Премьера фильма «Поющие мечты»

Как и предсказывала Джиллиан, людей к премьере фильма «Поющие мечты» собралось очень много: гораздо больше, чем был способен вместить кинозал. Здесь были и звёзды, и известные режиссёры, и множество журналистов, и просто поклонники. «Дримс Пикчерз» сделала всё, чтобы сделать мероприятие как можно масштабнее. Блеск, гламур, шикарные наряды от знаменитых кутюрье, красная ковровая дорожка для именитых гостей – всё было похоже на репетицию главной кинопремии, которая, к слову, должна была состояться через несколько месяцев. Как будто уже прямо здесь, на премьере, собирались подвести итоги года и определить победителей, а затем уже во время церемонии просто формально вручить награды.

Джон оделся дежурно: чёрный смокинг, бабочка и, конечно же, значок Джилл. Он считал, что подарок вовсе неслучаен и приносит удачу. Вообще Джон был достаточно суеверным человеком. Не то чтобы он боялся чёрных кошек или обязательно смотрелся в зеркало, когда приходилось возвращаться, но некоторые маленькие ритуалы, которые он сам себе придумал, старался соблюдать неукоснительно. Значок Джилл стал одним из таких ритуалов: он надевал его на все значимые мероприятия.

Джилл, которая появилась из заказного лимузина вслед за мужем, выглядела просто сногсшибательно: блестящее вечернее платье золотого цвета красиво облегало фигуру; длинный разрез пикантно оголял стройную ножку; собранные в пучок волосы красиво обнажали хрупкую шею; длинные серьги подчёркивали женственность и элегантность; неброское, но драгоценное колье на шее добавляло изысканности.

Пришлось немного попозировать для фотокамер, несколько раз в шуточной манере ответить на вопросы журналистов, высказаться по поводу организации премьеры и предстоящего долгожданного показа.

Джон в который раз убедился в том, что обстановка: с множеством взглядов, объективов, камер, вспышек, обсуждений – это всё было частью мира Джиллиан, и она в него органично вписывалась, не прилагая при этом никаких усилий. Для неё это было так же естественно, как пойти в супермаркет, как выйти на утреннюю пробежку или оказаться в аэропорту. И это, к сожалению, не создашь с помощью каких-нибудь нанотехнологий: это либо живёт в тебе, либо полностью отсутствует.

Сам Джон, как и другие актёры, не видел фильма целиком. Лишь некоторые отдельные сцены удалось посмотреть во время съёмок, и это давало очень мало представления о том, что в итоге получилось, поэтому на премьеру он шёл с не меньшим интересом, чем все остальные.

***

И вот два часа и четыре минуты остались позади. Появилась надпись «THE END». Люди, находясь под впечатлением, не спешили обсуждать увиденное. Они медленно и спокойно тянулись к выходу. Но напряжение уже ощущалось. Сейчас они выйдут наружу и взорвутся множеством комментариев. Начнут сыпаться мнения. Появится первая критика. Кто-то скажет что-то хорошее. Кто-то плохое. Кто-то схитрит и уйдёт от ответа, не желая пока занимать никакой позиции. Для кого-то это будет гениальным. Для кого-то пошлым и бездарным.

Джилл тоже дождалась, пока они с мужем доберутся до выхода, и решилась рассказать о первом впечатлении:

- Да, Джон, только сейчас я поняла, насколько ты вырос. Я признаюсь честно, не ожидала увидеть ничего подобного. Это было просто великолепно! Гениально! Столько эмоций, столько энергии. Я чувствовала, как она прямо лилась с экрана, ощущала эту связь. Думаю, другие тоже. И ещё я думаю, это «Оскар». Просто уверена, что такую игру киноакадемия отметит. Если это всё благодаря Уоллбергу, то согласна, что он гений.

Джон молчал. Он просто шёл и мило улыбался. Им приходилось периодически останавливаться, так как от поздравлений сейчас было сложно где-либо укрыться. Успех был головокружительным.

- Ну, парень! Ну, молодец! Ты превзошёл самого себя, - вдруг услышал Джон из толпы знакомый голос, а потом увидел и знакомое лицо. Это был Рон.

- А, привет, Рон, - Джон искренне обрадовался, что среди толпы увидел старого друга.

- Привет, привет. Вижу, ты намерен стать самым оскароносным актёром. Судя по тому, что я сегодня видел, это ещё одна статуэтка, парень. Поздравляю, - Рон дружески похлопал по плечу Джона.

- Да вот и я говорю, что его точно ждёт награда, - поддержала Джилл.

- Ладно, давайте не будем загадывать, - ответил Джон. В действительности, сейчас у него были двойственные чувства от увиденного, поэтому он пока не спешил с выводами и хотел сначала выслушать мнения окружающих.

- Ух, сама серьёзность. Что с тобой? Ты никогда не отличался особой скромностью. Неужели не рад? – удивился Рон. – Это же твой триумф! Твой звёздный час! Наслаждайся.

