Инцидент с Робертом Шаферзом

Не понятно было, как и откуда происходит управление процессом, но в дальнейшем Джон, конечно же, ощутил, что технология «Эмоушен Диджитал» всё-таки используется. Просто принцип работы с ней он представлял несколько иначе: он думал, что техник будет всегда рядом, что любая манипуляция будет согласовываться. Это было бы логично с той точки зрения, что он старался бы работать более слаженно с «цифровыми эмоциями» и был бы в курсе, когда он играет полностью сам, а когда в игру вмешиваются. Собственно, так это и происходило в научном отделе во время проверок.

Однако здесь, на съёмках, перед ним ровным счётом никто по этому поводу не отчитывался. Дальше знакомства в кабинете мистера Моргана общение с техником не зашло - его просто не было здесь. С ним могли делать что угодно, при этом не утруждая себя излишними объяснениями. Это, безусловно, создавало определённые неудобства и иногда слегка беспокоило, но пока всё шло настолько хорошо, что Джон старался не придавать этому значения.

Однажды произошёл один очень интересный инцидент, который сначала показался Джону сущей ерундой, но потом заставил всерьёз задуматься над тем, что же здесь всё-таки происходит на самом деле.

Роберт Шаферз заявился на съёмки совершенно разбитый. Актёра бил кашель, он чихал, громко сморкался в бумажные салфетки, его то трясло, то бросало в пот. Но именно на этот день были запланированы съёмки его эпизодов. Роберт подошёл к Уоллбергу и что-то виновато начал объяснять. Режиссёр его внимательно выслушал, а потом будто взорвался: он кричал и размахивал руками. Он даже применил силу к Шаферзу, дёргая его за край крутки. Затем, видя, что на Шаферза это не очень-то действует, Уоллберг уже более спокойно начал отдавать какие-то распоряжения помощникам.

Через некоторое время Шаферз всё-таки появился на площадке. Он был готов отыграть роль. На первый взгляд, всё выглядело хорошо, его лицо и голос исполняли всё идеально. Он больше не кашлял, не шмыгал носом. Только после каждого дубля ему салфетками обтирали потный лоб и он быстро убегал со съёмочной площадки, чтобы хорошенько высморкаться. В этот момент он будто становился самим собой, и видно было, как он страдает от того, что приходится делать. Внешне он напоминал бездомного котёнка, который мокнет под проливным дождём, не зная, где укрыться.

Был и ещё один интересный нюанс. Его лицо, его мимика и голос были совершенно не в ладах с телом. Шаферз выдавал низким басом лёгкую и приятную речь, интонация менялась очень плавно и непринуждённо, в то время как тело периодически вздрагивало, по рукам и ногам пробегала волна озноба. Конечно, съёмки крупным планом прятали за кадром все нестыковки, но те, кто был свидетелем этой постановки, явно видели, что что-то не так. По крайней мере, Джон точно догадался, что происходит.

Вероятно, Роберт Шаферз сегодня совсем не мог играть из-за болезни, но из-за того, что Уоллбергу не хотелось смещать график, его всё-таки заставили выйти на площадку. Сам Шаферз ничего не играл. Речь, лицо - всё вытягивала «Эмоушен Диджитал». Его задача была только отстоять. При этом технология, по всей видимости, легко справлялась с такими проявлениями болезни, как кашель, легко блокируя их.

«Даже на это она способна», - подумал Джон, - «так значит, я тут не один такой. Интересно бы узнать, кто ещё…»

Начался большой перерыв. Джон решил не упускать момент и пообщаться с Шаферзом на интересующий его предмет.

- Приветствую тебя, Роберт.

- А, Вайер. Привет, - Шаферз в очередной раз захлебнулся приступом кашля.

- Что-то ты совсем, брат, расклеился?

- Да, есть немного. Это всё проклятая осень. Не люблю это время года: холодно, сыро, дождь льёт постоянно. Я всегда болею осенью, всегда. Он зажал нос бумажной салфеткой и громко высморкался.

- А на площадке бодрячком смотрелся. Так хорошо отыграл. У тебя прекрасное самообладание, должно быть. Я, если честно, даже не слышал, чтобы ты там кашлял.

- Да это пустяки. Чего не сделаешь ради искусства, - попытался пошутить Шаферз.

- А может, тебе кто-то или что-то помогает?

- Да, может, жаропонижающее так хорошо подействовало.

Джону на секунду показалось, что он ошибся в расчётах, и Шаферз, напичкав себя таблетками, действительно как-то сам справляется со своими обязанностями.

«Нет, не может быть. Я ведь видел собственными глазами. Это невозможно», - подумал он.

- Может, не только таблетка помогла? – продолжал задавать Джон двусмысленные вопросы, надеясь, что по реакции Роберта ему удастся что-то понять, но пока тот был совершенно безучастен к разговору. Тогда Джон решил спросить прямо в лоб:

- Ты используешь… какое-нибудь средство от насморка?

