Раздел 4. Общее и индивидуальное

 

В ПСИХИКЕ ЧЕЛОВЕКА

 

 

Г. Олпорт

 

ЛИЧНОСТЬ: ПРОБЛЕМА НАУКИ ИЛИ ИСКУССТВА? ^*

 

Ё меются два принципиальных подхода к детальному изу-чению личности: литературный и психологический. Ни один из них не «лучше» другого: каждый имеет оп-

 

ределенные заслуги и горячих приверженцев. Слишком часто, однако, поклонники одного подхода презрительно относятся к поклонникам другого. Эта статья является попыткой их прими-рить и таким путем создать научно-гуманистическую систему изучения личности.

 

Один из наиболее значимых успехов первой части двадцато-го столетия состоял в открытии того, что личность является до-ступным объектом для научного исследования. Это, на мой взгляд, как раз то событие, которое, кроме всех прочих, будет, вероятно, иметь наибольшие последствия для обучения, этики и психического здоровья.

 

Личность, как бы ее ни понимали, прежде всего, реальная, существующая, конкретная часть психической жизни, существу-ющая в формах строго единичных и индивидуальных. На протя-жении веков феномен человеческой индивидуальности описы-вался и изучался гуманитарными науками. Наиболее эстетичес-ки настроенные философы и наиболее философски настроенные художники всегда делали это своей специфической областью интересов.

 

 

^* Олпорт Г. Психология личности: проблема науки или искусства? Психо-логия личности. Тексты / Под ред. Ю.Б. Гиппенрейтер, А.А. Пузырея. М.: Изд-во МГУ, 1988. С. 228—236.

 

 

152

ОБЩЕЕ И ИНДИВИДУАЛЬНОЕ В ПСИХИКЕ ЧЕЛОВЕКА

 

Постепенно на сцену вышли психологи. Можно сказать, что они опоздали на две тысячи лет. Со своим скудным оснащением современный психолог выглядит как самонадеянный самозва-нец. И таковым он и является, по мнению многих литераторов. Стефан Цвейг, например, говоря о Прусте, Амилье, Флобере и других великих мастерах описания характеров, замечает: «Писа-тели, подобные им, — это гиганты наблюдения и литературы, тогда как в психологии проблема личности разрабатывается ма-ленькими людьми, сущими мухами, которые находят себе защиту

 

в рамках науки и вносят в нее свои мелкие банальности и незна-чительную ересь».

 

Это правда, что по сравнению с гигантами литературы пси-хологи, занимающиеся изображением и объяснением личнос-ти, выглядят как бесплодные и порой немного глупые. Только педант может предпочесть необработанный набор фактов, ко-торый психология предлагает для рассмотрения индивидуальной психической жизни, великолепным и незабываемым портретам, которые создаются знаменитыми писателями, драматургами или биографами. Художники творят; психологи только собирают. В одном случае — единство образов, внутренняя последователь-ность даже в тончайших деталях. В другом случае — нагромож-дение плохо согласованных данных.

 

Один критик ярко представил ситуацию. Стоит психологии, замечает он, коснуться человеческой личности, как она повто-ряет лишь то, что всегда говорилось литературой, но делает это гораздо менее искусно.

 

Является ли это нелестное суждение целиком правильным, мы вскоре увидим. В данный момент оно помогает, по крайней мере, обратить внимание на тот значительный факт, что литера-тура и психология являются в некотором смысле конкурентами; они являются двумя методами, имеющими дело с личностью. Метод литературы — это метод искусства; метод психологии — это метод науки. Наш вопрос в том, какой подход наиболее адек-ватен для изучения личности.

 

 

153

РАЗДЕЛ 4

 

Становление литературы происходило веками, она развива-лась гениями высшего порядка. Психология молода, и она раз-вивается пока лишь немногими (если они вообще есть) гениями описания и объяснения человеческой личности. Так как психо-логия молода, ей следовало бы поучиться немного у литературы.

 

Чтобы показать, что может быть ей здесь полезным, приведу конкретный пример. Я выбрал его из древних времен с тем, что-бы ясно показать зрелость и законченность литературной муд-рости. Двадцать три столетия назад Феофраст, ученик и преем-ник Аристотеля в афинском лицее, написал много коротких ха-рактеристик своих афинских знакомых. Сохранилось тридцать из его описаний.

