День пятый. Лес, Старый лагерь и дискотека. Попытки узнать монстра получше

Утро… Сколько их уже было? Три, четыре, десять… неважно, потому что на работах я всё равно уже все сроки провалил. Интересно, как я буду объясняться с людьми, которые заказывали мой труд? Скажу, что в пионерском лагере отдыхал? Ну, тогда мне место в психушке уготовано. Во всяком случае, дела они со мной после такого заявления иметь явно не захотят. Кому охота работать с сумасшедшим, да ещё и по бухгалтерскому учёту? Эх, ладно, по любому придётся искать других заказчиков, а с этими жечь мосты… Либо придумывать экстренные обстоятельства вроде болезни…

Да, можно сказаться больным. И, думаю, мне даже поверят. Ведь раньше я себе такого не позволял, а больничные фрилансеру не нужны. Но это в любом случае ударит по моей деловой репутации. Создать хороший имидж – нужны годы. А вот порушить всё можно буквально за пару дней. Чёртов «Совёнок», губитель моих карьерных планов! Как же всё это не вовремя. Да и, глядя на лето за окном, большой вопрос, сколько времени я тут провёл? Четыре дня? Четыре месяца? Или четыре года? Очень надеюсь, первое. А, может, лишь четыре мгновения? Лишь четыре взмаха крыльев летней бабочки?

Проснувшись, я понял, что знаю фамилии ВСЕХ девочек в «Совёнке». Они так врезались в мою память, будто являлись неопровержимыми научными фактами, знакомыми мне с детства, как алфавит…

Судя по виду из окна, линейка с завтраком давно прошли, а Ольга не стала меня будить. Она наконец–то поняла, что я не её пионер, и моим режимом управлять не получится. Всё было показано за вчерашней игрой в непонятную дребедень, которую они незаслуженно называли «карточной стратегией». Тоже мне, Херстоун нашёлся!

Кстати, об этой игре… Я был абсолютно уверен, что все, кроме меня, эти идиотские правила победы знали. Хотя игра, якобы, была только–только придумана. А метод подсчёта никто озвучить не удосужился. Да ещё и метода оказалось два! Это косвенно наводит на мысли, что ребята, хоть и не помнят, но уже играли в подобное. Они проживают одну и ту же смену раз за разом? Или эти правила вложены в них на уровне программного кода? А вот я их не знал. Значит, я действительно только приехал, и я – это именно я, а не тупой бот, что уже радует.

Судя по яркому Солнцу за окном, в столовую я опоздал – издержки моего привычного образа жизни, ведь в Сочи куча кафе и ресторанов, где можно харчеваться сутки напролёт. Либо заказать с доставкой пиццу – опять же, круглосуточно. Хоть такие небольшие блага цивилизации докатились и до моего спального района. Всё–таки современность весьма балует человека моего времени. Попади он в дикую природу, пропадёт ведь совсем!

А ведь заснул я в десять вечера. Это что же, спал полсуток минимум? Скопившаяся за время работы над моей игрой усталость всё еще даёт о себе знать? Или опять местные временнЫе аномалии?

Но, в чём бы ни была причина моего позднего пробуждения, теперь опять голодным до обеда сидеть. Я даже немного обиделся: в очередной раз останусь с пустым желудком. Хорошо же они тут о пионерах заботятся! Нет бы Олька хоть булочку с завтрака мне притащила. Но, наверное, она злится на тот вчерашний случай с Гендой и домишком. Хотя про домишко она вряд ли прознала. Этого по сути вообще не было, если я правильно понял механизм произошедшего. Кстати, схожу проверю, стоит ли он вообще там. Чёй–то я весьма в этом сомневаюсь! Очередную иллюзию подсунули.

Ладно, в любом случае надо продолжать поиски выхода. И завтра продолжать, и послезавтра продолжать… До конца смены осталось три дня, и за эти три дня я обязан найти решение: как вся эта система работает. Иначе… что именно будет иначе я, конечно, не знал. Но был уверен, что ничего хорошего.

Одеваясь в ненавистный пионерский наряд, я вспомнил, что слева от лагеря расположен лес. Как раз там, где стоял домик, куда мой злобный дух «пустил красного петуха». Что же, это по дороге. Надо будет попробовать зайти дальше, как можно глубже. Пересечь лес насквозь. На юге нет бескрайней тайги, и всё равно я куда–нибудь да выйду. Не отвезли же меня в Сибирь!

Решение обследовать все окрестности я принял с самого начала, но наиболее «дикие места» оттягивал до последнего, потому что заблудиться – далеко не лучшая идея. А когда я «познакомился» с палочником, желание прогуляться по лесным дебрям ушло куда–то совсем далеко–далеко. Мысли о жутком монстре вновь наполнили мою тревожную головушку, и страх липкой холодной волной окутал тело. Нет, один я туда точно не полезу!

