Данные о смертности от COVID-19: причина – не вирус, ключевой фактор – лекарства

 

Любой уважающий себя ученый всегда должен смотреть на вещи с «широкого ракурса», особенно в микробиологии – мире, который вряд ли может быть еще сложнее. Есть несколько очень веских причин, как мы уже объясняли, рассматривать вирусную теорию COVID-19 как необоснованную. В то же время есть еще один фактор, который следует признать возможной причиной: употребление медицинских препаратов с тяжелыми побочными эффектами, включая потенциальную смерть. Особенно если учесть, что «наши рецептурные лекарства являются третьей ведущей причиной смерти после болезней сердца и рака в Соединенных Штатах и Европе», как утверждает Питер К. Гетцше.

 

Что касается коронавируса, то политикам был дан «зеленый свет» на введение локдауна, когда вирусологи, такие как Кристиан Дростен, начали публиковать свои ужасающие прогнозы. 6 марта Дростен заявил, что «в Германии следует ожидать 278 000 жертв коронавируса». Мы объяснили, что такие ужасные сценарии не имеют под собой никакой научной основы. Данные наблюдений также показали, что в течение первых шести месяцев 2020 года во многих странах, в том числе и в Германии, не наблюдалось избыточного уровня смертности, поэтому вирус нельзя винить в том, что он стал причиной повышенной смертности в таких странах, как Испания, Франция, Англия или США. Вместо этого существуют убедительные доказательства того, что в этих странах именно массовое и экспериментальное применение таких препаратов, как гидроксихлорохин, калетра и азитромицин, привело к преждевременной смерти бесчисленного множества людей. С другой стороны, в середине 2020 года австралийский штат Виктория показал миру, насколько абсурдным может быть поведение лиц, принимающих решения – с такими приказами, как разрешение полиции входить в чужой дом без ордера, комендантский час в 8 часов и даже запрет на проведение свадеб. Джеффри А. Такер, редакционный директор Американского института экономических исследований, прокомментировал: «Мельбурн превратился в ад. На ум приходит строчка Тацита о Римской империи: «Превращают все в пустыню, а называют это миром».

 

Сам факт, что «в Австралии с марта жертв самоубийств на 50% больше, чем от Covid-19 по официальным данным», как отметил Такер, должен был дать всем достаточно оснований для размышлений. Локдаун в Австралии был тем более абсурдным, если учесть, что «смертность на душу населения составляла около 26 на миллион в течение шести месяцев», как заявил Дэвид Джеймс, журналист из Даун-Андера, в статье, опубликованной «OffGuardian». При всем желании это нельзя назвать пандемией вируса.

 

Тем более, что, как добавил Джеймс: «главный санитарный инспектор в Виктории признал, что они не проводили тестов на вирус, просто предполагая, что если и есть симптом, похожий на грипп, то это должен быть COVID-19; а смертность от гриппа в Австралии, следует добавить, необычайно низка».

 

Как и в Австралии, во многих других странах в течение первых шести месяцев 2020 года также не было зарегистрировано ни одного случая избыточной смертности. Например, в Германии и Португалии уровень смертности за этот период был даже ниже, чем в некоторые предыдущие годы. К такому выводу пришел ранее упомянутый анализ в статье под названием «Потому что [лица, принимающие решения] не знают, что они делают», проведенный Штефаном Аустом, бывшим главным редактором самого известного немецкого новостного журнала «Der Spiegel».

 

Как заявил Ауст, тот факт, что в Германии и других странах не наблюдалось избыточного уровня смертности, нельзя считать результатом принимаемого правительствами локдауна. Главная причина: большинство из тех, кто был объявлен умершим от коронавируса, были пожилыми и тяжело больными, а также находились в стационарных учреждениях по уходу за престарелыми. Поэтому «их жизнь нельзя было спасти даже при самых жестких мерах социальной изоляции».

