Глава 8. Исключения, решения и ориентация на будущее

«Память не охватывает сознания, а лишь сказочку о себе, в которую мы верим. Ее можно изменить. Мы постоянно делаем это. Замечая то, что делаем, мы создаем подходящую сказочку и верим в нее, думая, что понимаем самих себя»-.

Орсон Скотт Кард, 1987

«Переоценка прошлых поступков и удивление, сопутствующее актуальным поступкам, дают человеку неопределенное будущее».

Штраусе, 1977

«В последние годы на почве психотерапии появилась новая философия оценки человеческих проблем. Она основана на открытости и сотрудничестве относительно того, что позитивно^ — силе, прогрессу, конструктивным решениям. Использование этой философии не ограничивается психотерапией, она используется во всех областях, связанных с оказанием помощи».

Терапевты краткосрочной ориентации исходят из принципа, что люди всегда имеют такие области собственной компетенции, к которым можно обратиться, чтобы преодолеть проблемы.

Считается, что даже в области, актуально определяемой как «проблемная», существуют периоды меньшего напряжения. Однако часто не принимаются во внимание различия в способностях справляться с проблемами, забывать о них, в обличий поражения, беспомощности, неспособности поверить, что проблему вообще можно решить, модифицировать или хотя бы немного уменьшить.

В данной главе мы рассмотрим некоторые из направлений и техник, объединенных общим названием «сфокусированных на решении» (де Шазе, 1985, 1988, 1991; де Шазе и другие, 1986; Фурман и Ахола, 1992; Вальтер и Пеллер, 1992) или «ориентированных на решение» (О'Хэнлон и Вайнер-Девис, 1989).

Мы считаем, что одним из наиболее интересных течений краткосрочной терапии последней декады являются работы Стива де Шазе и его группы Центра Краткосрочной Семейной Терапии в Милуоки. В то время как большинство теоретиков работало над созданием фундаментальных теоретических основ, часто базирующихся на работах антропологов, физиков и биологов, де Шазе и его группа работали над ясным и точным описанием и определением существа эффективной терапии.

В 1984 году де Шазе и Молнар описали четыре типа вмешательств, которые систематически используются ими в терапии. Они также ввели, теперь повсеместно используемое, так называемое задание первой сессии, которое дается клиенту, семье, парам вне зависимости от проблемы, с которой они пришли.

«Я хочу, чтобы вы до следующей нашей встречи определили, что в вашей жизни (браке, семье), является настолько хорошим, что вы хотели бы это оставить» (1984).

Они пришли к выводу, что в большинстве случаев само выполнение этого задания вызывает много важных конкретных изменений.

 «Поразительно часто (в пятидесяти из пятидесяти шести исследований) клиенты замечали позитивные детали, которые хотели оставить, а многие (сорок пять из пятидесяти) приняли их за нечто новое. Таким образом, задания направляют клиента на поиски решения; в связи с чем происходят конкретные заметные изменения» (Де Шазе и другие, 1986).

Успешность интервенции этой формулы изучала группа Адамса; они пришли к выводу, что задание первой сессии «создает в начальной стадии терапии эффективное вмешательство, облегчающее сотрудничество семьи, придавая выразительность целям терапии и инициируя конструктивные изменения» (1991).

Несмотря на то что эти исследователи декларируют, что их исследования не имели целью оценку общей эффективности модели, «концентрации на решении», они выражают, однако, определенные сомнения в задании первой сессии в роли сильно укрепляющего ожидания семьи относительно эффекта терапии.

В работе «Ключи к решению в краткосрочной терапии» де Шазе (1985) представляет концепцию, по которой решения не обязательно должны непосредственно объединяться с источником проблемы. Выработан целый ряд формул вмешательства, с помощью которых можно начать процесс поиска решений. Автор уверяет, что это можно сделать, даже не слишком много зная о самой природе проблемы, которая решается. Он использует аналогию с отмычкой. С ее помощью можно открыть бесконечное множество дверей, без необходимости искать единственный ключ к данному замку.

