Национальная идея в странах Востока

Национальная идея Японии

Межпоколенческая трансляция высших цивилизационных цен- ностей осуществляется, как правило, в форме закрепления традиций. Такой интегральной традицией для Японии являлся синто. Он пред- ставлял собой не просто религию в ее обычном понимании, а система- тизированный и иерархизированный ценностный свод. Национальная

 

¹⁰³ Семенов С.И. Преображения «нации» в Латинской Америке // Национальная идея: история, идеология, миф. М., 2004. С. 196.

¹⁰⁴ (Конституция зарубежных государств. М., 2002. С. 517–518; Семенов С.И. Преобра-

жения «нации» в Латинской Америке // Национальная идея: история, идеология, миф. М., 2004. С. 214.

идея Японии является по существу способом осмысления синтоист- ской традиции.

Задачу выявления ее высших смыслов и их программно-теоре- тического оформления и имплементации решала сложившаяся еще в начале XIX в. Школа национальных наук. Именно ее разработки со- ставили в дальнейшем идеологию модернизированного имперского государства. Центральное место в принятой доктрине отводилось кон- цепту «истинного пути». «Истинным путем», утверждали представи- тели Школы, следуют только Япония и японцы. Все остальные народы отклонились от примордиальной традиции, избрав ложные ориентиры развития. Исключительность положения Японии объяснялась бого- избранностью страны и непрерывностью обеспечивающей преемство традиции императорской династии. В отдельных редакциях учения использовался также аргумент об особой расово-этнической природе

японцев (концепт о макогоро — «японском сердце» противоположном

каракогоро — «китайскому сердцу»)105.

Высшее положение в номинируемой Школой национальных наук ценностной иерархии отводилось культу императора. Если в рамках не- оконфуцианской теории разрабатывалась проблема легитимности от- странения императора от политической власти, то в неосинтоистской, напротив, о божественной легитимизации его статуса. Выстраивалась

модель теократической империи, высший суверен которой — микадо

совмещал в своей персоне политические и жреческие функции.

Такое положение определялось не только традиционным правом.

«Единство ритуала и управления» было законодательно закреплено специальным указом от 5 апреля 1868 г.106 Японское юношество вос- питывалось в убеждении, что высшим проявлением доблести и нацио- нального духа является смерть во имя императора.

По сей день в Японии действует традиционная система календаря, летоисчисление в котором осуществляется по годам правления мика- до. Так 2009 год является двадцатым годом эпохи императора Акихито. На всех официальных бумагах, финансовых и банковских документах Японии требуется указание даты именно японской летоисчислительной традиции. Верность национальному календарю — один из механизмов укрепления национальной идентичности. В России же, как известно, светский календарь и православный представляют две различные си-

¹⁰⁵ Молодяков В.Э. Япония: от «национальной науки» к «рисовой цивилизации» // На- циональная идея: история, идеология, миф. М., 2004. С. 223–224; Синто: путь японских богов: т. 2. СПб., 2002; Михайлова Ю.Д Мотоори Норинага. Жизнь и творчество. М., 1988; Из истории общественной мысли Японии XVII–XIX вв. М., 1990.

¹⁰⁶ Молодяков В.Э. Япония: от «национальной науки» к «рисовой цивилизации» // На-

циональная идея: история, идеология, миф. М., 2004. С. 224, 231.

стемы. Отсюда в частности, следует «кощунство» новогоднего праздно- вания, приходящегося на строгий рождественский пост.

При вступлении на престол каждый японский император принима- ет девиз своего правления (нэнго), служащий основным политическим ориентиром царствования. Этот девиз выступает официальным кален- дарным обозначением эпохи. Исторические примеры нэнго позволяют рассматривать их как особый управленческий инструмент определе- ния основной цели осуществляемой политики: «Защита правосудия»,

«Получение гармонии», «Культура», «Правление искусства», «Просве- щенное правление», «Великая справедливость», «Просвещенный мир»,

«Мир и спокойствие» и др.