- Да, использую, конечно. У меня тут этих баночек с собой, - усмехнулся Шаферз.

Джон не поверил ушам. Он хотел спросить у Шаферза совершенно о другом, но спросил про какое-то средство от насморка.

- Я тебя совсем не о том хотел спросить. Твое лицо… наверное, удачно будет смотреться в кадре, как думаешь? И с голосом… всё отлично? Я просто вижу, ты совсем охрип уже.

Шаферз начал что-то отвечать, но Джон не слушал, а думал лишь об одном: он не мог спросить о технологии. В присутствии другого человека он не мог сказать о том, что его лицом и речью управляют. Срабатывал тот защитный алгоритм, о котором говорил мистер Морган. «Значит, прямой обмен информацией невозможен. Хорошо, я напишу ему записку».

Джон порылся в карманах и нашёл какой-то обрывок бумаги и авторучку. Он опёрся на стол и начал писать, но вдруг веки резко закрылись, а голову затрясло так, что вывести хоть букву не представлялось возможным. Он отстранил ручку от листка, и всё тут же прекратилось. Открыв глаза, он посмотрел на Шаферза - тот пристально и очень подозрительно, наблюдал за происходящим.

- Я знаю, что ты тоже… - на лице Шаферза появилось небольшое усилие, - играешь хорошо, Джон. Мне нравится твоя роль, и как ты справляешься с ней. Роберт замолчал, затем посмотрел в пол и тяжело вздохнул. Немного прокашлялся и снова поднял взгляд на собеседника. В глазах стояла глубокая печаль. Только сейчас Джон увидел, насколько устал этот человек. Эта была усталость не одного дня, а усталость, которая копится годами по крупицам, пронизывая каждую частичку тела. Роберт как будто что-то хотел сделать, но не решался - видимо, потому, что не знал, поймёт его Джон или нет. Но всё же он собрался с силами и сказал:

- Нужно знать правильные слова... В клетке много зверей... Ещё одна звезда светит пока... Казино не терпит фокусников... Тебе придётся принять… Жребий брошен… Береги себя, Джон, и помни… Смиренье и запрет… - Шаферз дружески похлопал его по плечу и вяло побрёл куда-то, бурча себе под нос: «Смиренье и запрет, смиренье и запрет…»

Встреча с Роном Кларком

Конечно же, первое мнение Джона о Шаферзе было вполне однозначным: тот просто в плену горячки нёс всякий бред. Однако его слова почему-то очень плотно засели в памяти. Джон многократно прокручивал это «послание» у себя в голове, думая о том, что оно могло значить:

«Я знаю, что ты тоже». Тут он сделал паузу, а потом добавил: «Играешь хорошо». Возможно, он хотел сказать «тоже используешь технологию»? Алгоритм защиты информации не дал ему сказать то, что он хотел… Затем фраза «нужно знать правильные слова». Что бы это могло значить? Вполне вероятно, что, для того чтобы обойти алгоритм, необходимо изъясняться как-то иначе, ведь алгоритм явно запрограммирован на определённые слова и комбинации слов и выражений, на очевидные и конкретные смыслы. Если ты скажешь, например, что моим лицом управляют нанороботы, то алгоритм не даст тебе этого сделать, но если ты выразишь свою мысль как-то по-другому... Например, скажешь так: иногда, для того чтобы проявить себя, приходится надевать маску. Маска, вроде бы, сама по себе, но всё же часть меня. Ведь зритель уже не видит меня, а видит то, что надето, и он воспринимает именно это внешнее проявление. Да, очень замысловато, но кто ищет и близок, может догадаться.

Может, далее Шаферз и выражался как раз таким метафоричным языком? Причём выглядело это так, будто он хочет меня о чём-то предупредить. Нужно срочно разобраться, что это всё значит».

Раздался звонок мобильного телефона. Это отвлекло Джона от размышлений. Он поднял трубку:

- Алло, привет, Рон.

- Привет, Джон. Что, совсем забыл старого друга? Устроился в «Дримс Пикчерз», теперь агент уже не нужен? - на самом деле Рон Кларк, конечно же, шутил и совершенно не держал зла на друга из-за того, что ему наконец-то повезло в жизни.

- Прости, Рон, тут столько всего произошло. У меня правда не было времени.

- Ну тогда, может, встретимся?

- Конечно. Хочешь, можем сейчас? Я пока абсолютно свободен, - согласился Джон.

- Давай в той бургерной возле набережной, помнишь? Где ещё сидели перед твоей свадьбой. Я уже как раз на месте.

- Да, давай. Хорошее место и недалеко. Буду через пятнадцать минут.