Надо надыбать себе охранника. Причем, не в нормальной, адекватной реальности, а в этом параллельном мире имени «товарища Генды», населённом полуразумными роботами… Во всяком случае, тогда все местные мне казались именно роботами. По идее, роботы сильнее и выносливее человека – тем лучше… Пусть работают – меня охраняют. Ведь первый закон робототехники, как известно, гласит – не допустить причинения вреда Арсеньеву. Но среди местных надо было выбрать подходящего для моих целей персонажа, готового следовать за мной (или, скорее передо мной) по пути, пестрящему неизведанными опасностями.

Что ж, самое логичное – позвать ребят: Шурика да Электроника. Парни они сильные и, если что, смогут принять бой. Или хотя бы сделать так, чтобы я не заплутал. А в идеале вообще взять удар на себя и показать свою внутреннюю суть.

Сохрани меня Бог от палочника!

Я попытался ещё раз проанализировать выводы, к которым я пришёл вчера за той глупой карточной игрой. И мне захотелось хорошенько расспросить пионеров с целью проверить гипотезу, не роботы ли они. Я уже выяснил, что задавать прямые вопросы особого смысла нет. Программа не так проста, как хотелось бы, и содержит некоторые механизмы защиты, довольно своеобразные. Даже если спрашивать самые простые вещи об их прошлом, они либо отшутятся, либо проигнорируют. Надо действовать более тонко. Найти моменты, когда машины однозначно проявят свою сущность или вообще до блокировки довести. Сломаются – не жалко. Приняв такое решение, я стал рассуждать о роботах. Чем они отличаются от человека? Как их можно подловить?

Роботы, вроде бы, не нуждаются в обычной пище. Подзарядка им нужна, но не кашей и супом же! Тогда зачем им столовая? Может быть, это более высокоорганизованные творения, которые способны питаться, как человек? Извлекать энергию из органической пищи для своих моторов? На что и намекал Электроник. И даже ходить в туалет… Впрочем, куда? Если бы они все действовали по моему примеру, давным–давно изгадили бы всю округу, а это вряд ли могло остаться незаметным. Но никаких подобный ароматов я точно не ощущал. Видимо, их электронные организмы перерабатывали пищу безо всякого следа, измалывали в мельчайшие молекулы… И полностью употребляли в пользу. Безотходное производство прямо! Сложная, футуристическая концепция… И с какой целью? Свести с ума одного человека – меня? Себя я, конечно, очень люблю и ценю, но не перебор ли устраивать такое высокотехнологическое шоу для одного зрителя? Или здесь везде камеры, а всё это безумие транслируют по телевизору? Шоу «Алекс за стеклом»? «Лекс в лагере»? «Программист в программе»? И куча идиотов смотрят весь этот бред по телеку, жрут попкорн с пивком, а потом голосуют смс–ками, какую пакость мне подстроить дальше… Но это не объясняет перемену моей внешности. Хотя… вместо зеркала можно повесить экран и спрятать где–то за ним камеру. Надо попробовать посмотреть на свое отражение в воде и других стёклах для гарантии. Хотя... стоп! Я провёл рукой по лицу. Я провёл в «Совёнке» четыре дня, так? Но нет никаких признаков щетины на лице. Это значит, что мне: либо действительно семнадцать лет (а, значит, мне действительно изменили возраст), либо я в очень правдоподобной, но... иллюзии. Ну, или кто–то меня тайком бреет по ночам. Может, Ольга? Да нет, вряд ли. Да и сном я отличаюсь чутким, и в таком случае сразу бы просыпался.

С другой стороны, я допускал возможность, что мои выводы неверны и слишком скоропалительны. Возможно, хоть и маловероятно, я всё же имел дело с обыкновенными подростками, решившими меня разыграть. Но как объяснить перемену моей собственной внешности в этом случае и необъяснимые аномалии, которые здесь разыгрываются далеко не на уровне провинциального погорелого театра? Окружающие ведь даже не переигрывают! Они действительно верят в то, что говорят. Что уж говорить о спецэффектах! Превращающиеся записки в листья, раскалённые исчезающие страницы журнала, тот же палочник…

Подмешивают в пищу наркотики? А это вариант… ведь я увидел себя подростком только на второй день, а поесть у них успел к вечеру первого. Это больше всего похоже на правду. Мой мозг затуманен каким–то новым сверхтехнологичным веществом, которое полностью меняет восприятие окружающего мира. И, возможно, дополнено чем–то вроде гипноза. Может быть, именно на мне это вещество и испытывают, чтобы потом пустить в массовое производство?

Всё. Решено. Больше я здесь не ем. Обойдусь водой из местного озера – благо, оно пресное. Логично предположить, что там никаких ядов нет, потому что отравить большущий водоём кучке обычных людей сложновато. Тем более, наркотиком. Даже если его залить туда в трёхтонном объёме, это будет капля в море, и сильного влияния на мозг не получится. Максимум – головокружение и тошнота.