Вайнер-Девис (и другие) показывают, до какой степени значительные изменения достаточно часто появляются еще перед первой встречей с терапевтом. Были поставлены следующие вопросы:

«Часто, в период между решением пойти ли на терапию первой сессии, люди начинают по-иному смотреть на свои проблемы. Не заметили ли вы нечто подобное в своей ситуации?» (1987).

Молнар и де Щазе обработали целый список формул начальных вмешательств, применяемых как дополнение к «заданию первой сессии»:

1. Он просит клиента, чтобы тот постарался увеличить количество удовлетворяющих его типов поведения, отличающихся от проблемного.

2. Клиент получает задание: «Обратите внимание на то, что вы делаете, когда вам удается справиться с искушением или импульсом к демонстрации симптома или поведения, связанного с симптомом».

3. Клиент пытается предвидеть, сколько раз в период между сессиями поведет себя иначе чем раньше по отношению к своим проблемам.

4. Клиент получает задание: «Я бы хотел, чтобы до следующей встречи вы сделали что-нибудь другое, нежели обычно, и позже мне рассказали, что в связи с этим изменилось».

5. Клиент получает определенное задание (например, записывать определенные события, связанные с периодами, в которых проблемное поведение уменьшается или исчезает).

6. Терапевт говорит: «Ситуация слишком сложна, неуловима и т.п. К следующей сессии постарайтесь найти причины того, почему ситуация не стала хуже, чем раньше» (Молнар и де Шазе, 1987).

Общим элементом всех вмешательств является концентрация на том, что эффективно или начинает становиться таким, а не на изучении, выяснении и упорядочивании области патологии.

В следующей своей книге «Ключи нахождения решений в краткосрочной терапии» де Шазе рассматривает основные принципы подхода, сфокусированного на решении, показывая значение исключений, а также представляет технику «чудесного вопроса», где заинтересованных в разрешении проблемы людей просят описать конкретные различия, которые смог бы увидеть клиент и другие люди, если бы проблема вдруг чудесным образом исчезла (1988).

Исключения

Принципиальное значение в терапии, сфокусированной на решении, имеет принцип, что всегда существуют поведение, мысль, чувства, интеракции, связанные с проблемой, отличающиеся от того, что пациент обычно представляет.

Случаются ситуации, в которых трудный подросток бывает послушным, депрессивный человек чувствует себя не таким угнетенным, как обычно, а скромный человек в состоянии войти в контакт и т.п. Такого типа исключения связаны обычно с изменением в поведении, мышлении, чувствах и интеракциях, происходящих в то же самое время. Де Шазе комментирует:

 «Эти проблемы являются самоподкрепляющимися единицами и принимаются как нечто, что происходит всегда, поэтому ситуации, в которых они не проявляются, воспринимаются клиентом, как не важные, или он их просто не замечает и не анализирует. Собственно, ничто так сильно не скрыто, но даже, если клиент замечает эти исключения, то он не воспринимает их как нечто принципиально отличное». (1991). Вот случай человека, который, как он сам признал, был чрезмерно заботлив по отношению к своему 21-летнему сыну. Многократно в течение дня он звонил ему, чтобы убедиться все ли в порядке. Он решил выехать с женой в 2-недельный отпуск, не оставляя ни адреса, ни номера телефона никому из трех своих уже взрослых детей. Убежденный терапевтом, он принял решение весь этот период воздерживаться от звонков домой, хотя и понимал, что это будет трудно осуществить. Через три недели, во время очередной сессии, он признался, что эта попытка провалилась. На седьмой день отпуска он позвонил домой «проверить, все ли в порядке». Он разговаривал со своим сыном, который, к его удивлению, объснил, что вполне справляется (что впоследствии оказалось правдой) и что отец зря проверяет его. Мужчина был весьма расстроен своим «поражением».