***

Через пятнадцать минут Джон присоединился к своему другу, как и обещал.

- Ну что, как ты? Рассказывай, каково жить на Олимпе? - начал было подшучивать Рон.

- Да ладно тебе. Не так уж давно я там и живу.

- Ну зато уже успел обзавестись богиней и личным жилищем, - рассмеялся Рон.

- А ты в курсе, что мы с Джиллиан купили квартиру?

- Шикарный пентхаус. Да, я в курсе. Я же на минуточку твой агент, пусть и бывший.

- Знаешь, я, если честно, несмотря на всё это, несильно там прижился. То, откуда ты, всё равно влияет на тебя. Я никогда не привыкну жить там, потому что знаю, каково находиться внизу, - ответил серьёзно Джон. – А ты как? Как работа?

- Да так, нормально. Веду ещё одного молодого актёра, - видно было, что Рон не очень хотел говорить о себе, а значит, дела шли не очень хорошо.

- Как всегда, талантливого и перспективного? – улыбнулся Джон, пытаясь как-то поддержать друга.

- Конечно, у меня на вас нюх, - подыграл Рон. – Как работа в самой крупной и богатой кинокомпании? Поделишься с другом кое-какими секретами?

- Да, конечно поделюсь. Хотя, секретов особых нет. Поначалу было очень тяжело. Этот Уоллберг насел на меня так плотно, что я уже не знал, куда деваться. Думал, что уже не выдержу и разорву контракт.

- Вообще этого Уоллберга хвалят. И его фильмы – всегда событие. Не думал, что он такой тиран.

- Да нет, не тиран – просто требователен к актёрам.

- Ну и как ты решил проблему?

- Пришлось принять правила игры и как-то приспосабливаться к новым условиям, - очень извилисто ответил Джон, помня, что не может рассказать всей правды.

- Значит, всё наладилось, и теперь всё хорошо?

- Да, только вот как раз сегодня один случай интересный произошёл, - Джон не знал, стоит ли об этом вообще с кем-либо говорить, но ему нужно было высказаться. Джиллиан могло это сильно напугать, поэтому он и решил рассказать Рону, раз уж они так удачно встретились:

- Работает с нами актёр по имени Роберт Шаферз.

- Ага, знаю его. Снимался в «Диких псах». Кстати, как и ты, получил Оскара за лучшую мужскую роль.

- Да, точно. Да, это он. Так вот я тут с ним общался. Как-то странно он себя ведёт. Боюсь, сдавать совсем начал, того и гляди крыша поедет.

- А что с ним не так?

- Стоим с ним и непринуждённо общаемся, потом он вдруг такое выдаёт, - и Джон рассказал Рону всё, что ему сообщил Шаферз.

- Хм... Да, это действительно странно. Но знаешь, мне это не кажется таким уж и бредом, если честно. Больше похоже на какое-то послание.

- Вот и я так думаю.

- Может, он хочет тебе рассказать, где спрятан клад или секретная карта острова сокровищ? – пошутил Рон. Оба посмеялись. Когда смех утих, Рон спросил:

- Что будешь делать с этим?

- Не знаю, пока ничего не собираюсь делать. Может, в этом и нет никакого смысла, - Джон потёр лицо руками.

- Джиллиан не рассказывай, а то испугается. Она у тебя слишком впечатлительная.

- Да, я уже подумал об этом. Ты, пожалуй, прав. Джиллиан пока не стоит об это знать.

Джон подслушивает разговор

В последующие дни Джон стал вести себя гораздо более внимательно на площадке: старался подмечать детали, анализировать происходящее, частенько вёл наблюдение за Робертом Шаферзом. Джону показалось, что он понял смысл ещё одной фразы из послания Шаферза. «В клетке много зверей». Вероятно, это означало, что не только Джон и Шаферз используют «Эмоушен Диджитал», - многие из актёров, работающих в «Дримс Пикчерз», применяют эту технологию. Но почему-то он употребил слово «в клетке»? Плохое сравнение. Очень плохое. Оно постоянно вызывало чувство дискомфорта у Джона. «Разве мы в клетке? Да, мы не можем рассказать о своём секрете другим, но это же нормальная практика. Люди часто подписывают документы о неразглашении какой-то информации, некоторые даже не могут выехать за границу. Это ничего не значит».

Догадки насчёт того, что они с Шаферзом не одни используют "Эмоушен диджитал", очень быстро стали подтверждаться. Конечно, прямых доказательств получить было невозможно, но косвенные указания светились просто, как яркие фонари посреди ночи. Ведь иногда важен именно угол зрения, и тогда происходящее вокруг будто преображается и начинает смотреться в совершенно ином свете.

Например, сцена, где Амелия, находясь одна дома, читала длинный монолог, а потом пела грустную песню. Сколько эмоций требовалось на площадке! Сколько душевной энергии необходимо было отдать!

