Глава 9. Конструирование интервенций или изменение восприятия проблемы

Ничто не может само по себе быть плохим или хорошим, лишь наше мышление все делает таким.

«Гамлет», Вильям Шекспир

Это Бейтсону мы приписываем введение термина «рамки ценностей» для демонстрации такой организации интеракции, которая показывает, что в каждый данный момент определенные события имеют большую вероятность произойти, так же как и определенные интерпретации того, что происходит.

Койн, 1985

То, какими являются нам вещи, зависит от того, как мы на них смотрим.

Тибетская книга мертвых

Переформулирование означает, таким образом, изменение концептуального и/или эмоционального контекста или точки зрения на данную конкретную ситуацию и размещение ее в иных «рамках», подходящих к существующим «фактам» также хорошо или даже лучше, и посредством этого полностью изменяя их значение.

Вацлавик и другие, 1974

В третьей главе, говоря о природе реальности, мы ввели важное различие между фактами и значениями. ФАКТЫ, или СОБЫТИЯ, ограничены для наблюдения и описания чувствами. ЗНАЧЕНИЯ — это интерпретации, касающиеся материальных фактов.

Поведение и эмоции, которые являются поводом искать помощи у терапевта, — отражение не «вещей и фактов», а значений, приписываемых им.

Люди без устали проводят различия, придавая смысл своему миру, строя иерархические структуры, которые являются «рамками ценностей», конструктами, решающими, какой смысл будет придан опыту, а в последующем также и то, какой будет реакция на этот опыт.

Эти ценностные рамки, по нашему мнению, являются главным предметом терапии, поскольку изменения могут произойти только тогда, когда доступными станут различные значения, так, чтобы очередные переживания вызывали различные реакции.

Как утверждает де Боно:

«Ценностные рамки — это контекст, созданный актуальной организацией информации. Эта организация обозначает направление развития. Будучи субъектом ценностных рамок, личность не в состоянии их покинуть. Однако иногда необходим «прыжок» наружу, и, если это удается, ценностные рамки изменяются» (1971).

В принципе существуют два способа помощи для такого «прыжка» из рамок, которые ограничивают перспективы личности, тем самым блокируя разрешение проблемной ситуации.

Если терапевт предлагает новую альтернативную систему ценностей или значения ситуации (прямо или косвенно) — мы имеем дело с рефреймингом.

Пример: 17-летняя Лоррейн пришла к терапевту по совету своей матери. Это была симпатичная молодая девушка с небольшим избыточным весом. Во время встречи она постоянно наклоняла голову, вглядываясь в терапевта сквозь густые волосы. В течение нескольких последних месяцев она впала в депрессию и замкнулась в себе, все больше боялась нового школьного семестра, который должен был начаться на следующей неделе. Лоррейн сама хотела поговорить с кем-либо о своих проблемах.

Терапевт: Что повлияло на то, что именно теперь вы пришли сюда?

Мать: Ну, она говорит... Ты скажешь, Лоррейн?

Лоррейн: Нет, ты объясни.

Мать: Она утверждает, что чувствует себя не так как другие девочки. Не ощущает с ними никакой связи. Она потеряла контакт со всеми подругами.

Терапевт: Не такая, как все, в каком смысле?

Мать: Могу ли я рассказать терапевту, что произошло, Лоррейн?

Лоррейн: Да, хорошо.

Мать: Лоррейн сексуально использовалась своим отцом. Это происходило неоднократно вплоть до прошлого года. Мы консультировались со специалистами, которые даже немного помогли. Я, однако, считаю, что этот опыт все еще давит на нее. У нее очень низкая самооценка.

Лоррейн: Когда я смотрю на других девочек в классе, я понимаю, что я не такая. Я ненормальная.

Собрав дополнительную информацию о том, что Лоррейн думает о своем опыте сексуального использования, терапевт подытожил: «Лоррейн, я считаю, что ты совершенно нормальна. То, что с тобой случилось, действительно не нормально, но не ты сама. Ты нормальный человек, пытающийся бороться с ненормальным переживанием».

С этого момента поведение Лоррейн изменилось принципиально. Обратная информация, полученная как от Лоррейн, так и ее матери доказывала, что проведение этого различия стало для нее точкой возврата. Создав новую точку отсчета, благодаря которой она почти сразу же смогла позитивно взглянуть на себя, Лоррейн смогла вернуться в школу и без особых проблем восстановить отношения с подружками.