Официально принятой идеологией Японии конца XIX — первой половины XX вв. была концепция кокутай, разработанная еще в до- мэйдзийский период. Суть ее в понимании государства как живого организма, как живого целого. Данная идея базировалась на синтоист-

ском мировоззренческом представлении о всеобщей универсальной зависимости и связи «всего со всем»107.

Национально-государственная общность утверждалась как треху- ровневая ценностно-онтологическая иерархия. Первый уровень транс- цендентный — боги и император. Второй уровень: народонаселение — японцы, идентифицируемые как потомки богов. Третий уровень: территория — Японские острова, рассматриваемые как творение бо- гов. Отсюда триадная сакрализация госудурства: императора (принцип

«власти»), народа (принцип «крови») и страны (принцип «почвы»)108. Изданная многотысячными тиражами книга «Основные принци-

пы кокутай» (первый тираж увидел свет в 1937 г.) стала своеобразным японским идеологическом катехизисом109. Главная цель политики коку- тай заключается в достижении состояния гармонии. Принцип тради- ционалистски понимаемой гармонизации здесь определяющий. Идея

«слияния сердец» — это не только поэтический образ, но и вполне кон- кретный целевой ориентир национально-государственного строитель- ства. «Не борьба, — пояснялось в «Основных принципах кокутай», — является основной целью, а гармония: все приносит свои плоды, а не умирает, разрушаясь»110.

 

¹⁰⁷ Григорьева Г.П. Японская художественная традиция. М., 1979.С. 71.

¹⁰⁸ Молодяков В.Э. Япония: от «национальной науки» к «рисовой цивилизации» // На- циональная идея: история, идеология, миф. М., 2004. С. 227.

¹⁰⁹ Сила-Новицкая Т.Г. Культ императора в Японии. Мифы. История. Доктрины. По- литика. М., 1990.

¹¹⁰ Молодяков В.Э. Япония: от «национальной науки» к «рисовой цивилизации» // На- циональная идея: история, идеология, миф. М., 2004. С. 238.

Распространенная в отечественной историографии трактовка Мэйдзи исин как буржуазной революции совершенно игнорирует ее ценностное содержание. Эквивалентом европейскому понятию ре- волюция (revolution) в Японии выступают две противопоставляемые по смыслу философские категории: исин и какумэй. Под последней по- нимается генетически чуждое системе ее преобразование.

По оценке В.Э. Молодякова, концепт какумэй был заимствован у Китая, где в конфуцианской традиции обозначал насильственный переход «Мандата Неба» от одного императора к другому111.

Другое дело — категория исин, связанная с философией вечно- го возвращения», обновления системы посредством восстановления ее фундаментальных оснований. Не смена национальной парадигмы, а именно идеал духовного восстановления составил идеологию мэйд- зиисинского периода японской истории112.

Национальная ценностная саморефлексия в послевоенной Япо- нии определялась вызовом поражения в войне. О степени постигшей страну мировоззренческой катастрофы свидетельствуют массовые са- моубийства японцев как реакция на известие о капитуляции. Оккупа- ционные власти проводили целенаправленную политику разрушения японской национальной идентичности. Дезавуировались в гротескной тональности история и традиции страны. При поддержке американцев широкими тиражами издавались такие книги, как «Теория ненормаль- ности японцев». Максимально выхолощенной в ценностном отноше- нии оказалась написанная под американскую диктовку новая японская конституция. В общем ситуация в идейно-духовной сфере мало чем от- личалась от той, которая сложилась в 1990-х гг. в России.

Тем показательнее выглядит опыт Японии, сумевшей противостоять разрушительным иноцивилизационным тенденциям и восстановить ка- залось бы утрачиваемые национальные идентификационные потенциа- лы. Теория кокутай по понятным причинам не могла быть использована в качестве государственной идеологии. Нужен был новый мобилизую- щий нацию идеологический проект. Ответом на этот запрос стало фор-

мирование в 1960-е гг. идеологии нихондзирон — «учения о японцах».