Амелия пробовала много раз. Дубль за дублем у неё ничего не получалось: иногда она срывалась, иногда чрезмерно увлекаясь игрой, она путалась в тексте, в песне явно недотягивала парочку нот.

Первое время Уоллберг просто внимательно смотрел. Видимо, он и сам до конца не понимал, как это должно выглядеть на экране. Среди этих неудачных попыток он искал совершенно случайные интуитивные творческие прозрения самой актрисы. Ведь он тоже не мог полностью навязать своё представление о том, как это необходимо исполнить. Жёстко навязанные решения могут и не подойти. Требовалось внимательно изучить, на что способна Линда Холл, поэтому Уоллберг не слишком ей мешал. Они просто продолжали снимать дубль за дублем. Потом несколько часов Уоллберг с помощниками отсматривал материал. Иногда они что-то горячо обсуждали, на ходу занимались первичным монтажом.

Потом Уоллберг взял флешку с материалом и ушёл, объявив перерыв. Через час он вернулся и съёмки возобновились. И с первого дубля Линда отыграла просто превосходно. Придраться было абсолютно не к чему. Через час без всякого разогрева, без пробных попыток с отключенными камерами она выдала всё просто на пять баллов. Даже песня от начала и до конца прозвучала как надо.

Джон сразу понял, что происходящее – далеко не случайность и имеет прямое отношение к технологии.

«Значит, Линда Холл тоже пользуется ею. Роберт Шаферз, Линда Холл. Интересно, кто ещё?»

Однажды Вайер, стоя недалеко от Шаферза, краем уха подслушал его телефонный разговор. Шаферза всего трясло, а когда он закончил, куда-то очень быстро пошёл, но отправился не к выходу. Джону показалось это подозрительным, и он решил проследить за ним.

Роберт поплутал по многочисленным коридорам студии, а затем зашёл в одно из подсобных помещений и попытался закрыть за собой дверь, но то ли из-за ветхости, то ли из-за неисправности дверь, предательски скрипя, всё равно открывалась. Он бросил это бесполезное занятие и исчез внутри подсобки.

Джон подкрался к оставшейся щели и заглянул внутрь. В полумраке он увидел знакомый силуэт Шаферза. Тот с кем-то разговаривал, но собеседника разглядеть не удалось. Оставалось только слушать, в надежде узнать что-нибудь ценное.

- Нет, мистер Папедж, у меня всё нормально. Я просто, наверное, немного устал, - оправдывался Шаферз дрожащим голосом. – Мне нужен отдых. Меня так тяготят эти «Поющие мечты», - чуть ли не плакал он. - Может, Вы всё-таки найдёте мне замену?

- Нет, Роберт, ты отыграешь до конца, - прозвучал приказной тон собеседника, - ты же знаешь, такие вещи не обсуждаются. Мы говорим - ты делаешь.

- Но я так устал, - продолжал жаловаться актёр.

- Потерпишь. Осталось недолго. Ты же видишь, что мы нашли тебе и всей этой шайке замену. Скоро ты уйдёшь на заслуженный отдых. А пока держи рот на замке, а то ходят слухи, что ты начал болтать лишнее.

- Что Вы?! Что вы?! Это всё слухи! Да я и не могу! Как я могу? Я же... Защита не позволит.

- Хорошо, Роберт. Не стоит нас расстраивать, а то будет, как с джокером.

- Нет, не надо, как с джокером, - затрясся от страха Шаферз.

Больше Джону ничего услышать не удалось, но и этого было достаточно, чтобы задуматься над тем, что происходит...

Цифровые кукловоды

После услышанного разговора в голове Джона возник просто рой новых вопросов: «Кто такой этот мистер Папедж? Почему Шаферз так его боится? Про какого ещё джокера шла речь? Почему это так испугало Шаферза?» Если добавить ещё и предыдущие вопросы, связанные с посланием, то всё это превращалось в клубок, который распутать каким-либо образом не представлялось возможным. За какую нитку хвататься, чтобы она привела хоть к каким-то ответам, а не к новым вопросам, Джон не знал.

Однозначно можно было сказать, что всё выглядело более чем странным. Шаферз не хотел сниматься в «Поющих мечтах», но его, видимо, вынуждали это делать. Невольно вспоминалась фраза: «В клетке много зверей».

«Что всё это значит? Надо будет снова поговорить с Робертом...» - подумал Джон.