Если терапевт неким образом (непосредственно или иначе) усомнится в значении, которое клиент придает ситуации, не предлагая новой системы ценностей — такая ситуация называется дефрей-мингом. Клиент сам может создать или открыть альтернативные значения ситуации, или оставить ее без особого внимания.

Вот одна цитата из записей проведения терапевтической сессии:

Клиент: Я знаю, какие ошибки я делаю, это ясно, но я делаю их уже 46 лет.

Терапевт: И вы считаете, что уже не освободитесь от них?

Клиент: Именно. Нет такого средства.

Терапевт: Многие так считают.

Клиент: Ну ладно, может, на этот раз и получится.

Рефрейминг и дефрейминг не являются техниками, исключающими друг друга. Как показывает вышеприведенный пример, рефрейминг требует проведения дефрейминга перед ним, а дефрейминг означает, по крайней мере, потенциальный рефрейминг.

Рефрейминг, касающийся нормальности, дефор-мулировал отношение молодой женщины к ненормальности; дефрейминг опыта о неспособности к изменению многолетних привычек подвергает реф-реймингу взгляд клиента на возможности терапии. Различия между ними — это вопрос расстановки акцентов.

Мы считаем рефрейминг необходимой и наиболее важной составляющей процесса изменений. Все остальные элементы или облегчают, или осложняют этот процесс; их также можно принимать в виде своеобразного украшения, отражающего конкретные убеждения терапевта, его взгляды на терапию и природу изменений как таковую (они могут помочь в терапии, но часто лишь затеняют развитие теоретического понимания).

В одной из недавно опубликованных работ анализируется область применения техник рефреймин-га, игнорируя при этом «субъективную правду» клиента или его семьи. Она также ставит вопрос об уровне, на котором новые ассоциации навязываются людям, а не развиваются в процессе сотрудничества (Фласкас, 1992).

То, что краткосрочные терапевты обвиняются в якобы поверхностном, манипулятивном подходе, который выражается в отыскании правды во время рефрейминга, по нашему мнению, неверно, как и утверждение об отсутствии интеракции во время формулирования ассоциаций. Каждый хороший краткосрочный терапевт знает, что никакая ассоциация не подействует, если она не будет иметь для пациента или его семьи никакого интеллектуального смысла, и что такие ассоциации не берутся с потолка (во всяком случае, у хороших терапевтов), а создаются на основе информации, полученной, часто с огромным трудом, во время сессии, которая максимально задействует сферу «субъективной правды» клиента и его семьи. Неправда, что краткосрочным терапевтам не хватает уважения к «правде» клиента, мы считаем, что интеракции человека охватывают множество потенциальных «правд», из которых первая часть тормозит изменения, в то время как другая их продвигает.

Коэн описывает последние исследования, касающиеся факторов:

«...определяющий уровень, на котором действиям придается смысл, а также способы его изменения... Результаты предварительных экспериментов показывают, что, если действию придается смысл на двух уровнях, «высшем (например: «жизнь скучна») и низшем (например: «сидеть весь день перед телевизором»), появляется тенденция удерживать этот высший уровень и игнорировать низший» (1985).

Однако, продолжает он, цитируя социального психолога Вегнера:

«Когда люди начинают детально рассматривать свои действия, они становятся очень чувствительными к общему значению того, чем они занимаются. В этом случае может возникнуть новый способ понимания некоторых действий, часто ведущий к совершенно новым действиям» (Вегнер и другие, цитируется по Коэну, 1985).

