Ложные идеологические ориентиры

Деидеологизация есть один из путей государственной деструкции. Дру- гой путь заключается в использовании ложных идеологических ориентиров. Они подаются, как правило, в броском демагогическом виде. Идентифици- ровать такого рода идеологические концепты возможно по заложенным в них деструктурирующим последствиям для государственности.

Примером данного типа идеологем являлась взятая на щит фрондиру- ющей интеллигенции во второй половине 1980-х гг. концепция «Великой России». Апелляция к национальному величию парировала возможные об- винения в антипатриотизме. В действительности же основным ориентиром реализуемого концепта являлась дезинтеграция союзного государства. Ин- тересы России отделялись адептами «великороссийского проекта» от инте- ресов СССР. По сути, речь шла об отторжении национальной периферии.

Как наиболее инерционная сила характеризовались среднеазиатские республики, подверженные сепаратистским настроениям в наименьшей степени. Миссия «Великой России» виделась в трансформации ее в единый

«общеевропейский дом». В качестве непременного условия этого вхожде- ния обозначалось требование отсечения Азии. Проблема приобретала до- полнительную актуальность ввиду находящегося за ширмой политического процесса противоборства «славянского» и «национального» («кавказско- азиатского») криминалитета за распределение собственности.

Мятежи сепаратистов, хотя и представляют угрозу для государственно- сти, не являются по отношению к ней смертельным приговором. Мятежни- ки, в конце концов, могут быть подавлены посредством применения силы.

Но когда нежелание сохранения единой государственности обозначается от имени государствообразующего народа, государственная система неизбеж- но рассыпается¹²⁹.

Проект «великой европейской страны» выбивал из союзного государства его несущую конструкцию. Государственность в итоге оказалась разрушена, а проектные цели притом так и не достигнуты. Желание европеизации рос- сийских адептов проекта не соотносилось с нежеланием самих европейцев принимать Россию в когорту стран цивилизационного Запада. Во вступле- нии в общеевропейский дом ей было отказано. Оказалось, что совершенно напрасно она противопоставляла себя азиатским республикам. Для Европы Россия оставалась и остается такой же Азией, как и отброшенные ею регио- ны Среднего Востока.

Не было достигнуто успеха и в латентной составляющей проекта по обес- печению доминирующей роли в России «славянского криминалитета». Опи- рающиеся на клановые структуры криминальные группы из бывших союз- ных республик Советского Востока и национальных окраин РФ оказались более конкурентоспособны. Ограничивать свое влияние лишь территорией сомоопределившихся государств не входило в их планы. Русской этниче- ской гомогенизации криминального пространства России не произошло. В итоге на федеративном пространстве сложилась криминальная сетевая, трайбалистски выстроенная, потенциально враждебная российской модели национальной государственности сила. А это такая сила, которая способна нанести государству скоординированный удар в любой момент времени¹³⁰. Государственная уязвимость на этом уровне четко обозначилась во время войны в Южной Осетии. Воюя с Грузией, Россия имела в своем тылу мощ- нейшую грузинскую криминальную инфраструктуру. Хорошо известно, что подавляющее большинство воров в законе (по некоторым оценкам до 90%) составляют грузины. При желании с их стороны низложить режим М. Саа- кашвили это было бы осуществлено в достаточной степени оперативно. Но ничего подобного не происходит. Следовательно, остается заключить, что та- кое желание отсутствует. Значит, проамериканский режим в Грузии по каким- то причинам устраивает криминальных авторитетов. Соответственно, можно констатировать не то что отсутствие контроля, но даже отсутствие консенсу- са у современной российской власти с миром российского криминалитета¹³¹. Получив соответствующий отказ Европы, российская политическая элита оказалась на развилке: либо, признав совершенную ошибку, восста-

¹²⁹ Черняев А.С., Вебер А.Б., Палажченко П.Р. и др. Союз можно было сохранить. Белая книга: Документы и факты о политике М.С. Горбачева по реформированию и сохранению многонационального государства. М., 2007; Коэн С. «Вопрос вопросов»: почему не стало Советского Союза? М., 2007.

¹³⁰ Кургинян С.Е. Политические элиты в современной России // <www. sorokinfond.ru/index. php?id=525–121k —>.

¹³¹ Грузинская мафия // <www. aferizm.ru/criminal/ops/ops_gryzia. htm — 44k —>.

навливать неевропейский формат государственности, либо продолжить попытки вхождения в общеевропейский дом, отказавшись от статуса «ве- ликого государства». Последняя версия подразумевает принципиальную коррекцию первоначального проекта. Россия не принимается в Европу в целостном виде. Следовательно, она может быть интегрирована в ее состав по частям. Российская государственность перестает, таким образом, суще- ствовать. Затеваемый номинально в целях усиления величия России проект на деле обнаруживает в себе реальные задачи ее уничтожения.