Но я же буду страшно голоден… возможно, придётся сидеть на одной воде до конца недели. Нет, я решусь на это! В блокадном Ленинграде и дольше голодали, и выживали! Главное в моей беде – вернуться в Сочи, а потом уже разбираться, что к чему. Ведь, как ни крути, а главная моя потребность – родной дом. Но разбираться придётся обязательно, не будь я Алексеем Арсеньевым. Никому не дано права надсмехаться надо мной! Этот мир ещё ответит за насильственное похищение человека… И одного ли?..

Тогда, почему бы не закрыть столовую? Уж если и голодать, то всем вместе! С чего это я один лишения терпеть должен. Пущай привыкают жить по–спартански, закалять силу и дух, как завещали наши воинственные греческие предки! Не могу же я оставить своих товарищей по несчастью (если они тут есть, а не приглючились мне) без единого шанса освободиться и позволять им травиться дальше?

Но как это осуществить, надо будет ещё подумать. А пока схожу к своим электроникам. Надо утащить их раньше, чем начнётся теперь уже ненужный для меня обед. Дорогá каждая минута!

Вот и клуб. Надписи на приклеенных объявлениях почему–то изменились. Теперь там читалось: «Приём новичков закрыт!» и «Не мешай работать молодому учёному – быть может, он новый Королёв!»

Интересно, кто это написал? Электроник или сам «Совёнок»? Мне вспомнилась одна методика, о который я читал давным–давно – «автоматическое письмо». Мол, надо водить ручкой по бумаге, не задумываясь, и получившийся текст будет нести в себе какое–то послание или откровение «свыше». Что же, можно и попробовать. Много времени это не займёт.

Я решительно достал блокнот, прижал его к ближайшей стене домика, закрыл глаза, очистил разум и решительно исписал три листа. Открыв глаза, на первой странице, к своему немалому удивлению, я прочитал:

Когда мне снилось, что я бабочка, я летал и не осознавал, что я Чжуан–цзы, который видит сон. Утром я проснулся, и первое, что подумал – «я вовсе не бабочка, а Чжуан–цзы». Но сейчас я не могу понять: я Чжуан–цзы, которому во сне казалось, что он бабочка, или, быть может, я мотылёк, который сейчас спит и во сне видит, что он Чжуан–цзы?

Я перечитал ещё раз. Написано моей рукой, это точно. Но что это за восточная мудрость? Или она имеет прямое отношение к происходящему в «Совёнке»? Но кто из нас тут бабочка – Алексей–программист или этот «пионер»–подросток?

Хорошо, посмотрим вторую страницу:

Бабочка, взмахивающая крыльями в Айове, может вызвать лавину эффектов, которые могут достигнуть высшей точки в дождливый сезон в Индонезии.

М–да… У моего подсознания, похоже, болезненная фиксация на бабочках. Ну, эту вторую фразу я хотя бы знал: это физик Лоренц. Знаменитый «эффект бабочки». Похоже, тоже намёк. Интересно, на третьей странице про бабочек? Ан, нет:

Когда мудрость начинает рисовать своей серой краской по серому, тогда некая форма жизни стала старой, но серым по серому её омолодить нельзя, можно только понять; сова Минервы начинает свой полёт лишь с наступлением сумерек.

Я почесал затылок. Это не помогло. Что это всё? Подсказки? Игра подсознания? Или бессмысленный набор цитат? Но я же вижу в них смысл. Вот только какой?

Ладно, отложим на размышление до лучших времён. Пойду дальше к Электронику и Шурику, которые, кстати, последние два дня всё время пропадали в своих «клубах», не пытаясь никого туда завлечь.

Не похоже, чтобы с извечной пустотой этих самых «клубов» ребятам надоели постоянные посетители, которых и без того не было. Видимо, у них какой–то новый проект, в который они погрузились с головой и не нуждаются в помощниках.

На этот раз я даже постучался. Мало ли чем там занимаются…

– Да, заходите, – послышался голос, и я зашёл. Ребята что–то конструировали. Присмотревшись, можно было понять, что это какой–то робот, напоминающий кошку сиамской породы. Её вытянутое железное угловатое тело сидело, поджав две лапы, а передние вытянулись вперёд, и Электроник натачивал ей довольно длинные для обычной кошки когти.

– Домашнего питомца себе мастерите? – игриво спросил я, дотрагиваясь до нержавеющего уха. – Лень за настоящим кошаком ухаживать, лотки менять?

– Нет–нет, что ты! Мы просто хотим, чтобы это был робот–помощник, – заметил Электроник.

– С искусственным разумом! – дополнил Шурик.