 

Действительно, в некоторых странах в первой половине 2020 года было зарегистрировано заметно больше смертей, чем в некоторые предыдущие годы. Особенно это касается Италии, Испании, Франции, Англии, Бельгии, Нидерландов и США. Однако гипотеза о том, что только локдаун может замедлить появление нового смертельного коронавируса, была опровергнута тем фактом, что именно эти страны, в частности, проводили жесткую политику локдаунов. Между тем, в Швеции, не вводившей никакого локдауна, должен был быть зарегистрирован чрезвычайно высокий уровень смертности, чего на самом деле не было.

 

Кроме того, в Бельгии, например, на 100 000 жителей приходится в восемь раз больше смертей, чем в соседней с ней Германии, в Испании – в 22 раза больше, чем в Польше, в то время как в Португалии, являющейся непосредственным соседом Испании, не отмечалось никаких случаев повышения уровня смертности. Но как в наше время вирус может так по-разному поражать страны? Невозможно изменить саму природу вируса при каждом пересечении границы. Поэтому наш автор, доктор медицины Клаус Кёнляйн, в письме, опубликованном в конце июня в немецкой «Arzteblatt», заявил: «Учитывая тот факт, что в разных европейских странах регистрируются очень разные показатели смертности, разумно предположить, что ответственность за это может быть возложена на другую агрессивную терапию».

 

Это также подтверждается тем фактом, что повышение уровня смертности в этих странах произошло в основном за очень короткий промежуток времени, примерно в течение двух-трех недель в начале-середине апреля. Как показывает статистика смертности, опубликованная в «Euromomo», в Испании и Великобритании диаграммы были относительно «скучными» до конца марта, но затем уровень смертности внезапно взлетел вверх, и снова резко упал примерно в середине апреля, вызвав «пик» примерно в апреле, когда умирали в основном пожилые люди (см. диаграмму 11 с графиками по Испании, Португалии, Великобритании и Швеции).

 

В количественном выражении это означает, что в течение нескольких недель в этих европейских странах умерло на 60-70 тысяч человек больше, чем обычно в это время года. А в США за первые шесть месяцев 2020 года по сравнению с аналогичным периодом двух предыдущих лет было зафиксировано около 130 000 дополнительных смертей(показатель смертности в США за первое полугодие 2020 года составил 0,48%, в 2018 и 2019 годах -0,44%). Единственное различие между европейскими странами и США заключается в том, что «пик» на карте Америки немного шире, т.е. в апреле он длится более двух недель, а пик приходится на 11 апреля, примерно на две недели позже, чем в Италии, где началась мировая смертельная драма (см. диаграмму 12).

 

Таким образом, действительно тогда невозможно заявить, что это был вирус, который убил много десятков тысяч за двухнедельный период вне сезона пикового гриппа. Вирус дыхательных путей просто так себя не ведет. И даже если бы такой суперсмертельный вирус существовал, по мнению сторонников локдауна, он вызвал бы ошеломляющий «пик» на карте Швеции, страны, которая вообще не вводила локдаун. Но на карте Швеции только небольшое повышение в середине апреля.

 

Кроме того, уровень смертности, т.е. доля смертей на общее число жителей, за первые шесть месяцев 2020 года составил 0,48%, что находится в пределах ожидаемого диапазона и лишь незначительно выше, чем в 2017 и 2018 годах (0,46%). 9 октября Фонд экономического образования (FEE) опубликовал анализ «5 диаграмм, которые показывают, что стратегия Швеции работает. Идея с локдаунами провалилась». Заключение: «Теперь мы знаем лучше. Нет никакой корреляции между строгими ограничениями и смертностью от COVID-19, в то время как их вред неоспорим».

 

В Италии также был «пик» на диаграмме в апреле, но (как и в Швейцарии, как мы увидим) смертельные случаи были сконцентрированы в некоторых регионах, таких как Бергамо. Даже если допустить демографические данные, вирус, передающийся воздушно-капельным путем, смертельно опасный только в определенных регионах страны, кажется странным! Более внимательное изучение данных по Германии также показывает, что единственный тезис о вирусе неправдоподобен.

