Титул хакан/каган и «знаки Рюриковичей»

 

Принятие Рюриком (или его сыном Игорем) около 870–895 гг. титула хакан, скорее всего, унаследованного от правящей династии первого русского протогосударства со столицей в Ладоге (либо вновь заимствованного у хазар?), сопровождалось появлением начертанного на монетах важнейшего символа новой династии – знака Рюриковичей в его древнейшем варианте двузубца. Существует мнение, что в 875–900‑х гг., после прихода Рюрика, резко ослабли торговые связи с юго‑востоком, с Хазарией и халифатом, поскольку русы были заняты «местными разборками». Падение притока арабских монет действительно имело место, но это было связано не с падением активности русов на юго‑восточных путях, а с резким уменьшением в это время эмиссии дирхамов в халифате, а также временным отпадением от халифата в 864 г. Табаристана, через который и пролегали, по Ибн Хордадбеху, пути русов от Каспия к Багдаду. Вероятно, эти изъяны в торговых контактах русь времени Рюрика пыталась компенсировать новым способом: первым военным походом в Каспий и нападением на Абаскун в Табаристане во временном промежутке 864–884 гг. (Konovalova 2000: 399). По Нунану, «первый кризис серебра в Восточной Европе» закончился около 900 г., и после этого вновь усилился приток дирхамов, но уже из саманидской Средней Азии через Волжскую Булгарию (Noonan 1992; 2000). Однако значительный рост эмиссии серебряных монет в государстве Саманидов наблюдается уже с середины 890‑х гг.[88], и поэтому рассказ об «острове русов» и их хакане, где говорится о торговле мехами за деньги, зашиваемые русами в пояса, о помещении монет в могилу, о торговле с Хазарией, скорее всего, соответствует реальности, имевшей место не ранее 895 г.

Именно к 890–900‑м гг. относятся первые изображения двузубца на арабских монетах, на которые также наносятся изображения и надписи сакрально‑воинского характера. К сожалению, в очень ценной статье Е. А. Мельниковой, где собраны знаки Рюриковичей на монетах, декларируется «преимущественная… связь монет с изображением двузубцев со Средним Поднепровьем» и утверждается, что двузубец «являлся знаком, принадлежащим киевскому князю» (Мельникова 1998: 176–181), но не отмечается, что древнейшие клады и монеты с этим знаком найдены за пределами Среднего Поднепровья.

Древнейшие клады и монеты с двузубцами с определенностью говорят, что этот знак первоначально получил распространение в Северной Руси и в тесно связанных с нею Швеции, Готланде и Полоцкой земле (по летописному преданию, Полоцк был изначально подчинен Рюрику). Самый ранний клад с последней монетой 880/885 гг. и монетой с двузубцем 877/878 гг. найден на Готланде. Вторая по древности одиночная монета с двузубцем происходит из Стокгольма (894 г.). Также весьма ранними одиночными монетами с двузубцем являются вторая из Стокгольма (919/920 гг.) и единственная из собрания Эрмитажа, где, кроме двузубца, есть рисунок стяга – почти наверняка найденная на северо‑западе Руси (913/914 гг.). Клад из Готланда был зарыт не позже 890–900‑х гг., а двузубец, видимо, появился в Северной Руси, через которую шел поток серебра в Балтику, где‑то в последней четверти IX в.

Следующее по времени место фиксации монет с двузубцем – это клады Полоцкой земли: Погорельщина, бассейн Немана (младшая монета 902–903 гг., монета с двузубцем неопределима, на ней изображение ладьи) и Козьянки (младшая до 940 г., с двузубцем 910/911 гг.). И только после середины X в. монеты с двузубцем появляются в кладах Среднего Поднепровья: Звеничев (младшая 951/952 гг., с двузубцем 895–905 гг.), Копиевка (младшая 954/955 гг., с двузубцем – 911/912 гг.) (Мельникова 1998). Таким образом, картина ясна: сначала двузубцы появляются в Северной Руси и политически связанной с ней Полоцкой земле и отсюда попадают в Швецию и на Готланд, лишний раз подтверждая теснейшую связь «всей руси» со Швецией и Балтикой, и лишь после середины X в., видимо, в связи с получением Святославом реальной власти в Киеве около 960 г., двузубцы появляются в Среднем Поднепровье.