- Да ничего, друг. Просто, наверное, прихожу в себя. Для меня ведь тоже эта премьера – сюрприз. Надо как-то обдумать, переварить.

- Вот теперь я уверен в том, что видел сегодня на экране тебя. А то сначала смотрю: ну совсем не ты. Не ты, и всё тут. Совершенно не то ожидал увидеть. Я ведь тебя знаю. Но сейчас стою, общаюсь с тобой и вижу, что от прежнего Джонни не осталось и следа. Несколько лет назад ты бы прыгал от счастья. Неужели так быстро привыкают к «Оскарам»? Или это ты на него так влияешь?

- Нет, - расхохоталась Джилл. Джон тоже засмеялся.

- Я уже не раз об этом говорил, но я рад, что немного к этому причастен. Ещё раз поздравляю! И не забывай старого приятеля. Звони в любое время, - и Рон, не дожидаясь ответа, растворился в толпе.

- Увидимся, - крикнул Джон ему вслед.

Джону и Джилл так и не удалось улизнуть от журналистов. Пришлось дать парочку комментариев. Благо была технология, которая словно палочка-выручалочка появлялась в трудную минуту. Джон со счастливым лицом отвечал на вопросы дотошных репортёров. Он наслаждался тем, что сейчас не надо было вникать в допросы журналистов, а можно было подумать о чём-то своём.

В то время как нанороботы делали своё дело, мысли Джона кружились вокруг того, что он сегодня увидел на большом экране. Конечно, ему, как и всем присутствующим, понравился фильм, понравилась своя игра – она действительно была гениальной. Но в то же время было как-то непривычно видеть себя таким, потому что исполнение роли Микки явно выходило за рамки обычного амплуа Джона. Всё казалось немного неестественным, несвойственным его природе, его внутреннему содержанию. Поэтому он прекрасно понимал, что неискренен с людьми, что это всё благодаря технологии. Но как же сильно он хотел быть тем, кого увидел сегодня! Он мечтал именно о таком актёрском таланте, о таком мастерстве. Он хотел быть непревзойдённым, и сегодня он им точно стал. Да, пусть это произошло благодаря прогрессу, науке, но зато его мечта осуществилась! Она не только что начала осуществляться, не зависла где-то на середине, а вот, уже сейчас, он зрит её в полном воплощении. И, может, именно эти маленькие механизмы в его теле наконец-то раскрыли весь потенциал - всё, на что он способен. Ведь далеко не каждого актёра эти роботы так преобразили, а его превратили в гения. Возможно, это ещё один из способов лишний раз обмануть себя, преувеличить своё значение, но разве кто-нибудь смог бы найти в себе силы отказаться от мечты? Просто взять и выбросить такую уникальную возможность состояться? Кто-нибудь вообще способен на это? Перечеркнуть себя ради правды и еле слышного в такие моменты триумфа голоса совести? И Джон, конечно, был счастлив. Его состояние было почти сравнимо с эйфорией. Он, словно во сне, почти не осязал реальность. Всё вокруг казалось волшебством.

Очередное интервью закончилось. Технология снова вернула управление речью и эмоциями обратно Джону. Выражение лица осталось почти неизменным, но взгляд провалился в какую-то радужную пустоту, как будто Джон начал путешествие по сказочным мирам и не хотел оттуда возвращаться. Джилл поняла, что оставаться на людях больше нельзя и сейчас мужу необходимо одиночество, то самое одиночество, что позволяет пожить в своём воображении. Поэтому, видя, как возле Джона снова толпится очередная съёмочная группа, Джилл резко потащила мужа к подкатившему лимузину.

Прямо возле машины кто-то сильно схватил Джона за руку. Обернувшись, он увидел перед собой Роберта Шаферза. Это моментально вернуло Джона в реальность. Внешне Роберт выглядел очень приветливо и радостно – чувствовалась работа технологии. Джон очень хорошо научился определять вмешательство «Эмоушен Диджитал» именно по Роберту Шаферзу, так как, несмотря на внешнее благополучие, по едва заметной тряске рук, по цвету лица и впавшим глазам и щекам было понятно, что он уже давно не в порядке.

- Поздравляю тебя, Джон. Ты молодец. Отличная игра, отличная роль, - Роберт пожал Джону руку. Во время рукопожатия Джон что-то почувствовал. Это была записка. Он незаметно захватил её пальцем и положил себе в карман.

Тут же Шаферз попытался уйти, но Джон его остановил:

- Ты как, Роберт? Всё хорошо?

- Да, Джон, всё хорошо, а скоро будет просто отлично, - Роберт приветливо улыбнулся, но сквозь умелую работу нанороботов в глазах читалась неимоверная усталость.

- Береги себя, Роберт.

