К династической истории Боспора в I в. до н. э. — IV в. н. э.

При оценке этнических процессов на Боспоре и общем характере его культуры в первые века нашей эры нельзя обойти вопрос и о правящей династии. Происхождение и в меньшей мере официальная идеология боспорских царей рассматривались во многих работах. Все исследователи едины в том, что имена боспорских царей этого периода различны: греческие, иранские, фракийские. Значительно сложнее объяснить их появление и выявить роль тех или иных этносов в истории династии. Господствующим остается мнение о сарматском или, более осторожно, иранском ее происхождении. При всей кажущейся очевидности этого положения, особенно в свете «сарматизации» Боспора, оно вовсе не бесспорно.

Опирается сармато-иранская гипотеза, в основном, на два-три аргумента. Во-первых, считается, что родоначальник династии Аспург, скорее всего, выходец из сарматской среды (предводитель аспургиан, дружины или племени). При этом обычно ссылаются на иранское имя царя, производное от названия аспургиан. Во-вторых, приводят тот факт, что среди имен боспорских царей встречается имя Савромат. Наконец, общая оценка всей боспорской культуры, состава населения, роли сарматских племен в его истории делали такую характеристику правителей Боспора само собой разумеющейся.

Источники, которыми мы располагаем, давно известны, во многом неоднозначны или весьма неопределенны. Вспомним попытки интерпретации и объяснений боспорских царских знаков, споры вокруг имени Асандр-Асандрох и т. п.

Некоторые стороны этого вопроса невольно затрагивались в других частях работы, поэтому во избежание повторений ряд моментов будет опущен или освещен кратко.

Основателем новой династии на Боспоре являлся Асандр, оставленный здесь Фарнаком в качестве наместника. Нелишне вспомнить, что отвоевывал Фарнак Боспор у изменившего ему Асандра с помощью скифов и сарматов (Арр. Mithr 120). Неизвестно, что это были за сарматские племена и все ли они поддерживали Фарнака. Асандр же опирался в основном на жителей Боспора, особенно горожан и, возможно, на племена, издавна подвластные Боспору. Именно это население более всего пострадало от поборов, усобиц и войн Митридата VI и, скорее всего, не было расположено поддерживать планы Фарнака. Асандр, по-видимому, выдвинувший программу возрождения и защиты интересов, собственно, Боспора, более устраивал боспорян. Хотя крупнейшие города Восточного Крыма были все-таки захвачены Фарнаком в решающем сражении, вероятно, при попытке утвердиться на азиатской части государства он был разбит и погиб. Таким образом, нет надежных свидетельств просарматской ориентации Асандра. Новый правитель Боспора занимал видное место в ближайшем окружении Фарнака, хотя о его происхождении можно только гадать. Возможно, это был представитель старой боспорской знати или кто-то из местных сподвижников Митридата.

Относительно имени Асандр единого мнения, как уже говорилось, нет, поскольку в боспорских надписях встречается два его варианта: греческий и иранский — Асандр и Асандрох[697]. Допускается даже существование особого царя Асандроха, отца Аспурга. Имя Асандр, хотя и довольно редкое, но встречается в античном мире. Так, одним из военачальников Александра Македонского был Асандр (Arr. II, 5,8), впоследствии сатрап Лидии и Карии.

Дальнейшая династическая история Боспора в конце I в. до н. э. — начале I в. н. э. наполнена смутами и претендентами на престол. В ней очень много неясного. Нет смысла касаться имен и происхождения Полемона и Скрибония, поскольку их власть на Боспоре не была продолжительной и наследников они не оставили.

Аспург, судя по надписям, он был сыном Асандроха, вероятно тождественного с Асандром, и дочери Фарнака Динамии. Именно происхождение Аспурга и его имя вызывает больше всего разногласий. До сих пор нет единства во мнениях о том, кто же такие были аспургиане. А следовательно, что первично: имя боспорского царя или этникон племени? Источники здесь допускают различную трактовку. Напомним еще раз. Страбон указывает аспургиан среди меотских племен, подвластных Боспору на рубеже нашей эры, а в торжественных надписях самого Аспурга они среди них не упоминаются. Есть и другие противоречия. И хотя время от времени появляются новые исследования, решить вопрос однозначно никому убедительно не удалось, ввиду недостатка источников.