После длительных поисков прототипа знака двузубца приходится признать, что единственным реальным источником его являются подобные знаки‑граффити, обнаруженные в Хазарии, преимущественно на памятниках салтово‑маяцкой культуры VIII–IX вв. в бассейне Дона (Флёрова 1997; 2001; Белецкий 2009). Это наводит на мысль, что появление двузубца в Северной Руси, так же как вторичная актуализация здесь титула «хакан», могли быть связаны с военным походом руси в Каспий и нападением на Абаскун в 864/884 гг. (более точная дата неизвестна). Тогда по проложенным русами ранее торговым путям, по Дону и нижней Волге в Каспий, вероятно, впервые прошли не купцы, а военные дружины, возглавляемые своими вождями. Любопытно, что и первому при‑нятию титула «хакан», ранее 838 г., предшествовал (или сопутствовал) набег русов на Амастриду – до 842 г., а вероятнее в 810–830 гг. (а возможно, и набег на Сурож‑Сугдейю в начале IX в.), во время которого русы должны были проходить по Днепру или рекам Подонья через земли, подконтрольные Хазарскому каганату (волынцевская культура, гибнущая в 820–830‑х гг. под ударом то ли русов, то ли венгров) (Воронятов 2005; 2012; Зорин, Шпилёв 2009). Видимо, такие походы позволяли на деле ощутить силу каганата и могли вызывать желание подражать и противостоять ему и в репрезентативно‑сакральном оформлении верховной власти у русов и соподчиненных им славян, балтославян и финнов. Возможно, восприятие знака двузубца из Хазарии произошло и позже, и при других обстоятельствах, но не позднее самого начала X в.

Сакрально‑магический смысл изображений двузубца в Хазарии выявляется в работах В. Е. Флёровой (Флёрова 1997; 2001). На Руси сакрализованность знаков Рюриковичей для 890–970‑х гг. в военно‑торговой среде доказывается их вхождением в систему сакрально‑воинских изображений и надписей на серебряных монетах, которые и сами по себе несли, наряду с экономической, и сакрально‑престижную функцию. Но особенно проявляется высочайшая сакрализованность знаков Рюриковичей, принимающих со времени Владимира также и форму трезубца, в их воспроизведениях на золотых и серебряных монетах Владимира 989–1015 гг. и на серебряных монетах Святополка и Ярослава.

В «Слове о Законе и Благодати» русин Иларион, первый на Руси митрополит не из греков, славит «великаа и дивнаа сътворшаго нашего учителя и наставника, великаго кагана нашеа земля Владимера, внука старого Игоря, сына же славного Святослава, иже, в своа лета владычьствующа, мужеством же и храбъръствомъ прослуша в странах многахъ и победами и крепостію поминаются ныне и словутъ. Не в худе бо и не въ неведоми земли владычьствовашя, но въ Русскои, яже ведома и слышима есть всеми концы земля…». В этой форме славления крестителю Руси Владимиру уделено в 2–3 раза меньше похвальных слов, чем его языческим предкам Игорю и Святославу. Правда, может возникнуть впечатление, что каганом был только Владимир, а никак не Игорь и Святослав, к которым этот титул напрямую не отнесен. Но это ничего не доказывает, поскольку в «Слове» не назван каганом и Ярослав, который, как известно из другого источника, носил этот титул.

В ПВЛ под 6559 (1051) г., после рассказа о поставлении митрополитом Илариона, сказано: «Постави Ярославъ Лариона митрополитомъ русина в святей Софьи, собрав епископы». Далее о начале Печерского монастыря: «Боголюбивому князю Ярослову, любящю Берестовое и церковь ту сущюю святыхъ апостол, и попы многа набдящю, в них же бе презвутеръ, именем Ларион…» Об этом же событии – в записи от имени Илариона о поставлении: «Аз милостию человеколюбиваго Бога мних и пресвитер Иларион изволением Его от богочестивых епископов священ бых и настолован в… граде Кыеве яко быти в немь митрополиту… Быша же си в лето 6559 владычествующу благоверьному кагану Ярославу сыну Владимирю. Аминь».

