Стилистическая дифференциация лексики

Социолингвистический подход к изучению лексики предпо- лагает классификацию слов с учетом признаков, обусловленных факторами внеязыкового, социально-исторического характера. Это характеристика слов с точки зрения происхождения (исконно рус- ские / заимствованные), степени употребительности (принадлеж- ность к активному / пассивному запасу) и сферы употребления.

По сфере употребления различают общенародную лексику и лексику ограниченного употребления. Само понятие ограничения употребления дифференцируется в зависимости от характера огра- ничения: ограничение территориальное – диалектизмы, ограниче- ние профессиональной средой – термины и профессионализмы, ограничение социальной средой – жаргон и арго. И.А. Бодуэн де Куртене: «Всякое племенное языковое целое разнообразится в раз- личных направлениях. Прибегая к образному, неточному выраже- нию, можно бы сказать, что здесь имеет место распадение по вер- тикальным и горизонтальным наслоениям. С одной стороны, с чис- то племенной, территориально-этнографической точки зрения по- лучается деление на говоры в строгом смысле этого слова, на гово- ры, отличающиеся между собой прежде всего произношением, т. е. фонетическими особенностями. С другой стороны, в языковом раз- нообразии отличаются различия специальностей, сословий, уров- ней образования и т. п., подобного рода разнообразие сказывается и в употреблении слов со своеобразным значением, и в своеобраз- ном языковом мировоззрении».

Термины жаргон и арго близки по значению уже в той тер- миносистеме, где они возникли – французской лингвистике. Если всё же попытаться найти различия, то они состоят в следующем.

Жаргон – принадлежность открытых социальных и профес- сиональных групп людей, характеризующихся общностью интере- сов (жаргон филателистов), профессий (жаргон программистов, летчиков, медицинский), положения в обществе (жаргон русского дворянства XIX в.), возраста (молодежный жаргон).

Арго – принадлежность относительно замкнутых социальных групп и сообществ. Основная функция арго – быть средством обо- собления, отделения от остальной части языкового сообщества. В строго терминологическом смысле арго – речь низов общества, де- классированных элементов: нищих, воров, картежников (В.М. Жир- мунский: «По сравнению с жаргоном “честных” профессий арго свободно от узкой профессиональной специализации. Сама “про- фессиональная деятельность” деклассированных имеет более ши- рокий и неопределенный характер и обнимает различные стороны быта и общественной деятельности. Благодаря этому словарь арго шире, чем словари других жаргонов – он обнимает все те стороны жизни, с которыми входит в соприкосновение деклассированный»). Раньше арго называли условные, или тайные, языки старых про- фессий (офени, жестянщики, портные, валяльщики). Ср. у пензен- ских валяльщиков: Сивоха сивонит лоха – Стужа морозит мужи- ка. Приердали на ловаке – Приехали на лошади. Пример показыва- ет, что жаргон и арго отличает от общенародного языка особая лек- сика и фразеология. Нет особой фонетики, грамматики, синтакси- ческой системы, т. е. это не особые языки, а своего рода социаль- ные диалекты. Причем арго ýже, чем жаргон.

В отношении проблемного вопроса «Можно ли считать прин- цип “тайности” основным для арго и жаргона?» позиции исследова- телей противоположны. Положительно на него отвечают В.М. Жир- мунский, Е. Д. Поливанов, В. Стратен, С. Копорский, рассматривая жаргон и арго как «речь, предназначенную для передачи профес- сиональной информации, к тому же такой, чтобы в неё не вник по- сторонний» (В.М. Жирмунский).

Иное мнение у Д.С. Лихачева: «Называть воровскую речь тайной только потому, что она нам непонятна, так же наивно, как и называть иностранцев “немцами” только потому, что они говорят на языке туземцев. Так же наивно предполагать, что вор может со- хранять конспирацию, разговаривая на своем “блатном языке”. Во-

ровская речь может только выдать вора, а не скрыть задуманное им предприятие: на воровском языке принято говорить между своими и по большей части в отсутствие посторонних». А как думаете вы?

Корни арго и жаргона – экстралингвистические и собственно языковые. Языковые – «коллективная игра», «результат свойствен- ного человечеству желания позабавиться» (О. Есперсен). Д.С. Ли- хачев рассматривал присутствующую в арго эмоцию смешного как социальную эмоцию: «Цель арго – высмеять враждебную стихию»,

«Арготическое слово есть не только защитная, но и “убегательная” реакция. В арготическом слове мы имеем как бы “переключение рубильника”, выключающего мышление и дающего выход эмоци- ям». Во время Великой Отечественной войны предметы вооруже- ния называли именами бытовых предметов и наоборот (милитари- зация быта): керосинка, ишачок, этажерка, уточка, аннушка (мар- ки самолетов) – разводящий (половник), наступательные (мясные щи) и т. п.