 

Данные Федерального статистического управления представляют еженедельные показатели смертности (см. диаграмму 13). На этой диаграмме видно, что в марте 2019 года умерло около 86 500 человек. Тем не менее, «в марте 2018 года, т.е. в год, когда эпидемия гриппа была особенно острой, эта цифра составила 107 100. Поэтому даже без пандемии коронавируса число погибших может значительно колебаться, особенно в течение типичного сезона гриппа», – говорится на их веб-сайте. Очевидно, что нет никаких свидетельств того, что кривая смертности 2020 года зависела именно от коронавируса, даже если бы хотелось, чтобы так было. Исследование «Избыточная смертность от COVID-19 в Германии», проведенное университетом Дуйсбург-Эссен, опубликованное в сентябре 2020 г. в «Journal of Infection», даже указывает на то, что «во время первой волны COVID-19» был «недостаточный уровень смертности» с «разницей в 4 926 смертей», если принять во внимание растущее число пожилых людей.

 

Диаграмма 11.

Избыточный уровень смертности (оценка z) для отдельных европейских стран (декабрь 2019 г. сентябрь 2020 г.)

 

 

 

Цифры за 2020 год в целом, которые Федеральное ведомство по статистике Германии представило 22 января 2021 года, также не являются доказательством наличия бушующего вируса. В 2020 году было зарегистрировано почти 41 000, или на 4%, больше смертей, чем в среднем в 2016-2019 годах, и почти на 20 000 (+ 2,1%) больше, чем в 2018 году. Но не только в Германии в 2020 году было примерно на 1 миллион жителей больше, чем в 2016 году, но и гораздо больше половины умерших приходилось на возрастную группу старше 80 лет, и их доля возросла с 5,8 до 6,8 процента в период с 2016 по 2019 год, т.е. увеличилась почти на 20 процентов. Этим, наряду с вышеупомянутой жарой в конце лета 2020 года, которая привела к более чем 9000 смертей по сравнению с нормой в Германии, уже объясняется значительная часть почти 41 000 смертей в 2020 году.

 

Диаграмма 12.

Уровень смертности в США (с июня 2018 г. по август 2020 г.)

 

 

Источник: statista.com

 

 

Остальное затем «легко» объясняется широко распространенным экспериментальным и высокодозированным введением потенциально смертоносных лекарственных препаратов – лекарств, которые использовались в мировых испытаниях, а также вне этих испытаний, что стоило жизни десяткам тысяч «подопытных». С течением времени «запасы пациентов» иссякли, что в значительной степени объясняется быстрым падением кривых, создающих эти «пики» в апреле 2020 года.

 

Кстати, небольшой «пик» на диаграмме 2020 года в Германии с избыточным уровнем смертности в несколько тысяч человек в апреле (по сравнению с 2019 и 2018 годами) почти точно совпадает с повышенным экспериментальным применением малярийного препарата гидроксихлорохин у так называемых больных COVID-19 (о решающей роли этого препарата подробнее узнаем позже). Как сообщает немецкий новостной журнал «Spiegel», согласно анализу, проведенному немецкой медицинской страховой компанией AOK, с марта этого года препарат нашел много сторонников в Германии. В этом месяце препарат был прописан почти на 10 000 пациентов больше, чем в предыдущем месяце – в основном пациентам, которые были очень старыми, с серьезными проблемами со здоровьем, и для которых потенциально токсичные препараты были особенно опасны для жизни. В апреле и мае количество рецептов на гидроксихлорохин в Германии снова снизилось. В июне эти показатели были ниже среднего уровня предыдущего года.

 

Диаграмма 13.

Еженедельная смертность в Германии 2020 г.

 

 

Источник: Федеральное статистическое управление Германии.

