Глава 3. Эмпатический спектр

«Одиночество, чувство, что ты никому не нужен, – вот самая страшная бедность».

Найдите минутку, чтобы внимательно подумать над словами матери Терезы. Насколько они вас тронули? Какая картина предстала перед вашими глазами? Вы увидели отчаявшегося ребенка-сироту, живущего в нищете? Или пожилого бездомного, просящего милостыню на углу улицы?

Скорее всего, в зависимости от текущего контекста вашей жизни и настроения, этот образ вызовет у вас хотя бы тень эмпатии. Мы сострадательно относимся к одиночеству, голоду и изоляции, даже если никогда не испытывали подобного, как сироты или бездомные. Однако на некоторых эта цитата не производит впечатления. Значит ли это, что им все равно? Может быть. Но, возможно, у людей был плохой день и на сопереживание сил просто не осталось.

Правда в том, что наша эмпатическая способность может иногда «включаться», а порой, даже в схожих обстоятельствах, – подавляться, здесь все сугубо индивидуально. Некоторые часто испытывают «приступы» эмпатической заботы. А другие в этом плане – «крепкие орешки», их труднее вывести на эмоцию. У эмпатии, как и у любого другого неврологического показателя, есть своего рода «шкала». Большинство из нас обычно находится на середине этой шкалы. Каждый день, в зависимости от множества факторов, включая настроение, чувство голода, сон и уровень выполняемых обязанностей, мы продвигаемся на ступеньку вверх или вниз.

Индивидуальность

Ваши показатели эмпатии и время ее проявления уникальны, хотя в целом механизм нейробиологической активации работает у всех примерно одинаково. При помощи сканирования методом функциональной магнитно-резонансной томографии можно засечь электрические импульсы, которые распространяются по мозгу. Мы все больше узнаем об изменчивой природе эмпатии и о том, что с самого начала жизни запрограммированы, хотя мне нравится думать – «наделены даром», сопереживать другим и связываться друг с другом. Относительно недавно итальянские неврологи из Университета Пармы совершили прорывное открытие, исследовав истинную природу процессов, происходящих в мозге при проявлении эмпатии.

В 1996 году итальянская исследовательская группа изучала двигательную кору макак при движении лап в сторону рта во время еды. Обезьян, жевавших арахис, подключили к хитроумным сканерам МРТ, которые те носили как шляпы. Область мозга макак, называемая премоторной корой, или F5, о которой вы уже знаете из второй главы, повышала активность всякий раз, когда те пытались найти орех. В какой-то момент исследователь сам взял горсть орехов и принялся их есть. Его коллеги заметили, что, когда обезьяны видели, что человек тянется к арахису, у них повышалась активность той же области мозга – F5. Это было интересно.

Затем исследователи осторожно удерживали двух макак, не подпуская их к остальным, пока те жевали бананы. И снова премоторные нейроны обезьян активировались, как будто они уже присоединились к друзьям и тоже принялись за бананы. В сущности, мозг сдерживаемых макак «отражал опыт» других обезьян. Итальянцы не собирались открывать зеркальный эффект, но подробно, вплоть до нейрона, задокументировали активацию процесса «обезьяна видит – обезьяна делает».

С тех пор были проведены сотни исследований, которые подтвердили результаты этого эксперимента. Теперь мы знаем, что «зеркальные» и другие общие механизмы нейронных цепочек, не связанные напрямую с зеркальными нейронами в организме человека, активируются не только при помощи арахиса и бананов. Мы можем реагировать на выражение лица и позу других людей – это неврологическая основа эмпатической реакции. Активируются нужные нейроны – и вот улыбающееся лицо заставляет нас почувствовать себя счастливее, испуганное – испытать страх, а сердитое – насторожиться.

В последнее десятилетие ученые сосредоточились на исследовании роли общих нейронных сетей эмпатической реакции. Немецкий нейробиолог и психолог Таня Сингер из Лейпцигского института гуманитарных и когнитивных наук им. Макса Планка, проводит эксперименты в области эмпатии и исследует процесс обработки мозгом эмоций других людей. В 2004 году Таня и ее коллеги пригласили супружеские пары принять участие в исследовании по оценке уровня эмпатии. Они поместили женщин в аппараты МРТ, затем к рукам всех испытуемых прикрепили электроды. Все женщины получили болезненный удар током. Затем настала очередь их партнеров. Каждый раз, когда мужчина получал удар током, супруга узнавала об этом посредством специального сигнала. В этот момент у всех женщин активировались те же области мозга, что при ударе током.