Основной пафос выдвинутой теории заключался в доказательстве уникальности японской цивилизации во всех составляющих ее ком- понентах. Программа развития выстраивалась с опорой на фактор на- циональной культуры. Направление нихондзирон вызвало появление

¹¹¹ Молодяков В.Э. Япония: от «национальной науки» к «рисовой цивилизации» // На- циональная идея: история, идеология, миф. М., 2004. С. 230.

¹¹² Молодяков В.Э. «Мэйдзи исин» — консервативная революция // Проблемы Дальне- го Востока. 1993. № 6.

ряда соподчиненных ему концептов: «рисовой цивилизации», «груп- пизма», «общества семьи», «вертикального общества», «крови япон- цев», «мозга японцев» и т. п.

Рисоводство, требующее совместной деятельности значительно- го числа людей, рассматривалось как одно из исторических факторных оснований склонности японцев к групповой консолидации. В этом отно- шении им противопоставлялись европейцы, изначально связанные с бо- лее индивидуализированными видами хозяйственной деятельности.

На принципе понимания производственной корпорации как «еди- ной семьи» (кадзоку) основывалась внедряемая в общественное созна- ние новая философия труда. Именно в специфичности трудовой этики видят сегодня многие исследователи основной фактор «японского эко- номического чуда».

Пропагандистский эффект идеологии нихондзирон был таков, что японцы в массе своей понимали собственную производственную дея- тельность прежде всего как «служение национальному государству». Успехи в конкуренции с американскими фирмами были восприняты как реванш японской нации за Хиросиму113.

Кризис национального самосознания в Японии преодолевался в значительной мере посредством специальной государственной по- литики в сфере образования. Уже с начала 1950-х гг. через образова- тельную систему реализовывалась слабо совместимая с внедряемыми американцами либеральными установками концепция «морально- патриотического воспитания»114. Само образование переосмыслива- лось с позиции трансляции духовных ценностей. Акцент делался на

«усиление духа нации и оживление национальной морали»115. В сред- них школах вводился в обязательном порядке специальный час «мо- рального воспитания».

Программный характер имел подготовленный в 1965 г. Централь- ным Советом по образованию документ «Образ идеального японца». В нем утверждалась необходимость воспитания японцев в духе патри- отизма и уважительного отношения к национальным символам. Выс- шим символом единства японской нации является фигура императора. В соответствии с программными установками в Японии проводилась

¹¹³ D a l e P.N. he Myth of Japenese Uniqueness. N.Y.,1990; Y o s h i n o K. Cultural Nationalish In Contemporary Japan: a Soclological Enquiry. N.Y.-London, 1992; Молодяков В.Э. Япония: от

«национальной науки» к «рисовой цивилизации» // Национальная идея: история, идео- логия, миф. М., 2004. С. 242–245; Молодяков В.Э. В поисках своего лица (размышления о национальной самоидентификации японцев) // Япония: снова на марше? М., 2001

¹¹⁴ Пляукшта Ю.Н. Концепция морально-патриотического воспитания в современ-

ной Японии. М. 2009. С. 19.

¹¹⁵ Там же.

широкомасштабная кампания хитодзукури, что дословно переводится как «делать человека»116.

В 1980-е — 1990-е гг. новый курс решения задач морального вос- питания реализовывался в рамках провозглашенной в декабре 1983 г. премьер-министром Я. Накасонэ политики «открытого национализ- ма». Выдвижение этой идеологемы означало прямой разрыв с ритори- кой либерализма117.

Взамен принятого в 1947 г. под давлением американских властей закона в 2006 г. в Японии был принят новый Основной закон об об- разовании. В нем, в отличие от прежней американизированной вер- сии, акцентированное внимание уделено содержанию патриотического воспитания, взаимодействию в воспитательных целях семьи и школы, формированию чувства любви к «малой родине», следованию нацио- нальным традициям, выработке в подрастающем поколении необходи- мых нравственных качеств118.