 

Описание, которое я выбираю, называется «Трус». Заметьте его непривязанность ко времени. Сегодняшний трус в своей сущ-ности тот же, что и трус античности. Отметьте также замечатель-ную простоту и краткость портрета. Ни одного лишнего слова. Это похоже на сонет в прозе. Нельзя ни добавить, ни отнять ни одно предложение без того, чтобы он стал хуже.

 

Трус

 

Трусость — это некая душевная слабость, выражающаяся в неспособности противостоять страху, а трус вот какой человек.

 

В море он принимает утесы за пиратские корабли. А едва начи-нают подыматься волны, спрашивает, нет ли среди плывущих непосвященного в мистерии. И, подымая затем голову к корм-чему, выспрашивает у того, держит ли он правильный курс в от-крытом море и что думает о погоде, а своему соседу говорит, что видел зловещий сон. Затем снимает свой хитон, отдает рабу и умоляет высадить его на берег. А на войне, когда отряд, в кото-ром он находится, вступает в бой, он призывает земляков оста-новиться рядом с ним и, прежде всего, оглядеться; трудно, гово-рит он, распознать и отличить своих от врагов. Слыша боевые крики и видя, как падают люди, он говорит стоящим возле вои-нам, что в спешке забыл захватить свой меч, и бежит к палатке; затем посылает раба с приказанием разузнать, где неприятель. В

 

 

154

ОБЩЕЕ И ИНДИВИДУАЛЬНОЕ В ПСИХИКЕ ЧЕЛОВЕКА

 

палатке он прячет меч под подушку и потом долго мешкает, как бы разыскивая его. Если увидит, что несут раненым одного из друзей, то, подбежав, ободряет, подхватывает и помогает нести. Затем начинает ухаживать за раненым; обмывает рану губкой и, сидя у изголовья, отгоняет мух от раны — словом, делает все, лишь бы не сражаться с врагами. А когда труба затрубит сигнал к бою, то сидя в палатке бормочет: «Чтобы тебя черти побрали! Не даешь человеку заснуть, только и знаешь трубить». И весь в кро-ви от чужой раны, он выбегает навстречу воинам, возвращаю-щимся с поля боя, распространяется о том, что он с опасностью для жизни спас одного из друзей. Потом приводит земляков и граждан своей филы поглядеть на раненого и при этом каждому рассказывает, что сам своими руками принес его в палатку (Фео-фраст. Характеры. Л., 1974.).

 

 

Есть одна черта в этом классическом описании, на которую

 

я особенно хочу обратить внимание. Заметьте, что Феофраст избрал для своего описания две ситуации. В одной трус путе-шествует, в другой — против воли участвует в сражении. В пер-вой ситуации описывается семь типичных эпизодов: иллюзия труса, когда он все скалы принимает за пиратские корабли, его суеверный страх, как бы кто-нибудь из пассажиров не принес несчастья кораблю из-за неаккуратного исполнения религиоз-ных обрядов, его стремление оказаться, по крайней мере, на середине пути этого опасного путешествия, его обращение к мнению специалистов относительно погоды, его страх по по-воду собственных снов, его приготовления к беспрепятствен-ному плаванию и, наконец, эмоциональный страх, проявив-шийся в мольбе о том, чтобы его спустили на берег. Еще более тонки семь эпизодов предательства в течение битвы. Итак, всего описывается четырнадцать ситуаций; все они для труса равно-ценны: какому бы воздействию он ни подвергался — возника-ет одно и то же доминирующее состояние духа. Его отдельные действия сами по себе отличны друг от друга, но все они схожи в том, что являются проявлением одного и того же главного свойства — трусости.

 

155

РАЗДЕЛ 4

 

Короче говоря, Феофраст более двух тысяч лет назад исполь-зовал метод, который психологами найден только сейчас: метод выяснения — с помощью соответствующих воздействий и соот-ветствующих ответов — главных черт характера.