Терапевт спросил его: «Как вы оцениваете те 13 дней, когда вы не звонили ему? Наверняка это было очень трудно, однако получилось». Когда он подумал об этом, что-то в его поведении начало изменяться. Наконец он признался: «Мне сложно замечать и признавать собственные успехи. Я редко это делаю. А этот отпуск был, конечно, достижением».

Этот подход помогает клиентам заметить и оценить то, что они делают, и что можно назвать успехом на пути поиска решения проблемы. Конечно, для того чтобы склонить клиента признаться в успехе, необходимо убедить его в том, что психотерапевт полностью понимает и уважает опыт поражения, злости, подавленности и т.п.

До какой степени распознавание исключений будет служить источником дальнейших перемен, непосредственно зависит от перемен, которые получают вследствие этих исключений клиент и его семья. Часто легко представить исключения так, чтобы у клиента сложилось чувство, что их защищают или что возникли сомнения в важности их проблем и страданий. В связи с этим важно, чтобы терапевт не уделял много внимания признанию клиентом/семьей некого конкретного случая, и не вдавался в дискуссию о его значении. Как это выразил Джон Викленд (личная беседа), «никогда не спорь с клиентом». Часто лучше сохранить позицию удивленного скептика, чем воинственного гордеца.

«Мы все еще продолжаем удивляться, как вам удалось избежать злости, этой ловушки, в которую вы обычно попадаете? Вероятно, это было необычайно трудно? Большинство людей потеряло бы контроль над собой в течение нескольких секунд».

«Да, я знаю, это может показаться мелочью, но ваша дочь — это огромное испытание даже для святого. У вас нет нимба, поэтому вы вероятно, не святая. Но как вам вчера удалось удержаться, чтобы ее не шлепнуть?»

 «Из того, что вы мне говорили, думаю, что я на вашем месте был бы угнетен. Как вам удалось избежать этого?» Часто очень помогает вопрос типа: «Как вам это удалось?» Такие вопросы не только подчеркивают успех, но также помогают найти смысл, который можно связать с более эффективным функционированием.

«У меня получилось, поскольку я знала, что муж в это время меня поддерживает».

Как мы уже отметили в 4 главе, клиенты чувствуют огромную поддержку со стороны терапевта, если их трудности признаются утверждениями вроде: «Из того, что вы говорите о своей ситуации, видно, что вам нелегко. Я удивлен, что несмотря на это вам все так хорошо удается».

Миллер комментирует:

«Спрашивая клиента, как ему удалось не допустить ухудшения ситуации, терапевт и клиент получают возможность заново рассмотреть ситуацию, воспринимаемую как поражение в категориях конструктивных решений, которые были обойдены вниманием» (Миллер, 1992).

В то время как клиент рассказывает о том, как он видит свои проблемы, терапевт может весьма позитивно повлиять на процесс реконструкции негативных взглядов, не спеша, полностью понять речь клиента.

Клиент: Я знаю, у меня есть проблемы. Я чересчур впечатлителен. Обычно я очень холоден. С трудом нахожу новых друзей.

Терапевт: Из чего вы заключаете, что вы холодны?

Клиент: Ну, так мне кажется, я знаю об этом.

Терапевт: Вы говорили, что беспокоитесь о жене? Это не прозвучало холодно. Это не сходится.

Клиент: Ну да — как я могу быть холоден и впечатлителен одновременно...

Терапевт: Вот именно.

Де Шазе пишет:

«...терапевт может продемонстрировать творческое непонимание так, чтобы клиенту пришлось выбрать лучшее, более подходящее значение слов. Таким образом, творческое непонимание позволяет терапевту и его клиенту создать общую реальность, более полезную для клиента» (1991).