– Мышей будет по лагерю ловить? Или гигантских крыс, сделанных вами же? – усмехнулся я, но ребята отмахнулись и продолжили звякать своими инструментами.

– Знаешь, мы немного заняты – так что ты хотел? – сказал Шурик.

– Я хотел позвать вас в научно–исследовательский поход по лесу, – я добавил слово «научный», чтобы посильнее их увлечь. – В процессе похода мы изучим местную флору–фауну и составим специальный природный… эмм… календарь–гербарий.

Всё–таки получалось у меня на ходу импровизировать и слова подходящие придумывать. Вот, новый заковыристый термин изобрёл.

Шурик несколько оживился и даже прекратил паять свою схему. Он что–то отметил на лежащем чертеже, а сам чертёж свернул в трубочку и положил на подоконник, судорожно задёргивая шторы. Мне показалось, что парень хотел спрятать свою работу от посторонних глаз. Это от моих что ли? Ну–ну, захочу – посмотрю. Только больно нужна мне их робокошка, когда у меня дома смартфоны с компьютерами и неко–тян!

А ещё я заметил, что шторы здесь синие–синие под цвет голубого неба… так, не отвлекаться! Или, это – воздействие наркотика? Очередное отвлечение внимания на интерьер…

– Ух ты! А что такое «природный календарь»? – с явным интересом спросил у меня Электроник, накидывая на себя курточку. – Кстати, сегодня прохладно.

– Да–да, прохладно, – надо было экстерном соображать определение. – А природный календарь – это такой перечень всех растений и животных в определённой местности с привязкой их к ритму жизни в зависимости от месяца и числа. Будем изучать повадки и манеры местных диковинных существ. Поверь мне, их тут предостаточно, – мои объяснения ребят удовлетворили, а я снова дрогнул, потому что вспомнил осьминога, лазающего по деревьям.

– Вот ты молодец. Наконец–то делом занялся! – похвалил меня Шурик, похлопав по плечу. – Всяко полезнее, чем на лодках плавать, – «я сам на это очень надеюсь…» – Чего посоветуешь с собой захватить?

Я решил ответить правду.

– Оружие. Можно винтовочку какую–нибудь. Но за неимением подобного подойдёт и простая дубинка. Мы ведь собираемся с монстрами сражаться, – на мои слова ответили смехом. Вот что значит быть правдивым человеком!

– Вот уж насмешил – не могу больше! Но по палке действительно захватить надо, – ответил Электроник. – Мало ли: вдруг волки какие–нибудь или лиса бешеная, – он задумался. – Хотя волки–то здесь не водятся, а вот более мелкие звери…

– Или страшные осьминоги–палочники, – прошептал я, и мы наконец–то покинули клуб, который Шурик старательно закрыл на маленький блестящий жёлтый ключик. Ребята в куртках, а я в одной рубашке.

Интересно, почему они до этого ничего не узнали о палочнике? Под боком вроде живёт, такое диковинное существо, а на глаза им не попадался! Хотя они же из «Клубов» нос не высовывают почти. Весь день напролёт тут сидят. И каждый день, видимо, новая идея. Что–то про снимок лагеря с высоты они больше не заикаются. Семь пятниц на неделе!

Было, конечно, прохладно, но идти назад в домик за тёплой одеждой мне не хотелось. Утром моей куртки в шкафу традиционно не обнаружилось. Никакой другой на отведённых мне полках тоже, вроде, не было. С Ольгой объясняться не тянуло совершенно. Может, она и не виновата в происходящем, но особо жалко мне её не было. Кто–кто, а она своим «авторитетом» вовсю наслаждается. В общем, видеть Олю и тем более просить у неё куртку я точно не хотел. Лучше ускорить шаг, чтобы не замерзнуть. Да и планов у меня море: если этот не сработает, надо иметь запас времени.

Мы дошли до опушки и погрузились в лес. Лес как лес – смешанный. Птички поют… а где–то в чаще ждёт своего времени большущая тварь, готовая напасть на всякого, кто приблизится к её логову… Или не готовая…

Через лес тянулась узкая тропинка, плотно окружённая кустами. Над одним из кустом вились маленькие оски. Где–то в глубине листочков виднелось серое бумажное гнездо… Моё сердце ёкнуло: я здесь был впервые, но в голове явственно возник образ страшного серого палочника, карабкающегося по ближайшим деревьям.

Это чудище явно способно на многое, раз может моментально отращивать щупальца.

– Ребята, вы не могли бы идти вперёд? Просто я иногда буду задерживаться, потому что должен делать записи … для календаря, – я достал из кармана заранее прихваченный из домика Ольги блокнотик и ручку и принялся демонстративно что–то черкать, дабы ребята и правда поверили, что календарь составляю.

«Дурю я вас, как баранов», – нарисовал я каллиграфическим почерком, вырвал лист и засунул его в карман брюк.