Проанализировав полученные данные, Сингер и ее коллеги заметили, что в мозге женщин активировались схожие участки болевого матрикса, причем независимо от того, кто получал удар током – сама женщина или ее партнер. Если удар приходился на партнера, интенсивность активации была ниже. Так было выявлено, что человеческий мозг может образовывать общие нейронные цепочки с мозгом другого человека, что помогает нам воспринимать чужие чувства, боль или страдания. Сингер обнаружила, что боль другого человека приглушается по следующим причинам: мы сохраняем «работоспособность»; зная, что причиняет страдания другим, учимся избегать таких ситуаций, чтобы защитить себя настолько, насколько возможно, – ощущая боль другого человека посредством эмпатии, мы получаем мотивацию помочь ему, проявить эмпатическую заботу.

Статья Сингер была первым исследованием в области нейронаук, в котором упоминались сразу две реакции на переживание боли – «своей» и «чужой». Ее открытия привели к появлению нового направления научных исследований – ученые начали фиксировать эмоциональную реакцию наблюдателей. Впервые при помощи нейровизуализации Сингер удалось показать, насколько наш мозг настроен на просоциальное, «помогающее» поведение. Личный опыт переживания чужой боли побуждает нас к кооперации, к облегчению ноши других людей – это необходимо для улучшения и выживания нашего вида. Обратите внимание – люди не стремятся действовать по модели «выживает тот, кто лучше приспособится».

«До того, как мы начали работу, некоторые говорили, что я ничего не смогу обнаружить, – делится Сингер. – Думаю, мы понемногу осознаем важность перехода от раздутого эгоизма и индивидуализма к альтруизму, к понятию взаимозависимости». Зависимость мозга от состояния других людей – основа того, что я называю «общим интеллектом».

Триггеры эмпатии

Результаты научных исследований свидетельствуют о том, что все мы связаны на нейробиологическом уровне, причем больше, чем сами можем предположить. Осознанно или нет, мы находимся в постоянном, естественном резонансе с чувствами других людей. Если подойти к этому процессу правильно, ориентируясь на общий интеллект, нам откроется множество возможностей для взаимопомощи и совместного решения проблем. «Резонанс» может быть углублен или притуплен, все зависит от множества факторов.

Задумайтесь на минуту о многочисленных письмах от благотворительных организаций, в которых вас просят внести пожертвование. Эти письма обычно приходят во время отпусков. Все благотворительные организации занимаются полезным делом – помогают людям, животным или заботятся об окружающей среде. Обычно вы сразу понимаете, что заставит вас потянуться к чековой книжке, что – едва ли, а что – точно нет. Жизненный опыт помогает понять, какие проблемы наиболее близки вашему сердцу и заслуживают финансового вклада. Давайте попробуем одно упражнение, чтобы вы на деле увидели, о чем идет речь. Оно не займет много времени.

Взгляните на список организаций, приведенный внизу. Скажем, у вас есть 1000 долларов, выделенных на благотворительность. По каким причинам конкретная организация получит 100 долларов? Какой из них выделить 50 долларов? Какой не достанется ничего? Может, отдать все деньги только одной?

Национальный фонд дикой природы «National Wildlife Foundation».

Фонд помощи детям «Save the Children».

Фонд помощи людям, страдающим мышечной дистрофией, «Muscular Dystrophy Foundation».

Фонд помощи бедным и бездомным «Habitat for Humanity».

«LDAMF».

«ЮНИСЕФ» – детский фонд ООН.

«Susan G. Komen» – помощь больным раком груди.

«Гринпис» – экологическая организация.

Фонд детской восстановительной хирургии «Smile Train».

Американское общество, выступающее против жестокого обращения с животными, – «ASPCA».

«Врачи без границ».

«Make-a-Wish Foundation» – помогает исполнять желания смертельно больных детей.