- Ты тоже, Джон, ты тоже…

И Шаферз медленно побрёл прочь, шаркая ногами. Джону на секунду показалось, что сквозь шум ликующей толпы он слышит его голос, и тот продолжает повторять: «Смиренье и запрет, смиренье и запрет…»

Вечер триумфа и шока

Прошло три месяца. Разговоры о «Поющих мечтах» не утихали, а когда подошло время к главному событию года в киноиндустрии – премии «Оскар», казалось, они вспыхнули с новой силой. И выглядело это, будто кто-то специально подливает масла в огонь, чтобы фильм продолжали обсуждать снова и снова.

Так, в СМИ был вброшен слух, что во время съёмок Джон Вайер принимал какой-то антидепрессант и что именно благодаря этому актёр так хорошо отыграл роль. Все отказывались верить в столь удивительное преображение актёра. Обязательно должен был быть какой-то секрет, какое-то чудное зелье или заклинание, которое помогало ему. И самое печальное, что такой секрет действительно был.

Джону неоднократно задавали вопросы по этому поводу. Его это жутко нервировало, так как, по сути, это было почти правдой. И если бы не технология, которая делала своё дело, то у Джона, наверное, не получилось бы скрыть свою тайну. Благодаря ей, он спокойно реагировал на все выпады, шутил, оставался весёлым и жизнерадостным, терпеливо разъясняя секреты своих перемен и удач. Такое трепетное отношение к фанатам и репортёрам создавало вокруг Джона просто небывалый ореол магнетизма. Видно было, как лица известных телеведущих, гостей и приглашённой публики преображаются при появлении Вайера. Его так и представляли: «А сейчас в этой студии появится сама харизма в чистом её проявлении, брат Аполлона и просто гениальный актёр – Джон Вайер».

И вот наступил долгожданный день очередной церемонии награждения.

- Джилл, ты не видела бабочку?

- Видела. Она, вроде бы, лежала на кровати в нашей комнате.

- Нет, это совсем не та бабочка. Мне должны были вчера привезти другую. Чёрт, где она? - раздражался Джон. – А туфли те, что в коридоре, надеть? О нет, ты посмотри, как они смотрятся с этими брюками. Я их точно не надену. Нет, ну почему я их не померил вчера? Нет, нет, всё не так сегодня.

Джон рвал и метал. Ему казалось, что всё плохо, даже кофе сегодня был не таким вкусным, как обычно. Джилл как могла пыталась успокоить мужа. Она даже помогла найти бабочку.

- Хочешь, чтобы я завязала? – улыбнулась Джиллиан.

- Да, мне очень важно, чтобы это сделала именно ты, Джилл. Понимаешь?

- Это почему же?

- В прошлый раз так было и всё прошло хорошо.

- Ты веришь в приметы? С каких это пор? – Джилл принялась завязывать галстук.

- Признаюсь честно, я всегда в них немного верил.

- Всё, готово.

Как только бабочка появилась на его шее и образ обрёл законченный вид, Джон наконец-то успокоился. Теперь ему казалось, что у них ещё уйма времени и вообще не стоило так торопиться. И тут он вспомнил, что не хватает ещё одной детали.

- Значок. Я забыл значок, - и Джон полез в комод к небольшой коробочке, где хранились различные драгоценности. Он порылся в неё, но значка не нашёл. Тогда он высыпал всё содержимое на комод и продолжил поиски. Но среди этой кучки ювелирных изделий не было подарка Джилл.

- Куда он мог подеваться? Я всегда кладу его сюда. Джилл, ты не видела значка?

- Нет, Джон, не видела.

- Ты же часто лазишь в эту коробочку, я видел. Ты не заметила, что его тут нет? Может, ты его случайно уронила куда-нибудь? Может, ты его потеряла?! – Джон явно начинал беспокоиться.

- Не знаю, я не обращала внимания. Может, был, а может, не был. Я ничего не теряла, - Джилл спокойно пожимала плечами.

- Куда же он тогда подевался? Я его точно сюда клал! Где вот он теперь? – Джон открыл ящик, где лежала коробочка, и стал его внимательно осматривать, затем освободил содержимое ящика, просто выбросив всё наружу.

- Что ты делаешь, Джон?

- Ищу значок.

- Для этого необязательно разбрасывать вещи! – воскликнула Джилл, но Джон не обращал на неё никакого внимания, продолжая начал нервно шарить руками по пустому ящику, но ему так и не удалось ничего найти. Тогда он вырвал ящик из комода и злобно бросил на пол.

- Да что ты делаешь, Джон?! Хватит!

- Мне нужен значок!

- Да брось ты заниматься ерундой! Дался тебе этот значок!

- Это не просто значок. Это мой талисман! Ясно? Я без него не могу. Как я без него пойду на церемонию?!

- Никогда не думала, что ты такой суеверный. Думаешь, тебе без этого значка статуэтку не дадут? Оглядись, тебя все боготворят. По телевизору только о тебе и говорят. Ни от какого значка здесь уже ничего не зависит.