 

 

На самом деле, похоже, что общая паника по поводу COVID-19, которая особенно ярко проявилась во второй половине марта, привела к расширению экспериментального применения высокотоксичных препаратов, таких как гидроксихлорохин и противовирусный препарат Kaletra (Лопинавир/Ритонавир) в Германии. Однако в таких странах, как Германия, потребление этих препаратов было явно ниже, чем в Бельгии или Великобритании.

 

В этом контексте следует отметить, что 20 марта 2020 года на You-Tube вышло интервью Маргариты Битюцких из «Russia Today» с нашим автором Клаусом Кёнляйном. В нем он раскритиковал экспериментальное применение высокотоксичных препаратов. Интервью за короткое время получило более 900 000 просмотров (второе интервью с ним «Russia Today», размещенное на YouTube 18 сентября под заголовком «Доктор Клаус Кёнляйн об экспериментах ВОЗ со «смертельным коронавирусом», за короткое время получило почти 1,4 миллиона просмотров). Несколько дней спустя врачу из Киля позвонил бывший докторант Института социальной медицины Шарите.

 

Она спросила Кёнляйна, известно ли ему, что его критические высказывания подорвали применение противовирусной терапии в связи с COVID-19. Его ответ: если бы его высказывания в ходе интервью действительно способствовали тому, что применялось бы значительно меньше лекарств, то он бы добился именно того, чего хотел, потому что такая медикаментозная терапия всегда иммуносупрессивна и поэтому может быть смертельной, особенно для и без того тяжелобольных людей.

 

В упомянутом письме к журналу «Artzeblatt» Клаус Кёнляйн писал: «В Германии мы так легко отделались, возможно, потому, что с самого начала мы были более сдержанны в терапии, и/или потому, что мы узнали о неудачном опыте в таких странах, как Италия, Испания, Франция и Англия и едва ли использовали какие-либо противовирусные вещества».

 

В ходе коронавирусной мегапаники во всем мире эксперименты с препаратами с множеством побочных эффектов были начаты очень рано, хотя их влияние на пациентов с COVID-19 не было всесторонне исследовано. Например, еще 28 января 2020 года «Pharmazeutische Zeitung» сообщила, что, несмотря на то, что «конкретных лекарств против коронавирусов не существует... некоторые препараты для лечения ВИЧ используются экспериментально», что, по его словам, равносильно девизу: пробовать и ошибаться. Следует отметить, что «некоторые лекарства от ВИЧ» могут быть потенциально смертельными (это особенно верно для старых и хрупких людей, страдающих более тяжелыми заболеваниями).

 

В средствах массовой информации также появились сообщения о том, что «пресс-секретарь американской фармацевтической компании AbbVie подтвердил, что китайские органы здравоохранения запросили лекарство от ВИЧ Kaletra» – комбинированный препарат (Лопинавир и Ритонавир), который, как и другие противовирусные препараты, может иметь «опасные для жизни» побочные эффекты.

 

Осадителем массового экспериментального использования лекарственных средств, вероятно, были такие документы, как исследование одного случая, опубликованное в журнале «Ланцет» 18 февраля 2020 года. Возможно, если бы оно было оценено более критически, оно послужило бы ранним предупреждением против использования таких лекарств. В нем описан случай 50-летнего мужчины, у которого была лихорадка, озноб, кашель, усталость и одышка, и который был классифицирован как пациент с «COVID-19».

 

После этого он лечился тотальным препаратом армада, состоящим из противовирусных препаратов интерферон альфа-2b, лопинавира и ритонавира, антибиотиков моксифлоксацина и меропенема, а также высокодозированного кортизона (метилпреднизолона) – веществ, которые могут иметь тяжелые побочные эффекты, в том числе смерть, даже при приеме в одиночку. Более того, вскрытие выявило поражение печени – и только это, по крайней мере, признавали авторы исследования «Ланцета», возможно, было вызвано этими препаратами. Но нельзя игнорировать высокую вероятность того, что пациент мог умереть из-за токсичности лекарственных препаратов.

