Коллективное бессознательное масс как объект управления в борьбе государств

Исследование коллективного бессознательного открыло новые перспек- тивы организационной деструкции государственной власти¹⁵. На истори- ческой шкале развития различных цивилизаций можно видеть точки так называемой «дионисийской разрядки» — неконтролируемого выхода пси- хической энергии масс. В такие периоды доминирующим является состоя- ние всеобщего хаоса, охватывающего и общественные, и государственные институты. В России это феномен «пугачевщины», всеохватывающего «рус- ского бунта». Его имманентными чертами классик, как известно, посчитал

«бессмысленность» и «беспощадность».

Именно бессмыслие бунтарства указывает на его фундаментальную связь с феноменом коллективного бессознательного. «Никто, — рассуждал Г.П. Федотов, — не может оспаривать русскости «воли». Тем необходимее отдать себе отчет в различии воли и свободы для русского слуха. Воля есть прежде всего возможность жить или пожить по своей воле, не стесняясь никакими социальными узами, не только цепями. Волю стесняют и равные, стесняет и мир. Воля торжествует или в уходе из общества, на степном про- сторе, или во власти над обществом, в насилии над людьми. Свобода лич- ная немыслима без уважения к чужой свободе, воля всегда для себя. Она не противоположна тирании, ибо тиран есть тоже вольное существо. Разбой- ник — это идеал московской воли, как Грозный идеал царя. Так как воля, подобно анархии, невозможна в культурном общежитии, то русский идеал воли находит себе выражение в культе пустыни, дикой природы, кочевого быта, цыганщины, вина, разгула, самозабвения страсти — разбойничества, бунта и тирании. Когда терпеть становится невмочь, когда «чаша народного горя с краями полна», тогда народ разгибает спину: бьет, грабит, мстит сво- им притеснителям — пока сердце не отойдет, злоба утихнет, и вчерашний

«вор» сам протягивает руки царским приставам. Вяжите меня. Бунт есть не- обходимый политический катарсис для московского самодержавия, исток застоявшихся, не поддающихся дисциплинированию сил и страстей. Как в лесковском рассказе «Чертогон» суровый патриархальный купец должен раз в году перебеситься, «выгнать черта» в диком разгуле, так московский народ раз в столетие справляет свой праздник «дикой воли», после кото-

¹⁵ Юнг К.Г. Очерки по психологии бессознательного. М., 2006; Юнг К.Г. Архетип и символ. М., 1991; Гайар К. Карл Густав Юнг. М., 2004.

рой возвращается, покорный, в свою тюрьму. Так было после Болотникова, Разина, Пугачева, Ленина»¹⁶.

По мере роста понимания психологии масс возникло представление, что

«хаос» есть категория управляемая. Хаотические импульсы могут быть ис- кусственно вызваны к жизни целенаправленными управленческими уси- лиями. Программирование «дионисийской разрядки» прослеживается в подавляющем большинстве революционных потрясений современности. Групповые интересы в них — классическое марксистское объяснение при- роды революции — не имеют никакого значения. Определяющей является иррациональная поведенческая программа. Какая бы то ни было рацио- нальность в периоды революций подавляется.

Механизмы отключения рацио хорошо известны в современной психо- логической практике. «Паралитики власти лихорадочно боролись с эпилеп- тиками революции», — характеризовал М.А. Алданов ситуацию в России, сложившуюся в феврале 1917 г. Только приступом всеобщего безумства можно объяснить утверждение в условиях войны принципов абсолютиро- ванной свободы, распространяемой в том числе на институты вооружен- ных сил¹⁷.

Синдром подавления рациональности охватил советский социум в 1989– 1991 гг. Негативные последствия распада СССР для большинства населения были, казалось бы, очевидны. Однако осознание этого в специфических условиях массовой психологической обработки оказалось затруднено. Осо- знание случившегося произошло чуть позже, когда исправить что-либо было уже невозможно. Новое отключение рациональности населения потребова- лось политтехнологам в 1996 г. Призыв «Голосуй сердцем» (не разумом) стал лейтмотивом избирательной кампании Б.Н. Ельцина. Об экономическом об- вале 1992 г. россияне удивительным образом на время забыли, и в результате он повторился в 1998 г.¹⁸.

Выход коллективного бессознательного объясняет протестное движение

«бархатных» и «оранжевых» революций. «Мы, — говорил один из лидеров

«Солидарности» А. Михник, — отлично знаем, чего не хотим; но чего мы хо- тим, никто из нас точно не знает». Под этим высказыванием могли бы распи- саться все участники коллективных протестов на киевском Майдане¹⁹. «Ни одна из победивших революций, — удивляются современные аналитики, — не дала ответа на вопрос о коренных объективных причинах случившего- ся, а главное, о смысле и содержании ознаменованной этими революциями

¹⁶ Федотов Г.П. Россия и свобода // Русские философы (конец XIX — середина XX века): Антология. Вып. 3. М., 1996.

¹⁷ Деникин А.И. Очерки русской смуты: в 5 т. М., 2006.

¹⁸ Кара-Мурза C. Г. Манипуляция сознанием. М., 2004.

¹⁹ Кара-Мурза С.Г., Александров А.А., Мурашкин М.А., Телегин С.А. Революции на экспорт. М., 2006. C. 34.

новой эпохи. После революций-то что? Ни от свергнутых и воцарившихся властей, ни со стороны уличных мятежников, которые явно заявили о себе как активной оппозиционной политической силе, до сих пор ничего вразу- мительного на этот счет не прозвучало»²⁰. Да и не могло прозвучать, ввиду иррациональности всего произошедшего. Рациональное содержание «оран- жевые» потрясения обретают только при взгляде на них извне системы, со стороны геополитических противников, их режиссеров.