- Может, статуэтку и дадут, но точно что-нибудь случится. Я просто уверен, что что-нибудь произойдёт, - Джон продолжал ходить вокруг комода в надежде обнаружить маленький блестящий предмет.

- Да что там может произойти?

- Что-нибудь плохое.

- Джон, мы так опоздаем на церемонию.

- Я без значка никуда не поеду.

- Джон, не дури. Эти талисманы – это всё выдумки!

- Да? Тогда зачем ты мне его подарила, а? И ещё сказала, что на удачу?

- Значит, я жду в машине пятнадцать минут. Не придёшь – уеду без тебя. Можешь тут хоть весь дом перевернуть, - Джилл поняла, что убеждать в чём-либо мужа бесполезно, поэтому решила самоустраниться и направилась к выходу.

Через десять минут Джон сел в машину следом за Джилл. По лицу было видно, что значок найти так и не удалось, да и на отвороте пиджака ничего не появилось. Джиллиан не стала ничего спрашивать, дабы лишний раз не тревожить супруга.

***

Вопреки всем ожиданиям, на церемонии пока было без эксцессов: конверты, проникновенные речи, поздравления, слёзы. В отношении самого Джона также не случилось никаких казусов. Киноакадемики единогласно признали Микки лучшей мужской ролью и вручили ещё одну статуэтку известному актёру. Снова телекамеры, снова речь. Радовало Джона и то, что ему не пришлось тратить время и силы на то, чтобы подготовиться к выступлению: речь давно была написана за него. Ему нужно было только выйти на сцену, и технология воспроизвела всё сама без лишних усилий. Не слишком ли он злоупотреблял ей? Возможно. Но так не хотелось растрачивать себя на эту рутинную церемониальность. Он столько раз давал интервью, появлялся перед камерами и зрителями за последнее время и так привык к этому, что ничего особо значимого в моменте вручения статуэтки уже не ощущал. Джилл была права: его награда была давно решённым делом и все это понимали. Опустившись в кресло, Джон был рад снова почувствовать себя зрителем. Внимание расфокусировалось. Теперь его не слишком интересовало то, что происходит на сцене. Он смотрел по сторонам, крутился в кресле и думал о том, как побыстрее сбежать отсюда. Но вдруг со сцены озвучили сообщение, которое буквально ошарашило его.

Шло награждение за лучшую мужскую роль второго плана. Вышел известный телеведущий с конвертом и назвал имя победителя.

- Роберт Шаферз! – объявил он торжественно. Обычно, тот счастливчик, чьё имя прозвучало во всеуслышание, поднимался с места, на него направляли свет, объективы камер и восхищённые взгляды. Однако в этот раз счастливчик почему-то не спешил появиться.

- Роберт Шаферз? – снова обратился телеведущий в зал, и снова никто не отреагировал на это имя.

Возникла некоторая сумятица. Затем вышел один из агентов компании «Дримс Пикчерз» и сообщил:

- К сожалению, мы только что узнали, что мистер Шаферз не сможет получить награду. Буквально накануне церемонии вручения он покончил жизнь самоубийством.

Присутствующие были в шоке от услышанного. Представитель «Дримс Пикчерз» продолжил речь:

- Думаю, несмотря на произошедшее, он всё-таки заслужил эту премию, поэтому мы в компании «Дримс Пикчерз» считаем, что необходимо передать статуэтку его родным. Руководство компании и все те, кто с ним работал, скорбят о гибели такого блистательного и талантливого актёра.

Джон вжался в кресло. Он старался не подавать виду, но внезапная смерть Шаферза сильно испугала его.

«Неслучайно я сегодня не мог найти талисман - вот оно и плохое», - подумал он. Невольно вспомнился разговор Шаферза с мистером Папеджом. В голове смутно проявлялись старые подозрения – те, которые Джон так благополучно пытался забыть: смерть Джокера, послание Шаферза, «в клетке много зверей» и так далее. Мысли стали наплывать друг на друга, наслаиваться, превращаясь в огромный снежный ком, пока не начали беспокойно метаться от одного факта к другому, не находя себе места. «Он тогда явно угрожал Шаферзу. Нет, больше не может быть случайностей. Тут явно есть какая-то связь. Записка. Где записка? Где она? Я ведь её так и не прочитал. По-моему, я бросил её в стол. Она там так и лежит, наверное. За три месяца я не нашёл времени, чтобы прочесть её. Я был слишком занят: ходил по пресс-конференциям, участвовал в телешоу, снимался в рекламе и промо-роликах, а между тем готовилось что-то ужасное. Человек страдал, шёл к самому страшному исходу своей жизни, и никому не было до этого никакого дела. Даже мне. Я слишком увлёкся собой и хорошей жизнью. А ведь, возможно, именно мне он доверил свои самые сокровенные мысли, может, даже попытался попросить о помощи, а я повёл себя так глупо. Дурак! Надо срочно найти эту записку, если в ней есть ещё хоть какой-то смысл».