Развилка путей развития для Японии в период модерна представляла собой выбор между полюсами автаркии и вестернизации. Первый вариант заключался в императиве «изгнания варваров», второй — в полной некри- тичной экстраполяции западных ценностей. «От первого, — резюмирует японский ценностный выбор современный российский японовед В.С. Мо- лодяков, — хватило ума отказаться, второго хватило сил избежать»119.

Во взаимоотношениях с внешним миром был избран принцип зо- лотой середины, выражаемый через формулу «японский дух — евро- пейская наука», или в другом варианте «восточная мораль — западная технология». Именно такого синтезного оптимизационного подхода в отношении к иностранному не хватало, как правило, всем поколени- ям российских реформаторов.

Национальная идея Китая

Китай — древнейшая из существующих ныне цивилизаций. Опыт ее в этой связи требует особого осмысления в плане исторической жиз- неустойчивости. Одной из обнаруживаемых традиционных скреп ки- тайского государства выступает национальная идея.

Именно Китаю, наряду с его прочими мировыми изобретениями, принадлежит первенство в открытии феномена общегражданской

¹¹⁶ Молодякова Э.В. Политика в сфере образования // Япония. Послевоенная государ- ственная политика: вызовы и ответы. М., 1998. С. 248.

¹¹⁷ Накасонэ Я. Политика и жизнь. Мои мемуары. М., 1993.

¹¹⁸ Пляукшта Ю.Н. Концепция морально-патриотического воспитания в современ- ной Японии. М., 2009. С. 22.

¹¹⁹ Молодяков В.Э. Япония: от «национальной науки» к «рисовой цивилизации» // На- циональная идея: история, идеология, миф. М., 2004. С. 233.

идеологии. Древнейшими идеологическими доктринами в истории человечества могут считаться конфуцианство, легизм и, с опреде- ленными оговорками, даосизм. Их идентификация в качестве на- циональных идей опровергает распространенную точку зрения об идеологии как исключительном продукте эпохи модерна (индустри- ализма, буржуазного общества). Соответственно и завершение мо- дернистской фазы развития не означает объективности деидеологи- зации.

Специфичность структуры китайского общества заключается в особой значимости института кланов (родовых объединений). Если для западных стран клановость рассматривается чаще всего в качестве препятствия общественному развитию, то для Китая — это естествен- ная форма цивилизационного бытия. Кланы по сей день играют струк- турообразующую роль для китайского социума. Понимая их принци- пиальное значение как фактора жизнеусточивости общественного организма, коммунистические власти Китая никогда не выдвигали задачи разрушения клановой системы. Для сравнения, в СССР велась активная борьба с такого рода традиционалистскими институтами, классифицируемыми в качестве пережитка докапиталистических фор- маций.

Кланы в Китае выступают носителями ценностных традиций ки- тайского народа. Они представляют собой связующее звено между го- сударством и индивидуумом. В этом смысле клановая система обеспе- чивает интеграционный потенциал китайского государства, являясь одной из важнейших цивилизационных скреп Китая.

Вступление в эпоху модерна выдвинуло перед Китаем, как и перед другими государствами, задачу самоопределения гражданской нации. Прежде всего это выразилось в политике консолидации государство- образующего народа хань. Сегодня он составляет 92% китайского на- селения. Однако еще столетие назад единого этноса хань фактически не существовало. В него объединялись политической волей государ- ства весьма различные этнические группы. Существенные различия диалектов десятков групп, объединенных как хань, по сей день про- являются даже на уровне лексики и грамматики. И сегодня в повсед- невном быту китайцы общаются в основном на диалектических на- речиях.

Этнически китайский народ был гораздо более гетерогенным, чем русский. Однако китайцам удалось за двадцатое столетие добиться эт- нического сплочения, тогда как в то же самое время русский этнос ока- зался окончательно расколот на великороссов, белорусов и украинцев. Одним из главных инструментов китайской консолидации была целе-

направленная политика поддержки общепринятой версии официаль- ного языка — путунхуа120.