***

Часто бывает так, что ответы на интересующие вопросы находятся в самых неожиданных для этого местах. Скажем, зашёл ты с женой в кафе после очередного звёздного мероприятия. Кафе самое рядовое: без изысков и каких-то эксклюзивных вкусностей, с самым бюджетным интерьером, какой можно себе представить. В таких кафе на столиках лежат не совсем идеального вида скатерти: кое-где прожжённые сигаретами, кое-где с жирными неотмывающимися пятнами. В туалетах там дурно пахнет, и официантка обслужит вас не так приветливо, как в дорогом ресторане. Но зато стряпня традиционная, простая и по-домашнему вкусная. И почему-то очень часто в таких кафе, где-нибудь на стене, висит телевизор. Совершенно непонятно, как он там оказался. И зачем вообще он там нужен? Но тем не менее он висит и что-то показывает. Как правило, что-то на вкус работников кафе.

И вот, казалось бы, в таком странном и неподходящем месте Вы получаете ответ на вопрос, который Вы с таким упорством задаёте Вселенной. Он спускается, как откровение Свыше, как десять заповедей, которые когда-то получил Моисей на Синае.

- Сегодня мы по нашей давней традиции вспоминаем очередного выдающегося актёра. Итак, о ком же пойдёт речь на этот раз? На днях исполнилось ровно двадцать лет со дня его смерти, но он уже успел вписать своё имя в список самых легендарных актёров двадцать первого столетия. Сегодня мы поговорим о Хите Леджере, известном по роли Джокера в картине «Тёмный рыцарь» от режиссёра Кристофера Нолана две тысячи восьмого года. И согласитесь, его игра в этом фильме действительно была просто гениальной!

Напомню, что официальная причина смерти Хита Леджера – передозировка лекарственными препаратами, среди которых были найдены сильные обезболивающие, транквилизаторы и снотворные вещества. Однако многие поклонники актёра до сих пор считают, что его смерть вовсе не была случайной, и связывают её как раз с ролью Джокера. Дело в том, что наш любимец Леджер провёл сорок три дня в полном одиночестве, готовясь перевоплотиться в известного злодея комиксов. Во время своей добровольной изоляции актёр заносил все наблюдения в специальный дневник, также он собирал вырезки из газет с трагичными новостями, фотографии улыбающегося клоуна, гиен и Алекса ДеЛарджа из «Заводного апельсина», с которого и скопировал многие приёмы игры.

Некоторые врачи утверждают, что подобные творческие поиски довели Леджера до биполярного расстройства, а это в свою очередь привело к бесконтрольному приёму антидепрессантов и последующей трагедии. Согласно судмедэкспертизе, актёр принял перечисленные вещества в большом количестве, в результате чего и скончался. Было ли это просто случайностью или всё-таки Хит Леджер намеренно покончил жизнь самоубийством – остаётся только догадываться. Напомним, что никаких предсмертных записок так и не было найдено...

Для Джона, который после упоминания диктором слова джокер, просто влип в экран, это сообщение было раскатом грома среди ясного неба. Мир переворачивался и превращался в калейдоскоп неясностей прямо на глазах.

«Так вот о каком Джокере шла речь. Нет, это не может быть совпадением. Вот почему это так сильно напугало Шаферза», - задумался Джек, продолжая смотреть в экран, как заворожённый, хотя репортаж о Джокере уже закончился.

- Джонни, ты чего так завис? Что там такого интересного рассказывают? – улыбнулась Джилл.

Джон отвлёкся от экрана, посмотрел на жену и ответил:

- Да так, ничего особенного. Просто, видимо, давно не смотрел телевизор.

- Хорошо, тогда дома я тебе буду иногда его включать во время завтрака, чтобы ты не забывал, что это такое. Кроме того, похоже, это хороший способ тебя отвлечь, так что, если я захочу ещё чего-нибудь очень вкусненького, то к холодильнику смогу прокрасться без препятствий, - очередную остроумную шутку выдала Джиллиан.

Но Джону было совершенно не до шуток, поэтому он вяло улыбнулся, сделав вид, что ничего не происходит. Дело принимало очень серьёзный оборот. Если догадки Джона верны, то смерть Хита Леджера вовсе не была случайной и некто мистер Папедж может вполне обеспечить такой исход и Шаферзу.

«Но что за игра тут ведётся? Зачем это всё? Интересно, это как-то связано с технологией? И связано ли вообще? Куда я вляпался? А может, это какие-то личные дела Шаферза?»

***

Теперь во время перерывов у Джона была одна цель: поймать момент, когда Шаферз останется один. И такой момент не заставил долго ждать, так как актёр вёл себя довольно странно: он часто вздрагивал при всяких посторонних звуках, чурался других актёров, почти ни с кем не общался, его вечно трясло, будто он был съедаем самой настоящей паранойей. Конечно, после подслушанного разговора это не особо удивляло Джона. Состояние Шаферза было вполне обоснованным.

- Привет, Роберт, - прошептал Джон, застав испуганного актёра в одном из коридоров студии.

- Кто здесь? – просипел Шаферз в ответ, хватаясь за сердце.

- Это я, Джон. Не бойся, я просто хочу с тобой поговорить.