Представитель «Дримс Пикчерз» продолжал официальную речь от лица компании:

- По данным следствия, не было обнаружено никаких предсмертных записок, так что пока причины такого поступка Роберта Шаферза остаются неясны.

«Мне срочно надо домой», - только одно решение подсказывало сознание. Джон больше не мог находиться здесь. Ему было душно, окружающая феерия давила со всех сторон, хотелось вырваться отсюда и бежать. Бежать куда глаза глядят. Он резко встал.

- Ты куда? – спросила удивлённо Джилл, сидевшая рядом.

Он посмотрел на неё и, ничего не ответив, быстро двинулся к выходу.

***

Через полчаса он был уже дома и рылся в столе.

- Ну, пожалуйста, пожалуйста. Где же ты? Да вот ты где. По-моему, это, - Джон, тяжело дыша, свалился в кресло и начал медленно разворачивать записку. Было тяжело открывать её. Он боялся читать, что там написано, ожидая, что на этом клочке бумаги услышит крики утопающего, который просто кричит, потому что хочет жить. Но вокруг никого, и нет надежды на спасение. И раз уж эта записка попала именно к Джону, то эти крики о помощи точно предназначались ему. И он их не услышал… Но то, что Джон увидел там, окончательно выбило почву из-под ног, потому что обычно совсем не это пишут в предсмертных записках.

«Скоро всё изменится. Я отыграл свою роль и теперь вынужден покинуть сцену. Отчасти я рад этому, потому что наконец разорву путы моего смирения. Я видел сон. В нём создатели ниток нашли нового кумира. Он затмил всех! Я видел это собственными глазами! Эксперимент удался… После стольких неудачных попыток! Даже со мной не вышло… Во сне всё двигалось, картинки сменяли друг друга, словно страницы книги, и я знал, что будет на следующей, знал и не хотел, чтобы она открывалась, не хотел туда смотреть. Но эту книгу листал не я, а какая-то неведомая сила, которой я не мог сопротивляться и не мог противостоять ей. Стереть все грани… Не знаю, что будет тогда? В одном уверен точно, Энтони станет проводником, Энтони подарит людям веру в идею. А может, это и не было сном? Мысли слились с грёзами и породили… О нет! Ощущение грядущего… Не сон, но явь! Танцуйте, маски, под музыку новой эры! Играйте в игры, которые для вас придумал сам дьявол…»

Джон несколько раз перечитал записку. Кое-что было понятно в свете произошедших событий, но многое оставалось загадкой. Затем он снова спрятал её в стол. Появился какой-то необъяснимый страх. А вдруг он сейчас догадается, что там написано, и это будет действительно что-то очень плохое? Что тогда? Изменить всё равно ничего нельзя, тогда зачем рыться в таких вещах? Зачем заранее формировать вокруг себя сценарии с трагичным финалом? Не проще ли плыть по течению? А там ведь всякое случается. Может, река и выведет к светлым просторам необъятного океана?

Обновление

На следующий день после вручения премии «Оскар». Джон сидит в гостиной и смотрит по телевизору свою речь на церемонии. Заходит Джиллиан.

- Нравится смотреть на себя любимого?

- Да нет, просто включил первое попавшееся.

- Так уж и первое попавшееся? – хитро посмотрела она на Джона. - Почему ты вчера так быстро убежал? Тебя настолько шокировала новость о самоубийстве Роберта Шаферза?

- Ты знаешь, я ещё и до этой новости еле сидел. Мне давно хотелось уйти. Ну и, не буду скрывать, меня это шокировало: не каждый день актёры заканчивают жизнь самоубийством. Особенно такие. Особенно те, с кем недавно работал на одной съёмочной площадке, - начал выкручиваться Джон. – Как думаешь, почему он решил это сделать?

- Не знаю, - ответила Джилл, пожимая плечами. – Понимаешь, актёр – это такая профессия... Мы связаны с эмоциями, душевными переживаниями. Мы пытаемся их повторять, ретранслировать, мы невольно пропускаем их через себя. Это неизбежно влияет на нас, накладывает определённый отпечаток на состояние нашей психики, делая её порой крайне нестабильной. Да и это не только актёров касается, а вообще всех творческих людей. Мне кажется, это происходит потому, что творческие люди тоньше чувствуют реальность. Такая сенсорика делает их восприимчивыми ко всяким мелочам. Какой-то сущий пустяк способен повергнуть их в депрессию, перевернуть отношение к жизни с ног на голову. Признаться, я и сама об этом подумывала. Ну… Когда…

- Я понял, - отрезал Джон, чтобы не вынуждать Джилл рассказывать те истории из своей жизни, которые причиняют ей боль.