Идея государства-нации Китая была впервые теоретически сформу- лирована основателем партии Гоминьдан Сунь Ятсеном. Оценка его как

«Конфуция в реальной политике» отражает идеологическое преемство по отношению к конфуцианской национальной традиции сформулиро- ванной им новой доктрины. Будучи по вероисповеданию протестантом- конгрегационалистом, он привносил в традиционный китайский цен- ностный арсенал категории и понятия, характерные для западного модерна. Разработанное Сунь Ятсеном учение «о трех народных прин- ципах» по сей день является государственной идеологией республики Тайвань. К ней же относится апелляция в преамбуле Конституции КНР. Три народных принципа: национализм, народовластие и народное благосостояние — соотносятся, соответственно, с факторами нацио- нальной суверенности, идущего снизу государственно-политического управления и основанного на социалистической эгалитарности эконо- мического развития (культура, политика, экономика)121.

Консолидация хань стала первым этапом проекта формирования единой китайской нации. На втором — реализовывалась задача объеди- нения вокруг государствообразующего народа других находящихся на периферии государства этносов. Третий съезд Гоминьдана официально декларировал программу сплочения «400-миллионного народа в одну государственную нацию». Для обозначения этого формата консолида- ции использовалось понятие «чжунхуа миньцзу» или «нация Китая». Сегодня его содержание модифицируется в направлении распростра- нения не только на граждан КНР, но и этнических китайцев, прожива- ющих за пределами родины (хуацяо). Их деятельность в политической, экономической и культурной сферах в значительной степени теперь координируется из Пекина. Непосредственными координаторами вы- ступают Комитеты по делам зарубежных китайцев при Госсовете КНР и Ассоциация зарубежных китайцев. С 1991 г. проводятся Всемирные конгрессы китайских предпринимателей, позиционируемые как китай- ский аналог форумов в Давосе. Параллельно организуются такие акции как Всемирный форум представителей китаеязычных средств массовой информации. Российские программы взаимодействия с соотечествен-

¹²⁰ Решетов А.М. Китайцы (хань) в свете теории этноса // XXVIII научная конферен- ция «Общество и государство в Китае». М., 1998. С. 265–270.

¹²¹ Сунь-Ятсэн. Три народных принципа («Сань минь чжун»). М., 1928; Сенин И.Г. Общественно — политические и философские взгляды Сунь Ят-Сена. М., 1956; Куз- мин И.Д. Конфуцианство и эволюции идеологии Гоминьдана. Л., 1975; Матвеева Г.С. Отец республики: Повесть о Сунь Ят-Сене. М., 1975; Сунь Ятсен. Избранные произ-

ведения. М., 1985.

никами за рубежом не идут в этом плане не в какое сравнение. Зару- бежные китайские общины официально рассматриваются в КНР как фактор реализации новой мировой миссии Китая. Если называть вещи своими именами, то они составляют внешнюю армию в стратегии ки- тайского геополитического наступления122.

В последнее время получила распространение точка зрения о куль- турной интравертности Китая. Согласно ей, будучи ориентирован ис- ключительно на себя, он не несет, подобно США, угрозу глобальной внешней экспансии. Однако интравертностью характеризуется только один компонент китайской цивилизации — культура. По всем другим сторонам цивилизационного существования — идеологии, экономике, геополитике — Китай развивается в направлении достижения статуса мировой сверхдержавы.

Сообразно с конфуцианской традицией Китай самопрезентуется как Поднебесная или Срединная империя. Посредством этих наимено- ваний акцентировано проводится мысль о китайском национальном превосходстве. Ментальная травма имперскому самосознанию ки- тайцев была нанесена в XIX в. превращением Поднебесной в полуко- лонию западных государств. Производной от нее на уровне народной памяти стала интенция истребления «белых варваров» («боксерское восстание»)123.

Память об этноциде имеет принципиальное значение для нацио- нального самосознания. Известны трагедии народов армян и евре- ев. Мотивы психологической травмы этноцида содержатся в памяти и других народов. Такого рода травма присутствует в национальной саморефлексии и Китая. Для китайцев — это память об «опиумных во- йнах». Символом европейских зверств выступает находящаяся по сей день в разрушенном состоянии летняя резиденция цинских императо- ров Юаньшиньюань на территории современного Пекина. Китайские власти сознательно не ведут ее восстановления, сохраняя в качестве свидетельства культурной ксенофобии Запада124.

