Об условиях чтения и основной цели газеты

Короткая статья, озаглавленная "Две жертвы "Прав молодежи", содержит любопытные сведения: "Мы получили приведенное ниже сообщение; однако воздержимся от того, чтобы выдать коллеж, где имело место данное событие: в этом мире все еще есть жертвы; каждый из нас по очереди платит дань - мой друг Х и я кое-что знаем об этом.

Мы достали по странной случайности, которая всегда выпадает тем, кому приходится расплачиваться за свои поступки, второй номер "Прав молодежи". Мы спокойно читали его на перемене, и вскоре вокруг нас образовалась целая группа ребят. Издали нас замечает надзиратель9. Он видит наши лица, сияющие от удовольствия, и говорит себе: "Ученики, должно быть, забавляются. Испорчу-ка я им настроение". Сказано-сделано. Он приближается медленным шагом, изображая полное безразличие, чтобы застать нас врасплох. Но он не учел, бедолага, что ученики тоже хитры на выдумки.

Короче, я успел передать газету моему другу Х, который раз-два - да и спрятал ее в карман. Страж порядка - представитель администрации - обращается ко мне, заикаясь (и это лишь самый незначительный из его недостатков): "Да-да-давай га-га-газе-ту-ту чи-читал, кар-кар-карман".

Вы что-нибудь поняли? Сомневаюсь. Что касается нас, то мы к этому уже привыкли. Я ответил ему: "Мсье, в моем кармане нет газеты". И это была правда.

"Ка-ак, отка-аз?" - спросил он.

"Мсье, - сказал я ему, я не могу дать вам то, чего у меня нет". "Я на-напи-пишу ра-ра-рапорт", - ответил он и ретировался.

Мы готовимся продолжать чтение газеты, когда наш персонаж возвращается, красный от гнева: "Здесь вам не-не кло-клоб". К несчастью, заика, произнося слова, только усиливал свой пароксизм (в конце концов, легко понять, что "клуб" - это английское слово, и никто его чисто по-английски не произносит).

Мой друг Х не может удержать смех, и вот следствие: "По-по-поднима-майтесь… вы на-на-ка-казаны, де-дерзость".

Заключение: Х и я были лишены права выхода в город в воскресенье10.

Честное слово, мы сами осознанно приняли решение поступить так, а не иначе в этой ситуации, и поскольку оставаться в коллеже в воскресенье довольно скучно, мы сказали себе: расскажем эту историю нашим товарищам с Юга и покажем им, что лицеисты Севера готовы от всего сердца поддержать их во всех манифестациях.

Вы, дорогие товарищи, призываете нас к спокойствию и сдержанности; мы соблюдаем ваши предписания, но иногда все же мы будем позволять себе показывать преподавателям и администрации, что всему есть границы и что нельзя уделять особое внимание всем в равной степени без разбора. Лицемерие во все времена было отвратительно всем учащимся лицеев, и потому они всегда настроены реагировать против недостойных приемов некоторых персон. Итак, смелее! И не забывайте, что солидарность между лицеистами существовала во все времена!

Сан Карло" [6].

ЕДИНЫЙ ТОН

Эта смесь дерзости, требований своих прав и, одновременно, ответственности придает лицейским газетам совершенно особую тональность, которую уже не найти в газетах студенческих, более близких по духу к официальной прессе. Тем не менее можно проследить связи между первыми и вторыми. В 1890 г. бельгийский исследователь Поль Бергманс насчитывает 107 студенческих газет (8 - в Германии, 1 - в Австро-Венгрии, 51 - в Бельгии, 1 - в Бразилии, 1 - в Испании, 1 - в США, 21 - во Франции, 19 - в Голландии, 2 - в Италии, 2 - в Швейцарии). Книга Бергманса будет опубликована позже в городе Гент. Вероятнее всего, составленный им список, не претендуя на полноту, подразумевает существование в то время гораздо большего числа студенческих газет в странах, удаленных от Бельгии.