Итак, Ярослав, названный в многократно отредактированной летописи «боголюбивым князем», в явно сохранившей первоначальную форму записи назван «благоверьным каганом». Трудно представить политическую ситуацию, при которой Владимир мог по собственной инициативе принять хазарский титул «каган». Явно он был унаследован им от деда и отца. От них же он унаследовал и свой «герб». Однако именно Владимир переработал его первоначальную схему и придал ему особо высокий статус, что отчетливо прослеживается на эволюции изображений на его златниках и сребренниках. Монеты типа I, выпущенные, вероятно, сразу после принятия христианства и женитьбы на Анне около 889–890 гг., созданы по образцу византийских солидов. На аверсе – Владимир с подогнутыми ногами и варианты надписи: «Владимиръ на столе», «Владимиръ а се его злато», «Владимиръ а се его сребро», «Владимир на столе а се его сребро». При этом изображение «стола» отсутствует. В правой руке Владимир держит маловыразительный крест на длинном древке, а слева от Владимира изображен трезубец, зависший как бы в свободном парении. В целом создается впечатление, что право на «стол» и на владение «златом‑сребром» обеспечивается и символизируется этими двумя знаками. На реверсе в противоположной ориентации (↑↓) погрудное изображение Христа в крещатом нимбе с надписью: «Исусъ Христосъ».

Начиная со следующего типа II и далее в типах III–IV сребреников (выпуск около 1011–1015 гг.?) происходит революция. Изображение Христа на реверсе исчезает и заменяется прекрасно проработанным трезубцем (в одинаковой с аверсом ориентации), отлично вписанным в круг монеты. Это может говорить лишь о сакральной равноценности обоих изображений, причем предпочтение все же отдается второму – языческому гербу Владимира. На аверсе – «Владимир на столе», на реверсе – «а се его сребро», сам Владимир изображен с нимбом. Этот вариант достигает апогея репрезентативности и совершенства исполнения в позднейшем типе IV. Владимир изображен в плоской шапке с крестом наверху и с нимбом, как императоры на монетах Василия II и Константина. Трезубец на реверсе не меняется, но исполняется особо изящно. Претензии кагана Владимира на восприятие его как императора выражены на сребренниках типа IV особенно отчетливо.

Монеты Ярослава, выпущенные в Новгороде, вероятно, в 1015–1016 гг., когда он начинал борьбу за киевский стол, при изображении на аверсе святого Георгия (христианское имя Ярослава) на реверсе сохраняют трезубец, снабженный кружком над центральным зубцом – вероятно, солярный знак, ассоциирующийся со смыслом его языческого имени Яро‑слав. Эта солярность лучше всего выражена в гербе Ярослава на подвеске, найденной в сопке под Ладогой.

Монеты Святополка на аверсе близки к IV типу монет Владимира. Святополк в нимбе, но на реверсе предпринята попытка «христианизировать» двузубец (герб, доставшийся Святополку от отца Ярополка): левый зубец трансформирован в крест, а над серединой знака помещен изолированный крестик. Святополк, рожденный от матери‑христианки и, возможно, крещенный сразу после рождения, видимо, несколько стесняется своего языческого герба, но все же не может от него отказаться[89].

Как видим, первые христианские владыки Руси не могут расстаться ни со своим титулом языческой поры – каган, ни со своим языческим гербом – двузубцем‑трезубцем. Полагаю, что и титул «каган», заимствованный с юго‑востока, из Хазарии, и двузубец, по каким‑то таинственным причинам выбранный среди других и принесенный оттуда же, были тесно связаны между собой и что «знак Рюриковичей» на монетах означал ту же преемственность, идущую от предков, которую Иларион выразил в титуловании Владимира каганом и в одновременном восславлении его предков. Знак Рюриковичей, по крайней мере со второй половины X в., стал знаком кагана, поскольку этот титул в сознании уже славяноязыч‑ных русов и просто славян не уступал по значимости титулу «император». И показательно, что этот языческий титул сохранил для нас такой христианин и богослов, как Иларион, обозначенный в летописи как русин. Титул хакан/каган тесно сопряжен с социоэтнонимом «рос/русы/русин», начиная с Бертинских анналов и до сочинений Илариона.