 

Вообще говоря, почти все литературные описания характе-ров (письменный ли это скетч, как в случае Феофраста, или фан-тастика, драма или биография) исходят из психологического допущения о том, что каждый характер имеет определенные чер-ты, присущие именно ему, и что эти черты могут быть показаны через описание характерных эпизодов жизни. В литературе лич-ность никогда не описывается так, как это бывает порой в пси-хологии, а именно, с помощью последовательных, не связанных между собой особенных действий. Личность — это не водная лыжа, мчащаяся в разных направлениях по поверхности водо-ема, с ее неожиданными отклонениями, не имеющими между собой внутренней связи. Хороший писатель никогда не допус-тит ошибки смешения личности человека с «личностью» водной лыжи. Психология часто делает это.

 

 

Итак, первый урок, который психология должна получить у литературы, это кое-что о природе существенных, устойчивых свойств, из которых состоит личность. Это проблема черт лич-ности; вообще говоря, я придерживаюсь мнения, что эта про-блема трактовалась более последовательно в литературе, чем в психологии. Если говорить конкретнее, мне кажется, что кон-цепция соответствующего воздействия и соответствующего от-вета, столь ясно представленная в античных скетчах Феофраста, может служить прекрасным руководством для научного иссле-дования личности, где закономерности могут быть определены

 

с большей точностью и большей надежностью, чем это делается в литературе. Используя возможности лаборатории и контроли-руемого внешнего наблюдения, психология сможет гораздо точ-нее, чем литература, установить для каждого индивидуума чет-кий набор различных жизненных ситуаций, которые для него эквивалентны, а также четкий набор ответов, имеющих одина-ковое значение.

 

 

156

ОБЩЕЕ И ИНДИВИДУАЛЬНОЕ В ПСИХИКЕ ЧЕЛОВЕКА

 

Следующий важный урок из литературы касается внутрен-него содержания ее произведений. Никто никогда не требовал от авторов доказательства того, что характеры Гамлета, Дон-Ки-хота, Анны Карениной истинны и достоверны. Великие описа-ния характеров в силу своего величия доказывают свою истин-ность. Они умеют внушать доверие; они даже необходимы. Каж-дое действие каким-то тончайшим путем кажется и отражением,

 

и завершением одного хорошо вылепленного характера. Эта внутренняя логика поведения определяется теперь как самокон-фронтация: один элемент поведения поддерживает другой, так что целое может быть понято как последовательно связанное единство. Самоконфронтация — это только метод придания за-конной силы, применяемый в работах писателей (исключая, воз-можно, работы биографов, у которых действительно имеются определенные нужды во внешней надежности утверждения). Но метод самоконфронтации едва начинает применяться в психо-логии.

 

 

Однажды, комментируя описание характера, сделанное Тэк-кереем, Г. Честертон заметил: «Она выпивала, но Тэккерей не знал об этом». Колкость Честертона связана с требованием, что-бы все хорошие характеры обладали внутренней последователь-ностью. Если дается один набор фактов о личности, то должны последовать другие соответствующие факты. Описывающий дол-жен точно знать, какие наиболее глубокие мотивационные чер-ты имели место в данном случае. Для этой наиболее централь-ной и, следовательно, наиболее объединяющей сердцевины лю-бой личности Вертгеймер предложил понятие основы, или корня, из которого произрастают все стебли. Он проиллюстри-ровал это понятие случаем со школьницей, которая была рья-ной ученицей и в то же время увлекалась косметикой. С первого взгляда здесь определенно не видно никакой систематической связи. Кажется, что сталкиваются две противоречивые линии поведения. Но кажущееся противоречие разрешается в данном случае путем выявления скрытого основного корня: оказалось, что школьница глубоко восхищалась (психоаналитик может ска-

 

157

РАЗДЕЛ 4

 

зать «была фиксирована на») одной учительницей, которая в добавление к тому, что была учительницей, обладала еще яркой внешностью. Школьница просто хотела быть похожей на нее.

 

Конечно, не всегда проблема так проста. Не все личности имеют базисную целостность. Конфликт, способность к изме-нению, даже распад личности — обычные явления. Во многих произведениях художественной литературы мы видим преуве-личение постоянства, согласованности личности — скорее ка-рикатуры, чем характерные образы. Сверхупрощение встреча-ется в драме, фантастике и биографических описаниях. Кон-фронтации кажутся приходящими слишком легко. Описание характеров Диккенсом — хороший пример сверхупрощения. У них никогда не бывает внутренних конфликтов, они всегда ос-таются тем, что они есть. Они обычно противостоят враждеб-ным силам среды, но сами по себе совершенно постоянны и цельны.