– Ещё я буду выполнять зарисовки окружающих природных объектов, – продолжил я вдохновенно врать. – А вы проверьте дорогу – смотрите, чтобы никаких камней и крапивы! У меня ноги крапиву не терпят – если обожгусь, потом волдырями покроюсь и неделю спать не буду. Аллергия вот такая своеобразная.

– Аллергия – это причина уважительная, – согласился Шурик, и ребята двинули вперёд на зависть уверенными шагами.

– А, и ещё, друзья, сообщите, если заметите каких–нибудь бабочек или там… сов.

– Сов? – удивился Шурик. – Днём?

– Ну, это я так, к слову. Мало ли… Они же не исчезают днём… они… спят…

– Ну, – ввернул мой второй провожатый. – Мы в лагере «Совёнок». Так что в некотором роде мы здесь все – совы. Совята.

– Вы... Вы все, – мрачно поправил я. – Совята – дружные ребята.

По бокам стояли однотипные деревья – наверное, эти берёзы специально высадили здесь в строгом порядке, чтобы гулять удобно было. Единственное, что изменялось по ходу нашего движения – толщина стволов. Становились они всё толще и толще прямо–таки до аномальных объёмов, всё старее и старее. Сколько же лет этому лесу, а особенно его чаще? Спилить бы одну из берёз и посчитать круги…

Мне стало немного жутко. Наверняка, именно в чаще гнездо палочников. Или логово… Или кувшин… Уж и не знаю, как называется их жилище…

– Почему деревья становятся толще? – спросил я, но не получил ответа. Ребята убежали довольно далеко и меня уже не слышали. Я припустился вперёд, чтобы их нагнать, стараясь не упускать из поля видимости.

– Стойте, стойте! Не для того я вас проводниками позвал, чтобы вы от меня удирали! – мне удалось их догнать, и я схватил Электроника за волосы. Причёска у него была довольно длинной и вихрастой, в отличие от плотно сидящей лёгкой летней куртки.

– Ай, ты чего творишь? Если ты натуралист, то не должен бояться леса! – а и правда, что я творю? Я отпустил парня, который, недовольно на меня поглядывая, помассировал свою голову и остановился напротив меня вместе с Шуриком. Я решительно обогнул ребят и направился вперёд. Лучше идти первым, чем в одиночестве. А то опять обгонят своими семимильными шагами. Вот ведь – спринтеры! И не скажешь даже, что весь день в мастерской сидят.

Заметив недоумение на их лицах, я обернулся и пояснил:

– Да, конечно. И поэтому я не хочу ходить по опушкам. Моя задача – исследовать лес изнутри. Внутри, в глуби, гораздо больше всего интересного, – я попятился задом, держа в поле зрения ребят.

Когда–то давно мне довелось подрабатывать экскурсоводом. Точнее, я периодически работал за свою сестру, которая устроилась на эту работу сразу после школы. Платят гидам мало, и Юлю взяли, несмотря на отсутствие какого–либо опыта и образования на замену основному гиду. Язык у сестры всегда был подвешен, что надо. Баек она всяких тоже уйму знала, а этого оказалось вполне достаточно. Уже на месте ей выдали небольшую брошюрку, научили, что да как говорить, и всё. Это только со стороны экскурсоводы выглядят очень умными – на самом деле они просто, как стих, пересказывают одно и то же изо дня в день. Сама же Юлиана в тот момент задалась целью накопить себе на графический планшет, вот и впряглась в это дело. Тогда, в юности, она увлеклась рисованием. На планшет так и не накопила, правда. За время работы интересы у неё успели быстро поменяться. И купила она в итоге толи какую–то то ли юбку, толи фотоаппарат, не помню уже. Что ж делать: се ля ви. Ну да и не в этом суть.

В общем, иногда мне приходилось её подменять. А она в ответ помогла мне сочинить мой первый роман «Кроты и бабочки». Точнее, сочинила его за… нет, это, пожалуй, лишнее. Надо будет вычеркнуть. Просто по–братски ей помогал, да, безо всяких корыстных помыслов.

И, когда я водил экскурсии, то мастерски научился пятиться, чтобы не терять из вида лица всех участников своей группы, и чтобы удобнее было рассказывать им байки и легенды, смотря поверх голов. Иногда и по лесам приходилось бродить в окрестностях Сочи. Природа там – тоже своего рода заповедник.

– Ишь ты как у тебя получается, – удивился Шурик. – Где научился?

– Тренировки. У меня вообще очень много потрясающих умений. Я и сам человек потряса… – и не успел я закончить своё достохвальное определение, как мои ноги потеряли опору, и я ухнулся куда–то вниз. – Ааа!!!

– Ой… – всплеснул руками Электроник, склонившись над ямой, куда я угодил. – С тобой там всё в порядке?

