Фабрика порождает кустаря: быстро развивается кустарная набойка (особенно в шуйском уезде), и фабрика не только не поглощает кустарной промышленности, но, напротив, поглощается ею.

 Вокруг каждой крупной фабрики, как грибы после дождя, выскакивают мелкие кустарные заведения, с таким успехом конкурирующие с фабрикой, что последней приходится плохо.

  На бумаготкацких фабриках XVIII века ткачество производилось в самом фабричном здании.

Но так как процесс ручного ткачества очень прост, то фабриканты не замедлили убедиться в выгодности отдавать пряжу для тканья крестьянам на дом.

Уже в конце XVIII века мы встречаем бумажных фабрикантов, раздающих пряжу по домам2.

В XIX веке этот обычай быстро распространяется, и домашнее ткачество вытесняет фабричное3.

Во Владимирской губернии раздача бумажной пряжи по домам распространилась, — по словам одного полуофициального источника, - во втором десятилетии этого века.

Возникновение этой формы промышленности описывается в этом источнике следующим образом: "Купечество размножило фабрики, а крестьяне обогатились выгодными работами до того, что начали сами заводить небольшие фабрики собственно для бумажных изделий.

 Они-то первые, не имея зданий для помещения станков, начали отпускать основу по селениям, и отсюда возник до сих пор существующий обычай раздавать основу по деревням"4.

 Таким образом, фабрика разлагалась и возникала домашняя наемная работа. Не домашняя промышленность порождала фабрику, а, наоборот, фабрика порождала домашнюю промышленность.

  Но этим дело не кончалось. Крестьянин, получавший от фабриканта работу на дом осваивался с производством; пока промысел находился в периоде усиленного роста, спрос на рабочие руки и изделия был велик, а число лиц, знакомых с производством, было ограничено.

  И вот наш домашний работник превращается в так называемого самостоятельного кустаря, за свой счет приобретающего материал и от себя продающего товар на местном базаре.

 Домашняя промышленность переходит в "самостоятельное" кустарное производство, - точнее говоря, наемная система домашней промышленности переходит в покупную систему.

Цикл развития, по-видимому, завершается, причем, странным образом, развитие идет в совершенно обратном направлении сравнительно с предполагаемым обычно: развитие идет не от "самостоятельного" кустаря, через наемную домашнюю промышленность, к фабрике, а, наоборот, от фабрики, через наемную домашнюю промышленность, к самостоятельному кустарю8*.

 

 Иллюстрацией этого процесса может служить история хлопчатобумажной промышленности села Иванова.

 Об этом селе существует огромная литература, и его история нам известна во всех подробностях.

Иваново и в XVII веке было промышленным селом, но полотняное ткачество развивается в нем после устройства в двадцатых годах прошлого века иностранцем Тамесом в близлежащем селе Кохме полотняной фабрики5.

 Hа фабрике Тамеса ивановцы научились ткать тонкие полотна, и в Иванове образовалось несколько крупных полотняных фабрик, устроенных богатыми местными крестьянами, занимавшимися торговлей.

 В половине ХVIII века на этих фабриках начинают набивать холст разными красками.

 Так как набоечное искусство очень несложно, то со второй половины прошлого века в Иванове появляются наряду с крупными набоечными фабриками и мелкие кустарные набоечные избы. "С 1776 г., - говорит Гарелин, - по Иванову распространились набоечные заведения у так называемых горшечников, или кустарей.

 Это развитие обязано было началом своим большим фабрикам, которые, не довольствуясь выделкой полотна, ввели у себя существовавшую уже тогда набойку по холсту масляными красками" (Город Иваново-Вознесенск. Т. I. С. 143).

Переход от набойки по холсту к набойке по бумажным тканям совершился в конце XVIII века. Некий Соков, ивановский крестьянин, работавший на шлиссельбургской ситцепечатной фабрике, выведал у лаборанта фабрики секрет составления красок, вернулся в родное село и устроил набивную фабрику для набойки миткалей.

Около того же времени в Иванове распространяется ткачество миткалей - сначала на крупных фабриках, затем на дому6.

  1812 год, уничтоживший московские фабрики, дал могущественный толчок ивановской промышленности.

 С этого времени в Иванове быстро распространяется кустарная набойка, а вокруг Иванова - кустарное ткачество бумажных материй.

Я говорил выше, каким выгодным промыслом во второе десятилетие этого века была кустарная набойка ситца7. По словам одного исследователя 50-х годов, "промышленность в селе Иванове развивалась совершенно своеобразно и выработала множество условий, позволяющих принять участие в ней и воспользоваться выгодами ее почти всякому трудолюбивому и сметливому человеку, имеет ли он небольшой капитал или даже вовсе не имеет.

 Всего более способствует этому

1. чрезвычайное развитие кредита

2.  раздробленность ситцевых фабрикаций. Для каждой почти операции этого производства существует отдельное заведение, для нее именно предназначенное.

3.  Капитал, необходимый для устройства подобного заведения, так, например, для постройки избы, для заварки и постановки в ней котлов, незначителен"8.

4.  Самостоятельная набойка, несомненно, широко практиковалась в Иванове в первую четверть этого века;

5.  также несомненно что фабрика была технической школой для набойщика.