 

 

Но если литература часто ошибается из-за своего особого преувеличения единства личности, то психология из-за отсут-ствия интереса и ограниченности методик в общем терпит не-удачу в раскрытии или исследовании той целостности и после-довательности характеров, которые в действительности суще-ствуют. Величайший недостаток психолога в настоящее время — это неспособность доказать истинность того, что он знает. Не хуже художника литературы он знает, что личность — сложная, хорошо скомпонованная и более или менее устойчивая психи-ческая структура, но он не может это доказать. Он не использу-ет, в отличие от писателей, очевидный метод самоконфронта-ции фактов. Вместо того, чтобы стремиться превзойти писате-лей в этом деле, он обычно находит безопасное убежище в чащобах статистической корреляции.

 

 

Один психолог, намереваясь исследовать мужественность своих испытуемых, скоррелировал для всей популяции ширину бедер и плеч со спортивными интересами; другой, отыскивая основу интеллекта, тщательно сопоставлял уровень интеллекта в детстве с окостенением запястных костей; третий сопоставлял

 

158

ОБЩЕЕ И ИНДИВИДУАЛЬНОЕ В ПСИХИКЕ ЧЕЛОВЕКА

 

вес тела с хорошим нравом или склонностью к руководству. Ис-следования, подобные этим, хотя относятся к психологии лич-ности, тем не менее, целиком переходят на подличностный уро-вень. Увлечение микроскопом и математикой ведет исследова-теля к избеганию сложности, стандартным формам поведения и мышления, даже если вся сложность состоит в признании того, что личность вообще существует. Будучи запуганы инструмен-тами естественных наук, многие психологи отвергают более тон-кий регистрирующий инструмент, специально предназначенный для сопоставления и правильной группировки фактов, — свой собственный разум.

 

Итак, психология нуждается в методиках самоконфронта-ции — методиках, посредством которых может быть определено внутреннее единство личности.

 

Следующий важный урок для психологов, который они долж-ны извлечь из литературы, — как сохранить непрерывный инте-рес к данной индивидуальности на длительный период време-ни. Один известный английский антрополог сказал, что хотя он пишет о дикарях, он никогда их не видел. Он идет в атаку и до-бавляет: «И я уповаю на Бога, что никогда их и не увижу». Ог-ромное количество психологов в качестве профессионалов ни-когда в действительности не видели индивидуума; и многие из них, я должен с сожалением признать, надеются, что никогда его

 

и не увидят. Следуя более старым наукам, они считают, что ин-дивидуальность при исследовании должна быть вынесена за скобки. Наука, утверждают они, имеет дело только с общими законами. Индивидуальность — это помеха. Необходима уни-версальность.

 

Эта традиция привела к созданию огромной, неясной пси-хологической абстракции, называемой «обобщенно-зрелая че-ловеческая психика». Человеческая психика, конечно, не тако-ва, она существует только в конкретной, очень личностной фор-ме. Это не обобщенная психика. Абстракция, которую совершает психолог в измерении и объяснении несуществующей «психи-ки-в-общем», — это абстракция, которую никогда не соверша-

 

159

РАЗДЕЛ 4

 

ют литераторы. Писатели прекрасно знают, что психика суще-ствует только в единичных и особенных формах.

 

Здесь мы, конечно, сталкиваемся с основным разногласием между наукой и искусством. Наука всегда имеет дело с общим, искусство — всегда с особенным, единичным. Но если это раз-деление верно, то как же нам быть с личностью? Личность ни-когда не «общее», она всегда «единичное». Должна ли она в та-ком случае быть отдана целиком искусству? Что же, психология ничего не может с ней поделать? Я уверен, что очень немногие психологи примут это решение. Однако мне кажется, что дилем-ма непреклонна. Или мы должны отказаться от индивидуума, или мы должны учиться у литературы подробно, глубже оста-навливаться на нем, модифицировать настолько, насколько это будет нужно, нашу концепцию объема науки таким образом, что-бы предоставлять место единичному случаю более гостеприим-но, чем раньше.

