Американская культура после первой мировой войны

 

Первая мировая война оказала травматическое действие на весь мир, включая и Соединенные Штаты Америки. Вместе с тем она сблизила США и Европу, сделала Европу, особенно Францию, притягательной для американцев. В художественном отношении США стали равняться на лучшие образцы Европы, впервые поставив культуру на одно из центральных мест в обществе. После Первой мировой войны началась новая эпоха.

 

Культура новой эпохи

 

Между Первой и Второй мировыми войнами американцы оказались в авангарде века техники. Американские аэропланы, авианосцы, подводные лодки и массовая армия стали знаками эпохи уже на исходе Первой мировой войны. Это «механически‑количественное» отношение к жизни и спасло Америку в эру пессимизма.

Если Европа на все лады повторяла слово «абсурд», столь любимое Анатолем Франсом, то Америка вообще не знала такого слова. Да, часть американских философов была знакома с творчеством великого экзистенциалиста Серена Кьеркегора. Часть американцев, которые жили в Цюрихе, в 1916 году стали дадаистами. Те американцы, которые жили в Париже, пошли за французскими экзистенциалистами, а жители срединной Европы усиленно читали Франца Кафку.

Америка стояла на историческом переломе. То, что было бы еще десять‑двадцать лет назад пустым оригинальничанием – прежде всего идеи мировой роли Америки, – стало во втором десятилетии XX века главенствующей политической философией когорты деятелей, занявших в годыправления президента Вильсона (с 1912 года) высоты государственной власти в Вашингтоне. Это было особенное время для Америки. Вслед за чередой посредственностей, наследовавших после Линкольна Белый дом, к власти в начале века один за другим пришли неординарные политические деятели – Теодор Рузвельт, а затем и Вудро Вильсон, воплотивший национальную жажду перемен. Для тридцатилетнего Франклина Делано Рузвельта они стали первоклассными учителями.

В XX веке американская культура окончательно избавилась от комплекса изоляционизма, оторванности от главных процессов европейского и мирового культурного развития.

Между тем американские университеты достигли пика своего творческого развития. Самыми популярными предметами стали латинский язык, английская поэзия, американская и английская история, современные иностранные языки. Отказавшись от изоляционизма, Америка стала оглядываться на мир, интересоваться им. Люди, перестроившие американские университеты, такие как Николас Батлер (ректор Колумбийского университета) и Лоуренс Лоуэлл (ректор Гарвардского университета), прежде чем занять свои почетные должности, долго путешествовали по Европе.

Собственно, американцы и не могли дальше формировать свою культуру, не обращая внимания на внешний мир – а этот мир пришел едва ли не в каждый американский дом вместе с радио, художественными выставками, адекватными литературными переводами.

Вашингтон начала второго десятилетия XX века был особенным городом. Окончилась его вековая спячка. Росли здания, федеральные учреждения приобретали новую, общенациональную значимость, Прежнее провинциальное общество столицы превращалось во все более космополитическое. Рузвельт исправно учился танцевать танго и все виды тротов. Женщины начали курить. Длина юбок резко сократилась.

В моде снова был Омар Хайям и своего рода гедонизм – радостное отношение к жизни, упоение ее прелестями и возможностями. Американцы играли в гольф, являлись членами всех избранных клубов, посещали театр.

В социальном плане эпоха корифеев капитализма Джона Джейка Астора, Джона Рокфеллера и Джея Пи Моргана уходила. Наступала эра пригородов и «американской мечты», олицетворяемой собственным домом и автомобилем. Неконтролируемое насилие монополий было уже невозможно. Страна выходила из «джунглей» ничем не сдерживаемого капиталистического разгула.

Удивительнее всего было само время. У Первой мировой войны сразу появились свои поклонники, Так, великий американский поэт Эзра Паунд (1885–1972), оказавший колоссальное влияние на развитие мировой поэзии, и упоминавшаяся уже Айседора Дункан (1878–1927), совершившая подлинный переворот в мировом танцевальном искусстве, взялись за прославление «очистительной битвы». Но никто не мог превзойти клерикалов в деле прославления праведной войны.

Война сделала возможными убийственные химические газы, подводные лодки, массированный артиллерийский обстрел, танковые и пулеметные атаки. Война, в конечном счете, отрезвляла. Единицы в культурном мире не поддались на бешеную пропаганду милитаристов всех мастей. В частности, во Франции это были писатели Ромэн Роллан и Анатоль Франс, в Англии – драматург Бернард Шоу в Германии – композитор Рихард Штраус.