Рефлексия на колониальное прошлое нашла отражение в Конститу- ции КНР. По сей день, по мнению исследователей, стратегия развития Китая в значительной мере подспудно мотивируется идеей «отмщения за почти 100-летнее унижение со стороны империалистических госу- дарств, в том числе России»125.

¹²² Гельбрас В.Г. Китайская Народная Республика: возрождение национальной идеи // Национальная идея: история, идеология, миф. М., 2004. С. 256–258.

¹²³ Мышлаевский А.З. Военные действия в Китае. 1900–1901 гг. Ч. 1. СПб., 1905.

¹²⁴ Селищев А.С., Селищев Н.А. Китайская экономика в XXI веке. СПб., 2004. С. 8–9.

¹²⁵ Гельбрас В.Г. Китайская Народная Республика: возрождение национальной идеи // Национальная идея: история, идеология, миф. М., 2004. С. 256.

При Мао Цзэдуне идеология китайского экспансионизма была представлена в незакамуфлированном виде. Она выражалась в кон- цепте «бумажного тигра», согласно которому победа в грядущей ми- ровой войне будет на стороне КНР как державы, имеющей численное людское превосходство над противниками. «Бумажными тиграми» представлялись США и СССР, чья ядерная мощь, по мнению китай- ского руководства, существенно преувеличивалась. Будучи абсурдной в военно-стратегическом отношении эта идеологема имела высокий мобилизационный потенциал, вселяя в сознание населения КНР чув- ство уверенности в способности противостоять любому сопернику126.

В современном Китае идея внешней экспансии представлена в боль- шей степени в виде экономического наступления. С официальной трибуны говорится о «новом великом походе». Известны конкретные валовые показатели и даты завоевания КНР первенствующего положе- ния в мировой экономике. Осуществляемое Китаем внешнеэкономиче- ское наступление было определено председателем Цзян Цзэминем как

«главное поле битвы». Установка «идти вовне» стала новым девизом китайской политики. Так что представление об интравертности Китая не соответствует ни идеологическим, ни политическим реалиям его исторического и современного развития. Между тем территориальные претензии, выдвигаемые в различных китаеязычных СМИ в отноше- нии России, варьируют в масштабе от 1,5 млн до 5,88 млн кв. км127.

Государственная идеология КНР закреплена Конституцией. В со- временном Китае принята доктрина социализма с национальной ки- тайской спецификой. Идея специфичности социалистической модели в КНР получила обоснование еще в рамках маоизма. Однако при Мао акцент делался в большей степени на социализме, чем на националь- ной специфике. Маоизм был идеологией ультралевого толка, знаменем леворадикальных сил в различных странах мира. Маоистская «куль- турная революция» — это принципиальный разрыв с национальными традициями страны. Конфуцианские и даосские накопления культу- ры подлежали категорическому искоренению. Из исторического про- шлого Китая ценностно приемлемыми для маоистов оказались только идеология легизма и осуществляемая на ее основе политика правления императора Цинь Ши Хуана128.

¹²⁶ Бурлацкий Ф.М. Мао Цзэдун: «наш коронный номер — это война, диктатура». М.: Международные отношения, 1976.

¹²⁷ Гельбрас В.Г. Китайская Народная Республика: возрождение национальной идеи //

Национальная идея: история, идеология, миф. М., 2004. С. 254–256, 259,

¹²⁸ Румянцев А. Маоизм, Истоки и эволюция «идей Мао Цзэдуна» (Об антимарксист- ской сущности маоизма). М., 1972; Бурлацкий Ф.М. Мао Цзэдун: «наш коронный но- мер — это война, диктатура». М.: Международные отношения, 1976.