 

 

Вы могли заметить, что психологи, которых вы знаете, не-смотря на их профессию, не лучше других разбираются в людях. Они и не особенно проницательны, и не всегда способны дать консультацию по проблемам личности. Это наблюдение, если вы его сделали, безусловно, правильно. Я пойду дальше и скажу, что вследствие своих привычек к чрезмерной абстракции и обобще-нию многие психологи в действительности стоят ниже других людей в понимании единичных жизней.

 

Когда я говорю, что в интересах правильной науки о личнос-ти психологи должны учиться подробно, глубже останавливать-ся на единичном случае, может показаться, что я вторгаюсь в область биографических описаний, ясная цель которых состоит

 

в исчерпывающем, подробном описании одной жизни.

 

В Англии биографические описания начались как описания жития святых и как рассказы о легендарных подвигах. Английс-кая биография пережила периоды взлетов и падений. Некото-рые биографии так же плоски и безжизненны, как хвалебная надпись на могильном камне; другие сентиментальны и фаль-шивы.

 

 

160

ОБЩЕЕ И ИНДИВИДУАЛЬНОЕ В ПСИХИКЕ ЧЕЛОВЕКА

 

Однако биография во все большей степени становится стро-гой, объективной и даже бессердечной. Для этого направления психология, без сомнения, была более важна. Биографии все больше и больше походят на научные анатомирования, совер-шаемые скорее с целью понимания, чем для воодушевления и шумных возгласов. Теперь есть психологическая и психоанали-тическая биографии и даже медицинские и эндокринологичес-кие биографии.

 

Психологическая наука оказала свое влияние и на автобио-графию. Было много попыток объективного самоописания и са-мообъяснения.

 

Я упомянул три урока, которые психолог может почерпнуть из литературы для улучшения своей работы. Первый урок — это концепция относительно природы черт, которая широко встре-чается в литературе. Второй урок касается метода самоконфрон-тации, который хорошая литература всегда использует, а психо-логия почти всегда избегает. Третий урок призывает к более дли-тельному интересу к одной личности в течение большего периода времени.

 

Представляя эти три преимущества литературного метода,

 

я мало сказал об отличительных достоинствах психологии. В заключение я должен добавить хотя бы несколько слов, чтобы похвалить мою профессию. Иначе вы можете сделать вывод, что я хочу и даже страстно желаю совсем отбросить психоло-гию ради экземпляра «Мадам Бовари» и свободного входа в Athеnaum.

 

У психологии имеется целый ряд потенциальных преиму-ществ по сравнению с литературой. Она имеет строгий харак-тер, который компенсирует субъективный догматизм, присущий художественным описаниям. Иногда литература идет на само-конфронтацию фактов слишком легко. Например, в нашем срав-нительном изучении биографий одного и того же лица было найдено, что каждая версия его жизни казалась достаточно прав-доподобной, но только небольшой процент событий и истолко-ваний, данных в одной биографии, мог быть найден в других.

 

 

161

РАЗДЕЛ 4

 

Никто не может знать, какой портрет, если он вообще был, яв-ляется истинным.

 

Для хороших писателей необязательна та мера согласован-ности в наблюдениях и объяснениях чего-либо, которая необ-ходима для психологов. Биографы могут дать широко различа-ющиеся истолкования жизни, не дискредитируя литературный метод, в то время как психология будет осмеяна, если ее экспер-ты не смогут согласиться друг с другом.

 

Психологу сильно надоели произвольные метафоры литера-туры. Многие метафоры часто гротескно-ложны, но их редко осуждают. В литературе можно найти, например, что послуша-ние определенного персонажа объясняется тем, что «в его жилах течет лакейская кровь», горячность другого — тем, что у него «го-рячая голова», и интеллектуальность третьего — «высотой его массивного лба». Психолог был бы разорван на куски, если бы он позволил себе подобные фантастические высказывания от-носительно причин и следствий.

 

Писателю, далее, разрешается, и он даже поощряется в этом, развлекать и занимать читателей. Он может передавать свои соб-ственные образы, выражать свои собственные пристрастия. Его успех измеряется реакцией читателей, которые часто требуют только того, чтобы слегка узнать себя в персонаже или убежать от своих насущных забот. Психологу, с другой стороны, никогда не разрешается развлекать читателя. Его успех измеряется более жестким критерием, чем восторг читателя.