 

И если такой человек, у которого «в лучшие годы» в возрасте 50 лет не было видимых заболеваний, кроме тяжелых симптомов гриппа, умер после получения такого «лекарственного коктейля», то можно себе представить, как такое высокотоксичное «лечение» могло затронуть людей, классифицированных как пациентов COVID-19, в возрасте 70 или 80 лет с уже имеющимися заболеваниями, в том числе с раком.

 

Но почему врачи лечили 50-летнего мужчину таким образом? И почему в этой работе «Ланцета» делается эмфатический вывод, что пациент «умер от тяжелой инфекции с тяжелым острым респираторным синдромом коронавируса 2 (SARS-CoV-2)», т.е. ни от чего, кроме вируса? Ответ, похоже, таков: монокаузальное вирусное туннельное зрение, глубоко укоренившееся убеждение, что только лекарства могут принести спасение больным, и из страха, типичного для современной медицинской системы, что можно упустить из виду какое-то лекарство, в дальнейшем достаточно часто приводит к более частым приемам лекарств. Тем более во время паники из-за «пандемии», как в данном случае.

 

Так как у этого 50-летнего мужчины было затрудненное дыхание, ему давали кортизон – лимфоцитарный супрессант, который замедляет воспалительную реакцию. Многие симптомы затем ослабевают, и лихорадка, например, спадает. Пациент временно чувствует себя лучше, ему снова легче дышать. Однако за это приходится платить: иммунная система сильно подавлена, что в конечном итоге может привести к летальному исходу, как это было возможно в данном случае, особенно если дополнительно вводить другие потенциально смертельные препараты. Тем не менее, в исследовании «Ланцета» был сделан вывод, что пациент умер только от вируса, и никак не из-за лекарств. И такого рода исследования, опубликованные в журнале, содержание которого широко признано де-факто законом, послужили образцом для лечения больных COVID-19.

 

Фактически, всего несколько недель спустя высокотоксичные препараты применялись чрезмерно, особенно во всех вышеперечисленных странах с высоким уровнем смертности, как экспериментально, так и не по назначению, что означало, что препараты применялись вне их нормативного разрешения. Еще хуже то, что препараты в основном давали людям, которые были старыми и уже имели серьезные заболевания до того, как получили «положительный» тест на COVID-19.

 

Имеющиеся данные создают впечатление, что возросший уровень смертности быстро прошелся, как огромная волна, из Италии через Испанию и Францию в Великобританию и Бельгию, а затем перекинулся на США и Бразилию.

 

В Италии, и особенно в Ломбардии, «лекарственное безумие» началось примерно 17 марта, и особенно свирепствовало в домах престарелых и клиниках. В Италии представили показательную статистику смертности от 9 апреля 2020 года, согласно которой 84% умерших пациентов получали антибиотики, особенно азитромицин, 55% получали противовирусные препараты, 33% – кортикостероиды и 18,6% – комбинацию всех трех препаратов.

 

Что касается азитромицина, то в 2013 году Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов США (FDA) выпустило предупреждение о том, что его применение может привести к потенциально смертельному нарушению сердечного ритма. То, что противовирусные препараты могут быть смертельными, было доказано уже достаточно давно. Сюда входит и комбинация Лопинавир-Ритонавир, которую дали и 50-летнему пациенту, упомянутому выше.

 

Что касается кортикостероидов, то завершилось исследование, опубликованное в «Journal of Infection» 10 апреля 2020 года: «Пациенты с тяжелыми заболеваниями чаще нуждаются в кортикостероидах. Использование кортикостероидов связано с повышенной смертностью пациентов с коронавирусной пневмонией». Несмотря на то, что авторы предлагают «использовать кортикостероид с осторожностью при лечении COVID-19», это действительно указывает на отсутствие доказательств необходимости использования кортикостероидов в данной ситуации.

