Реально обозначившаяся тенденция правоприменительной практики - отход от сверхпозитивизма или от так называемого нормативизма, предполагающий анализ судами фактических обстоятельств дела.

Конституционный Суд РФ высказал следующие правовые позиции:

"Суды при рассмотрении дел обязаны исследовать по существу фактические обстоятельства и не вправе ограничиваться установлением формальных условий применения нормы..." <14>.

--------------------------------

<14> Постановление от 8 декабря 2017 г. N 39-П "По делу о проверке конституционности положений статей 15, 1064 и 1068 Гражданского кодекса Российской Федерации, подпункта 14 пункта 1 статьи 31 Налогового кодекса Российской Федерации, статьи 199.2 Уголовного кодекса Российской Федерации и части первой статьи 54 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан Г.Г. Ахмадеевой, С.И. Лысяка и А.Н. Сергеева" // СПС "КонсультантПлюс".

 

"Право на судебную защиту, как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской Федерации, оказывается существенно ущемленным, если суды при рассмотрении дела не исследуют его фактические обстоятельства по существу, ограничиваясь установлением формальных условий применения нормы (Постановления от 6 июня 1995 года N 7-П, от 13 июня 1996 года N 14-П, от 28 октября 1999 года N 14-П, от 22 ноября 2000 года N 14-П, от 14 июля 2003 года N 12-П, Определение от 5 марта 2004 года N 82-О)" <15>.

--------------------------------

<15> Постановление Конституционного Суда РФ от 12 июля 2007 г. N 10-П "По делу о проверке конституционности положения абзаца третьего части первой статьи 446 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан В.В. Безменова и Н.В. Калабуна" // СПС "КонсультантПлюс".

 

Позитивным примером отхода от формального позитивизма при разрешении корпоративных споров является арбитражное дело N А40-104595/2014 <16>, в котором суд признал бенефициарного владельца заинтересованным лицом, обладающим правом, в частности, на предъявление иска о признании решений общего собрания акционеров общества, бенефициаром которого он является, недействительными. Изначально три инстанции отказались удовлетворить требования истца, указав, что на иск о признании решения общего собрания недействительным имеют лишь прямые акционеры, однако экономическая коллегия ВС РФ не согласилась с такой позицией нижестоящих инстанций и направила дело на пересмотр.

--------------------------------

<16> Постановление Арбитражного суда Московского округа от 19 января 2017 г. N Ф05-12058/2015 по делу N А40-104595/14; Определение Верховного Суда РФ от 12 мая 2017 г. N 305-ЭС15-14197 по делу N А40-104595/14 "Об отказе в передаче кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ" // СПС "КонсультантПлюс".

 

Проявление тенденции отхода от формализованных критериев в пользу судебного усмотрения можно проиллюстрировать использованием судами концепции "фактического контроля".

Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 21 декабря 2017 г. N 53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве" указал: "Осуществление фактического контроля над должником возможно вне зависимости от наличия (отсутствия) формально-юридических признаков аффилированности (через родство или свойство с лицами, входящими в состав органов должника, прямое или опосредованное участие в капитале либо в управлении и т.п.). Суд устанавливает степень вовлеченности лица, привлекаемого к субсидиарной ответственности, в процесс управления должником, проверяя, насколько значительным было его влияние на принятие существенных деловых решений относительно деятельности должника" (абз. 2 п. 3) <17>.

--------------------------------

<17> Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 21 декабря 2017 г. N 53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве" // Рос. газ. 2017. 29 дек.

 

Сущность фактического контроля заключается в наличии реальной власти (фактической, а не юридической) одного лица над другим лицом, в исключении или подавлении де-факто контролирующим лицом воли контролируемого лица, в способности контролирующего лица определять решения подконтрольного лица.