Сегодня в КНР главный лозунг — не построение коммунистическо- го общества, а «великое возрождение нации Китая». В сохраняющей актуальность идеологеме социализма с китайской национальной спец- ификой произошла переориентация на вторую составляющую идеоло- гической конструкции. Социализм воспринимается уже не как цель, а как средство обеспечения величия нации.

Национальная идея Индии

С самого момента создания суверенного индийского государства экспертами в один голос предсказывался его скорый распад. Пестрота Индии по этнокультурным, религиозным, лингвистическим, социаль- ным особенностям делала, по их представлению, пустой надежду на сплочение населения под воздействием национальной идеи. Для фор- мирования государственной идеологии отсутствовало главное усло- вие — единая индийская идентичность.

Исторически цельного государства Индии до новейшего времени не существовало. Даже при англичанах, насильственно объединивших страну под властью британской короны, продолжало функционировать 526 различного рода вассальных княжеств. Национальный суверени- тет означал не только обретение независимости от Великобритании, но и вызов традиции княжеской политической автономности.

Лингвистическую разобщенность отражают результаты переписи на- селения 1961г., зафиксировавшей 1652 языка. Такая языковая вариатив- ность исключала, казалась бы, возможности внутренних коммуникаций, сдерживала внутреннюю миграционную динамику, при том, что внеш- няя в то же время была довольно высока. Сегодня государственными языками Индии конституционно признаны ассамский, бенгали, гуджа- рати, хинди, каннада, нашмири, конкани, малаялам, манипури, маратхи, непали, ория, пенджаби, санскрит, синдхи, тамильский, телугу, урду.

Тем не менее, несмотря на все видимые дезинтеграционные перспек- тивы, Индия уж более чем полстолетия существует в качестве единого государства, усиливая год от года потенциалы жизнеспособности и гео- политический вес в международном распределении сил. Парадоксаль- ность самосохранения индийского государства актуализирует задачу ис- следования идейно-ценностных механизмов его функционирования129.

Важнейшей из национальных скреп, предотвращающей социаль- ные взрывы, является сакрализованная мифологически и идеологиче- ски индийская традиция. Несмотря на все технологические инновации

¹²⁹ Куценков А.А. Индия: идея «на вырост» // Национальная идея: история, идеология, миф. М., 2004. С. 260–280; Клюев Б.И. Религия и конфликт в Индии М., 2002. С. 84; Пет- ров В.Н. Народонаселение Индии. Демографическая характеристика. М., 1976.

современный социум Индии — это общество традиционного типа. На уровне национальной идеологии государства развивается концепт об особом индийском пути соединения идущих из глубины веков тради- ций и передовых достижений высокой науки. Действительно, парадок- сальным выглядит тот факт, что при общем уровне грамотности в 59,5% индийские школьники завоевывают первые места на международных научных олимпиадах, а индийские ученые не единожды становились лауреатами нобелевской премии130. Смысл реализуемой Индией нацио- нальной доктрины заключается в доказательстве принципиальной воз- можности развития при сохранении институтов традиционного обще- ства, даже таких как каста.

Индия идеологически позиционируется в мировом пространстве скорее не как геополитический центр силы, а в качестве своеобразного сакрального полюса мира. Традиционно государственные деятели ин- корпорируют в свои публичные выступления цитаты и ссылки из древ- неиндийских священных текстов. Авторитет, таким образом, ищется не в современности, а в наследии прошлого. Из древней индуистской традиции взяты национальные эмблемы индийского государства — трехголовый лев и колесо закона. Многоэтничному населению Индии внушается мысль о причастности к особому внутренне цельному са- кральному континууму. Наряду с «малой культурной традицией» от- дельных этносов целенаправленно формируется «большая культурная традиция» общеиндийской цивилизационной идентичности. Осущест- вляется ремифологизационная пропагандистская трансформация сю- жетов «Рамаяны» и «Махабхараты».