Это позволяет предположить, что период 1880-1900 гг. был богат как в созидательном, творческом плане, так и в плане требований своих прав! Взрослые были отнюдь не расположены признать эти требования, и следует крайне осторожно интерпретировать появление "школьных" газет в этот период как признак проявления гражданской активности, ответственности детей. Когда обнаруживаешь подборки газет, выпущенных в школах (так, в Лондоне имеется коллекция из 595 школьных газет, созданных между 1874 г. и 1923 г.), то за ними угадывается почерк учителей и директоров учебных заведений, озабоченных тем, чтобы поддержать "марку" школы - здесь "газета" используется, скорее, как орган связи с общественностью для того - чтобы утвердить свои успехи в общественном мнении.

А САМЫЕ ЮНЫЕ?

Во всяком случае, достоверно лишь то, что студенты и лицеисты, обладая умением самоорганизоватся, в состоянии издавать газеты, где они выражают свои взгляды. Совершенно иначе дело обстоит в более младшем возрасте, когда ребята могут выпускать свои газеты только под влиянием глубоких преобразований в школе, проводимых в жизнь педагогическими идеями движения "Новое воспитание", в частности, теоретическими размышлениями и практикой Поля Робена, Джона Дьюи, Януша Корчака, Овида Декроли и Селестена Френе. Тогда дети в полной мере могут почувствовать себя издателями газет.

Мы не станем здесь подробно рассматривать все этапы развития школьной прессы, которые позже заставили педагогов задаться вопросом о потребностях детей и предложить образовательные и воспитательные концепции, основанные на понятии "мотивация". Мы остановимся лишь на основных текстах и педагогических экспериментах, которые обусловили появление на свет школьной газеты в том понимании, в каком оно было сформулировано Селестеном Френе в 1925 г. Можно констатировать, что все основные элементы существовали и до Френе; более того, в случае Януша Корчака, они были уже достаточно серьезно проработаны.

"ИНТЕГРАЛЬНОЕ ОБУЧЕНИЕ": ПОЛЬ РОБЕН

В работе, опубликованной в 1900 г. под названием "Сампюи" ("Cempius") по названию небольшого поселка в департаменте Уаза, где находился сиротский приют, руководимый Полем Робеном, бывший питомец приюта Габриель Жиру описывает педагогическую практику, внедренную Полем Робеном. В этой работе ничего не сказано о школьной газете, но на странице 137 [7] мы находим фотографию мастерской "типографии-литографии", где изображены работающие ученики. Эта прекрасно оборудованная мастерская удивительно напоминает профессиональную типографию. Следовательно, можно предположить, что в Сампюи ученики печатали, как и в американских школах, разного рода брошюрки, листовки, инструкции и т.п. Разница состоит в том, что американские школы, которые несколько позже опишет Джон Дьюи, являются частными, в то время как приют, руководимый Полем Робеном - общественное заведение, где автор книги "Об интегральном обучении" последовательно борется с неравенством и несправедливостью.

В своем опусе по интегральному обучению он предлагает использовать такие методики, такую технику, которые позволили бы ребенку приобрести "через практику привычку иметь полную свободу разума". Далее он уточняет:

"То, о чем мы упомянули относительно искусства говорить, применительно и к искусству писать для других, и следовало бы добавить: когда произведение должно быть напечатано. Мы не должны игнорировать одну, часто забываемую точку зрения - искусство писать для самого себя. Почти всегда необходимо придти на помощь памяти, чтобы вспомнить в течение более или менее длительного времени прочитанное или основные тезисы для устного выступления. Чтобы достичь этой цели, нужно научиться делать заметки - вещь не совсем заурядная, которой детей особенно не обучают. Никто не станет оспаривать, что здесь самая краткая запись будет наилучшей. И если мы замечаем, что ребенок начинает конспектировать сам себя до того, как станет писать свои сочинения, чтобы просвещать себе подобных, появится новый аргумент в пользу приведенного тезиса - что первичной системой письма для обучения должна стать стенография" [8].

Итак, можно констатировать: в течение всего этого периода конца XIX века была распространена утопия равенства шансов, надежда на то, что "каждый человек должен иметь в качестве базы не отдельную порцию разрозненных человеческих знаний, а их множество… И мы движемся к осуществлению этой прекрасной мечты" [9] и внедрению высокоточной техники, которая не зависит более от мечты, а определяется экспериментом и строгими наблюдениями, особенно в том, что касается ручного труда.