Первая мировая война уничтожила прежде характерный для США тип филистера. Он еще был жив в 1920 году, но уже началась его удивительная трансформация в более рефлексивное и критичное существо, Речь идет не только об эстетическом изменении, но о признании прав и престижа культурной элиты. Настоящее искусство теперь вызывало большое уважение. Новые стили с трудом, но принимались. Буржуазный мир Америки перестал быть мировым маргиналом. Но при этом типичный американский буржуа, пройдя сквозь алхимию войны, превратился в покорного потребителя всевозможных новых домов и товаров в 1920‑е годы, в эпоху просперити (процветания, экономического и культурного подъема), и остался таковым до конца XX века. Однако он согласился и с существованием интеллектуального культурного авангарда, диктующего литературную моду и способы жизнедеятельности. И правящая Америка приняла как факт то, что культура воплощает собой духовное начало, делающее мир более благородным, и в этом она даже способна соперничать с религией. За «артистом», за «художником» в самом широком смысле слова в это время обществом оказалась признана высокая функция критики порока.

 

Перси Уиндем Льюис. Портрет Эзры Паунда. 1939

 

Айседора Дункан

 

Такая точка зрения стала присуща преобладающей части американского общества, и это также изменило прежнее, повторим, маргинальное положение артиста, художника и писателя, то есть творца художественного мира в Америке. С этой позицией согласились даже такие столпы американского общества, как бизнес, церковь, правительство. Именно со времен Первой мировой войны началась эпоха популярного модернизма. В 1920‑е годы общество оказалось завоевано искусством, во многом воспринимавшимся как своего рода религия. И если в 1850 году в Америке говорили, что существует «искусство для искусства», мало связанное с реалиям американской жизни, и лишь немногие верили в его всеобщую облагораживающую силу то в 1920‑е годы возобладал лозунг «искусство для жизни». Наиболее ценными качествами стали веселость, жизнелюбие, терпимость к человеческим странностям. Главным же оказалось то, что от искусства стали ожидать своего рода компенсации за ужасы войны.

 

Европейский опыт

 

Два миллиона американцев в составе экспедиционного корпуса посетили Европу в 1917–1918 годах. Это была первая встреча американской молодежи с европейской культурой. Кроме того, те из европейских иммигрантов в США, которые теперь прибыли в Европу, были молоды, и некоторые из них предпочли после войны остаться в Европе. Высокая стоимость доллара позволяла этим экспатриантам безбедно жить в Европе. Именно в 1920‑е годы возникла своего рода американская колония в Париже, где американцы могли беседовать с Пабло Пикассо, Джеймсом Джойсом, Эзрой Паундом и Гертрудой Стайн, жадно воспринимая их идеи и замыслы. Стало очевидно стремление американской молодежи к интеграции в европейскую культуру Эти люди были категорически против американского изоляционизма. И лишь великая депрессия 1929 года возвратила их назад, на родину. Таким образом, раз и навсегда был уничтожен обычный для прошлых десятилетний разрыв в культурном обновлении Северной Америки в сравнении с Западной Европой.

В Америке, в которую они возвращались, возникла авторитетная средняя школа, находившаяся на пике влияния и эффективности, что и позволило ей ассимилировать миллионы иммигрантов. Свободная средняя школа вызывала зависть в других западных странах. Расписание предметов было либеральным – латинский язык, английские поэты, американская и английская история, современные иностранные языки, математика. А огромные университеты, такие как Колумбийский, где «царил» уже упоминавшийся ректор Николас Мюррей Батлер, и Гарвардский, процветавший под руководством также названного Лоуренса Лоуэлла, постоянно увеличивали количество принимаемых студентов, Молодые американцы быстро обгоняли в интеллектуальном развитии лишенных подобных возможностей отцов. Немало демобилизованных солдат пошли в университеты, и это вливание зрелых людей в число студентов дало свои положительные результаты. Открывались новые факультеты, посвященные изучению музыки, искусствоведения, театра, Факультеты английского языка принимали на отделения критики, эссеистики, писательского творчества.

В промежуток между Первой и Второй мировыми войнами в социокультурной эволюции Америки очевидным стал прогресс трех направлений: 1) сексуальная эмансипация, 2) движение за права женщин и 3) создание «Вэлфэр‑стейт», или системы государственной социальной помощи. Произошли также значительные перемены в моральной, социальной и политической сферах, особенно в сфере этнической политики многонациональной страны.