Огромная оздоравливающая сила рефрейминга, по-видимому, происходит из того факта, что мы часто не в состоянии ясно осознать, что лежит в основе наших тенденций постоянно заниматься конкретными действиями или играть одну и ту же роль в интеракциях с другими. Мы считаем, что в процессе интеракции терапевт чувствителен не только к поведенческим явлениям (даже если именно они находятся в центре внимания), но также к выяснению проблемы и способа, которым клиенты переживают эту проблему и процесс терапии. Однако советы терапевта, касающиеся разнообразных возможностей построения ценностных рамок определенных ситуаций, имеют принципиальное значение, поскольку идут снаружи. Клиенты, как впрочем и мы все, видят свою ситуацию сквозь призму ценностей, к которым привыкли, в рамках, затеняющих образ альтернативных возможностей. Чем сильнее мы всматриваемся в реальность сквозь синее стекло очков, тем более синей она нам кажется. Иногда, забывая, что у нас на носу очки, мы, тем самым, перестаем сомневаться в получаемой информации, которая до нас доходит, нам необходим кто-нибудь, кто может одолжить нам очкн со стеклами другого цвета. Нам всем известны ситуации, когда, рассматривая собственные проблемы, мы погружаемся в глубокое состояние подавленности, и по мере рассуждения об этом мы только углубляем это состояние. Тот факт, что терапевт предлагает новый способ взглянуть на проблему (или предлагает снять очки с другим цветом стекол), не означает, что он делает из клиента и его семьи безоружный объект манипуляции.

Мы согласны с точкой зрения Фласкаса (1992), что клиенты (как и мы с вами) демонстрируют значительную привязанность к своему индивидуальному переживанию и пониманию правды. Мы считаем, что игнорирование этого факта может иметь место в терапии любого типа, как в краткосрочной терапии, так и в любой другой. Однако принцип, что не существует некой одной абсолютной «истины», не означает игнорирование «субъективной правды» других. Полезность «правды», предложенной клиенту или семье, дающая иную систему отсчета, зависит главным образом от того, как ее видит из своей субъективной перспективы сам клиент (будучи под сильным воздействием своих собственных убеждений и эмоциональных реакций). Для того чтобы добиться этого, необходимо с полным пониманием и уважением слушать то, о чем говорят члены семьи.

Молодая мать, одинокая и покинутая мужчиной, которого она любила еще в период беременности, привела своего девятилетнего сына к терапевту. Она жаловалась, что как только она приглашает домой какого-нибудь знакомого мужчину, ее сын начинает вести себя грубо: он ругается, становится агрессивным по отношению к гостю и не хочет оставить их одних. Женщина стала опасаться любых посещений. Сын, по мнению матери, был сильно привязан к деду, который продолжал заботливо относиться к дочери, выражая недовольство всеми ее друзьями из числа мужчин. Под конец первой сессии терапевт охарактеризовал ребенка как весьма чувствительного, осознающего страх матери перед эмоциональной связью с мужчиной и ее боязнь потенциальной травмы. Ребенок также понимал беспокойство деда, таким образом, частично от его имени, но, в основном, от своего, он решил защищать мать от ее собственной эмоциональной проблемы. Таким образом, его «плохое» поведение являлось попыткой помочь матери двумя способами: охранять ее от чрезмерного увлечения, а также, давая ей возможность разгрузить напряжение и страх посредством агрессии, направленной на сына. Только действительно влюбленные мужчины могли терпеть поведение мальчика. Терапевт сердечно поблагодарил мальчика за заботу о матери и порекомендовал опекать ее дальше.

Уже на следующей сессии мать сообщила о заметном улучшении в поведении сына. Много месяцев спустя, во время «проверочной» встречи, мать подтвердила улучшение. Теперь она чувствовала себя значительно свободнее, не опасаясь приглашать своих знакомых к себе. Ее сын даже подружился с последним знакомым.

Как мы уже говорили, важно, чтобы новая система ценностей в достаточной степени соответствовала опыту семьи, пары или личности, несмотря на то, что этот опыт преподносится по-иному. Необходимо также помнить о том, от чего предостерегает Койн:

«Рефрейминг иногда действует лишь в искусственной ситуации терапевтической сессии и подводит при первом же контакте с реальностью. Полезно придерживаться принципа: рефрейминг не привел к результату, пока пациент не начал действовать согласно ему вне терапевтической ситуации» (1985).

Точный рефрейминг часто приводит в действие чувства и мысли, которые до этого оставались в тени, и возможно, что именно они придают силу «новым» системам ценностей.

В вышеприведенном примере принципиальным элементом могли стать слова терапевта, признающие трудную ситуацию матери, когда-то травмированной. Рефрейминг вносит позитивную оценку поведения, которое обычно клиентом, семьей (а часто и терапевтом), воспринималось значительно более негативно. В этом примере, кроме позитивной оценки, мы имеем дело также со скрытым вызовом, адресованным как сыну, так и матери, который исходил от терапевта, принявшего позицию озабоченного милосердия.

