Углекислые бомбы и устюженские террористы

Уездный полицейский исправник Михаил Васильевич Беляев был в панике. В последние два года его людям работы в Устюжне хватало. То в городе неожиданно появилась нелегальная литература, то на бульваре кто-то раскидал антиправительственные листовки, то заезжий студент в зале Народного дома при большом стечении людей развернул красное полотнище с лозунгом «Пролетарии всех стран, объединяйтесь!» Однако все эти инциденты оказались сущими пустяками по сравнению с тем, что произошло в Устюжне в начале 1907 года и заставило изрядно понервничать полицейского исправника.

Возле купеческой лавки Чурина на Торговой площади обнаружена бомба! На подозрительный сверток обратили внимание две дамы, которые направлялись за покупками. Наслышанные о взрывах «адских машин» в Петербурге, они немедленно сообщили городовому о страшной находке. А через час такой же пакет нашли возле здания окружного суда на Большой Московской улице, еще через полчаса – у крыльца Дворянского собрания. Жуткие слухи поползли по городу. Террористы в Устюжне! Было от чего удариться в панику исправнику Беляеву. Он направлял новгородскому губернатору донесение за донесением, сообщая о странных событиях в некогда тихом уездном городке. Полицейские произвели обыски и аресты. В «домзак» попали четыре человека, которые оказались членами нелегальной партии российских социалистов-революционеров (эсеров) – Иван Богомолов, Иван Белоусов, Владимир Поздеев и Аркадий Соловьев. Еще одному члену организации Александру Яковлеву удалось скрыться.

По приказу исправника Беляева подозрительные пакеты с неизвестным содержанием увезли в Весьегонск. Охрана, сопровождавшая опасный груз, соблюдала всевозможные меры предосторожности. В Весьегонске их сдали на руки экспертов. В пакетах оказались какие-то прозрачные шарики. К вечеру того же дня в устюженскую управу пришло телеграфное сообщение: «Срочно. Секретно. Найденные Устюжне бомбы наполнены углекислым газом. Предназначены для насыщения вод, вина, молока. Не взрывчаты. Безвредны».

Арестованных, однако, отпускать не стали, так как при обысках у молодых людей, вчерашних выпускников городского училища, обнаружили запрещенную литературу и устав группы «террористов-экспроприаторов». Этого оказалось достаточным для производства дела. За принадлежность к нелегальной партии эсеров и «подрывную деятельность» Богомолов, Белоусов, Поздеев и Соловьев были привлечены по статье 102 Уголовного Уложения Российской империи (антиправительственная пропаганда, организация преступной группы). После двух лет тюрьмы по приговору Санкт-Петербургской Судебной палаты устюженских эсеров выслали на разные поселения в Иркутскую губернию.

Прошло несколько лет. Стоял июнь 1912 года. Ранним утром в маленькой чайной Васильевского острова в Петербурге сидели два молодых человека. Попивая горячий чай, они о чем-то вполголоса беседовали, когда в зал вошли жандармы и человек в штатском:

- Спокойно, господа, проверка документов.

Юноши, заметно нервничая, предъявили паспорта. Один был оформлен на псковского мещанина Ивана Ивановича Лукина, другой – на имя поляка Томаша Альбертовского. Жандармы долго изучали документы, затем передали их штатскому.

- Господин Альбертовский, когда Вы изволили прибыть в столицу?

- Вчера.

-В Ваших документах отсутствует отметка о регистрации в Петербурге.

- Простите, я не успел.

- Вам придется проследовать с нами.

Поляка буровили острые глаза штатского. Альбертовский молча встал из-за стола и вышел вслед за жандармами. Через некоторое время в дверях чайной показался Лукин. Окинув тревожным взглядом узкую улочку, он быстро пошел прочь. Из-под арки проходного двора незаметно отделилась серая фигура в «котелке» и двинулись следом.

Альбертовского в полицейском участке продержали до вечера. Возвращаясь на квартиру Лукина, где он остановился по приезде в столицу, Томаш спинным мозгом чувствовал неотвязную слежку. Альбертовский хорошо запомнил усмешку допрашивавшего его полицейского чиновника, который вдруг задал вопрос на польском языке, а он, Томаш, едва смог ему ответить. Именно тогда он понял, что перед ним сидит офицер Охранного отделения, которое занималось, кроме прочего, политическим сыском.

О том, что в Петербурге работает боевая группа эсеров, которая занимается организацией транспортировки в российскую глубинку нелегальной литературы, в «охранке» знали давно. Однако опытные подпольщики действовали осторожно, и перехватить курьеров жандармам не удавалось. С большим трудом сыщики вышли на конспиративную квартиру, где жил Лукин. Вскоре выяснилось, что под этим именем скрывается бежавший с сибирского поселения устюженский мещанин Иван Дмитриевич Богомолов. Агенты охранного отделения также установили, что в петербургской группе эсеров состоят еще пятеро устюжан – Иван и Сергей Жабревы, Иван Белоусов, Петр Слезкинцев и Ольга Беляева.

«Охранка» отследила связи подпольщиков, выявила явки. Аресты эсеров были намечены на конец июня, когда неожиданно для сыщиков на квартире Лукина-Богомолова появилось новое лицо – поляк Томаш Альбертовский. Задержав Альбертовского под предлогом проверки документов, в охранном отделении установили, что его настоящее имя Аркадий Степанович Соловьев и он также родом из Устюжны.

Участь эсеров была предрешена. Улик у «охранки» к тому времени уже хватало. Почувствовав слежку, Лукин-Богомолов и Альбертовский-Соловьев оторваться от агентов так и не смогли, но успели предупредить своих. Как ни бдительны были сыщики, но одному из устюжан - Ивану Белоусову удалось обмануть «хвост». Он бежал из Петербурга и эмигрировал в Париж. Все остальные были арестованы через несколько дней. Их вновь ждали тюрьмы, ссылки, сибирские поселения.

После 1917 года в родную Устюжну вернулся только Иван Богомолов. Партия российских социалистов-революционеров, созданная в конце 1901 года и просуществовавшая на нелегальном положении вплоть до Октябрьской революции, прекратила свое существование в середине 1920-х годов. В Устюжне организация эсеров была ликвидирована в 1918 году.

 

[1] Красной рыбой в то время называли стерлядь, севрюгу, сазана и др.

[2] Тьма – 10 тыс. воинов

[3] Убрус – платок, вышитый по краям жемчугом

 

[4] Ширинка – шелковый платок, украшенный золотыми каймами и кистями