День шестой. Лена: внезапная любовь и нежданная трагедия

Я проснулся посреди ночи. На удивление, в полном здравии. Хотя не знаю, стоило ли этому удивляться. Ночью здесь будто перезагрузка системы происходит… У окружающих стирается память, а у меня… пропадают царапины, синяки и прочие последствия моих бурных попыток покинуть это «гостеприимное» местечко. Вот только на мои нервы лагерная целебная терапия явно не распространяется. Вернусь домой: заняться что ли какой–нибудь восточной медитацией. Или лучше единоборствами. И нервишки подлечу и, если что, всем по мордасам раздам. «Ага, особенно разбушевавшейся статуе товарища Генды», – тут же ехидно подсказало мне моё внутреннее я. Сон тут же как рукой сняло. И я с ужасом покосился на окно. На улице было тихо и темно. Сквозь тонкие занавески проглядывала полная Луна. Не сказать, что она выглядела зловеще, но до утра я так и не смог сомкнуть глаз.

Лежать в кровати было приятно, и постепенно я немного расслабился. Но гулять не торопился. С одной стороны, интересно бы было посмотреть на ночную перезагрузку «Совёнка», с другой – на меня навалилась страшная лень. Сказывалось, что сытно поел. Да и вообще, должен же я отдыхать хоть иногда, а то постоянно на нервах – эдак и свихнуться недолго. Хотя куда уж дальше…

Я лежал и думал о палочнике, об ужасном рахитном лесе, напоминающем поганки, о внезапно появившейся на поляне Юле, страшном доме с его непроходимыми коридорами, необыкновенном белом говорящем звере, странных картинах, чудесном спасении из замкнутых коридоров, Шурике с его пощёчиной, Ольге с её бритвой, Жене, дискотеке, Генде…

Почему палочник на меня не напал, а, напротив, будто поделился силой? Он – очень необычное ручное животное и просто подошёл познакомиться с новым человеком? Как дружелюбный пёс, по–своему обнюхал меня и принял? Или он, как и белый пушистый шарик, разумен, хотя бы частично. Может, он тоже умеет разговаривать? И… читать мысли. Понял, что я боюсь его, и решил успокоить? Или втереться в доверие, а потом… Что потом, я решил не думать (тем более, убить он и так мог бы, если б захотел), и переключился на свою вторую прогулку по лесу.

Дерево с говорящими листьями, которые читают мысли. «Ключ», – как сказала Юля. Откуда она вообще взялась? Неужели мне здесь в лагере настолько одиноко, что понадобился воображаемый собеседник? Нет, чушь какая–то. Или она имеет какое–то отношение к «Совёнку» и действительно может мне помочь отсюда выбраться? Тоже маловероятно.

Двигаемся дальше. Белый пушистик, белка–свинка, тоже говорящая и дающая советы. Вот она точно похожа на глюк, как и инфернальное продолжение моего похода.

Дом, из которого невозможно выйти. Лабиринт коридоров и дверей. Я точно видел и стены, и картины, и подсказки. А Шурик утверждает, что я наматывал круги по болоту. Меня погрузили в галлюцинацию? И всё–таки, каким образом я вышел из этого ада? Спас ли меня Шурик, или это заслуга того коридорного привидения? Как совпало, что пощёчина и выход по подсказкам призрака произошли одновременно? Игра мозга?

Потом я видел Олю с бритвой. Ещё одна галлюцинация? Или я нарушил какие–то правила «Совёнка», и он меня таким образом решил предупредить–запугать? Жечь домики, значит, можно. И даже Генду взрывать. А вот не ходить в столовую – нифига. Опять же наводит на мысль о наркотиках в еде, особо важной роли завтраков–обедов–ужинов в деле оболванивания местных попаданцев.

На ужине меня дожидалась Женя. Подозрительно дружелюбная, хотя я сорвал им дискотеку. Да и на самой этой дискотеке она себя как–то странно вела. Должна была уже давно привыкнуть к моей манере общения. Что это всё значило – она пыталась пофлиртовать со мной? Или что–то другое.

Ну и, наконец, феерический финал вчерашнего вечера. Памятник Генды отвесил мне пощёчину и скинул с постамента, душевно приложив башкой об асфальт. Аж звёздочки из глаз полетели! И боль была такая – точно черепушку проломил. Не понимаю, почему не сдох в ту же минуту, а очутился здесь, да ещё и в добром здравии? Почему, наконец, надо мной сейчас не стоят Виола с Олей и не радуются моему «выздоровлению», как это было в прошлый раз? Скорее всего, случилось то же самое, что и при поджоге дома. Этот эпизод просто вычеркнули. Не было никакого падения, памятник не бил меня: может, и дискотеки тоже не было. Или вместо неё были очередные игры или песни у костра, о чём мне завтра радостно поведают. И добавят, как я извинялся за свою пропажу, а они меня любезно простили. Разве факты в «Совёнке» хоть что–то значат? А может, вообще, это я в своём стабильном мире живу неправильно, а здесь – всё, как надо? Что такое жизнь? Может, просто сон или игра… А в разных мирах отличаются лишь правила и могут казаться дурацкими…

Только ближе к утру, когда небо за окном уже начало светлеть, и зловещая круглая Луна перестала заглядывать за занавески, Морфей меня сморил повторно. Я задремал, а проснулся как раз вовремя. Ольга собиралась проводить линейку и прихорашивалась перед зеркалом. Пока она причёсывалась и одевалась, я решил притвориться спящим. Объясняться с ней у меня не было никакого желания. Подглядывать за её переодеванием – тем более. Гораздо важнее – составить план действий на сегодняшний день. Но ничего путного в голову не приходило. Чего я ещё не пробовал? В лес ходил, по воде выбраться пытался, по дороге тоже. Всё без толку! Надо исследовать происходящее на более глубинном уровне. Может быть, мне даже придётся сконструировать транспортное средство получше и помощнее лодки. Желательно, летающее.