- А, это ты. Мне не положено с тобой разговаривать.

- Но, Роберт, ты должен объяснить, что всё это значит? Всё, что ты наговорил тогда?

- Ты больше ничего не услышишь от меня, - Шаферз начал убегать от Джона по коридору, насколько у него это получалось.

- Стой, Роберт. Погоди! – Джон схватил его за руку. – Я знаю про мистера Папеджа. Я знаю, что он тебе угрожал. Кто это? Почему ты его боишься? Я знаю, кто такой Джокер.

Но Шаферз даже слушать не хотел - он просто попытался вырвать свою руку, и, как только у него это получилось, снова бросился бежать.

- Теперь ты сам по себе, Джон, - крикнул он, не оборачиваясь. – Смиренье и запрет, смиренье и запрет, смиренье и запрет…

***

Линия Шаферза отпадала. Пообщаться с ним снова точно не получится. Просто поразительно, как Шаферз преображался, когда оказывался на съёмочной площадке: от испуга и вечной дрожи на лице не оставалось и следа, он был приветлив и общителен, будто перед выходом он доставал из кармана маску дружелюбия и надевал её. Скорее всего, Шаферз уже почти ничего не играл сам, и эта маска дружелюбия была детищем технологии. Скверно было смотреть на это, так как всё теперь становилось каким-то фальшивым, каким-то мёртвым, даже сама игра. Ведь одно дело, когда "Эмоушен диджитал" только дополняет, и совсем другое, когда делает всё за тебя.

Однажды Джон увидел на площадке знакомое лицо. Джон не сразу узнал его, но, приглядевшись, вспомнил, что это был тот молодой человек, которого ему представил мистер Морган. Звали его, кажется, Марк Питерсон.

«Хм… Как интересно. Даже техник появился на съёмочной площадке. Первый раз вижу его здесь», - подумал Джон.

Как только техник закончил разговор и направился к выходу, Джон тут же решил проследить за ним, но его вдруг остановил Уоллберг:

- Ты куда это собрался?

- Да так, хочу свежим воздухом подышать, - на ходу соврал Джон.

- Хорошо, сходи, подыши, но учти, через десять минут твоя сцена. Понял? Не опаздывай, - сегодня Уоллберг был как никогда добр.

- Да, я думаю, успею.

Марк уже с полминуты назад вышел на улицу. Джон не мог бежать, чтобы не привлекать к себе внимания, но старался идти как можно быстрее. Очутившись вне студии, он стал крутиться во все стороны, пытаясь обнаружить хоть что-нибудь. Вдруг он увидел, как какая-то фигура мелькнула за соседнее здание.

«Может, это Марк? О Боже, хоть бы это был Марк», - Джон бросился бежать со всех ног. Заглянув за здание, он увидел, как в невзрачную дверь входит парень со знакомыми лохматыми волосами. У Джона наступило облегчение. Теперь уже гораздо более аккуратно и осмотрительно Джон подошёл к этой же двери и тихо открыл её. Внутри было пусто и темно. Если бы не техник, зашедший сюда полминуты назад, - вывод был бы однозначным: здание заброшено. Но теперь многое не казалось таким уж однозначным…

«И зачем технику тут прятаться? Для чего такие меры предосторожности?» - спрашивал себя Джон, пробираясь через грязные помещения, преодолевая заваленные всяческим хламом коридоры. Наконец где-то в двадцати метрах от себя, слева, он увидел свет. Свет исходил из дверного проёма, сразу за которым начиналась крутая железная лестница, идущая наверх. Уже снизу было слышно, что там, на втором этаже, довольно оживлённо: слышались какие-то голоса, смех, звуки шагов.

Поднявшись по лестнице максимально тихо, насколько это было возможно, Джон очутился в открытом, светлом и очень просторном помещении, сплошь было забитого всяческой аппаратурой, между которой лежали охапки чёрных проводов. Повсюду суетились люди. Справа была расположена видеостена, на которой выводилось множество разной информации. Больше всего Джона привлекла та часть видеостены, что была слева, ближе к нему. На ней было изображено множество лиц. Даже издалека он узнал некоторые из них. Он невольно начал подходить ближе, не веря собственным глазам. - Здравствуйте, мистер Вайер, - послышалось где-то сбоку.

- И что, все они? – спросил Джон, не отрываясь от экрана.

- Да, все. Впечатляет, правда? – продолжил голос. Джон не знал, что на это ответить. Голос продолжил:

- Что ж, вижу теперь наш технический отдел - для Вас не тайна. Отсюда, как Вы догадались, и осуществляется управление эмоциями. Я глава этого отдела. Позвольте представиться, меня зовут Майкл Папедж.

Произнесённое вслух имя заставило Джона оторваться от экрана и посмотреть на человека, который с ним беседовал.