Если допустить, что Аспург получил свое имя при рождении, т. е. еще при жизни Асандра, то оно должно быть связано с событиями правления его отца, а не с гибелью соперника Аспурга в борьбе за власть — Полемона I. Иного имени Аспурга нам не известно и нет достоверных данных, что оно было. Поэтому не представляется столь уж невероятным, что оно было дано ему отцом после победы над Фарнаком, в которой, как говорилось, большую роль сыграли войска поддерживавших Асандра племен Таманского п-ва или просто отряды отборной конницы. Возможно, среди них и были наемные или пришлые сарматы — аспургиане, но все-таки в свете рассказа Аппиана это представляется сомнительным. Хотелось бы обратить внимание попутно еще на один факт, а именно на повествование Диона Кассия об авантюре на Боспоре некоего Скрибония, объявившего себя внуком Митридата, но убитого самими боспорянами, изобличившими его в обмане[698] (Dion Cass. IV, 24) Первоначально, однако, он имел успех и даже успел жениться на вдове Асандра. Эта легенда была придумана им не только для придания законности своим притязаниям, но и в расчете на поддержку скифо-сарматов. Крах же замыслов Скрибония определила позиция боспорян, не желавших повторения митридатовых бедствий и вмешательства Рима. При Скрибонии повторилось все то, что произошло и раньше с Митридатом и Фарнаком. Политика, не учитывающая прежде всего внутренних интересов Боспора, ориентированная на зависимость и слишком тесную связь с соседними племенами и внешнеполитические авантюры, не пользовалась успехом среди основной массы жителей Боспора. Попытки ее проведения всякий раз осуществлялись под «знаменем» митридатовских традиций. Напротив, программа, реализовавшаяся Асандром, больше отвечала интересам Боспора и в основном продолжалась его преемниками. Причем она была объективно связана с проримской ориентацией.

Борьба этих двух направлений в боспорской политике во многом определяла его историю в первые века нашей эры. В свете этого надо оценивать происхождение, роль и этнические симпатии тех или иных представителей правившей династии. Применительно к Асандру можно сказать, что его просарматские симпатии весьма сомнительны. И если исключить какие-то неизвестные нам детали — наречение сына в честь одного из сарматских племен все же маловероятно. Аспургу была уготовлена особая роль в урегулировании римско-боспорских отношений. Этому посвящена специальная литература. Есть точка зрения, что в первые годы правления Аспург, ввиду оппозиции горожан, в основном опирался на варваров (аспургиан?). Для укрепления своей власти и широкой поддержки всего населения им была сделана попытка возвысить культ бога Гелиоса-Митры и собственного обожествления. Именно в этом плане предлагается толковать изображение на золотой пластинке из Горгиппии[699]. Однако это противоречит наблюдениям Т. В. Блаватской о том, что именно горожане Горгиппии оставались верны Аспургу во время его поездки в Рим[700]. Что же касается горгиппийской пластинки, то О. Я. Неверов считает, что на ней изображен не Аспург, а Нерон-Гелиос-Юпитер[701]. Мы разделяем точку зрения о том, что Аспург не принимал имя Рескупорида I после женитьбы на фракийской царице Гипепирии[702]. Вопрос о том, носил ли он первым из боспорских царей также и имя Тиберия-Юлия открыт[703]. Доказательств этому нет, но, по-видимому, во время пребывания в Риме у Аспурга установились особые, вполне доверительные отношения с императором Тиберием. Следствием этого и явилось появление имен Тиберий-Юлий почти у всех боспорских царей, начиная с Котиса I[704]. Аспург дал своему сыну от фракиянки имя деда по матери — Котис и родовое имя «крестного отца» — императора Тиберия — Тиберий-Юлий. При таком объяснении все становится на свое место. Не известно только, происходил ли от брака с Гипепирией старший сын Аспурга — Митридат. Есть основания усомниться в этом. Как известно, Митридат Евпатор вел свое происхождение от Ахеменидов, родовой эмблемой которых были многолучевая звезда и полумесяц. К роду Ахеменидов принадлежала и его внучка Динамия. Об этом говорят ее монеты с указанной эмблемой[705]. Сын Динамии Аспург был вправе также считать себя Ахеменидом по матери. Изображение звезды встречается на его монетах, хотя и не часто, а даты приводятся по понтийской эре[706]. Впрочем, он и его отец более стремились подчеркнуть иную символику, о чем речь пойдет ниже. На монетах Митридата Боспорского мы вновь видим полную ахеменидскую эмблему[707]. Было ли это следствием антиримской политики Митридата в традициях его великого прадеда или стремлением подчеркнуть свою принадлежность к Ахеменидам в противовес «фракийской партии» при дворе, сказать трудно. Вероятно, имело место и то и другое. В принципе, и его брат Котис по отцу также мог считать себя Ахеменидом, но не афишировал этого. Не исключено, что старший брат имел на это все же больше оснований, если его матерью не была фракийская царица. Правда, на некоторых своих монетах Митридат помещает и изображение Гипепирии[708]. Событием, чрезвычайно важным и даже определяющим в династической истории Боспора явилась междоусобная война середины I в. н. э.