В своей последней книге «Делая различие в работе» де Шазе приводит отличную иллюстрацию, используя случай Инзу Кима Берга (1991). К нему обратилась женщина, определившая себя как нимфоманку. Она не могла уснуть, если в течение дня ни разу не практиковала секс с мужем. Она совершенно не могла понять важность исключений и не могла принять возможности научиться воздерживаться от своих желаний в виде позитивного решения. Для нее это означало, что брак был неудачным. Муж, который постепенно начинал чувствовать себя просто жеребцом, а не любовником, дал следующую интерпретацию:

Муж: Для меня, во-первых, это проблема бессонницы.

Терапевт: Интересно. Может быть, мы рассматриваем эту проблему не с той стороны?

Жена: Можно ли лечить бессонницу?

Терапевт: Не знаю. До сих пор мы считали это сексуальным расстройством. Но похоже на то, что это расстройство сна (1991).

Когда проблема была описана как бессонница, связанные с ней трудности были быстро решены. Вопрос нимфомании больше не поднимался. Пациентка признала, что проблемы, как с сексом, так и со сном, пропали, и все «пришло в норму».

Успех терапии, в данном случае, конечно, зависел от того, насколько новое альтернативное определение имело смысл для пациентки. При описываемом подходе вопрос — какова была «настоящая» природа проблемы — не имеет смысла.

В процессе переговоров о том, чего должна касаться терапия, любопытство и сомнение терапевта привели бы к потенциально хлопотной проблеме нимфомании (женщина считала, что проблема имела свои корни в детстве и что ей понадобится глубокая терапия), а далее к переформулированию ее в более легкую проблему бессонницы. Каждая из этих накладывающихся друг на друга проблем имела достаточно эмоциональный и поведенческий компонент для того, чтобы стать областью отдельного вмешательства (а его правомочность решает пациент, а не терапевт).

Волшебный вопрос

Волшебный вопрос является неоценимым методом, помогающим клиентам перенести центр внимания с проблемы на потенциальную возможность ее решения.

 «Предположим, что однажды ночью случилось чудо, и проблема, мучившая вас, исчезла. По каким признакам вы бы узнали это? Что бы изменилось? Что бы заметила ваша супруга?» (де Шазе, 1991).

Как продолжает далее де Шазе, «клиенты часто могут ответить на этот волшебный вопрос очень точно и конкретно». Таким образом, можно быстро установить, как будет решен вопрос, тем самым избежав сомнений клиента, связанных с этим. Эту идею он приписывает Милтону Эриксону, который использовал гипнотическую технику псевдоориентации во времени.

«Эти концепции и используются для того, чтобы создать терапевтическую ситуацию, в которой пациент будет реагировать психологически эффективно на цели терапии, так, как если бы он их достиг. Это проводится с помощью техники гипноза, противоположной регрессии в период детства, — техники, ориентированной в будущее. Пациент, таким образом, может выработать отвлеченный, неинтегрирован-ный, объективный взгляд на то, что он сделал в данный момент, не осознавая, что эти достижения являются выражением его надежд и стремлений» (Эриксон, 1954).

Клиентам (супружеские пары, семьи) предлагают представить себе настолько точно, насколько это возможно, возникающие различия. Часто мы просим их представить, что конкретно можно было бы увидеть, услышать, если бы кто-нибудь снял видеофильм об этом.

Очень важно, чтобы терапевт настоял на ясных и подробных описаниях.

Нам ни к чему туманные видения будущего, утопические мечты, как пишут О'Хэнлон и Вайнер-Девис: «Кажется, что сам акт конструирования образа решения действует, как катализатор, инициирующий решение» (1989).

Процесс сбора информации может занять много времени, и не нужно его ускорять.

Обычно намного легче описать других людей и то, как они должны себя вести. Таким образом, будут сохранены высокие моральные устои: «Почему ты не обратишь внимание на то, что ты делаешь не так?» Такая позиция не будет сильно отличаться от навыков интеракций, связанных с их проблемой. Намного полезнее предложить им описать различия в их собственном поведении и позициях, которые они видят в самих себе. Люди могут изменять только самих себя. Особенно много дает исследование различий, которые замечают в них другие: супруг, дети, друзья, коллеги по работе или абсолютно посторонние люди.