Таким образом, существенная особенность жаргонного слова

– яркая эмоциональность, часто оценочность.

Арго и жаргон не только язык, но и в определенном смысле идеология. С. Снегов пишет: «Оскорбление как гносеология: пре- зрение к человеку, отрицание всего нравственного, честного в блатном жаргоне», «жаргон видит в речи исключительно скверня- тину и со злорадностью её живописует», «если некое Х может быть охарактеризовано признаками А, Б, В, Г, Д, Е и ведомо, что А и Е восхваляют Х, а В и Г описывают с холодным равнодушием, Д по- зорит, то вор выберет в качестве характеризующего словечка именно Д. Так появляются словечки-оскорбления: гад – милицио- нер, вшивка – бедняк, битый – опытный, придурок – лагерный служащий, зверь – кавказец, олень – северный человек, упасть – влюбиться. Языки мира изучены подробнейшим образом с точки зрения лексики, семантики, грамматики, синтаксиса. Но… их не изучали как моральную систему, как этическую философию. А жаль. Я попробовал это сделать. Думаю, что язык, в котором 50 синонимов глагола украсть и только 5 – зарабатывать, 100 ос- корбительных названий человека вроде дурак, мерзавец, негодяй и т. д. и только 10 восхваляющих его – такой язык зарождался во времена социального антагонизма. По своей философской сути блатной язык антиморален».

Как возникают жаргонные слова? Самый распространенный способ – формирование переносного значения (метафора и мето- нимия). Ср. коробка – морск. корабль; строит. – остов здания; военн. – танк. Парик, борода – рыболов. спутанный клубок лески.

В арго могут быть и заимствованные слова: а) относящиеся к жаргону в языке-источнике (блат – польск. «укрыватель крадено- го», капать – польск. «выдавать», амба – итал., хаза – нем.); б) не относящиеся к жаргону в языке-источнике (канать – укр. «бе- жать», бан – нем. «вокзал»). Есть и лексические кальки – засы- паться (польск.), провалиться – нем.

И для жаргона, и для арго характерна постоянная изменяе- мость. Так, по данным ученых, молодежный жаргон обновляется примерно на 1 % в год. В своей периферийной части он существен- но изменяется за 5–6 лет, когда подрастает новое поколение моло- дежи, за 10 лет процесс обновления становится заметным, причем обычно появляется несколько новых жаргонизмов, которые попол- няют коммуникативное ядро жаргона. Наконец, отмечается, что до половины словника носит местный или региональный характер.

Лексика различных жаргонов может частично совпадать, об- разуя так называемый интержаргон, или сленг. Особенно активен этот процесс в 20-е гг. и в конце 90-х.

Под сленгом понимается общенациональный жаргон, т. е. совокупность общеизвестных лексических и фразеологических единиц, носящих сниженный стилистический характер и обладаю- щих экспрессивностью. Жаргонный характер таких единиц осозна- ется носителем языка, но вместе с тем осознается яркость, соч- ность, экспрессивность такого слова, что и побуждает говорящих к его употреблению. Причем, несмотря на явно жаргонный характер таких слов, их невозможно отнести к одному какому-нибудь жар- гону – возрастному, социальному или профессиональному. Они общеизвестны, общеупотребительны: бардак, баксы, бодун (с бо- дуна), врезать (пить), деляга (‘представитель теневого бизнеса’), дернуться (‘попытаться что-н. сделать’), завал (‘трудное положе- ние’), задолбать кого-н. (‘замучить приставаниями’), залететь (‘попасть в неожиданно трудное или щекотливое положение’), крутой (‘выделяющийся в чем-л. в положительную сторону’), кле- ить кого-н. (‘ухаживать’), оттягиваться (‘расслабляться’), мент,

попса, порнуха, пузырь, слупить (‘взять лишние деньги’), совок (пренебр. ‘всё типичное для периода СССР’), хата, алкаш, отсте- гивать, достать, расколоть кого-л. на что-л. (‘заставить купить что-л.’), разборка, трахаться, наезжать, пофигизм, расклад (‘по- ложение дел’), пушка, тормоз (‘человек, который медленно сооб- ражает и тем затрудняет деятельность других’), хряпнуть, тяп- нуть, клюкнуть, напряженка, наварить, шнобель (‘большой, обычно уродливый нос’), кайф, заколебать кого-л. (‘надоесть при- ставаниями’) и др. Примеры сленговой фразеологии: дохлый номер, козе понятно, на халяву, не тянуть на что-н., кого-н., вешать лапшу на уши, капать на мозги, мозги парить, по жизни, в упор не видеть, дать по мозгам, выкинуть финт, крыша поехала, ушами хлопать, до потери пульса, подсесть на кого / что-то, чисто трактором, с прибабахом, раскатать губу и под.