 

Собирая материал, писатель исходит из своих случайных на-блюдений жизни, обходит молчанием свои данные, отбрасыва-ет неприятные факты по своей воле. Психолог должен руковод-ствоваться требованием верности фактам, всем фактам; от пси-холога ожидают, что он может гарантировать, что его факты взяты из проверяемого и контролируемого источника. Он должен до-казывать свои выводы шаг за шагом. Его терминология стандар-тизирована, и он почти полностью лишен возможности исполь-зовать красивые метафоры. Эти ограничения содействуют на-

 

 

162

ОБЩЕЕ И ИНДИВИДУАЛЬНОЕ В ПСИХИКЕ ЧЕЛОВЕКА

 

дежности, проверяемости выводов, уменьшают их пристраст-ность и субъективность.

 

Я согласен, что психологи, изучающие личность, по суще-ству стараются сказать то, что литература всегда говорила, и они по необходимости говорят это гораздо менее художественно. Но

 

о том, в чем они продвинулись, пусть пока немного, они стара-ются говорить более точно и с точки зрения человеческого про-гресса — с большей пользой.

 

Название этой статьи, как и название многих других статей, совсем точно. Личность — это не проблема исключительно для науки или исключительно для искусства, но это проблема и для того и для другого. Каждый подход имеет свои достоинства, и оба нужны для комплексного изучения богатства личности.

 

Если в интересах педагогики ожидается, что я закончу ста-тью каким-нибудь важным советом, то он будет таким. Если вы студент-психолог, читайте много-много романов и драм ха-рактеров и читайте биографии. Если вы не студент, изучающий психологию, читайте их, но интересуйтесь и работами по пси-хологии.

 

 

В.Д. Небылицын

 

ТЕМПЕРАМЕНТ ^*

 

Т емперамент (лат. temperamentum — надлежащее соот-ношение черт от tempero — смешиваю в надлежащем

 

соотношении) — характеристика индивида со сторо-ны динамических особенностей его психической деятельности, т.е. темпа, быстроты, ритма, интенсивности составляющих эту деятельность психических процессов и состояний.

 

^* Небылицын В.Д. Темперамент // Психология индивидуальных различий.Тексты / Под ред. Ю.Б. Гиппенрейтер, В.Я. Романова. М.: Изд-во МГУ, 1982.

С. 153—159.

 

163

РАЗДЕЛ 4

 

Анализ внутренней структуры темперамента представляет значительные трудности, обусловленные отсутствием у темпе-рамента (в его обычных психологических характеристиках) еди-ного содержания и единой системы внешних проявлений. По-пытки такого анализа приводят к выделению трех главных, ве-дущих, компонентов темперамента, относящихся к сферам общей активности индивида, его моторики и его эмоциональ-ности. Каждый из этих компонентов, в свою очередь, обладает весьма сложным многомерным строением и разными формами психологических проявлений.

 

 

Наиболее широкое значение в структуре темперамента име-ет тот его компонент, который обозначается как общая психи-ческая активность индивида. Сущность этого компонента за-ключается главным образом в тенденции личности к самовыра-жению, эффективному освоению и преобразованию внешней действительности; разумеется, при этом направление, качество

 

и уровень реализации этих тенденций определяются другими («содержательными») особенностями личности: ее интеллекту-альными и характерологическими особенностями, комплексом ее отношений и мотивов. Степени активности распределяются от вялости, инертности и пассивного созерцательства на одном полюсе до высших степеней энергии, мощной стремительности действий и постоянного подъема — на другом.

 

К группе качеств, составляющих первый компонент темпе-рамента, вплотную примыкает (или даже, возможно, входит в нее как составная часть) группа качеств, составляющих второй — двигательный, или моторный, — его компонент, ведущую роль в котором играют качества, связанные с функцией двигательного (и специально-речедвигательного) аппарата. Необходимость специального выделения в структуре темперамента этого ком-понента вызывается особым значением моторики как средства, с помощью которого актуализируется внутренняя динамика пси-хических состояний со всеми ее индивидуальными градациями. Среди динамических качеств двигательного компонента следу-ет выделить такие, как быстрота, сила, резкость, ритм, амплиту-

 

 

164

ОБЩЕЕ И ИНДИВИДУАЛЬНОЕ В ПСИХИКЕ ЧЕЛОВЕКА

 

да и ряд других признаков мышечного движения (часть из них характеризует и речевую моторику). Совокупность особеннос-тей мышечной и речевой моторики составляет ту грань темпера-мента, которая легче других поддается наблюдению и оценке и поэтому часто служит основой для суждения о темпераменте их носителя.