И без европейского опыта в 20‑е годы XX века Америка росла неслыханными темпами. В 1928 году она владела большим объемом мировой торговли, производства и богатств, чем когда‑либо до или поте. Время словно ускорило свой бег. Наступила пора массового применения прежних изобретений. Даже английский язык не успевал за новыми понятиями и процессами. Еще в 1888 году группа академических ученых решила издать словарь всех употребляемых английских слов в десяти томах. На реализацию проекта положили сорок лет. Сложности начались уже при завершении буквы «А» – дополнений оказалось неожиданно много. С окончанием работы над буквой «С» выяснилось, что в словарь не вошли еще четыреста новых слов, скажем, «кино», и лексикографы решили включить его как «синема». К окончанию проекта в 1928 году стало очевидно, что на каждое старое слово уже образовалось по одному новому и издание просто необходимо дополнять. Например, в девятнадцатом веке существовало лишь два цвета носков – белый и черный, а в двадцатом – уже сорок три цвета. В изданном в 1929 году «Международном словаре Вебстера» значилось более трех тысяч слов, вошедших в употребление между 1909 и 1927 годами. Из 299 слов, начинавшихся на букву «А», две трети новых шли из сферы науки, медицины, изобретений, 82 – из области авиации. Искусство дало лишь одну новую лексическую единицу – «атональность».

В начале 1920‑х годов молодые интеллектуалы обратили свое внимание на несколько европейских литературных произведений, которые можно назвать определяющими. Их авторы были представителями старшего поколения, а книги, написанные во время Первой мировой войны, были связаны с осмыслением ее опыта – теперь уже интернационального. Речь идет, прежде всего, о романе Томаса Стернза Элиота «Утраченная земля», отразившем мысли и надежды выживших на войне. Уже первая фраза романа («Апрель – самый жестокий месяц года») задала тон всему повествованию. Американские писатели были восхищены новым эмоциональным опытом своего английского коллеги. Книга сыграла роль, подобную «Фаусту» Иоганна Вольфганга Гете и «Паломничеству Чайльд‑Гарольда» Джорджа Гордона Байрона. А в Ирландии Джеймс Джойс завершил «Улисса» – сагу о контрасте между критическим сознанием и неизбежными желаниями. Эта проза стала своего рода способом излечения неврозов. Об упадке общества говорили Бернард Шоу в «Доме, где разбиваются сердца» и Марсель Пруст в «Поисках утраченного времени». Обоих писателей волновала проблема исчезновения интеллектуальной элиты, беспокоила грядущая нарастающая власть толпы. Общая тенденция между тем выглядела так, что художественных законодателей эпохи в первую очередь интересовал человек.

Не будет преувеличением сказать, что самой читаемой иностранной книгой в США 1920‑х годов в послевоенный период была книга «На западном фронте без перемен» Эриха Марии Ремарка. Горькая ирония автора точно соответствовала духу времени. Американским аналогом могли служить «Три солдата» ветерана войны Джона Дос Пассоса (1896–1970). В 1925 году появились первые книги писателя, который потом будет назван лучшим автором поколения – Эрнеста Хемингуэя. При всем уважении к традициям американская литературная молодежь была ориентирована на культ нового. Новые деятели американской культуры демонстрировали настоящее смешение стилей. В 1920‑е годы было принято говорить, что срок существования нового стиля – три месяца. Для подтверждения этого перефразировали поговорку: «Жизнь – это долгая дорога, а продолжительность произведения искусства невероятно кратка».

 

Томас Стернз Элиот

 

Заметим, что граждане США полагали, что заслуживают лучшего политического руководства. При всем вызывающем благодушии «просперити» в стране начал складываться блок сил, не согласных со многими чертами правления президентов Гардинга и Кулиджа. К чести Гардинга нужно сказать, что он понимал ограниченность своих талантов и искренне считал президентское кресло адом для таких людей, как он, и все чаще предпочитал гольф днем и покер ночью. Ненужные волнения плюс переедание и пристрастие к выпивке доконали даже этого первоначально здорового и спокойного человека. Он умер в роскошном отеле в Сан‑Франциско, возвращаясь из Канады. Ему наследовал вице‑президент Кальвин Кулидж, известный невзрачностью и немногословностью, Описывают случай, как одна дама сказала ему во время обеда: «Я заключила пари, что извлеку из вас больше двух слов». Кулидж ответил: «Вы проиграете». Дама вновь спросила: «Каково ваше хобби?» Кулидж отозвался: «Поддерживать порядок».