Некоторым задача может показаться очень сложной. В конце концов, кто не хочет помочь каждой из этих организаций в их добрых делах? Но держу пари, что среди них есть одна, которой вы не захотите пожертвовать ничего. Пятое место в списке занимает организация LDAMF[8]. Поскольку LDAMF начиналась как местный фонд нашего сообщества, велика вероятность, что вы не знаете, что это такое. Вы не знаете, что это, название ни о чем не говорит – и, скорее всего, этот фонд вы исключите из своего списка.

Чем больше вы отождествляете себя с чем-то, тем больше эмпатии проявите – в этом случае решите пожертвовать деньги. Возможно, вы знаете кого-то, у кого был рак молочной железы, или вы – любитель животных и ваш дом полон всякой живности, в этом случае соответствующие организации привлекут ваше внимание и вызовут эмпатию. Если я добавлю, что Лорен Данн Эстли была подругой детства моей дочери и что ее убил парень, с которым она рассталась в школе, велика вероятность, что вы не останетесь равнодушны. Этот небольшой фонд привлек внимание Палаты Представителей и Сената штата Массачусетс, после чего «обучение отношениям» было объявлено приоритетом на правительственном уровне. Слишком поздно осознав, что ни женщины, ни мужчины не должны встречаться наедине с бывшими партнерами после разрыва, семья Данн Эстли стремится поддерживать образовательные программы для молодых людей. В ходе курса специалисты рассказывают об эмоциональной сложности свиданий и мерах по предотвращению насилия. На такой курс может записаться любой, вне зависимости от цвета кожи, расы и вероисповедания.

На индивидуальном уровне наши приоритеты в отношении доверия, сопереживания и ресурсов почти не отличаются.

Чем больше для нас значат другие люди и их жизненный опыт, тем лучше мы сможем проявить эмпатию. Как было отмечено в первой главе, если мы общаемся с кем-то довольно часто, он попадает в категорию «свои» – люди одной с нами расы, приверженцы определенной религии, со схожим положением в обществе, уровнем образования и политической принадлежностью. К «внутренним» группам относятся спортивные команды, школы, районы, автомобильные клубы – любые группы, которые могут идентифицировать себя с чем-то. Можете ли вы вспомнить пять групп, к которым уже принадлежите?

Предпочтение, которое мы отдаем знакомым людям, на языке психологии называется «групповое предубеждение». Люди в большинстве своем тысячелетиями жили в племенах и небольших сообществах. Наше выживание зависело от единства с группой – людьми, которые были похожи на нас, говорили на том же языке, ели одну и ту же пищу, поклонялись одному богу и т. д. Даже сегодня, в цифровом мире, мы все еще ведем себя как племена: иногда неосознанно, а порой – с гордостью. Если вы фанат профессионального спорта, то понимаете, что я имею в виду.

Внутригрупповое наследие становится проблемой, если оно ограничивает нашу способность испытывать эмпатию к людям, которые не соответствуют каким-то «общим» характеристикам, – к представителям так называемых «внешних групп». Вы можете даже не осознавать, что разделили общество на сегменты, но это факт – все так делают. Например, большинство записывает бездомных во «внешнюю категорию», а некоторые и вовсе перестают считать их за людей. Кто-то автоматически начинает считать «чужаком» человека с иным цветом кожи, а кто-то формирует группы на основе национальности, политической принадлежности, пола, образа жизни и религии – этот список можно продолжать долго.

Групповая предвзятость настолько укоренилась у людей в подсознании, что большинству из нас приходится прилагать усилия, чтобы сохранить объективность. Недавно в штате Пенсильвания исследователями Лихайского университета был проведен эксперимент, который доказал, что в мозге представителей европеоидной расы происходит кратковременная задержка при обработке выражений лица представителей негроидной расы – мы не так быстро понимаем, как реагировать на человека с другим цветом кожи. Другие подобные исследования показывают, что людям со светлой кожей требуется больше времени для распознавания эмоций темнокожего человека, например они легко путают страх с гневом. Когда испытуемых заставляли почувствовать беспокойство, а затем показывали им лица темнокожих мужчин, восприятие времени у них замедлялось – людям казалось, что изображения показывали дольше, чем на самом деле. Обнаружение расовой предвзятости очень важно в работе сотрудников полиции, которые должны уметь распознавать эмоции темнокожих. Если испуганное выражение лица примут за злое или агрессивное, это может стоить человеку жизни. Подобные различия в восприятии лиц способны влиять на все: от того, как правоохранительные органы обращаются с подозреваемым, до того, сколько времени педагоги проводят со студентами, как работодатели реагируют на соискателей… Наше общество не может позволить себе продолжать наступать на те же грабли, хватит совершать подобные ошибки! Для изменения ситуации необходимо развивать эмпатию.