Не останавливаясь на ней подробно, отметим лишь некоторые ее важные последствия. Во-первых, поражение Митридата означало крах еще одной, пожалуй, последней попытки боспорских царей опереться в своей политике на сарматское окружение, приняв антиримскую ориентацию.

Мы не знаем, как протекал первый этап войны Митридата Боспорского и Котиса I, но, видимо, и на нем города и хора Боспора не поддержали Митридата. Во всяком случае, давние «вассалы» боспорских царей — дандарии оказались в числе противников Митридата[709], впрочем, как в свое время и Фарнака.

Во-вторых, с пленением и устранением Митридата на боспорском престоле пресеклась ветвь полуахеменидской династии. Основанием для этого могут служить гордые слова самого Митридата царю аорсов Евнону: «... Распорядись, как хочешь, потомком великого Ахемена, одного лишь этого не отняли у меня враги»[710]. Действительно, впоследствии на боспорских монетах мы не встречаем ахеменидских эмблем, а среди царей — иранских имен до середины III в. н. э.

Начиная с Котиса I, на Боспоре правит не боспоро-иранская, а скорее боспоро-фракийская по происхождению династия. Ничего не изменилось в этом плане и в царствование Савромата I. Появление этого имени, как уже говорилось, считается доказательством или сарматского происхождения, или сарматских связей династии[711]. Ю. М. Десятчиков приводит и перевод этого имени с иранского — меченосец[712], но это ничего не объясняет. Конечно, в династической истории Боспора известно далеко не все, не говоря уже об очень скудном освещении ее вообще во второй половине I — II вв. н. э., что, естественно, оставляет место для самых неожиданных предположений. Но те немногие факты, археологические наблюдения и аналогии, которые имеются в нашем распоряжении, позволяют выдвинуть следующую гипотезу. Царь Савромат I сарматом не был, поскольку его отец Рескупорид I, сын Котиса I, надежно засвидетельствован в боспорских надписях[713]. Нет никаких свидетельств того, что боспорские цари брали в жены «принцесс» из сарматской среды, зато в одной из надписей упоминается греческое имя жены Котиса I — Эвника[714], бабки Савромата. Римские императоры I — III вв. н. э. и члены их семей, часто включали в свои имена почетные прозвища: Германии, Британии, готский, сарматский и т. д. Оба последних характерны для конца II — III вв. н. э. Не исключено, что и боспорский царь присвоил себе или дал сыну имя-прозвище, впоследствии употреблявшееся и их наследниками. Для такого шага нужен был достаточно веский повод: важная победа над сарматами или, наоборот, их неоценимая помощь.

Вероятно, в сопредельном варварском мире в последней четверти I в. н. э. происходят какие-то еще не совсем понятные нам передвижения племен и растет их военная активность. Возможно, это было следствием разгрома сираков римлянами и их союзниками в войне Котиса I и Митридата или вторжением алан. Ряд надписей говорит о спешном укреплении Танаиса, Горгиппии[715]. Рескупориду I, видимо, удалось нанести противнику серьезное поражение. Во всяком случае, им была отчеканена серия сестерциев, прославлявших его военные победы. Здесь и царь на скачущем коне с поднятой правой рукой[716], и особенно изображение царя, попирающего ногой стоящего на коленях пленного, военный трофей, а также конная статуя над арочными воротами (триумфальная арка?)[717]. О том, где шли военные действия, помимо упомянутых надписей, могут свидетельствовать результаты археологических раскопок на Таманском п-ве. Именно к этому времени (годы правления Рескупорида I или Савромата I), по мнению Н. И. Сокольского, следует отнести следы значительных разрушений на крепостях-батарейках[718]. (Правда, есть мнения, что эти разрушения все же относятся к середине I в. н. э. и связаны с войной Митридата и Котиса.) Все это позволяет предположить, что Рескупориду I пришлось вести войну в Азии, скорее всего, с сарматскими племенами. Не в честь ли этих побед был назван его сын? Впрочем, и у того было достаточно оснований присоединить к своему имени почетное прозвище. Несколько надписей говорят об его победах над скифами (КБН. №32, 981). Создается впечатление, что он в основном совершал походы и победоносные сражения у европейских границ Боспора, в Крыму. На его монетах также присутствуют символы побед: Ника с венком, царь на скачущем коне и пленник на коленях у горящих городских ворот[719]. Изображения арочного входа на монетах Рескупорида и Савромата, кстати, очень схожи. Не исключено, что перед нами одни и те же крепостные ворота, фланкированные двумя башнями с одинаковым числом зубцов и рядов кладки. На монете Рескупорида левая башня почти не видна, зато просматривается участок стены возле правой башни, а на монете Савромата I обе башни отчетливо представлены, но вместо конной статуи над воротами зубчатая стена. Где и какой город с подобными укреплениями вне Боспора мог сжечь Савромат I, если, судя по описанию Тацита и раскопкам на прикубанских городищах, каменное строительство там почти отсутствует? Пожалуй, кроме Неаполя Скифского, другого такого укрепления мы на соседних с Боспором территориях не знаем. При этом реконструкция городских ворот Неаполя, предложенная Т. Н. Высотcкой[720], действительно, напоминает (хотя и не полностью) изображения на монетах.