В иерархии стилистических пластов сниженной лексики сленг занимает место ниже пласта разговорной лексики, но выше пласта просторечной, жаргонной, диалектной. Сленг – промежу- точное звено между общеупотребительной разговорной лексикой и сниженной лексикой ограниченного употребления. Сленговые еди- ницы могут переходить в разряд разговорных: крутой, попса, тач- ка, менты, баксы и др. Переход в просторечный слой общенарод- ного языка сопровождается их деспециализацией. Ср. туфта (про- стор. «обман») из арготического тахта – узелок с бумагой в виде пачки денег. Для мебели (простор. «зря, впустую») – из жаргона шулеров – сообщники в карточной игре, не умеющие применять шулерские приемы, но необходимые для увеличения числа партне- ров. Из арго пришли фразеологизмы на арапа, крыть нечем, вти- рать очки, завести волынку, волынить, на полном серьезе ( ак- терск.), верняк. Ср. судьбу слова халтура: 1) церковн. «служба по покойнику, происходящая на дому, ускоренно, в сокращенном ви- де», т. е. легкий заработок → 2) воровск. – кража в доме, где нахо- дится покойник → 3) интержаргон – актеры, музыканты «легкие деньги» → 4) просторечие.

Термин (лат. terminus – предел, граница) – слово или слово- сочетание специального языка, создаваемое (принимаемое, заимст- вуемое) для точного выражения специальных понятий и обозначе- ния специальных предметов.

Термин отличается от любого другого слова прежде всего функционально. Г.О. Винокур: «Термины не особые слова, а толь- ко слова в особой функции», «в роли термина может выступать ка- ждое слово, как бы ни было оно тривиально». Основная функция термина – дефинитивная (определительная), по В.В. Виноградову. Термин не называет понятие, как обычное слово, а понятие ему как бы приписывается, прикладывается. И в словарях термин не толкуется, а именно определяется, поэтому нельзя говорить о лексическом значении термина в общепринятом смысле слова. Значение термина (в некоторых работах предпочитают термин со- держание) – это дефиниция понятия, которое ему приписывается.

Отличие термина от обычного слова:

1) Значение любого слова в языке определяется, как мы уже не раз говорили, с одной стороны, его предметной отнесенностью, с другой – соотношением с другими знаками языка. В термине главен- ствующей является связь знака с реалией (и понятием). Если неиз- вестно понятие, то неизвестен и термин – никакие синонимические или антонимические связи неспособны помочь его установить.

2) Значение знака-термина определяется, с одной стороны, объективным содержанием понятия, с другой – тем субъективным, сознательным началом, которое вносит исследователь, уточняя гра- ницы понятия (Будем называть синонимами или Одни называют это семантическими синонимами, другие квазисинонимами).

3) Знак-термин лишен возможности переноса значения –

нельзя говорить о прямом и переносном значении термина.

4) В составе языка науки термины не имеют коннотации. Им свойственна «интеллектуальная чистота» (Г.О. Винокур). Термин может появиться в результате метафорического переноса, но, став термином, он утрачивает семантическую связь с породившим его словом и – соответственно – прагматический макрокомпонент зна- чения: шейка (бедра), лопатка, ложечка, чашечка и подобные ме- дицинские термины.

Наиболее дискуссионными являются вопросы о том, допус- тимы ли в области терминологии полисемия, омонимия, синони- мия, антонимия. С одной стороны, природа знака-термина требует определенности, т. е. однозначного соответствия означающего и означаемого, и, следовательно, препятствует указанным явлениям. С другой, термины, входя в состав данного национального языка,

испытывает влияние общих законов лексико-семантической систе- мы языка. Поэтому будем говорить об особенностях указанных яв- лений.

Полисемия. В терминологии нет метафорических переносов. Очень редко встречаются метонимия и синекдоха. Ср. верстка –

1) один из этапов полиграфического процесса; 2) первый коррек- турный оттиск.

Лингвисты неоднократно пытались вмешаться в этот про- цесс, соотнести смысловое разграничение с разными словообразо- вательными суффиксами (-ние, -к(а): шифровка и шифрование, об- лицовка и облицовывание и т. п.), но не все пары слов подчинились этому диктату. Наиболее активно развивается многозначность у отглагольных существительных по модели ‘процесс – результат’ и у отвлеченных имен по принципу ‘общее – частное’: химия – химия боли, лингвистика – лингвистика текста.