В противоположность идее европейской интеграции, евразийский про- ект актуализирует в большей степени азиатскую геополитическую пара- дигму российской государственности¹³². Но вновь интеграционная вывеска концепта «Великой Евразии» камуфлирует заключающийся в нем деструк- тивный потенциал. На эту деструкцию в отношении российской государ- ственности критики теории евразийства обращали внимание еще на заре ее становления. Разочаровавшись в ней, Г. Флоровский определил это учение как «соблазн», подразумевающий в религиозной философии аспект «иску- шения в вере». Евразийство характеризовалось им как сущностно антирус- ская и антиправославная доктрина¹³³.

Симптоматично, что задачу генерирования евразийского концепта взя- ли на себя бывшие адепты кадетства, такие как Г.В. Вернадский¹³⁴. Неуже- ли конституционные демократы, либералы прониклись вдруг любовью к российской имперской государственности? Вероятно, нет. Тот же Г.В. Вер- надский, будучи, казалось бы, апологетом советско-евразийского имперо- строительства, работал после войны в Йельском университете — одном из основных центров Запада по разработке стратегии борьбы с СССР. Пара- доксальная евразийская трансформация определенного сегмента кадетско- либеральной мысли означала лишь смену технической парадигмы. Одна мо- дель деструкции российской государственности сменялась другой¹³⁵.

Евразийский путь заключается в нивелировке государствообразующих факторов России — русской национальной идентичности и православного вероисповедания. Для евразийцев они уравнивались с чередой этнокуль- турных и этноконфессиональных общностей «великой степи». В пантеон ге- роев новой евразийской общности вводились Аттила и Чингисхан.

Разрушение идентичности государствообразующего народа означало на практике и разрушение государства. Финал такого рода деструкции четко прослеживается в программных предложениях движения неоевразийства

¹³² Евразийство: Опыт систематического изложения. Б.м., 1926.

¹³³ Флоровский Г.В. Евразийский соблазн // Современные записки. 1928. № 34.

¹³⁴ Вернадский Г.В. Монгольское иго в русской истории // Евразийский временник. 1927. Кн. 5; Вернадский Г.В. Начертание русской истории. Прага, 1927. Вернадский Г.В. Опыт исто- рии Евразии с половины VI века до настоящего времени. Берлин, 1934.

¹³⁵ Аксенов Г.П. Вернадский. М., 1994.

в современной России. Если исторически государствообразующий народ был представлен далеко не в единственном числе, то традиционная модель центр-периферийных отношений (русский центр — национальная перифе- рия) оказывается нелегитимной. Сообразно с этой логикой, неоевразийца- ми предлагается конфедеративная система евразийской государственности. Центробежные последствия осуществления конфедералистского реформи- рования не вызывают сомнений. Между тем проект государства Евразия пользуется все большей поддержкой со стороны властных и финансовых элит¹³⁶.

В отличие от евразийского неоязыческий проект не только не раство- ряет русскую национальную идентичность, но, напротив, именно через апелляцию к ней выстраивает систему ценностных координат. Достигается эффект позиционирования концепта в качестве подлинного патриотизма,

«незамутненного» инокультурными примесями. Однако при этом выхола- щивается другая государствообразующая составляющая России — право- славие. Оно, в интерпретации неоязычников, предстает в качестве антирус- ского иудейско ориентированного мировоззрения.

Достоверная российская история дезавуируется в качестве темных ве- ков «христианского ига». Предпочтение отдается мифологической Руси арийско-ведического периода. Создаются ретроспективные утопии о

«Русской империи» до Рождества Христова. Протяженность националь- ной истории, казалось бы, только возрастает. Однако достигается это пе- речеркиванием сложившихся структур исторической памяти. Призыв к восстановлению подлинной национальной традиции подразумевает в неоязыческом подходе отмену той традиции, которая реально окормляла существование российской государственности в течение последнего ты- сячелетия. России, как цивилизации православного типа, подписывается неоязыческий приговор¹³⁷.

Взятый на вооружение неоязычниками этноним Руси является государственно-дезинтеграционным и в отношении территориальной це- лостности России. Собственно Русские земли, тем более земли русского языческого ареала, представляют лишь часть территории Российской Феде- рации. Какова будет политическая судьба регионов России, не охваченных ареалом Руси, остается в неоязыческом проекте без ответа. Сама по себе попытка переноса на государственный уровень верований, соотносящихся

 

¹³⁶ Дугин А.Г. Проект «Евразия». М., 2004.