Возможно, Савромату помогали сарматские дружины, что столь же трудно доказать, как и опровергнуть. Впрочем, есть точка зрения о том, что царями позднескифского царства в I в. н. э. уже были сарматы[721]. Так или иначе, но прозвище «меченосец» вполне подходило для этого воинственного царя, и это, пожалуй, самое правдоподобное объяснение появлению данного имени. Надо также отметить, что все эти войны велись в начале правления Савромата I, ибо впоследствии мы встречаемся с боспорскими вспомогательными отрядами в армии Трояна в Дакии[722]. Следовательно, на самом Боспоре в это время было спокойно.

Примечательно и употребление архаизированной формы имени: не Сармат (или сарматский), а Савромат. К концу I в. н. э. собственно савроматской культуры в Причерноморье давно уже не было. Античные авторы в основном употребляют этником сарматы, хотя Плиний Старший прямо пишет, что греки называют сармат (Plin. NH., 80) савроматами. Совершенно не упоминаются сарматы — савроматы в боспорских надписях. Поэтому мы просто не знаем, как их называли на Боспоре. Вместе с тем это и неудивительно: сарматы — слишком общее имя, боспорянам же более, чем другим, приходилось иметь дело с конкретными сарматскими племенами: сираками, аорсами, аланами и др.

Династия Тибериев-Юлиев не пресеклась со смертью бездетного Котиса II. Наследование власти пошло, видимо, по боковой линии, а имена продолжали употребляться прежние или же греко-фракийские: Римиталк, Эвпатор. Именно с царями конца I — первой половины III в. н. э. связаны так называемые царские знаки, принадлежность которых конкретным правителям установлена. Приблизительно с середины III в. н. э. среди царских имен появляются и резко отличные, происхождение которых неясно: Ининфимей, Фарсанз, Тейран, Хедосбий, Фофорс, Радамсадий.

Время правления Ининфимея приходится на период хотя, возможно, и напряженный, но еще достаточно стабильный: 234-239 гг. н. э. Имя, и царский знак этого правителя сильно отличаются от принятых в правящей династии. Оно даже близко к имени царя I в. н. э. — скифо-сарматского царства в Крыму — Инисмея (Иненсимея). Не менее примечательно сходство царских знаков Ининфимея и другого скифо-сарматского царя I в. н. э. Фарзоя, а в большинстве элементов и Инисмея[723]. Впервые после двухсотлетнего перерыва на боспорском престоле оказался царь, носивший, возможно, иранское личное имя[724]. Однако не будем спешить с выводами. На монетах Ининфимея мы видим ту же эмблему — палицу Геракла, что и у большинства других боспорских владык[725]. Все известные надписи с именем этого царя происходят из Танаиса и повествуют о восстановительных работах на городских укреплениях[726]. Везде полное имя царя включают традиционные: Тиберий-Юлий. Упомянуто также и то, что он «друг Цезаря и римлян», т. е. при практике утверждения боспорских царей Римом, это признанный, законный монарх. Обращает на себя внимание отсутствие в его надписях почти обязательных у большинства других правителей ссылок на свое царское происхождение и царственных родителей. Таким образом, принадлежность к правящей династии, законность власти, хотя и не в порядке прямого наследования, забота о защите государства — не характеризуют Ининфимея как узурпатора или сарматского царя на боспорском престоле. Скорее всего, это был представитель какой-то боковой ветви царской династии, может быть, соправитель Рескупорида III или Рескупорида IV, или их регент. Конечно, близость имен и «гербов» со скифо-сарматскими царями не случайна и, возможно, в какой-то мере отражает боспоро-варварские связи. Мы, например, не знаем, на каких условиях «по договору» была присоединена Таврика к Боспору при Савромате II (КБН. № 1237) и что повлек за собой очередной разгром скифов. Может быть, при боспорском дворе воспитывался кто-то из правителей скифо-сарматов или членов их семьи. Разумеется, это слишком смело даже для гипотезы.