Омонимия. Наблюдается между терминами разных терми- носистем – межнаучная омонимия. Реакция – 1) химия, 2) физиоло- гия, 3) политика. Ассимиляция – 1) этнография, 2) лингвистика. Причина такой омонимии – разошедшаяся полисемия. Другими способами терминологические омонимы не возникают. Некоторые ученые рассматривают в качестве омонимов и термины в сравне- нии со словами общенародного языка (лопатка, шейка), другие в этом случае говорят о заимствовании.

Синонимия. Терминологии несвойственна семантическая и стилистическая синонимия. Основной вид – дублетность. Синони- мия русских и заимствованных терминов (лингвистика – языкозна- ние), словесного выражения и его символического обозначения (вода и H₂O), аббревиатуры и словосочетания (КПСС – коммуни- стическая партия). Основные функции терминов-синонимов – за- мещение и уточнение.

Антонимия. Чрезвычайно распространена, даже в большей степени, чем в нетерминологической лексике. Причина кроется в природе научных понятий: «Никогда не возникало понятие в языке, которое одновременно не носило бы в себе свою противополож- ность» (Ф. Нуаре). Два типа терминов-антонимов – лексические и словообразовательные. Лексические: низкое и высокое (давление, температура), северный и южный ( полюс), глухие и звонкие (со-

гласные). Словообразовательные: конечная – бесконечная (ско-

рость), частица – античастица.

Происхождение терминов: 1) из общелитературной лексики

(луч,  свет,  звук,  пространство,  материя,  предложение,  слово);

2) заимствование; 3) словообразование; 4) из диалектной лексики (тундра, сопка, хребет, зубатка, серебрянка (рыбы); 5) из просто- речия (пузо – выпуклый парус, буза – аморфная масса из органиче- ского вещества).

Термины одной науки объединяются в терминосистему. Тео- рия терминологического поля создана А.А. Реформатским. Поле для термина – это вся терминология данной области науки. Вне её термин теряет свое качество термина. Терминологическое поле идиоматично (специфично) для каждой науки. Оно покрывает всю систему понятий данной области науки. Следовательно, термин связан парадигматически, для него существенно со-противопостав- ление элементов терминосистемы. Синтагматически термин закре- плен очень мало. Он безразличен к контексту. Невозможны кон- тексты, в которых бы актуализировались дифференциальные при- знаки этих слов (дублетность).

Переход некоторых терминов в разряд общеупотребительной лексики проходит три этапа (Э.В. Кузнецова): расширение упот- ребления терминов в СМИ (дикий рынок, рублевая зона, покрытие, экономическое / информационное / правовое пространство, банк данных, экологические преступления и т. п.) → переосмысление термина, необычный контекст, переносное значение (планктон аферистов, экология музыки, духа, языка, алгоритм успеха, пред- принимательства) → полная детерминологизация, термин утрачи- вает и свое специальное значение, и свою экспрессивность, стано- вится одним из производных значений общеупотребительных слов (реакция, контакт).

Профессионализмы – дублеты научных и технических тер- минов, не составляющие замкнутой системы. Профессионализмам, как правило, свойственна некоторая живописность, образность: тормозок (‘завтрак’ у шахтеров), баранка (‘руль’ у водителей), ки- пелка (‘негашеная известь’ – у строителей).

Стилистическая окраска слова – информация об употреб- лении слова, о типе контекстов, в которых оно возможно: башко-

витый, звездануть, кляча ↔ ланиты, внемли, инвестор, менедж- мент, демаркация. Эта информация тесно переплетена с коннота- цией, т. е. с оценочностью и эмоциональностью: обычно сниженная стилистическая окраска маркирует слова с отрицательной эмоцио- нальной оценкой, семантика слов входящие, исходящие, ходатай- ство, клиент предсказывает их функционирование (и, значит, функционально-стилистическую окраску). Однако есть и сущест- венное различие: эмоционально-экспрессивная коннотация органи- чески свойственная языковой единице, неотделима от значения, то- гда как функциональная обусловлена преимущественным употреб- лением языковой единицы в той или иной сфере общения. Три типа стилистической окраски слов литературного языка: слова ней- тральные (межстилевая лексика), книжные (характерные для книжной, письменной речи и так называемых книжных стилей – на- учного, официально-делового, публицистического), сниженные (разговорные, разговорно-просторечные). Важно отметить: в разго- ворной речи вовсе не обязательно употребляются слова исключи- тельно разговорные, а в публицистическом стиле – книжные. Однако если у слова в словаре есть помета книжн., это означает, что оно предназначено для функционирования именно в книжно-письмен- ной речи (хранит память об этих контекстах).