¹³⁷ Гобарев В.М. Русь до Рождества Христова. М., 1996; Гобарев В.М. Предыстория Руси. М., 1995; Шамбаров В.Е. Русь: Дорога из глубин тысячелетий. М., 2000; Демин В.Н. Откуда ты, русское племя? М., 1996; Демин В.Н. Тайны русского народа. В поисках истоков Руси. М., 1997; Демин В.Н. Загадки Русского Севера. М., 1999; Демин В.Н. Тайны земли русской. М., 2000; Гусева Н.Р. Русские сквозь тысячелетия: Арктическая теория. М., 1998. Щербаков В.И. Века Трояновы. М., 1995; Кандыба В.М. История русского народа до XII в. н. э. М., 1995.

с племенной стадией развития общества, грозит государственности процес- сом распада.

Показательно, что, как и евразийство, неоязычество сформировалось как идейное течение в среде эмиграции. Зарождение неоязыческого направ- ления связано с трудами С. Лесного (Парамонова), опубликованными в Ка- наде еще в 1970-е гг.¹³⁸.

Сейчас тиражи публикаций по тематике арийско-языческой Руси исчис- ляются десятками тысяч экземпляров. В чем природа этой публикаторской активности: в востребованности ли сенсационной тематики населением или в акцентированной поддержке интересантов имплементации проекта? Вероятно, имеют место оба фактора.

Еще одним транслированным в Россию с Запада концептом, выдаваемым за идеологему национального свойства, является теория панславизма. Каза- лось бы, она способна консолидировать не только русских, но и объединить их с другими славянскими народами. Для осознания угроз и перспектив, со- держащихся в панславизме для российской государственности, необходим краткий исторический экскурс¹³⁹.

Впервые термин «панславизм» был употреблен словацким мыслителем Я. Геркелем в работе о «славянском языке (Elementa universalis Iinquaure Slavicae), опубликованной в Будапеште в 1826 г. Автором предпринималась попытка конструирования «всеславянского языка». Слово «панславизм» Геркель относил к области лингвистики, не включая в него политическое со- держание. В политическом ракурсе термин «панславизм» впервые употреб- лен в статье К. Крамарчика «Чешско-словацкие герои панславизма в Лего- ве», опубликованной в венгерском журнале «Таршалкодо» в 1840 г. Под ним подразумевалась угроза распространения власти России на славянские зем- ли Австрийской империи (точнее — Венгрии). Он использовался как знамя в борьбе против словацкого национального возрождения, став прикрытием процесса мадьяризации. Идеологом мадьяризации, как альтернативы пан- славизма, выступил глава протестантской церкви и школ в Венгрии К. Зай

¹³⁸ Лесной С. Откуда ты, Русь? Ростов н/Д, 1995.

¹³⁹ Ламанский В.И. Об изучении греко-славянского мира в Европе. СПб., 1871; Первольф О. Александр I и славяне // Древняя и Новая Россия. 1877. № 12; Грот К. К истории славянско- го самосознания и славянских сочувствий в русском обществе (из 40-х годов XIX столетия). СПб., 1904; Семевский В.И. Политические и общественные идеи декабристов. СПб., 1909; Милюков П.Н. Разложение славянофильства. Данилевский, Леонтьев, Вл. Соловьев. М., 1893; Максимович Г.А. Учение первых славянофилов. Киев, 1907; Вольф Й. «Панславистское братство» Коллара, Палацкого и Шафарика // Русский филологический вестник. Варшава, 1912. Т. LXVII; Пыпин А.Н. Панславизм в прошлом и настоящем (1878). СПб., 1913; Зайонч- ковский П.А. Кирилло-Мефодиевское общество. М., 1959; Достян И.С. Политические идеи Общества соединенных славян // Советское славяноведение. 1968. № 4; Волков В.К. К во- просу о происхождении терминов «пангерманизм» и «панславизм» // Славяно-германские культурные связи и отношения. М., 1969.

(декларировалось, что цель мадьяризации — спасти словаков от власти царя, защитить культуру и свободу). Славянские просветители Я. Коллар, Ф. Палацкий, П. Шафарик стремились доказать, что «политический» пан- славизм является химерой, а «литературный и национальный» составляет естественное право народов.

Теория панславизма как политической идеологии экспансии России распространилась с начала 1840-х гг. в немецкой печати, а затем и в иных европейских странах. О панславистской опасности для Запада заявляли О. Бисмарк, Б. Дизраэли, К. Тисса и др. По мнению В.К. Волкова, мнимая угроза панславизма использовалась как один из механизмов формирования

«пангерманизма». В изданной в 1843 г. в Лейпциге книге оставшегося ано- нимным польского автора «Славяне, русские, германцы» панславизм трак- товался как представления славян о себе и своем месте в мире. Целью дви- жения провозглашалось развитие науки, культуры, искусства и гуманизма у славянских народов. Обвинения в русском политическом прозелитизме он считал безосновательными. Французский мыслитель К. Робер дифферен- цировал панславизм на «литературный» и «политический», которые, по его оценке, преднамеренно смешивались в немецкой печати.