На долю Рескупорида IV выпали очень трудные для Боспора времена: нашествия варварских племен, известные под названием «готских походов». Одно время плацдармом для их дальних набегов стал Боспор. Из повествования историка Зосима известно, что это произошло вследствие «исчезновения царского рода на Боспоре и прихода к власти „недостойных и презренных людей"»[727].

Этого периода боспорской истории касались многие исследователи, но темных мест в нем еще очень много.

Тиберий-Юлий Рескупорид IV, судя по имени, принадлежал к старому царскому роду, о чем и упоминается в надписях его времени (КБН. № 58, 59). Правда, конкретно его отец не назван и можно только гадать, случайно ли.

Именно Фарсанза, оказавшегося во главе Боспора в 253-254 гг. н. э. обычно считают узурпатором и одним из тех «недостойных», о которых писал Зосим[728]. Имя это не встречается в эпиграфике Причерноморья, но, возможно, близко таким как Фарзой или Фарзеос[729], которые считаются скифскими. В. Д. Блаватский прямо называет Фарсанза сарматом по происхождению[730]. На монетах Фарсанза нет обычных геральдических символов династии — палицы Геракла или трезубца[731]. Трудно сказать, кем в действительности был этот узурпатор: скифом, сарматом, одним из скифо-сарматских приближенных или вскормленником боспорского царя? Вряд ли это был кто-то из готских предводителей — текст Зосима как будто бы не допускает этого. Вместе с тем он (вернее, его источники) был недостаточно осведомлен, потому что правление Рескупорида IV продолжалось и после Фарсанза, следовательно, династия не пресеклась окончательно. Рескупориду наследовал, хотя и очень недолго, Савромат IV. К сожалению, о нем ничего нельзя сказать определенного. Неясно даже, кем он приходился своему предшественнику. Столь же мало находился у власти Тиберий-Юлий Тейран. В надписи его времени (КБН. №36) не говорится о его родословной, но полное имя, хотя и несколько странное и необычное[732], позволяет предположить его принадлежность к старой династии. По крайней мере, он стремился, чтобы так считалось. В пользу этого говорят и обычные проримские титулы, а главное, содержание этой надписи: пространный список имен аристопилитов — высшей боспорской знати. Предводитель варварских орд, узурпатор вряд ли был бы так упомянут в подобной надписи, да и ее составление при нем было бы маловероятно. Это был законный царь, явно стремившийся подчеркнуть преемственность своей власти.

Время правления царя Хедосбия считается спорным[733], само имя Л. Згуста обходит молчанием, а В. Д. Блаватский считает его не принадлежавшим к династии Асандра-Аспурга[734]. Монет при нем не чеканили, и это тоже весьма показательно. Видимо, это был еще один узурпатор. Столь же неопределенно происхождение имени Фофорс. Надписей его времени нет, зато монетный чекан весьма обильный. На монетах помещался особый царский знак, но отсутствовали обычные атрибуты культа Геракла и Посейдона. Фофорс, скорее всего, не принадлежал к исконной династии[735]. На основе анализа надписей этого времени В. Д. Блаватский предположил наличие в кругах боспорской знати проримски настроенной оппозиции Фофорсу, не мирившейся с чуждым им по происхождению и этносу царем. В свою очередь Фофорс должен был считаться с проримскими симпатиями верхов боспорского общества, впрочем, как и с окрепшей мощью Римской империи. На некоторых его монетах появляется изображение орла, выдержанное в римских традициях[736].

Преемниками Фофорса были Радамсадий (Радампсадий) и Рескупорид V. Судя по одной из надписей и монетам, они какое-то время правили совместно[737], а затем Рескупорид царствовал единолично. Были ли они братьями или соправителями и каково их происхождение, не известно. Надпись умалчивает об их предках. Возможно, Радамсадий был прямым наследником Фофорса, а Рескупорид — отпрыском старой династии Тибериев-Юлиев. Никаких доказательств этому нет, но на монетах первого отсутствует традиционная эмблематика Геракла-Посейдона[738], что, видимо, не случайно. Имена последующих боспорских царей до нас не дошли.