По роду деятельности я могу видеть, как обучение эмпатии помогает врачам и другим работникам области здравоохранения общаться друг с другом и с пациентами из незнакомых им сообществ. Научившись видеть мир глазами других, врачи перестают смотреть на пациентов как на безличные объекты. Проведенные мною исследования доказывают пользу обучения эмпатии, но результаты можно наблюдать и воочию – мы видим положительный эффект, который оказывают тренинги и образовательные программы, подобные той, что проводится в Университете штата Миссури. Студенты этого вуза – будущие специалисты по ориентации и мобильности должны научиться ходить по местным улицам с завязанными глазами, чтобы лучше понимать, что испытывает в повседневной жизни слепой человек. Курс так и называется – «занятия с завязанными глазами» и требует от студента проносить повязку 160 часов. Это не единственный пример. Новые технологии помогают нам глубже понять опыт других людей. После серьезной аварии артистка Джейн Гонтлетт получила черепно-мозговую травму, у нее начались припадки и приступы дезориентации. Чтобы поделиться своим опытом, она разработала симулятор виртуальной реальности и назвала проект «In My Shoes»[9]. Вы можете надеть специальные очки и прочувствовать, что происходит, когда у больного случается приступ. Немного позже я расскажу об этом поподробнее.

Хотя упражнения или симуляторы не могут дать полного опыта инвалидности, с их помощью реально получить представление о самочувствии других людей и о проблемах, с которыми те сталкиваются. Большинство из нас не могут себе представить, каково это – садиться в автобус, передвигаясь в инвалидной коляске, как мучительно слышать приглушенное, враждебное бормотание других пассажиров, которых раздражает дополнительная задержка… Чувствовать себя некомфортно среди остальных – огромное бремя, которое ложится на плечи инвалидов.

Как эмпатия сходит на нет?

Для некоторых из нас, особенно для тех, кто занимается уходом за больными, недостаток эмпатии может стать фактором профессионального риска. Я уверена, что вы слышали о «притуплении чувства сострадания».

Некоторые начинают защищаться и очерчивают границы, чтобы их не коснулись чувства других людей,

а кто-то, наблюдая за чужой болью, расстраивается все больше и больше – в этом случае необходимо освоить навыки саморегуляции, чтобы не стерлась грань между чужими потребностями и собственными эмоциональными реакциями.

Эмпатическая способность мозга обусловлена набором генов и нейрофизиологией. Моя программа развития эмпатии включает в себя обучение навыкам восприятия чужих эмоций, техникам саморегуляции и самоконтроля. Эти методы и стратегии помогают справиться с «заражением эмоциями» – опытом почти мгновенного улавливания чужого переживания. Представьте себе: кто-то чихает в вашу сторону, а вы не успеваете уклониться и заражаетесь. С чувствами происходит то же самое. Один из способов, который мы используем при обучении соответствующим эмпатическим реакциям, заключается в усилении когнитивных аспектов эмпатии: наши студенты осваивают стратегии управления и смягчения чрезмерных эмоциональных реакций. Некоторые из практик, которые мы преподаем, включают в себя работу с управляемыми образами, обучение диафрагмальному дыханию и техникам медитации на развитие осознанности.

Одна из самых простых практик саморегуляции – сделать несколько глубоких вдохов, сказав себе: «я вдыхаю в полную силу», и на выдохе – «я выдыхаю в полную силу». Многие находят эту простую технику более полезной, чем традиционный метод «сосчитайте до десяти, прежде чем начать говорить». Подсчет сам по себе, без диафрагмального дыхания, не снижает давление и частоту сердечных сокращений. Когда вы делаете глубокие, медленные вдохи, активируются «датчики давления», расположенные у вас на шее, в сонных артериях, т. н. «барорецепторы», и давление снижается. Техника замедления помогает избежать реакции «бей или беги», а подсчет может просто отсрочить неконтролируемую эмоциональную реакцию.