«Как ты будешь себя вести, чтобы люди могли увидеть тебя не таким угнетенным?» «Если бы вы были в ресторане, и люди видели вас обоих, как бы они определили, что ваши отношения нормализовались?»

Когда клиенты описывают различия в категориях, а также отсутствие определенных типов поведения или эмоциональных состояний, необходимо их спросить, что они будут делать или чувствовать взамен этого. Легче быть вовлеченным в ясно определенное, альтернативное поведение, чем воздерживаться от неких действий, не зная, чем их заменить, особенно в случаях устоявшихся навыков. Описание перемен в чувствах лучше всего перенести на описание конкретного поведения, ясно указывающего на смену настроения.

Клиент: Я не собираюсь все время себя жалеть.

Терапевт: А чем вы будете заниматься?

Клиент: Я стану более счастливым.

Терапевт: Чем таким вы будете заниматься, из чего окружающие поймут, что вы счастливы?

Клиент: Я буду чаще улыбаться.

Терапевт: А что еще?

Клиент: Я возобновлю контакты со своими друзьями. С большинством из них я потерял контакт.

Терапевт: Какие изменения в вас бросятся им в глаза?

Клиент: Во-первых, они заметят, что я вошел с ними в контакт (смеется).

Терапевт: Что еще они заметят?

Клиент: Что мне снова хочется выходить из дома. Раньше я часто это делал. Со всеми друзьями. Они, наверное, продолжают выходить. Мы часто бывали вместе на концертах.

Терапевт: Так вы бы хотите к этому вернуться?

Клиент: Да.

Терапевт: Что дадут вам эти перемены?

Клиент: Я снова обрету чувство, что моя жизнь имеет какой-то смысл.

Другим способом сконцентрировать внимание клиента на будущем является вопрос: «Если бы на следующей неделе вы пришли сказать мне, что наступили значительные изменения к лучшему, то чтобы это означало?» Или в работе с супружеской парой:

«Какие изменения произойдут у вас, о которых меня проинформирует ваша жена?» Еще одним способом является вопрос: «Если бы я теперь вынул волшебную палочку и с ее помощью ликвидировал ваши проблемы, чтобы произошло, чтобы изменилось?» (О'Хэнлон и Вайнер-Девис, 1989).

Важным фактором в изучении того, что изменится в будущем, является очень старательный подбор слов терапевтом, слов утверждающих неотвратимость изменений. Лучше сказать: «Когда наступят изменения», чем: «Если бы изменения наступили». Обращение: «Что еще изменится», лучше чем: «Что еще могло бы измениться». Мы спрашиваем: «Когда ситуация улучшится...», а не: «Если ситуация улучшится...», «Когда вы будете менее напряжены», или: «Когда вы перестанете слышать голоса...», вместо: «Если бы случилось — вы перестали слышать голоса...»

Когда удается получить ясную картину изменений, становится возможным найти способы привлечь людей к новым образцам поведения и экспериментировать с ними.

Де Шазе описывает метод, состоящий в том, что супруги не информируют друг друга, выбирая два дня в течение ближайшей недели, во время которых делают вид, будто чудо, о котором мы говорили, случилось. Их задание — наблюдать реакции супруга/супруги. Они также должны угадать, какие дни были выбраны, но ответить на это они должны лишь на следующей сессии (де Шазе, 1991).

В этой ситуации поведение не рассматривается детально. Когда супруги или семья имеют различные цели или терапевт не уверен в них — лучше не работать с конкретными деталями, а говорить в общем «о проблемах, которые вас ко мне привели».

Если же у клиентов совпадающие цели, можно порекомендовать во время своего «дня, чудес» потренировать конкретные шаблоны поведения.