- Мне кажется, - продолжила Джилл, - об этом многие думают. Просто у нормального человека эта мысль не застревает. А вот если тебя сильно придавило, то мысль избавить себя от страданий, уйти из этого мира, где ты кажешься лишним, чужим и таким несчастным, может перерасти в нечто большее. Кто знает, что может заставить перешагнуть через своё естество и добровольно лишить себя жизни, но это возможно. Мне сложно судить о мотивах Роберта Шаферза. Я думаю, что первое побуждение для такого поступка – это желание освободиться от чего-то, выйти из какой-нибудь крайне безвыходной ситуации. Тогда и смерть может выглядеть, как решение проблем.

- Выйти из безвыходной ситуации, - повторил почти шёпотом Джон. Это очень походило на то, что он вчера прочитал в записке: «Отчасти я рад этому, потому что наконец разорву путы моего смирения». В свете всплывшего в голове разговора с Папеджом, где тот буквально принуждал Шаферза продолжить съёмки, и того, что на публике Шаферз всегда появлялся в сопровождении «Эмоушен Диджитал», догадки Джилл казались верными: Роберт был заложником, его держали на поводке, и Папедж точно имел к этому отношение. Но почему? Зачем? Мотивы пока были совершенно неясны...

«После объявления о самоубийстве Роберта Шаферза Джон Вайер неожиданно покинул зал, не дождавшись окончания церемонии...» - продолжала тараторить телеведущая.

- От журналистов ничего не скроешь, - прокомментировал услышанное Джон.

- На то они и журналисты, - согласилась Джиллиан.

- Послушай, Джилл, надоела мне эта звёздная жизнь: интервью, ток-шоу, фотосессии. Хочу побыть в тиши и рядом с тобой. Хочу съездить к родителям. Поедешь со мной?

- Наконец-то, я думала, что звёздный статус поглотил тебя целиком и полностью, - продолжала подшучивать над ним Джилл. - Конечно, я поеду с тобой. Я давно хочу уехать из Лос-Анджелеса. Здешняя публика жутко напрягает.

- Хорошо, тогда завтра прямо с утра выезжаем.

- Прямо с утра?

- Да, прямо в пять часов утра, - улыбнулся Джон.

- О нет, я же не встану в такую рань, - засмеялась Джилл.

***

- Здравствуйте, мистер Морган.

- Здравствуй, Майкл. Смотрел новости?

- Ещё нет. Сегодня выходной – решил пока побыть в тишине… - начал было оправдываться Папедж перед главой компании.

- После объявления о смерти Шаферза наш птенчик тут же покинул церемонию, - перебил его Морган.

- Да? Интересно. Думаете, он что-то знает?

- Сложно сказать, но держите, пожалуйста, руку на пульсе: всякое может быть.

- Хорошо, мистер Морган, мы займёмся этим.

***

Звёздная пара выехала не в пять утра, как обещал Джон, а примерно в восемь. Родители Джона жили в Реддинге – небольшом и достаточно спокойном городе на севере Калифорнии. Чтобы добраться до места назначения, потребовалось семь часов.

Родители очень обрадовались приезду сына, которому крайне редко удавалось выкроить время, чтобы побывать здесь. Джон и Джилл очень устали от поездки, поэтому после тёплого приветствия сразу же отправились спать. Мать, провожая их до комнаты, постоянно что-то нашёптывала себе под нос и крестила обоих. К старости она, казалось, стала ещё более набожной, впрочем, как и отец. Кто знает, может, мы все будем такими, когда начнём более ясно ощущать неизбежность конца.

- Твои родители такие религиозные, - сказала Джилл, когда они с Джоном остались наедине.

- Ты даже не представляешь насколько, - ответил Джон.

- У них в каждой комнате висит распятие? – улыбнулась Джилл.

- Да, в каждой. А в некоторых даже несколько.

- Знаешь, мой отец никогда особо не общался со мной на эту тему. Я вообще не думаю, что он верит в Бога.

- Атеист?

- Скорее всего. Хотя я никогда его не спрашивала об этом.

- Почему?

- Не знаю, мне казалось, что эта тема какая-то сильно интимная что ли. Я почему-то была убеждена, что он не захочет со мной об этом говорить.

- Ну вот, такая серьёзная тема. Пожалуй, одна из самых серьёзных, и вы её не обсуждали.

- А ты веришь в Бога, Джон?

- Конечно, верю.

- Ты считаешь, правда, что написано в Библии?