Идея сакральности Индии отражена в особом мессианском проек-

те духовного просветления мира. Проводится мысль об универсальной общечеловеческой значимости традиционных индийских ценностей. Именно «эти ценности, — провозглашал премьер-министр А.Б. Вад- жпаи, — должны стать основополагающим для всего мира. Об универ- сализме индийского цивилизационного наследия говорил и президент страны Абдул Калам. Что же до современных идущих с запада мате- риалистических универсалий, то они характеризуются как проявление

духовного неведения — авидьи 131. «Величие — наше прошлое, но  также

и будущее», — так формулируется на уровне государственной власти стратегия индийского пути движения вперед132.

¹³⁰ Мировой альманах фактов 2008. М., 2008. С. 423.

¹³¹ Ваджпаи А.Б. Индия на пути в будущее. Сборник речей и выступлений (март 1998 — сентябрь 2001). М., 2001. С. 59; Куценков А.А. Индия: идея «на вырост» // На- циональная идея: история, идеология, миф. М., 2004. С. 266.

¹³² Ваджпаи А.Б. Индия на пути в будущее. М., 2001. С. 119.

В Индии выработана особая, не характерная для западного нацио- ведения, идеология государственного единения. Формулой ее являются слова Рабиндраната Тагора: «Единство в многообразии». К этим словам часто апеллируют как к национальной идее Индии133.

Глубокий философский смысл заключается в базовом концепте, что более жизнеустойчивой является система, состоящая из гетерогенных компонентов. Многообразие понимается не как препятствие для на- ционального государства, а как его потенциал, основание внутренней силы. Унификационизм, по мнению индийских идеологов, напротив, лишает общественный организм жизненных перспектив. Эта мысль в значительной степени перекликается с разработанной русскими мыс- лителями Н.Я. Данилевским и К.Н. Леонтьевым теорией «цветущей сложности»134.

Различия религий на Западе традиционно преобразуются в кон- фликтные отношения. В такой ситуации Индия не имела бы шансов на выживание. Однако индийский подход к религиям выстраивается на совершенно ином философском фундаменте. Он выражается в идее о множественности путей богопознания. Религии не противоречат, а дополняют друг друга. Отсюда проявляемое еще со времен царя Ашо- ки (III в. до н. э.) стремление к созданию системы глобального религи- озного синтеза.

В современной Индии данная мысль получила обоснование в тру- дах президента страны Сарвепалли Радхакришнана. Развитие фило- софской и религиозной мысли, полагал он, должно привести к форми- рованию универсальной религии и морали, основанием которых будет служить учение адвайта-веданта135. Сам факт занятия высших государ- ственных должностей президента и премьер-министра видными мыс- лителями, сравнительно редкий для современных государств, является для Индии традиционным. По нему можно, в частности, судить об от- ношении в индийском обществе к знаниям и значимости для нацио- нального самосознания архетипа «мудреца».

Конечно, в реальной политике взаимоотношения этно — конфес- сиональных групп далеки от идиллии. Однако идеологическая основа преодоления традиционной конфликтогенности религий и этносов фактически создана. Симптоматично, что два последних президента Индии представляют этнические меньшинства тамилов (Абдул Калам, являющийся к тому же мусульманином) и сикхов (Пратибха Патил).

¹³³ Клюев Б.И. Религия и конфликт в Индии. М., 2002. С. 83.

¹³⁴ Леонтьев К.Н. Полн. собр. соч. и писем: в 12 т. СПб., 2000.

¹³⁵ Радхакришнан С. Индийская философия: т. 1–2. СПб., 1994; Литман А.Д. Сарвепа- ли Радхакришнан. М., 1983.

Для Индии характерна идеология множественности социальных идентичностей. Чем более каждый отдельный человек социализиро- ван, тем устойчивее общественная система в целом. Напротив, осво- бождение от групповых идентичностей делает индивидуума эгоцен- тричным существом, противопоставляющим свои личные интересы интересам общества. Множественность возможных социальных иден- тификаторов личности отражена в табл. 3.1.1136. Каждая из групп име- ет собственный сакрализованный посредствам традиции ценностно- мировоззренческий арсенал.

Таблица. 3.1.1