Я сильно ушиб руку. Благо, жопа упала на что–то мягкое. Я повернулся, встал. Яма как раз оказалась чуть выше моего роста. На земле кто–то подстелил толстый слой из полусгнившей травы, которой я знатно перепачкался. Слава Богу, что не сухая земля, а то запросто мог бы получить сотрясение мозга или перелом какой. Уж лучше повредить одежду, чем себя!

Осмотревшись, я понял, что из ямы уходит вбок широкое ответвление. Это что – нора? Такая огромная, что в ней может жить какая–нибудь большая тварь, которой нравится копать тоннели. Как крот, только куда массивнее… палочник!

– Здесь случайно не палочник живёт? – спросил я у ребят, которые молчаливо переглядывались. Наверное, они придумывали, каким образом можно меня поскорее вытащить. Или же, наоборот, разрабатывали план моего убийства.

– Палочник – это насекомое вообще–то. Оно по длине, как три кузнечика. А ещё очень худое, – на пальцах показывал Электроник. – Их ещё Лена боится… Эх, ты, а ещё «натуралист», называется!

– Да я не про насекомое, остолоп ты эдакий, – в другое время я бы говорил громко, но сейчас боялся, что разбужу кого–нибудь опасного, и мой голос был тихим и вкрадчивым. – Здесь тварь ходит размером с хорошую корову. Только не корова, а осьминог. А на земле оно в собаку превращается, – я, подражая Электронику, тоже показывал всё на пальцах, и даже хотел встать на четвереньки, чтобы изобразить огромное животное, но вовремя раздумал. Однако, меня всё равно приняли за безумца: ребята задумчиво переглянулись, и Шурик покрутил пальцем у виска.

– Ты, кажись, сильно ударился. Тебя к Виоле надо, – предложил мне Шурик. – Сейчас, найдём какую–нибудь палку с ухватом и вытащим тебя. А потом проводим прямо в медпункт.

Электроник согласно кивнул.

Как же мне надоела эта Виола, к которой меня все посылают при малейшем непонимании. Привыкли одинаковыми быть, и любое отклонение от нормы болезнью обзывают. Так оно и было, наверное, в советское–то время.

– Да ладно, ладно, – я сдался, лишь бы меня выпустили. – Фантазирую я всё. Просто у меня воображение очень буйное. Ну, у страха глаза велики, и всё такое…

И не успел я покаяться, как «буйное воображение» предстало передо мной собственной персоной. Мои страхи оказались оправданными – из норы появилась до боли знакомая серая голая нога. Потом другая, третья… Существо зацепилось за вход, подтянулось и вылезло целиком, продемонстрировав всем присутствующим гладкую лысую голову с одним широким глазом и грязными от земли веками.

Я перекрестился и вжался в противоположную от дыры стену. Существо помотало головой, сбрасывая с реденьких волосянок комки мокрой свежеразрытой почвы. Оно встало перед входом на трёх неравных по длине ногах и, перебирая ими, подошло вплотную ко мне, уставившись в глаза своим большим фасетчатым глазом, как у гигантской стрекозы. Сейчас я разглядел, что он зелёный…

– Хрр, – проскрежетал чем–то палочник и уткнулся мне в грудь лбом, принявшись тереться, словно котёнок. Моя реакция сработала правильно, и я… погладил его. На ощупь – будто лысая кошка породы сфинкс. Таких держала моя сестра, и поэтому я знаю, о чём говорю. Анка всегда отличалась странными вкусами…

– Успокойся, киса, – тихонько прошептал я. Вверху что–то хрустнуло. «Наверное, челюсть Шурика от удивления сломалась», – в шутку подумал я и поднял глаза.

– Тебе помочь? – шёпотом спросил Электроник, таращась.

– Не надо, – едва слышно ответил я. – Сам справлюсь. Это несложно…

Секунды казались долгими часами. Голова существа по ощущениям становилась всё холоднее и холоднее: если сначала она была едва тёплой, то теперь мне казалось, как будто ко мне прижимается каменный дракон из ледяной страны. Вскоре холод стал нестерпимым, но отстраниться я не мог – всё–таки палочник был сильнее меня и вдавливал спину в земляную мягкую стену.

Слава Богу, холод постепенно ослаб. Он как будто перетекал в моё тело, обволакиваясь моей жизненной энергией. Организм принимал силы существа и делал их своей частью.

– Ишь ты… – сказал я, настолько привыкнув к необычным ощущениям, что они даже начали мне нравиться. – Передаёшь мне свои силы, мистер Палочник?

– Безумец… – послышалось сверху. Никакого ужаса я уже не испытывал – напрочь рассеялся в новых ощущениях. А был ли страх с самого начала?