- Как тебе сказать… Возможно, там есть что-то и выдуманное. Знаешь, люди, пересказывая одни и те же истории сотни раз, любят их немного приукрашивать, привносить что-то своё. Наверное, это делается для того, чтобы производить на слушателей большее впечатление? Никому же не будет особо интересно, если расскажут просто о том, что был такой-то человек, который ходил и проповедовал слово божье. Сейчас, как и, наверное, тогда, этим никого не удивишь. В историях людям нужны сказки, волшебство, чудесные преображения, тогда они слушают как заворожённые; тогда они проникнуты вниманием к рассказчику. И мне кажется, ученики Иисуса это поняли и решили, что нет ничего плохого в том, что они немного приукрасят его жизнь, – суть-то от этого не изменится. Это как в кино. Зачем фильму спецэффекты, если вполне можно обойтись и без них? Чтобы было интересно смотреть; чтобы тебя поглощало целиком и полностью; чтобы на экране возникала магия, от которой невозможно было оторвать взгляда. Чудеса, описанные в Библии, – это и есть древние спецэффекты. Сделать зрячим слепого, превратить воду в вино, пройтись по воде – это то, что люди точно будут слушать с интересом. По крайней мере, к таким выводам пришёл я, связав жизнь с кинематографом. Но, возможно, я и не прав…

- Да нет, мне показались интересными твои рассуждения. Я вот только не знаю… Будет ли что-то там? Или просто пустота? А может, там вообще всё не так? Откуда нам, людям, вообще это знать?

- В том-то всё и дело, что важно не знать, а верить, только тогда это имеет значение. Только вера и только любовь преображают мир. Ладно, давай спать, а то скоро братья приедут.

- Давай…

После сна оба приняли душ и появились в столовой, где их уже ждал вкусный домашний ужин в кругу родных людей. К приезду Джона съехались все братья и сёстры. Отсутствовала только Мэри: видимо, ей уже давно было совершенно наплевать на родных. Рядом с матерью Джона сидела девочка с ясными и светлыми глазами. Нетрудно было догадаться, что это дочурка младшей сестры Джона, так как девочка была точной копией мамы.

- Как там у Мэри дела? – начал Джон с больного места.

- Если честно, мы не знаем, Джон. Она нам не звонит и здесь не появляется. Забыла совсем про свою девочку, - заговорил отец. Мать прикрыла рот руками, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать.

- Говорят, её видели с этим, как его…Гарри! – добавила мать.

- Что за Гарри? – спросил Джон.

- Из моего класса, – вмешался в разговор Сэм, старший брат Джона. - Помнишь, такой там был задира, кучерявый и крепкий? У него ещё лицо всё в веснушках. Помнишь, он один раз напился прямо перед уроками и ударил учительницу по истории? Его ещё тогда исключить хотели.

- А, да, вспомнил, - у Джона что-то екнуло внутри. Из всех братьев и сестёр Мэри была самой близкой для него. Между ними была самая маленькая разница в возрасте – всего полтора года. Они были младшими детьми в семье. Они часто общались, делились всяческими тайнами друг с другом. Даже с мамой и Эмили, старшей сестрой, Мэри не была настолько открытой. Джон часто помогал ей в трудных ситуациях, вытаскивал из всяких передряг, вступался за неё. Не понятно было, что с ней произошло. Что так переломило её? Но уже будучи в старших классах, она стала говорить, что хочет сбежать отсюда, что ей тяжело здесь жить, что она мечтает уехать раз и навсегда. Она стала водиться с дурными компаниями, там она узнала, что такое марихуана и виски, и жизнь полетела кувырком. И Джон, и родители, и братья, и старшая сестра - все видели, что происходит, но никто не мог ничего сделать, никто не мог повлиять на Мэри. Она просто отказывалась слушать.

Далее всё по стандартной схеме: пьяные вечеринки, беспорядочные половые связи, нелады с полицией, с родными. И вот в один прекрасный день Мэри возвращается домой и заявляет, что беременна. Кто отец - неизвестно. После всего, что пережили из-за неё родители, казалось, они и на порог дома её не пустят. Но разве так могут сделать любящие родители? Гадкий утёнок вернулся и, вроде бы, даже успокоился, остепенился и вот-вот превратится в чудесного лебедя – любящую и заботливую мать. По крайней мере, так они думали, но чуда не произошло: через несколько месяцев после рождения дочери Мэри снова начала исчезать из дома. Иногда приходила домой в абсолютно непотребном виде, а иногда исчезала на несколько дней, а то и недель. Родители продолжали молча смотреть на это, смирившись с тем, что у них такая дочь, и думая лишь о том, что у девочки должна быть хоть какая-то мать, пусть и плохая, как Мэри.

И вот теперь Джон узнаёт, что она водится с этим Гарри, который ещё в школе обозначил пределы своего развития бутылкой вискаря, и что её почти год не было дома.

- Да, умеет же находить она себе кавалеров, - ответил Джон. – С таким точно не вернёшься к нормальной жизни.

- Сколько их таких было, сынок, - мама не выпускала из рук носового платка.