 

Третьим основным компонентом темперамента является «эмоциональность», представляющая собой обширный комп-лекс свойств и качеств, характеризующих особенности возник-новения, протекания и прекращения разнообразных чувств, аф-фектов и настроений. По сравнению с другими составными час-тями темперамента этот компонент наиболее сложен и обладает разветвленной собственной структурой. В качестве основных характеристик «эмоциональности» выделяют впечатлительность, импульсивность и эмоциональную стабильность. Впечатлитель-ность выражает аффективную восприимчивость субъекта, чут-кость его к эмоциогенным воздействиям, способность найти почву для эмоциональной реакции там, где для других такой по-чвы не существует. Термином «импульсивность» обозначается быстрота, с которой эмоция становится побудительной силой поступков и действий без их предварительного обдумывания и сознательного решения выполнить их. Под эмоциональной ла-бильностью обычно понимается скорость, с которой прекраща-ется данное эмоциональное состояние или происходит смена одного переживания другим.

 

 

Основные компоненты темперамента образуют в актах чело-веческого поведения то своеобразное единство побуждения, дей-ствия и переживания, которое позволяет говорить о целостнос-ти проявлений темперамента и дает возможность относительно четко отграничить темперамент от других психических образо-ваний личности — ее направленности, характера, способностей и др.

 

Вопрос о проявлениях темперамента в поведении неразрыв-но связан с вопросом о факторах, эти проявления обусловлива-ющих. В истории учения о личности можно выделить три основ-

 

165

РАЗДЕЛ 4

 

ные системы взглядов на этот вопрос. Древнейшими из них яв-ляются гуморальные теории, связывающие темперамент со свой-ствами тех или иных жидких сред организма. Наиболее ярко эту группу теорий темперамента представляла классификация тем-перамента, основанная на учении Гиппократа. Он считал, что уровень жизнедеятельности организма определяется соотноше-нием между четырьмя жидкостями, циркулирующими в челове-ческом организме, — кровью, желчью, черной желчью и слизью (лимфой, флегмой). Соотношение этих жидкостей, индивиду-ально своеобразное у каждого организма, обозначалось по-гре-чески термином «красис» (смесь, сочетание), который в перево-де на латинский язык звучит как «temperament». На основе тео-рии Гиппократа постепенно сформировалось учение о четырех типах темперамента по количеству главных жидкостей, гипоте-тическое преобладание которых в организме и дало название основным типам темперамента: сангвиническому (от латинско-го sanguis — кровь), холерическому (от греческого chole$ — желчь), меланхолическому (от греческого melas — черный и chole$ — желчь) и флегматическому (от греческого phlegma — слизь).

 

 

В новое время психологическая характеристика этих типов темперамента была обобщена и систематизирована впервые не-мецким философом И. Кантом («Антропология», 1789), допус-тившим, однако, в своих толкованиях смешение черт темпера-мента и характера. Органической основой темперамента Кант считал качественные особенности крови, т.е. разделял позицию сторонников гуморальных теорий.

 

Близко к гуморальным теориям темперамента стоит сформу-лированная П.Ф. Лесгафтом идея о том, что в основе проявле-ний темперамента, в конечном счете, лежат свойства системы кровообращения, в частности, толщина и упругость стенок кро-веносных сосудов, диаметр их просвета, строение и форма серд-ца и т.д. При этом малому просвету и толстым стенкам сосудов соответствует холерический темперамент, малому просвету и тон-ким стенкам — сангвинический, большому просвету и толстым стенкам — меланхолический и, наконец, большому просвету и

 

 

166

ОБЩЕЕ И ИНДИВИДУАЛЬНОЕ В ПСИХИКЕ ЧЕЛОВЕКА

 

тонким стенкам — флегматический. Калибром сосудов и толщи-ной их стенок определяются, согласно теории Лесгафта, быст-рота и сила кровотока, затем (как производное) скорость обме-на веществ при питании и, наконец, сама индивидуальная ха-рактеристика темперамента как меры возбудимости организма

 

и продолжительности его реакций при действии внешних и внут-ренних стимулов.