Вдова, воспитавшая двух дочерей, уже вышедших замуж на данный момент, была не в состоянии справиться с 15-летним сыном, который попал в плохую компанию, где начал нюхать клей. Похоже, что мать была чересчур заботлива и не давала парню возможности стать самостоятельным. В конце первой сессии терапевт выразил следующее мнение, адресованное им обоим, но главным образом матери:

Вы были отличной матерью для своих дочерей, но теперь без помощи мужа вам тяжело полностью понять своего сына. Наверняка это вас сильно беспокоит. Джеймсу уже 15 лет. В жизни каждого подростка наступает такой момент, когда он начинает взрослеть и вести себя как молодой мужчина. Иногда этот момент приходит раньше, а иногда позже. Но обычно он проявляется примерно в этом возрасте. Я уверен, что Джеймс вас очень любит и беспокоится, что станет с вами, когда он покинет дом, но он не знает, что делать, чтобы вы не чувствовали себя покинутой. Ему легче будет справиться с этим, когда он перестанет быть ребенком и начнет вести себя как взрослый человек. Большая часть «нюхающих» — это дети, которые боятся стать мужчинами, они боятся взрослых типов поведения, связанных с учебой и женщинами. Я также уверен, что вы не принадлежите к типу матерей, которые хотят иметь маменькиного сынка, цепляющегося за юбку.

Я предлагаю в ближайшие две недели наблюдать за Джеймсом очень внимательно, проверяя, какие детские типы поведения все еще присутствуют, однако прошу также быть готовой к распознаванию определенных признаков, говорящих о зрелости.

Я, однако, хочу, чтобы Джеймс не обманывал, стараясь показаться более взрослым, чем он есть, хотя, как я уже говорил, большинство мальчиков начинает взрослеть именно в этом возрасте. Важно, чтобы, когда он уже станет мужчиной, он уже был бы им в действительности, а не оставался мальчиком, который только притворяется грозным или имеет проблемы с законом, чтобы скрыть свой страх.

Во время этого разговора лицо ребенка выражало концентрацию, что само по себе было переменой по отношению к обычной гримасе презрения. С этого момента поведение мальчика улучшилось. Мать также стала обходиться с ним по-другому, стала менее требовательной и менее навязчивой. На четвертую сессию она пришла без сына, ничего не объясняя. Время она посвятила решению своих собственных проблем: проблеме одиночества и неуверенности.

Одна семья вела бесконечные споры о поведении своих детей, в особенности относительно того, как надлежит поддерживать дисциплину. Терапевт сказал, что их споры отчетливо показывают, как сильно оба хотят найти верное решение. И что они действительно не перестанут спорить, пока не найдут решения, которое удовлетворило бы обоих. Далее терапевт предложил, несмотря на то что это не будет легко, и дальше продолжать дискутировать об этой проблеме и даже удвоить свои усилия. Родители посмотрели друг на друга с определенной долей тепла и согласились с советом. Следующие недели они спорили и ссорились значительно меньше, проявляя больше согласия в вопросах, касающихся детей (которые, как легко догадаться, стали вести себя значительно лучше).

Существует множество способов «правильно» определить поведение родителей, способных к сотрудничеству. Это можно было бы считать проявлением супружеских проблем или доказательством существования патологии у одного или обоих родителей. Принятие их спора в виде доказательства существования добрых намерений, спровоцировало переход на высший уровень обобщения («нас объединяет стремление быть хорошими родителями»), которое, возможно, повлияло на изменение интерпретации поведения («в принципе, мы спорим потому, что согласны»), а посредством этого — изменения самого поведения.

Одна женщина, занимающая ответственный пост, искала помощи терапевта, поскольку у нее пропал голос (он стал хриплым). Сначала она сказала, что связывает это с «низкой самооценкой». Однако, когда ее спросили, почему она так считает, она слегка смутилась и призналась, что искала помощи у гипнотерапевта, который сказал, что ей необходимо работать с самооценкой. Терапевт, после того как он собрал больше подробной информации, объявил, что, по его мнению, ее низкая самооценка не имеет ничего общего с голосом. Более того, на основе того, что он слышал, и того, как она выглядела и как себя вела (она хорошо одевалась и говорила ясно и уверенно), не было видно признаков заниженной самооценки. Наоборот, ему показалось, что она демонстрирует высокую степень самооценки. Он спросил, чувствует ли она, что низко себя оценивает. Она ответила, что нет, но что она поверила гипнотерапевту (который ей не помог) и популярным книгам. Терапевт предложил заняться актуальными проблемами, такими как беспокойство по поводу эффективности ее выступлений на собраниях. Она с удовольствием согласилась. Это хороший пример рефрейминга. Совершенно необоснованная связь проблемы клиентки с гипотетическим состоянием «низкой самооценки» была осторожно разорвана. Таким образом, она была освобождена от патологии, что значительно увеличило шансы скорейшего исчезновения ее недомогания.