В русской общественной мысли термин «панславизм» не получил широ- кого распространения и не использовался в качестве самоидентификации каким-либо из направлений. Историческими факторами генезиса термина

«панславизм» А.Н. Пыпин считал культурно-национальное возрождение сла- вянских народов и страх западной общественности перед угрозой России.

Крайней формой антироссийского направления панславизма являлось учение Ф. Духинского о фино-монгольском, туранском происхождении рус- ских, имеющих лишь славянские примеси, а потому исключаемых из гря- дущей панславистской государственности. Польская версия панславизма использовалась как знамя украинского сепаратизма. За российский протек- торат общеславянского союза из польских мыслителей выступали С. Ста- шиц, И. Гене-Вронский, А. Гуровский. Польская вражда и католицизм ряда славянских народов составляли главное препятствие для концептуализации панславистской идеологии в России. Особое течение в панславизме пред- ставлял «австрославизм», подразумевающий свободный и равноправный статус славян в рамках Австрийского государства.

По-видимому, панславистский характер имела учрежденная в 1818 г. в Киеве масонская ложа «Соединенные славяне», входившая в систему «Ве- ликого Востока» польского (основатель — поляк В. Росцишевский). Осно- ванное в 1823 г. тайное декабристское общество с аналогичным названием выдвигало цель объединения славянских племен посредством федеративно- го союза, при сохранении взаимной независимости. Восьмиугольная печать

«Общества Соединенных Славян» соответствовала принятому этнографи- ческому делению на восемь колен славянства.

Наибольшее отражение идея панславистского федерализма нашла в про- граммных принципах созданного в 1846 г. из малороссов в Киеве «Кирилло- Мефодиевского братства». Предполагалось — освобождение славянских народов из-под власти иноплеменников, организация их в самобытные поли- тические общества, федеративно связанные между собой, уничтожение всех видов рабства, упразднение сословных привилегий и преимуществ, свобода религиозных исповеданий, печати, слова, научных изданий, преподавание всех славянских наречий и литератур в учебных заведениях. Верховная власть вверялась «общему славянскому собору из представителей всех славянских племен». Малороссия мыслилась в качестве духовного лидера федерации.

Панславянские мотивы обнаруживаются в беловежском проекте российско-украинско-белорусского союза. В жертву мнимому славянскому единению приносилась гетерогенная в этническом отношении Советская империя. Вселенская миссия России подменялась локальной по своему ха- рактеру идеологией панславизма. Евразийскому континентализму противо- поставлялся панславистский регионализм.

Угроза идеологического внедрения панславистского концепта сохраняется и в настоящее время. Восприятие его российской политической элитой озна- чало бы реализацию проекта окончательной территориальной дезинтеграции России.

Панславизм оперирует географическим масштабом Восточной Европы. В определенном смысле он представляет собой восточноевропейскую гео- политическую модель. Русским же при ее реализации (достаточно посмо- треть на географическую карту) может быть отведена лишь периферийная роль в славянской цивилизационной системе.

Выше приведен лишь фрагментарный перечень стратегических ловушек, расставленных перед Российским государством. В действительности же их круг значительно шире. Шахматная партия мировой политики продолжает- ся. Неизбежно появятся и новые «политические капканы». Задача в данном случае заключается в выявлении самого принципа «ловушечных» приемов борьбы.

Избежать попадания в стратегические ловушки возможно при долго- срочном расчете сценариев мировой политики. Система национальной без- опасности России должна, в соответствии с данной задачей, быть реорга- низована в направлении усиления аналитической составляющей. Победить противника сегодня можно лишь его «передумав». Необходимо в этой связи включение ресурса передовой науки. Пора, наконец, осознать гностичность современных технологий управления — как во внутриполитическом, так и во внешнеполитическом разрезах.

3.4. Проблема региональной дезинтеграции как угроза российской государственности

 

Еще в 1773 г. Бенджамин Франклин выступил с памфлетом «Как из ве- ликой империи сделать маленькое государство». В нем в афористической форме была сформулирована следующая мысль: «Империю, как и большой пирог, легче всего уменьшить, обламывая по краям»¹⁴⁰. Этот тезис амери- канского политического деятеля, непосредственно причастного к дезин- теграции Британской империи, в полной мере относится к современным угрозам России в части проблем взаимоотношения Центра и регионов. Данные взаимоотношения есть один из главных показателей исторической жизнеспособности государства. Центро-региональные связи складываются по определенным закономерностям. Их знание позволяет управлять госу- дарственностью как в направлении ее усиления, так и, при желании, в на- правлении ее дезинтеграции.