Таким образом, типография в школе рассматривается как ручной труд, дисциплина, которая интересовала и Поля Робена во Франции, и Виктора Делла-Воса в Москве и Гораса Манна в США. В своей книге об истории развития образования в Соединенных Штатах Америки Эдвин Грант Декстер поясняет влияние русского метода, названного "Делла-Вос", который получил распространение в США вследствие связей с Санкт-Петербургом в 1872 г. Он уточняет, что, начиная с 1875 г., ручной труд стал распространяться в США [10] (Высшая Техническая школа в Москве, заместителем директора которой был Делла-Вос, организовала в 1875 г. в Филадельфии выставку работ своих учеников и представила методы обучения). Сочетание ручного труда и движения "Новое воспитание" привело к появлению первых школьных газет.

НОВЫЕ ШКОЛЫ: ДЖОН ДЬЮИ

Первые печатные школьные газеты, выпускаемые детьми под руководством учителей, вероятнее всего, появились в Соединенных Штатах в "новых школах". В книге "Школы будущего", написанной на основе изучения практики американских школ своего времени в сотрудничестве с Эвелин Дьюи, своей дочерью, Джон Дьюи, профессор Колумбийского университета, приводит следующие сведения: "Во многих школах устроены небольшие типографии, всецело находящиеся в руках школьников. Открывают типографии вовсе не для обучения детей типографскому делу, - нет, типографии нужны, чтобы школа могла сама печатать брошюры, объявления, программы и вообще все необходимое в школьном обиходе. Не говоря о том, как увлекательно набирать текст, печатать, получать готовые экземпляры, - вся работа прекрасное подспорье для занятий родным языком. Взять хотя бы только набор: тут и правописание, и пунктуация, и разбивание текста на параграфы, грамматика и т.п. Самая мысль о том, что текст надо печатать, заставляет детей избегать ошибок, - тут действует стимул, абсолютно отсутствующий в обыкновенных письменных упражнениях для учителя. Чтение корректур - другое полезное упражнение. В школах, где утвердилось печатанье, школьная пресса издает весь нужный печатный материал, включая и списки слов для уроков правописания, программы, доклады и т.п" [11].

В ПОИСКАХ ПРЕДШЕСТВЕННИКОВ

Книга Дьюи была опубликована в Лондоне в 1919 г. На французский язык она была переведена Р.Дюти лишь в 1931 г.11 В предисловии к французскому изданию Дьюи уточняет: "Пятнадцать лет назад мы с дочерью написали эти главы, касающиеся различных школ, которые попытались применить принципы новой психологии в Соединенных Штатах и адаптировать обучение к требованиям современной жизни, как научным, так и социальным. С тех пор школы такого типа приумножались, и выражение "новая школа" вошла в повседневный язык; в Соединенных Штатах существует даже ежемесячный журнал под названием "Новое воспитание" - в нем можно найти список из примерно сорока новых школ, расположенных в разных уголках страны" [12].

Другими словами, Дьюи описывает практику, существовавшую в 1900-1915 гг. И этот университетский профессор, который вскоре создаст экспериментальную школу в Чикаго, прежде чем вернуться к преподаванию философии в Колумбийском университете, лишен какого бы то ни было шовинизма. Обобщая достижения практики, он уточняет: "Я привожу эти факты не для того, чтобы внушить читателю, что данное движение родилось в Соединенных Штатах или что оно там распространено более, чем в других странах - это противоречило бы истине. Впрочем, если бы новое воспитание было известно только в одной стране, это было бы серьезным основанием, чтобы усомниться в ценности этого движения. В самом деле, сегодня, благодаря легкости интеллектуального обмена, все то, что имеет некоторую нравственную ценность, быстро передается, и культура с каждым днем все больше становится частью общего достояния разных наций" [13].