«Тот самый?» - подумал он…

***

- Позвольте, раз уж Вы здесь, я Вам проведу небольшую экскурсию. Расскажу немного, как здесь всё устроено, - с виду этот мистер Папедж выглядел довольно дружелюбно, общался крайне уважительно и приветливо. Джон не стал отказываться и проследовал за главой отдела.

- Эта видеостена, которую Вы так пристально рассматривали, является главным экраном, на нём выводится вся наиболее важная информация. Здесь ведётся общий мониторинг всего происходящего на съёмочной площадке. Без неё выстроить согласованную работу нашего отдела было бы просто невозможно.

Эта группа занимается всем, что связано с речевым аппаратом. Голос, интонация, вокал – всё это в их компетенции. Их задачей, так сказать, является точная настройка, чтобы голос актёра был естественным и соответствовал его настоящему звучанию.

Эта группа занимается уже эмоциями. Как видите, мистер Вайер, она более многочисленна, так как эмоции моделировать гораздо сложнее. И куда сложнее - сделать их правдоподобными и живыми. Это очень скрупулёзная и тонкая работа - здесь нужен настоящий профессионализм. Эти ребята для каждого актёра настраивают специальные модули эмоций или шаблоны по-другому. Адаптируют их под каждую конкретную личность, под каждое конкретное лицо.

Далее настроенные модули отправляются к техникам. За каждым техником закреплён один актёр, которого он ведёт на протяжении не только конкретных съёмок, но и на протяжении всей его актёрской деятельности. Я знаю, мистер Морган познакомил Вас со своим техником. Вот его место. Отсюда осуществляется управление Вашими эмоциями.

Джон осмотрел рабочее место Марка Питерсона. Там было шесть больших плоских мониторов, на одном из которых было выведено его лицо крупным планом.

- Хотите, что-нибудь продемонстрируем? – улыбнулся Папедж. Джон ничего не ответил, продолжая смотреть на экраны, которые выводили кучу каких-то непонятных данных.

- А вот это что? – спросил он, указывая на один из экранов.

- Наши нанороботы ведут небольшой контроль Ваших биопараметров: сердцебиение, давление, сахар в крови и ряд других. Данные факторы также необходимо учитывать, так как эмоциональное состояние может напрямую зависеть от них. Но я Вас уверяю, контроль самый минимальный, исключительно в целях улучшения качества нашей работы. Я думаю, Вы и сами понимаете, насколько это важно.

- Так что, показать Вам что-нибудь?

- Нет, не стоит, - ответил Джон, - я уже насмотрелся на эти вещи в лаборатории, поэтому имею представление.

- Очень хорошо. Тогда, может, у Вас есть какие-то вопросы? Мне тут сообщают, что Уоллберг уже заждался Вас на площадке.

- Да, я ему обещал через десять минут. Чёрт, это точно разозлит его. Ладно, мне пора. Спасибо за экскурсию, - Джон поспешил к выходу.

- Вас проводить, мистер Вайер?

- Нет, я сам.

Джон резко остановился и спросил:

- Да, а что происходит с мистером Шаферзом?

- А что с ним не так? – изображая непонимание и даже некоторое удивление, спросил Папедж.

- Ничего особенного, просто он какой-то нервный последнее время. Почти ни с кем не общается. Раньше всё было по-другому.

- Вы знаете, мы довольно давно работаем с мистером Шаферзом. И я признаюсь, что я лично с ним знаком. Пару дней назад мы с ним общались, и он меня лично уверял, что это просто небольшой стресс, ничего серьёзного.

- Я слышал, что он хочет отказаться от роли в «Поющих мечтах»?

- Кто Вам сказал такую глупость? – Папедж рассмеялся. – Я сам предлагал ему взять перерыв или вообще отдать эту роль кому-нибудь другому, но он меня уверял, что справится.

- Ладно, тогда, значит, ничего серьёзного. Ещё раз спасибо за экскурсию! – и Джон двинулся к выходу.

- Если что, заходите к нам в любое время. Мы всегда будем рады помочь, мистер Вайер.

«Какая наглая ложь. Я своими ушами слышал ваш диалог с Шаферзом, и там Вы говорили совсем другие вещи, мистер Папедж. Совсем другие…» - думал Джон, пока шёл обратно на площадку.

Ситуация с Шаферзом оставалась неясной. Одно Джону удалось выяснить наверняка: абсолютно все актёры, которые участвовали в проекте «Поющие мечты», использовали технологию «Эмоушен Диджитал». Абсолютно все…

***

- Теперь он знает, где мы. Пожалуйста, внесите эту информацию в каталог недопустимой, - отдал распоряжение Папедж одному из подчинённых после того, как Джон покинул технический отдел…

***

Весь следующий месяц интенсивно продолжались съёмки. Процесс двигался к финалу. Снимались ключевые сцены, в которых Джон, как главное действующее лицо, активно участвовал, поэтому пока некогда было думать о своём маленьком расследовании. Да и поводов больше не появлялось.