Одна молодая женщина составила длинный список таких шаблонов, которые имели бы место после «чуда». Ее попросили ежедневно бросать монету:

«Если выпадет решка, вы должны сделать, по крайней мере, две вещи из своего списка. Их может быть и больше, но меня интересуют две. Когда орел — вам этого делать не нужно. В этот день вы свободно решаете, как вам себя вести».

Необходимо помнить, что люди склонны реали-зовывать такие советы только тогда, когда виды поведения, которые они желают испытать, соответствуют их собственному представлению, какими они хотят стать, а не представлению терапевта или кого-нибудь другого. Также нужно помнить, что если люди активно принимаются за что-то, то связь между этим действием и стоящими за ними убеждениями и позициями возникает намного быстрее и является более глубокой, чем в случае, когда об этом поведении лишь говорят. Этот вопрос обсуждал Кеслер (1971).

Измерительные шкалы

Еще одним эффективным методом привлечения клиента к достижению и поиску цели является шкала, которую можно использовать различными способами.

«Используя шкалу с делениями от нуля до десяти, где ноль означает самое плохое из возможных положений вещей, а десять — состояние, когда актуальные проблемы полностью решены, необходимо отметить, где вы находитесь сейчас». Как демонстрирует Ковальский и Краль:

«Шкала опирается на то, что изменение уже идет в определенном направлении. Поскольку шкала прогрессивно растет, цифра 7 предполагает появление цифры 10, также как 5, 3 или 1. Шкала предполагает движение (изменение) по одному из направлений, а не стагнацию. Таким образом, ожидание изменений встроено в сам процесс задавания такого типа вопросов, поскольку использование шкалы делает более заметными изменения в необходимом или в нежелательном направлении. Возникает также определенный контроль со стороны клиента, являющегося навигатором перемен, — задание, которым является постановка себе целей, выполняется. Полюса и пространство между проблемами и целью уточняются и измеряются» (1989).

; Шкалы такого типа можно использовать в работе со многими аспектами жизни клиентов. Собственно, нет такого опыта, который нельзя было бы рассмотреть через призму этого типа вопросов.

 «Шкалу можно использовать для того, чтобы установить самооценку клиента, его уверенность в себе, вовлеченность в процесс изменений, готовность к работе над желаемыми изменениями, иерархию важности проблем, надежды и множество других факторов, слишком абстрактных, чтобы их конкретизировать» (Берг, 1991).

Если бы мы хотели отразить все способы использования этой техники, нам пришлось бы посвятить этому целую главу. Ограничимся несколькими примерами, на основе которых читателю предстоит сделать выводы или создать другие способы применения. В своих примерах мы будем использовать шкалу от 0 до 10. Однако можно применять любую другую шкалу. Если нам кажется, что есть необходимость в более точном определении (когда, например, оговариваются небольшие, постоянно прогрессирующие изменения), можно воспользоваться шкалой от 0 до 100.

В работе с супружескими парами, особенно когда в игру вступает вопрос мотивации одного из них или обоих, мы пользовались следующим вопросом, который являлся вступлением для дальнейшей беседы и часто был полезен для ^юлее конструктивного взгляда на собственный брак.

«Если ноль означает: «Меня это нисколько не волнует», а десять: «Я полон энтузиазма», то где каждый из вас отметил бы свое место?» Если оба оценивают свою мотивацию достаточно низко, можно спросить, что бы произошло, если бы на следующей встрече оба единогласно сказали, что произошел сдвиг вверх на один или два пункта. Также можно поступать, когда между мотивациями супругов существует большой разрыв — в этом случае аналогичный вопрос нужно задать тому, у кого самая низкая оценка».

Существует также возможность определить, до какой степени люди допускают возможность изменений.

«Если ноль означает, что до конца жизни будет продолжаться данное состояние, а десять — что есть шансы в некоторый момент будущего победить свои трудности, где на этой шкале вы поставите себя сегодня? Что вам пришлось бы сделать, чтобы продвинуться вверх на полпункта или даже на целый пункт?»