Мы пришли к выводу, что рефрейминг может быть иногда намного более эффективным, если его автором является не терапевт. Так произошло в приведенном ниже случае (взятом из того периода, когда Брайан экспериментировал с рефреймин-гом в духе миланской группы).

Одного терапевта попросили проконсультировать семью. У родителей возникла проблема с тринадцатилетней дочерью, старшей из трех дочерей от первого брака матери. Девочка создавала проблемы как в школе, так и дома, связалась с бандой подростков, которая постоянно ввязывалась в неприятности, никогда не говорила правды. Консультант, наблюдая за семьей из-за экрана, пришел к выводу, что мать и бабушка, несмотря на тесную связь между ними, сильно соперничали в том, кто из них является «лучшей мамой» для девочки.

Семью проинформировали, что приглашен консультант, который должен сдвинуть терапию с мертвой точки. В конце сессии им сказали, что терапевт получил отчет о ней, и позже будет назначена следующая встреча.

Через несколько дней муж получил копию отчета консультанта с просьбой зачитать его всей семье. Женщина-терапевт в письме к семье отметила, что отчет консультанта предназначался для нее, но поскольку, по ее мнению, у семьи очень серьезное отношение к своей проблеме — она посылает им копию. Вот содержание этого письма:

«Для меня ясно, что эта семья — весьма связанная друг с другом и желающая, чтобы эти связи продолжались. У меня возникло впечатление, что Джейн необычайно впечатлительная девочка и что очень любит как свою мать, так и бабушку (которые ее тоже очень любят, даже если они иногда действуют друг другу на нервы). Однако по причинам, для меня еще не слишком ясным, Джейн переживает нечто вроде конфликта лояльности, и, возможно, именно поэтому ведет себя не наилучшим образом. Представляется, что больше всего ее беспокоят мать и бабушка, хотя возможно, им нелегко будет в это поверить, поскольку поведение беспокойного ребенка Часто выглядит как непослушание.

Возможно, Джейн (хотя она не осознает этого, может быть, даже отрицает) слишком сильно обеспокоена" определенными разногласиями между бабушкой и мамой и беспокоится, что одна может почувствовать себя очень обиженной и угнетенной, если вторая «выиграет» в эмоциональной борьбе, которую, как считает Джейн, они ведут (Джейн чувствует, что обе борются за звание «лучшей матери»). Я хотела бы еще раз повторить то, что кажется мне важным: это семья с очень сильными связями, хотя, возможно, посторонним людям тяжело сблизиться с ними, однако чувствуется^ что все члены семьи желают сохранить эти сильные связи, даже если они ведут себя так, как если бы это было наоборот. Поэтому этой семье не всегда легко будет распознавать под поверхностью разнообразных способов поведения глубокую любовь и обеспокоенность Джейн».

Три недели спустя, на следующей сессии, оказалось, что поведение Джейн существенно исправилось.

Эта методика, как и любые другие, не является панацеей. Мы привели несколько примеров реф-рейминга и дефрейминга, которые оказались наиболее эффективными и достаточными для того, чтобы вызвать принципиальные изменения.

Однако, несмотря на эффективные вмешательства, особенно если их анализируешь постфактум, они кажутся очевидными и относительно простыми, но нахождение «подходящей» системы ценностей часто бывает очень сложным делом, требующим значительной чувствительности, эмпатии, творчества, а иногда и храбрости. У нас на счету много неудачных попыток рефрейминга, поэтому они здесь не описаны. Однако, как показывает наш опыт неудачных вмешательств, самое плохое, что может произойти, это то, что клиент или семья могут не принять предлагаемые им ценностные рамки, из-за чего терапевту приходится конструировать интервенции заново.