– Алексей! Опять в облаках витаешь? – буднично окликнула меня Ольга, застёгивая верхнюю пуговицу рубашки. – Между прочим, скоро линейка.

Как только она заметила, что я не сплю? Наверное, сказывается вожатская чуткость, выработанная за долгую практику надсмотра в пионерлагерях.

– Я сто раз говорил, что не хожу на линейки, – в который раз повторил я. – Одну видел – видел все. Автобус скоро?

– Хорошо–хорошо, можешь никуда не ходить, – движения Ольги стали более нервными и быстрыми, и она поспешно выбежала на улицу, будто испугалась слова «автобус». Может, они боятся транспорта? Интересно даже, как называется эта фобия… Или она всё ещё помнит нашу встречу у автобуса и небольшой спор на эту тему… Не верю, что она не видела мои попытки к нему прорваться. Не могла же не заметить столь явный объект – так умело делать вид, будто ничего не было. Если б я умел так играть – уже снимался бы в Голливуде, а не торчал в «Совёнке». И если б я пропал неизвестно куда, тут же начались бы широкомасштабные поиски. В своём мире я не последний человек…

Но мысль об автобусе навела меня на другую, не менее интересную идею. Хмм… а смогу ли я сделать какой–нибудь драндулет, который позволит мне быстро объехать всю окрестность? Лучше, чтобы была кабина для защиты от всяких странных существ и стихий. Не худо бы расспросить об этом на завтраке у наших кибернетиков. Заодно разузнаю, насколько здесь развит технический прогресс, и смогу сделать более точный вывод о годе. Если меня забросило в прошлое, то это очень плохо. Я живу в своём любимом 2014–ом году и не хочу его менять ни на что, даже на средневековый трон.

Я осторожно проследовал за вожатой и всё–таки дошёл до площади. Линейка была в самом разгаре, и я спрятался в кустах, чтобы понаблюдать за процессом со стороны, никак на него не влияя, и никого не провоцируя своим присутствием. Мне захотелось посмотреть на местных в «естественных» условиях обитания. Логика проста: если всё же они актёры и устраивают весь розыгрыш специально для меня, то, оставшись одни, станут вести себя естественно и никакой линейки не проведут. В розыгрыш я уже не особо верил, но проверить нужно все возможные версии. Да и польза может обнаружиться в любом случае. Мало ли, меня решат обсудить за глаза или что–то про местность упомянут. Как минимум, буду в курсе планов лагеря на сегодняшний день.

В глаза и в нос лезли ветви. Мне очень хотелось чихнуть, но я стоически сдерживал этот порыв. Надеюсь, мои мучения не окажутся напрасными. Так, пионеры потихоньку подтягиваются к площади. Ведут они себя, вроде, как обычно. Лена прихватила с собой книжку, и будто отгораживается ей ото всех, не входящих в её внутренний мир; Славя заранее вытянулась почти по струнке; а Алиса недовольно поглядывает на статую. Генда привычно высится над площадью и никаких телодвижений не предпринимает. И слава Богу. А вот и Ольга. Будет она проводить линейку без меня или нет? В любом случае, я вознамерился досмотреть действо до конца и произвести свою проверку в полном объёме.

Линейка всё–таки началась – следовательно, предположение об актёрах можно отмести. Либо они настолько параноики, что будут играть даже впустую, без единственного целевого зрителя.

– Сегодня – предпоследний день смены. Завтра мы все уезжаем! – Ольга подняла палец кверху, а я вскрикнул от радости, одновременно выпуская весь воздух наружу, и громко чихнул. Все стоящие на площади разом оглянулись, и моя маскировка пала. Я сделал морду кирпичом и направился назад к домику. Мол, мимо проходил. Самое важное я уже выяснил.

Если бы вожатая предупредила меня о главной теме линейки с утра, я бы её расцеловал прямо на месте. И всех пионеров. Настолько мне хотелось вновь окунуться в уют своей сочинской девяностоквадратнометровой квартиры.

Уже почти у своего домика я понял, что одну странность чуть ни упустил из внимания. На линейке не было Ульяны! Почему? Я даже немного вернулся и снова окинул взглядом площадь. Все ещё стоят на месте. Оля с важным видом продолжала что–то вещать пионерам, но маленькой девочки среди них абсолютно точно не было. А вот она бы мне пригодилась. Вечером, или, когда нам в следующий раз доведётся пообщаться, я обязательно возьму с неё объяснительную по поводу метаморфоз с галстуком: всё–таки письменный источник всегда надёжнее. Хотя здесь нет ничего надёжного!

Чтобы не откладывать дело в долгий ящик, скажу, что вскоре получил желаемое. Предлагаю вам сперва прочитать это объяснение, а потом перейти к дальнейшим событиям. Правда, верю я ему не очень. Вот палочник – это другое дело: его ведь я увидел своими глазами. А чужим словам верить не привык. Ну и что, что они письменные?