Шаферз то подолгу отсутствовал, то появлялся в хорошем расположении духа. Его роль в фильме фактически закончилась. Видимо, поэтому в нём наступили столь резкие перемены: он дружелюбно общался со всеми, мог угостить кофе, иногда, оказываясь в центре внимания, веселил шатающихся без дела второстепенных персонажей. Однажды даже Уоллберг сделал ему замечание за то, что тот ведёт себя слишком уж шумно. Кто бы мог подумать? И это Роберт Шаферз, которого месяц назад трясло и лихорадило?!

Джон списывал это на нестабильность психики, которая свойственна очень многим творческим людям: для чувственной натуры депрессия – это частая спутница, которая появляется иногда даже без всякого повода. Признаться, Джон и сам не раз оказывался в её цепких лапах.

Насчёт лжи Папеджа догадок не было никаких. Казалось, что всё это было сном и не происходило на самом деле или же осталось где-то позади, в прошлом, и никаким образом не касается его. Хотелось так думать... Неужели он, Джон Вайер, не заслужил маленького кусочка счастья? Ведь он так долго работал, столько отдал и стольким пожертвовал, чтобы заниматься любимым делом…

Новые успехи Джона Вайера

Съёмки завершились, и все актёры отправились в заслуженный отпуск. Начался новый виток работы над картиной: монтаж, оформление, финальная работа с графикой, звуком, мастеринг и так далее. Вскоре этот непонятный и с виду сырой продукт должен был превратиться в настоящее произведение искусства.

В то же время в медиапространство было запущено несколько тизеров и официальный трейлер. После чего «Поющие мечты» большинством кинокритиков были признаны «событием года». Фильму ещё до премьеры пророчили большое будущее и хороший коммерческий успех, а Питера Уоллберга называли самым великим и талантливым режиссёром Голливуда современности. У актёров брали интервью, пытаясь как можно больше подробностей узнать о фильме. Всем им строго-настрого запрещалось выдавать какую-то информацию относительно сюжета, раскрывать детали и делать спойлеры, поэтому большинство этих интервью были очень обтекаемыми и, по сути, бесполезными: беспрерывно муссировалось несколько отрывков, которые «Дримс Пикчерз» показала в официальных релизах.

Джона также регулярно приглашали на интервью, но он постоянно отказывался, так как знал, что держать язык за зубами – не его конёк: он вполне мог бы ляпнуть что-нибудь такое, чего точно не стоило говорить. Но публика требовала Джона Вайера, ведь он был главным героем картины.

В один прекрасный день Джону позвонил глава технического отдела «Дримс Пикчерз»:

- Приветствую Вас, мистер Вайер, это Майкл Папедж.

- Здравствуйте, мистер Папедж. Чем обязан такому звонку?

- Как Вы сразу в лоб! – воскликнул Папедж и посмеялся в трубку. – Вижу, Вы человек деловой, поэтому сразу перейду к делу. Журналисты жаждут общения с Вами, мистер Вайер, а Вы их, по всей видимости, упорно избегаете.

- Да, просто не хочу, чтобы меня таскала по судам компания, на которую я работаю, - ответил Джон в шуточной манере. - Признаюсь, мне поставили такие ограничения, что я решил общаться с журналистами только после премьеры.

- Это не совсем правильно, мистер Вайер. Вы же знаете, как работает телевидение. Популярность надо постоянно подогревать. Необходимо создавать инфоповоды, обсуждения. И, боюсь, без Вашего участия нам никак не обойтись. Мы взяли на себя смелость организовать Вам пресс-конференцию на завтра.

- На завтра?! Боюсь, я не смогу. Я не готов!

- Ваше присутствие на ней – это личная просьба мистера Моргана.

- Но вдруг я скажу там что-то, чего не следует?

- Давайте так, мистер Вайер, если Вам тяжело соблюдать все требования, то, самое главное, появитесь там, а то, что следует говорить, – наша забота. Ведь Вы знаете, как это работает.

- Да, конечно.

- Мы Вам поможем. Отправляйтесь на конференцию и ничего не бойтесь.

- Ну, раз так, это меняет дело, - сказал Джон, не имея больше аргументов против.

На следующий день, как и было запланировано, Джон оказался на пресс-конференции. Для журналистов он был самой ожидаемой персоной, поэтому вопросы посыпались градом. Как только Джон заканчивал отвечать, тишина трансформировалась в настоящий балаган, где все пытались перекричать друг друга. Вопросы были самые разноплановые: об опыте работы с Питером Уоллбергом, о дальнейших планах, о роли в «Поющих мечтах», об ожиданиях наград и так далее.