Палочник чем–то щёлкнул и отпрыгнул на шаг назад, умело разворачиваясь на своих ножках. От неожиданности я тоже подпрыгнул, и настолько высоко, что через секунду стоял рядом с ребятами, наблюдая сверху, как животное размеренно и неторопливо забирается в свою нору, выращивая щупальца. Как только умудрился? Мне помогла странная сила палочника? Или это я от прилива адреналина так сумел?

Мы дождались, пока существо спрячется до конца, и только тогда рискнули повернуться к норе спиной. Причём, одновременно. Так же, не сговариваясь, мы направились обратно в лагерь. На этот раз первым зашагал я, ведь дорога предстояла домой, а не в неизвестные ужасные дебри, так что можно и поторопиться.

– Ч–что. Э–это. Б–было? – у Электроника зуб на зуб не попадал от пережитого, а ноги подкашивались.

– Ну я же говорил, что здесь монстры бродят, а вы, молодые люди, даже слушать меня не хотели, – с деланной обидой подвёл итог я. – И… никогда не рядите человека в сумасшедшего, если не уверены в своей правоте на сто процентов. Порою даже самые безумные истории могут быть чистой правдой, – прочитал я им мораль.

– Кто ж знал… – процедил Электроник. – И всё–таки интересно, кто это был…

– Ну, явно не бабочка и не сова. Какое–то неизвестное науке животное, очень похожее на осьминога. Только на четырех ногах… щупальцах… Только приспособиться успел под сушу – вот и лазает тут, воду ищет, бедный. Прямо, как я свой дом, – спокойно объяснил я, чувствуя в себе уверенность и необыкновенные силы для новых приключений. – А ещё это животное наделило меня странной энергией.

Я говорил об этом так, будто был на сто процентов уверен в своих словах.

– Эмм… а может быть, оно выпило из тебя кровь? Или другие жизненные соки, – спорил Шурик. – И ты стал, как живой мертвец. Зомби, во!

– Ага, урину мою! – отшутился я. – Думаю, нет. Оно для этого вело себя слишком ласково и дружелюбно. Да и слабости я не чувствую. Может, это чудо ручное?

– Ну, знаешь ли, когда ты хочешь у кого–то выпить кровь, сначала надо втереться к человеку в доверие… – выдал глубокомысленный афоризм Электроник.

– Это же актуально и для семейной жизни, – дополнил Шурик. – Но если надо, такое чудище выпьет безо всякого доверия… Тушка–то какая! От такого и не вырвешься. Это не комарик тебе!

До лагеря мы дошли довольно быстро и возле клубов разошлись в разные стороны. Ребята хранили молчание, даже когда отошли от меня на приличное расстояние. Слух у меня хороший, и их разговоры я бы услышал даже издалека. Наверное, они всё ещё были в шоке от увиденного. А скоро, по местной традиции, просто забудут и о норе, и о палочнике. И завтра утром начнут конструировать какой–нибудь марсоход или батискаф. Никому не нужный.

Я ещё долго стоял на месте, обдумывая произошедшее… Палочник легко мог меня убить, но он не захотел. Напротив, зверёк оказался дружелюбным, хоть и очень странным. До этого я видел его у медпункта… может, это Виола генетическими экспериментами занимается? Но идти к медсестре и выяснять это мне показалось абсолютно бесполезным. Всё равно ничего не расскажет. Сам медпункт я уже исследовал – не думаю, что за день там появилось что–то новое. А сама работница медицины меня настораживала. Причём, не только потому, что она – врач. Хотя, как я уже говорил, терпеть не могу медработников и стараюсь лишний раз с ними не пересекаться.

Были и ещё две причины: во–первых, она вела себя очень странно. Будто заигрывала со мной. Хотя, по идее, видела перед собой подростка. Или же прекрасно знала, кто я на самом деле? К тому же, Виолетта, не считая поварихи, была самой старшей по возрасту тут в лагере. Скажем так, самой старшей из активно действующих лиц. Да и таблетки эти без названий у неё в ящике… В общем, если вернуться к моей теории о наркотиках в еде, она – первая подозреваемая на роль отравительницы–дурманщицы.

Взвесив всё вышеперечисленное, в медпункт я решил не ходить. Вместо этого мне захотелось сходить в библиотеку и наконец–то посмотреть тамошние труды. Если точнее, их годы изданий. Найти из всех книг самую новую, и считать, что в этом мире идёт именно этот год. Метод показался мне научно обоснованным. Тем более после таких приключений надо было для разнообразия заняться чем–то спокойным.

Неспешно прогуливаясь по лагерю в сторону библиотеки, никого знакомого я не встретил. Опять у меня возникло ощущение, что днём «Совёнок» будто вымирает, запирается по неведомым норам. Непонятно, чем пионеры занимаются, если на улице их не бывает, а в кружках по интересам почти никто не состоит. Спросить, что ли, когда встречу, кто как день провёл? Уж на этот–то нехитрый вопрос местное население должно ответить. Даже по ролевому долгу обязано (исполнение ролей друзей–пионэров).