 

Большое влияние на формирование современных буржуаз-ных теорий личности и ее индивидуальных особенностей оказа-ла теория темперамента, выдвинутая Э. Кречмером.

 

Анализируя совокупности морфологических признаков, Кречмер выделяет на основе разработанных им критериев ос-новные конституционные типы телосложения и делает попытку определить темперамент именно через эти типы морфологичес-ких конституций.

 

Например, астеническому типу конституции, характеризую-щемуся длинной и узкой грудной клеткой, длинными конечно-стями, удлиненным лицом, слабой мускулатурой, соответству-ет, по Кречмеру, шизоидный (шизотемический) темперамент, которому свойственны индивидуальные особенности, распола-гающиеся в основном вдоль «психоэтетической» шкалы, — от чрезмерной ранимости, аффективности и раздражительности до бесчувственной холодности и тупого, «деревянного» равноду-шия. Для шизоидов характерны также замкнутость, уход во внут-ренний мир, несоответствие реакций внешним стимулам, кон-трасты между судорожной порывистостью и скованностью дей-ствий.

 

 

Другому основному конституциональному типу — пикничес-кому, характеризующемуся широкой грудью, коренастой, широ-кой фигурой, круглой головой, выступающим животом, отвеча-ет, по Кречмеру, циклоидный (циклотимический) темперамент, которому свойственны, прежде всего, индивидуальные особен-ности, идущие вдоль «диатетической» шкалы, т.е. от постоянно повышенного, веселого настроения у маниакальных субъектов до постоянно сниженного, печального и мрачного состояния

 

 

167

РАЗДЕЛ 4

 

духа у депрессивных индивидов. Для циклоидов характерны так-же соответствие реакций стимулам, открытость, умение слиться

 

с окружающей средой, естественность, мягкость и плавность движений. Э. Кречмер ошибочно определил роль конституцио-нальных особенностей как факторов психического развития лич-ности. Его теория неизбежно приводит к порочной идее фаталь-ного предрасположения индивида к тому психологическому складу, который уготован ему наследственно заданным телесным обликом, и носит по существу реакционный характер.

 

К морфологическим теориям темперамента относится и кон-цепция американского психолога У. Шелдона, который выделя-ет три основных типа соматической конституции («соматотипа»): эндоморфный, мезоморфный и эктоморфный. Для эндоморф-ного типа, по его мнению, характерны мягкость и округлость внешнего облика, слабое развитие костной и мускульной сис-тем; ему соответствует висцеротонический темперамент с любо-вью к комфорту, с чувственными устремлениями, расслаблен-ностью и медленными реакциями. Мезоморфный тип характе-ризуется жестокостью и резкостью поведения, преобладанием костно-мускульной системы, атлетичностью и силой; с ним свя-зан соматотонический темперамент, с любовью к приключени-ям, склонностью к риску, жаждой мускульных действий, актив-ностью, смелостью, агрессивностью. Эктоморфному типу кон-ституции свойственны изящество и хрупкость телесного облика, отсутствие выраженной мускулатуры; этому соматотипу соответ-ствует церебротонический темперамент, характеризующийся малой общительностью, склонностью к обособлению и одино-честву, повышенной реактивностью. Шелдон, так же как и Креч-мер, проводит мысль о фатальной соматической обусловленно-сти самых разнообразных психических черт личности, в том чис-ле таких, которые целиком определяются условиями воспитания и социальной средой.

 

Основным недостатком гуморальных и морфологических тео-рий является то, что они принимают в качестве первопричины поведенческих проявлений темперамента такие системы организ-

 

168

ОБЩЕЕ И ИНДИВИДУАЛЬНОЕ В ПСИХИКЕ ЧЕЛОВЕКА

 

ма, которые не обладают и не могут обладать необходимыми для этого свойствами.

 

Основу для разработки действительно научной теории тем-перамента создало учение И.П. Павлова о типологических свой-ствах нервной с