6.  Отношения фабрики к кустарю в набойном производстве в эту эпоху характеризовались отсутствием соперничества,

7.   фабричная и самостоятельная набойка быстро росли вследствие чрезвычайного спроса на ситцы.

Вспомним, что мы говорили раньше о значении этой эпохи в истории нашего фабрикантского класса.

 Как я указывал, именно в этот "золотой век" из среды кустарей вышло много крупных фабрикантов.

Появление крестьян предпринимателей в хлобчато бумажной отрасли.

 Дело обстояло так:

1из наемных набойщиков, работавших на фабриках, более предприимчивые приобретали самостоятельность, наживались и затем сами начинали нанимать рабочих.

 В области бумажного ткачества условия были иные. Самостоятельная набойка могла процветать в ивановском районе в два первых десятилетия нашего века лишь потому, что набойка требует значительного искусства - набойщики были аристократией рабочего класса; число ивановских набойщиков не могло возрастать так же быстро, как возрос спрос на ивановские ситцы9.

  Напротив, ткачество бумажных материй является очень простой и несложной операцией, которой очень легко может научиться всякий крестьянин, издавна привыкший, к тому же, к ткачеству для домашних нужд.

 По этой причине набойка миткаля сконцентрировалась преимущественно в селе Иванове, а бумажное ткачество распространялось по всем окрестным селам и деревням Владимирской губернии.

 В бумаготкацком производстве поэтому же мы не встречаем ничего подобного процветанию ситценабивной промышленности после "французского года".

 В ткацком производстве особенно ярко обнаружился процесс разложения фабрики, распадение ее на более мелкие производительные единицы.

 Ситцевые же фабрики не распадались, а выделяли из себя самостоятельные промышленные единицы, быстро разраставшиеся и нередко опять принимавшие фабричную форму.

  Напротив, миткалевые фабрики несомненно распадались - производство делалось более мелким и имело тенденцию утрачивать фабричную форму.

  Как я сказал, отдача бумажной пряжи на дом (наемное домашнее ткачество) появилась у нас только в конце XVIII века; раньше бумажное тканье производилось исключительно в самом фабричном здании.

Первая половина этого века характеризуется борьбой домашнего ткачества с фабричным, закончившейся решительной победой мелкого ткачества.

В это время сильно размножились фабричные конторы, - заведения, совсем не занимавшиеся фабричной работой, а лишь раздачей материала по деревням.

Так, например, в Шуйском уезде в конце 40-х годов было только 1 200 ткачей на фабриках, а в деревнях работало на фабрикантов до 20 000 ткачей10.

По расчету владимирского статистика Тихонравова, во Владимирской губернии в начале 50-х годов на бумажных фабриках было 18 000 станов, а по деревням до 80 000 станов, на которых производились бумажные материи по заказам тех же фабрикантов11.

Что касается до "самостоятельного" кустарного ткачества бумажных материй, т.е. ткачества из собственного материала, то оно никогда не играло господствующей роли, но тем не менее в 30-х и 40-х годах повсюду шло рядом с домашним ткачеством по заказам фабрикантов.

Так, например, в интересном статистическом описании Богородского уезда, помещенном в "Журнале мануфактур и торговли" за 1834 г., говорится, что кустарные фабрики бывают двух родов:

1. одни получают материал от купцов или других хозяев,

2. другие же "получают материал в цену и платят за оный выработанными товарами", сохраняя за собой право продавать товар и на сторону12.

Следовательно, в данном случае мы имеем дело с тем, что у нас называют "самостоятельным" кустарным производством.

  Точно так же и во Владимирской губернии в дореформенное время, наряду с наемными ткачами бумажных материй, существовали самостоятельные ткачи-мастерки, сами покупавшие материал и за свой счет продававшие свои изделия.

  Вот, например, как описывает их один современник: "К особому разряду фабрикантов принадлежали фабриканты-ткачи или мастерки, которые вырабатывают миткаль иногда одним своим семейством, а иногда и с помощью других...

В последнем случае заведения их принимают вид фабричек.

 Эти мастерки - почти всегда крестьяне, торгующие без всяких свидетельств и платящие только за приезд становому... Миткаль, вырабатываемый этими фабриками, - самого худшего качества.

Честность их неудовлетворительна. Они не посовестятся купить у ткача или комиссионера принадлежащий фабриканту товар за полцены и продать его тому же самому фабриканту, которому он принадлежит по праву.

 Точно так же не посовестятся они взять у фабриканта бумажную пряжу на комиссию для обработки миткаля и не вернуть ее... Миткаль свой эти мастерки продают в селе Иванове на базаре за деньги, а который получше - променивают на бумагу миткалевым фабрикантам.

Бумажную пряжу приобретают за деньги, потому что никто им не верит. Фабричные строения у них или бедны, или их и совсем не существует.

 В последнем случае они работают только в своих избах... Эти мастерки-фабриканты вместе с тем суть и рабочие. Они клеят, снуют и разматывают пряжу по большей части сами с женами н детьми"13.

Существование самостоятельного ткачества в Иванове облегчалось развитием в этом селе базарной торговли миткалем.

"Ивановские базары, - говорит другой современный исследователь, - можно сказать, заменяют для этого края биржу; много торговцев, фабрикантов и промышленников съезжаются сюда только для того, чтоб увидеться между собой и окончить сделки.