Солнце вовсю припекало – теперь в куртке точно не было никакой необходимости. Интересно, погода портится только когда я оказываюсь за территорией «Совёнка»? Или хороший климат программно прописан только на территории самого лагеря? А забор является разделительной чертой, которая ограничивает нужную область контроля и содержит в себе тайные микросхемы…

Увлечённый подобными размышлениями, я пересек весь «Совёнок» и зашёл в библиотеку. Евгении нигде не было. Свет, обильно льющийся в зал, освещал затылок бюста Ленина, стоявшего справа от самого высокого столика, где раньше сидела Женя, зарытая в бумаги. Вождь отбрасывал длинную тень, сам оставаясь во тьме и с усмешкой взирая на посетителей. «Смеёшься? Ну–ну, Владимир Ильич…» Между стеллажами свисала красная растяжка с золотой надписью «Пролетарии всех стран, объединяйтесь!» Раньше, кажется, этого здесь не было. Или было… В любом случае, оно мешается мне на пути к Знаниям, поэтому я аккуратно снял идеологический элемент и сложил его на Женин столик, отодвигая на краешек.

На стеллаже с картотекой стояло нечто, что с самого начала привлекло моё внимание, хоть я и не сразу туда подошёл – уж больно мешалась убранная мной растяжка. А вот никаких шариков, как в моём сне, тут и в помине не было. Но про праздник летнего солнцестояния всё же можно у кого–нибудь уточнить…

Но вернёмся к стеллажу. На стеллаже стоял тот самый светящийся глобус, с которым я уже игрался… или то, что от него осталось. Он заметно изменился! Это больше не был шар–геоид. В ободе широкого кольца располагался самый настоящий плоский диск со слегка загнутыми кверху краями. Посмотрев ближе, я понял, что так объёмно здесь обозначен край Земли, состоящий изо льда.

Я дотронулся до необычной конструкции. Казалось, она появилась тут из тысячелетних глубин истории, когда люди не знали, как на самом деле выглядит Земля. А как она вообще выглядит? Мы разве наблюдали это своими глазами? Модель казалась совершенно новой: ни потёртостей, ни царапин, будто только сошла с заводского конвейера. Или где они тут делаются? Не думаю, что в мире «Совёнка» есть заводы. Скорее, всё появляется из–под пальцев Программиста…

Конструкция покачнулась, но диск даже не зашатался. Глобус (или как ещё назвать эту хрень – землюс?) не вращался, как обычно, а был намертво закреплён на своей оси под небольшим уклоном. Точнее, на двух осях: они здесь располагались по бокам и удерживали диск в центре. А из центра тоже торчала палка, и уходила она вверх – выше, чем прочие оси.

Центральная ось была по цвету золотой, левая – серебряной, а правая – бронзовой. Словно на олимпийском пьедестале! Нижняя подставка чуть шире, чем обод диска. А ещё она вызывающе блестела, словно вызывала меня на бой. Ну я ещё вам покажу! Вызов принят!

Континенты находились все на месте, кроме Антарктиды. Они были выпуклыми, рельефными – всё сделано очень качественно и даже по–своему элегантно. Вместо ледяного континента, как я понял, здесь был ледяной край. Напоминало всё это разворот карты, как на логотипе ООН: там тоже Земля нарисована в плоском виде. Видимо, уважаемая международная организация ещё не доросла до школьных истин, или это у них прикол такой.

– Неплохой артефакт, неплохой, – я щёлкнул пальцами по диску, слегка ушибив ноготь, и вновь вернулся к стеллажам. – Наверное, для спектакля какого изготовили про Джордано Бруно… – успокоил себя я, прекрасно понимая, что на самом это не так.

Стоит сфоткать этот экземпляр для истории. Жаль, я не догадался запечатлеть палочника. Вот это точно произвело бы фурор. Но что–то мне подсказывало, что непонятный представитель местной фауны мне ещё не раз встретится. Тогда надо будет не забыть. А пока пусть будет «землюс». Я выбрал ракурс поудачнее, привычно нажал на кнопку и… ничего. В кадре отображались только какие–то размытые цвета и яркая подсветка. Интереса ради я попробовал сделать пару дублей, хоть уже и понимал, что ничего не выйдет. Как я предполагал, размытыми оказались все кадры. «Генда», или кто тут правит, не хочет давать мне в руки доказательства? Или «землюс» содержит какую–то важную подсказку, которую я пока не заметил? Ещё раз осмотрев эту странную штуковину, я так и не понял, на что стоило обратить внимание. Ладно, возникнут идеи, что проверить, вернусь сюда ещё раз. Библиотека целыми днями открыта, и зайти в неё – не проблема.