Представители некоторых профессий, например полицейские, врачи, медсестры, социальные работники и учителя, подвержены риску притупления чувства сострадания. Такие люди обычно предрасположены к сочувствию, но на них давят проблемы и страдания, свидетелями которых они становятся, – люди просто падают духом. Им следует научиться уравновешивать здоровое соотношение когнитивного и эмоционального компонентов эмпатии на работе.

Мы думаем, что социальные работники или сотрудники службы охраны психического здоровья должны быть «теплыми и эмпатичными людьми». К сожалению, это не всегда так. Они находятся в группе особого риска – зацикливаясь на негативном опыте и многочисленных препятствиях, с которыми сталкиваются их «клиенты», могут истощить свои эмоциональные силы и сгореть на работе. Сосредоточившись на том, что реально взять под контроль, например на предоставлении населению необходимых услуг и ресурсов, выстроив баланс между эмоционально тяжелой работой и заботой о себе, социальные работники могут научиться справляться с эмоциональной перегрузкой, избегая депрессии и выгорания. Аналогичным образом медсестры, которые небезразличны к своей работе, способны повысить свою эффективность – они сосредоточатся на том, что могут контролировать, начнут обращаться за помощью друг к другу, к своим командам, перестанут нести все на себе, не будут пытаться все сделать самостоятельно, найдут время для заботы о себе… Для создания условий, способствующих сотрудничеству и уменьшению обременительной рабочей нагрузки, необходима поддержка начальства. Научное исследование, проведенное в Миннесоте, показало, что процент выгорания среди медицинских работников снизился, когда им разрешили отлучаться с работы, чтобы забрать детей из детских садов. Независимо от профессии или ситуации, баланс эмпатии и долга имеет решающее значение для передачи опыта гуманизма и сострадания без потери значимости и пользы профессиональной роли.

«Человекоугодники» тоже рискуют перегореть и притупить способность проявлять эмпатию. Мы можем думать, что попытками осчастливить окружающих движет эмпатия, но это не всегда так. Часто мотивация бывает связана с необходимостью быть принятым, «стать своим». Подобная тенденция проявляется особенно сильно, если вы чувствуете обиду или злость, когда многое отдаете другим и не получаете достаточно взамен. Я призываю к осторожности: не позволяйте другим людям использовать себя или, что еще хуже, втягивать в «созависимость», когда чьи-то привычки будут поставлены выше ваших собственных под благим предлогом помощи людям. Такой образ действий сводит на нет эмпатию, в долгосрочной перспективе он приводит к негодованию или гневу со стороны других людей. Подробнее об этом – в главе 11.

Ряд других стимулирующих форм поведения также попадает в категорию «ложной эмпатии». Классический пример – попустительство по отношению к деструктивному поведению: токсикомании, азартным играм. Другой пример – отказ от обращения за профессиональной помощью при наличии психического заболевания у близкого человека.

Желая оказать помощь, социальные работники готовы занять деньги, накормить, дать приют, одеть и оправдать человека, который употребляет наркотики. Это может выглядеть и восприниматься как эмпатия, но на самом деле так мы не позволяем «пострадавшему» переживать естественные последствия своего поведения, и он попадает в замкнутый круг. Люди, которые борются с алкоголизмом, знают это лучше, чем кто-либо. Они могут сочувствовать зависимому человеку, как никто другой, но, как правило, будут последними, кто запишется в ряды активистов – у них есть опыт, который говорит: «так помочь нельзя».

Наконец, еще один вид ложной эмпатии, на который я хотела бы обратить ваше внимание, – чрезмерная родительская опека. Вы наверняка с этим сталкивались: родители балуют ребенка, защищают его сверх всякой меры и гордятся любым его поступком. Они приходят ему на помощь на каждом шагу и не позволяют чаду ничего сделать самостоятельно. Родители говорят: «Мы проявляем столько эмпатии к ребенку!», – но это никакая не эмпатия!

Люди думают, что выражают любовь, а на деле препятствуют развитию детей, не дают им научиться управлять собственной жизнью и отвечать за последствия своих действий.

Дети вырастают и ждут, что «сказка» продолжится на работе. Одной из моих коллег, проводившей собеседование, звонил родитель кандидата. Он кричал в трубку, что та «не распознала талант» и «не допустила к должности лучшего кандидата».