ОБЩЕЕ ВДОХНОВЕНИЕ

Есть все основания считать, что Дьюи описывает самые первые опыты использования печатного станка в школе, ставшие "частью общего достояния разных наций". Однако, насколько можно утверждать, что школьные газеты, о которых рассказывает Дьюи, сходны со школьными газетами, которые несколько позже начнет издавать Френе?

Несомненно одно: их общий дух. Р.Дюти в предисловии к переводу книги Дьюи уточняет, что читатель найдет в ней введение в теорию и практику педагогики новых школ, и он характеризует общее направление работы автора: "Традиционное воспитание, формирующее у ребенка покорность и повиновение, годится для автократического государства… В демократическом обществе существует столько препятствий на пути к процветанию как самого общества, так и правительства. Дети в школе должны пользоваться свободой, чтобы когда им придется участвовать в управлении страной, они знали, что делать с этой свободой; необходимо развивать в них такие качества, как инициативность, независимость, находчивость, если мы хотим, чтобы исчезли недостатки и злоупотребление демократией" [14].

Эти строки, говорит Дюти, принадлежат Дьюи, но какой европейский воспитатель, приверженный идеалам демократии, отказался бы подписаться под ними? И свой перевод, в том месте, где Дьюи описывает школьную типографию, Дюти сопровождает ремаркой, в которой ссылается на опыт Френе. Различие - и им нельзя пренебречь - состоит в том, что Дьюи описывает опыт, существовавший как минимум за 10 лет до первой школьной типографии, организованной Френе в городке Ле-Бар-сюр-Лу.

Но в педагогическом проекте Дьюи типография не занимает центральное место. Она появляется, в некотором роде, лишь как вид ручного труда, как элемент, обеспечивающий активное поведение ребенка в школе. Два примера демонстрируют то значение, которое придает Дьюи этому методу обучения: "Метод для всякой работы один и тот же. Сначала с помощью учителя дети суммируют все то, что они знают о предмете изучения. Если это, например, пища, каждый ребенок имеет возможность что-нибудь сообщить товарищам: что едят дома, откуда приходит к нам пища, как она сохраняется, что заметили в лавке зеленщика, бакалейщика и т.п. Потом весь класс с учителем отправляется в лавку и, может быть, пробудет там все утро; каждый ребенок делает свои независимые наблюдения и изыскания. Перед посещением лавки учитель может обратить внимание класса на то, что продукты в лавке продаются по весу, по мере, потому что в связи с настоящей лавкой меры и вес приобретают для детей совершенно особый интерес. В лавке и потом детям предлагается замечать и сравнивать цены, приносить из дома запись расходов на стол, если родители ничего не имеют против.

Возвратившись в класс, дети снова обсуждают, что они видели; умеющие писать составляют списки продуктов и цен, и описывают свое посещение; иногда учитель со слов детей диктует описание экспедиции. Ученики, которые не умеют писать, займутся рисованием, изобразят увиденную лавку или устроят урок чтения по прейскуранту, захваченному из магазина" [15].

В МАНЕРЕ ФРЕНЕ

Если бы кто-нибудь захотел представить продолжение в манере Френе, то достаточно было бы добавить единственную фразу к приведенному отрывку о бакалейной лавке: возвратившись в класс, они пишут статьи для школьной газеты… Здесь в меньшей степени прорисовывается родственная связь (в собственном смысле слова), которая приводит Френе к "открытию" школьной газеты, создаваемой и распространяемой детьми, чем общая атмосфера, помогающая отчасти объяснить генезис этого педагогического изобретения. Джон Дьюи сообщил нам, что "школьные газеты" существовали в частных школах Соединенных Штатов Америки в конце XIX века, Поль Робен нашел достойное место для типографской мастерской в своей педагогической системе в детском приюте Сампюи для "интегрального обучения". Конечно, можно было бы приумножить эти примеры, которые позволили бы еще лучше соотнести движение за "новое образование" с Песталоцци, Клапаредом, Фрёбелем, Монтессори, Кузине. Два крупных имени в педагогике нам представляются совершенно необходимыми для того, чтобы лучше понять историю газет, создаваемых школьниками. Это Януш Корчак и Овид Декроли.