 

«France Culture» описала, как великий эксперимент с лекарствами проводился на практике, в статье под названием «Covid-19 во Франции, Италии, Испании, Германии и как врачи борются с болезнью», процитировав невропатолога Франческо Альберти, президента Ордена врачей провинции Империя (подразделение региона Лигурия, граничащего с Францией), который вернулся на работу в связи с пандемией: «Мы проводим много экспериментов и испытаний, потому что болезнь отличается и у нее разная ступень тяжести в зависимости от пациента. Если есть только лихорадка и она длится не более 4 или 5 дней, мы назначаем парацетамол. Кроме того, мы используем противовирусные препараты для ограничения прогрессирования заболевания: наиболее часто применяемые препараты – гидроксихлорохин, марка Plaquenil, в сочетании с антибиотиком, азитромицином, но мы имеем в виду, что гидроксихлорохин может вызывать проблемы с сердечным ритмом. Мы также даем другие антивирусные препараты, такие как ремдесивир и фавипаравир. Если функции иммунной системы сложно контролировать, мы также экспериментируем с тоцилизумабом, иммунологическим препаратом, обычно назначаемым при ревматоидных проблемах».

 

А пока мы обсудим гидрохлорохин, его потенциально смертельные последствия и разрушительную роль, которую он сыграл, а также ремесивир. Что касается тоцилизумаба, то он также может быть смертельным, вызывая смертельные аллергические реакции. С момента запуска этого иммунодепрессивного препарата в США в 2010 году в FDA поступили сообщения о более чем 1000 смертельных случаях.

 

Однако фактическая цифра, скорее всего, будет гораздо выше, поскольку система отчетности FDA охватывает лишь малую часть неблагоприятных событий, которые происходят у пациентов.

 

Тем временем Альберти продолжил: «Нет единого терапевтического протокола. Лекарства, которые мы используем, «не по назначению», т.е. мы выписываем их за пределами их показаний. Министерство здравоохранения и Итальянское агентство по лекарствам разрешили нам использовать эти лекарства, даже если они изначально были прописаны для лечения других заболеваний».

 

И коротко о вентиляции легких. Жан-Франсуа Тимси, заведующий отделением интенсивной терапии и реанимации инфекционных заболеваний парижской больницы Биша, в свою очередь, сказал: «В настоящее время смертность среди пациентов, находящихся в реанимации, оценивается примерно в 30 процентов, с разницей в зависимости от того, интубируются ли пациенты [для машинной вентиляции легких]. Когда пациенты интубируются, смертность возрастает до 50 процентов».

 

30 процентов – это уже очень высокий показатель, 50 процентов – тем более. На самом деле, интубация используется все чаще, поскольку изначально существовали опасения, что значительно менее инвазивное дыхание через маску будет нести в себе более высокий риск заражения вирусом. Тем не менее, уже отмечалось, что пациенты чаще умирали в результате инвазивной вентиляции во времена «атипичной пневмонии» в 2002/2003 годах. Эта тенденция, судя по всему, сохраняется и в лечении пациентов с COVID-19. Исследование «Ланцета» в феврале 2020 года нарисовало очень мрачную картину: из 22 интубированных пациентов выжили только трое.

 

23 декабря 2020 г. в журнале focus.de опубликована статья «Слишком высокая смертность из-за интубации». По словам пульмонолога: «Преждевременная вентиляция легких – самая большая ошибка в борьбе с коронавирусом». В ней пульмонолог Томас Вошаар утверждает, что интубация приводит к чрезвычайно высокому уровню смертности тех, кого называют жертвами COVID-19. «Пятьдесят процентов «ковидных» пациентов умирает из-за инвазивной вентиляции. Это явный признак того, что в медицине необходимо применять иной подход», – обращается Вошаар к коллегам. К сожалению, этот призыв также остался без внимания.