Важно, чтобы терапевт, анализируя движения вверх по шкале, был реалистом и, скорее, был более консервативен, чем слишком оптимистичен. Если клиент более оптимистичен, нежели терапевт, его желательно склонить к тому, чтобы тот убедил терапевта в своей правоте. Если терапевт излишне настаивает на переменах, так, что клиент чувствует на себе давление, он часто начинает принимать позицию «да, но». Как мы уже отмечали, в некоторых ситуациях шкала 0 — 100 менее угрожающа и дает возможность оценить более мелкие перемены. Зачастую использование шкалы для оценки своего продвижения дает клиенту совершенно новую перспективу. Одна молодая женщина во время четвертой терапевтической сессии высказала ряд негативных замечаний относительно прогрессивных изменений в своей жизни, несмотря на многие «исключения», на которые указывал терапевт (и которые, как было видно, были более значимы для него, а не для нее). В середине сессии ее спросили:

«Если ноль символизировал бы ваше положение во время нашей первой встречи, а десять означает завершение терапии, то где вы находитесь сейчас?»

Немного подумав, она сказала: «Между четырьмя и пятью». Терапевт: «Значит, вы дошли до середины?» Клиентка: «Да».

Остальное время встречи было посвящено обсуждению конкретных событий и типов поведения, связанных с прогрессом (терапевту пришлось притормозить свой ранний оптимизм и быть, более сдержанным с клиенткой). Женщина стала по-иному, более позитивно, оценивать свою ситуацию.

«Если бы вы перед следующей сессией внезапно оказались на пятой позиции, то о каких бы изменениях вы могли бы мне рассказать?»

Молодой мужчина, извиняющимся тоном сообщивший, что еле дошел до третьей позиции, был удивлен и очень доволен, когда терапевт показал ему, что почти одну треть пути он уже прошел.

Шкала может успешно использоваться для работы с детьми. Конечно, кроме слов, мы можем использовать и предметы. Можно рисовать схемы или попросить об этом детей. Существует множество способов творчески представить их чувства, как, например:

«Если этот кубик означает ситуацию, в которой ты ужасно шумишь и ведешь себя в классе, как пятилетний ребенок, а эта высокая башня из кубиков означает, что ты ведешь себя как положено десятилетнему мальчику, то сколько кубиков ты используешь для того, чтобы показать мне, как ты вел себя последнее время?»

«Этот маленький кружочек показывает, какой застенчивый ты был раньше, а этот большой показывает, каким ты будешь храбрым. Теперь нарисуй мне кружок, который покажет, каким ты был на этой неделе».

Ориентация на будущее

«Поскольку мир есть всего лишь выдумка, тебе было бы лучше поверить в длительную выдумку, нежели в преходящую>>.

Святой Колумб, ирландский миссионер в Шотландии

Мы все живем в своем прошлом, настоящем и будущем. Как мы уже говорили, наше восприятие чрезвычайно избирательно. Будущее существует в антиципации того, каким оно будет. Традиционные терапевты знакомились с прошлым и настоящим, пытаясь произвести определенные перемены (в этих областях с помощью процесса их повторной эксплуатации). Новый захватывающий элемент данного подхода состоит в том, что будущее тоже открыто для реэксплуатации. Фурман и Ахола так определили эту устремленность в будущее:

«Поскольку будущее связано с прошлым, люди с тяжелым прошлым часто без надежды смотрят в будущее. Негативное видение будущего, в свою очередь, ухудшает современные проблемы, бросая тень пессимизма как на прошлое, так и на настоящее. К счастью, это срабатывает, и, наоборот, позитивный взгляд в будущее привлекает надежду, а надежда, в свою очередь, помогает бороться против современных трудностей, заметить признаки возможных изменений и является источником вдохновения для поиска решений» (1992).