- Думаете, она сильно жаждет вернуться? Да ей давным-давно плевать на вас всех! – раздражённо выступила Эмили. Она недолюбливала Мэри. То ли из-за того, что та так много плохого сделала родителям, то ли из-за того, что родители любили Мэри больше, чем её. Она так думала, потому что, как только появлялась Мэри, про неё благополучно забывали. Всё внимание и заботу отдавали младшей сестрёнке. Её баловали, с ней игрались, дарили игрушки, покупали сладости. В юности все любили Мэри, она была чудо-ребёнком. Тем временем плечи Эмили, как самой старшей из детей Вайеров, постепенно стали нагружать домашними делами. Естественно, Эмили казалось это несправедливым – единственной её реакцией была страшная зависть и даже некоторая ненависть к младшей сестре, которая с годами никуда не делась.

- Жалеете её, как не знаю кто, а она об вас ноги вытирает. Столько времени её не было, а тут вдруг на тебе - беременная припёрлась! И снова: «Ой, какая хорошая девочка. Наша Мэри. Нам внучку принесла». Принесла и исчезла ваша Мэри. И знать про вас забыла. Нужны вы ей сильно. Даже Джон, который добился всего, купается в деньгах и славе, и тот помнит родных и приезжает. А эта шалава таскается неизвестно с кем.

- Остынь, Эмили, - погладил её по плечу Рой, ещё один из братьев Джона.

- Нет, а что остынь? – не успокаивалась Эмили. – Носитесь с ней, как с ребёнком, она и пользуется этим. А на самом деле давно пора перед ней дверью хлопнуть. Пусть побудет одна. Пусть почувствует, каково это, когда у тебя никого нет и помощи ждать неоткуда.

Джон внимательно слушал Эмили, понимая, что она права. Может быть, в этом и была причина такого образа жизни Мэри: она всегда знала, что может вернуться с повинной и её примут обратно, поэтому и позволяла себе всякие выходки. Родители всегда прощают, потому что они родители. А родители Джона к тому же были верующими, и прощение было незыблемым фундаментом их жизни и мировоззрения.

Между тем отец уже побывал на кухне и вернулся оттуда с большим блюдом запечённой индейки, которую приготовили в честь приезда Джона.

- А вот и главное угощение, - произнёс он, расположив блюдо посреди стола, пытаясь увести разговор в другое русло и разрядить обстановку.

- Давайте помолимся, дети мои, перед трапезой, - предложила мать.

Все дружно взялись за руки, и мать прочитала молитву. Джилл тоже с удовольствием поучаствовала в этом ритуале. Ей почему-то нравилась набожность родителей Джона. Это придавало уверенности в выборе супруга, делало Джона ещё более порядочным в её глазах. Джону это сразу напомнило времена светлой юности, когда они так же собирались за одним столом и, несмотря на довольно бедное угощение, благодарили Господа за него. Сейчас это было одним из самых тёплых его воспоминаний.

Все набросились на индейку.

- Ну а вы, когда внуков привезёте? – пошутил Нэйтан, ещё один брат Джона.

Джон и Джиллиан переглянулись.

- Не знаю, - ответил Джон, - пока…

- Пока мы об этом не думали, - перебила его Джилл.

- Да и за работой пока некогда. Сейчас после двух «Оскаров» я буду нарасхват. Нельзя упускать такой шанс.

- И с детками затягивать нельзя, а то ведь тут тоже важно время и возраст, - подхватила мать. Она, естественно, ещё хотела внуков, поэтому при первой же возможности поднимала эту тему, пытаясь как-то повлиять на детей. – Вон, посмотрите, как мы с вашим отцом постарались. Какие вы все хорошие и красивые, и это несмотря на нищету, которая нас окружала. Но Господь всё видит. И воздастся человеку за труды его, за его усилия. Мы получили счастливую старость. Если не считать нашей непутёвой Мэри… Наш Джонни, не зря мы верили в тебя. Молодец! Шёл своей дорогой и всего добился, хотя многие, очень многие не верили, что у тебя получится. Вот каким надо быть человеком! Упорство, труд и вера – вот, что помогает!

- И что дальше, Джонни? Какая следующая роль? – снова спросил Нейтан.

- Пока не знаю. Я уже говорил, что у меня контракт с крупной компанией «Дримс Пикчерз», поэтому, как только у них что-нибудь появится, уверен, они мне обязательно предложат, - пожал плечами Джон.

- Роль в «Поющих мечтах» была замечательной. Ты чудесно сыграл, - добавила Эмили. Все в семейном кругу дружно её поддержали.

- Спасибо вам. Мне очень важно, что вы все об этом думаете, потому что там, среди звёзд, очень мало правды и очень мало дружбы. И мне порой так этого не хватает. Спасибо вам.

Речь Джона прервал звонок его мобильного телефона.

- Одну секунду, - Джон поднял трубку.

- Здравствуйте, мистер Вайер, это Майкл Папедж.

- Да, здравствуйте, я Вас узнал.

- Вы сейчас где находитесь?

- Я в Реддинге у родителей, а что?