Официальная мифологическая генеалогия боспорских царей из династии Тибериев-Юлиев (Асандра-Аспурга) хорошо известна[739]. Они величали себя «происходящими от Геракла и сына Посейдона Евмолпа». Культ Геракла и в меньшей степени Посейдона был издавна известен на Боспоре[740]. Видимо, он являлся весьма чтимым, если не официальным и во времена Спартокидов. Не случайно, изображения головы Посейдона, его атрибута — трезубца, спутников-дельфинов и коней встречаются на монетах с середины III в. до н. э. и до Митридата VI[741].

На монетах Асандра представлены символы морской победы[742], что, скорее всего, прямо не связано с Посейдоном. Зато при нем на боспорских монетах изображение головы бородатого Геракла, львиной шкуры и палицы появляются впервые[743]. Вероятно, этим Асандр хотел как-то подчеркнуть преемственность своей власти от Спартокидов или напоминал о своей принадлежности к какой-то ветви этого царского рода. Как уже отмечалось выше, в годы правления Динамии и Митридата Боспорского на монетах появляются священные эмблемы Ахеменидов, отголоски митридатовских традиций и символы антиримских, проиранских симпатий[744]. Впрочем, это не мешало Митридату Боспорскому не порывать с уже, видимо, ставшей официальной мифологемой о Геракле и Посейдоне. На его монетах есть и палица, и львиная шкура, и трезубец[745]. Голова Геракла, дельфина, трезубец наряду со звездой встречаются и на монетах его отца — Аспурга[746]. Начиная с Котиса I, ахеменидские гербы исчезают, зато эмблематика, связанная с мифическими предками царского дома: трезубец, палица, реже шкура льва, присутствуют на монетах постоянно. Как уже говорилось, не помещали их лишь цари, не принадлежавшие к династии Тибериев-Юлиев.

Значение культа Геракла и сына Посейдона Евмолпа особенно выросло благодаря родству с фракийской царской династией, в которой Евмолп почитался родоначальником. Да и культ Геракла во Фракии был весьма популярен[747].

Особенно яркие примеры возвеличивания официального культа царственного предка дошли от времени Савромата II (конец II — начало III в. н. э.). Это торжественные победные надписи и примечательная серия двойных динариев с изображением на реверсе нескольких подвигов Геракла, по-видимому, юбилейный чекан[748]. Видимо, с погребениями членов царской семьи (соправитель царя?) связаны и замечательные фрески анапского склепа 1975 г., также относящиеся к эпохе Савромата II[749]. В целом обращение боспорских царей династии Тибериев-Юлиев к мифологеме о Геракле и Евмолпе, чрезвычайно показательно и свидетельствует не только о симпатиях, вкусах и, едва ли это непозволительно сказать, эллинофильстве правящих верхов, но и в определенной степени о культуре и мировоззрении основной массы боспорян первых веков нашей эры. Чуждый, непонятный, не соответствующий представлениям большинства населения обряд или культ не мог быть ими принят, что для правителей было далеко немаловажно.

Не отрицая роли и влияния иных, восточных и иранских культов, подчеркнем на этом примере силу и живучесть античных традиций, мифов, культуры. Вместе с тем нелишне отметить, что образ Геракла очень древний, восходящий еще ко времени индоевропейской общности[750]. Поэтому он мог в какой-то мере быть созвучным ряду персонажей в скифо-сарматской и, даже более широко, в индо-иранской мифологии и в силу этого стать столь популярным у боспорян.

История боспорской верховной власти на протяжении трех с половиной веков свидетельствует, что по своему происхождению, официальной идеологии и политической ориентации она была монархией с восточно-эллинистическими, а с течением времени и романизированными чертами. Причем внутри династии Асандра-Аспурга некоторое время боролись два направления (две ветви родства) в политических симпатиях, взглядах на варварское окружение и античный мир. С одной стороны, это греко-иранская «партия», ориентировавшаяся на тесный союз с сармато-скифскими племенами и в более отдаленном плане — на восточный, иранский мир. Для нее характерно подчеркивание ахеменидского родства и антиримская тенденция внешней политики. В целом, это продолжение митридатовских традиций...

С другой, — боспоро-фракийская «группировка», более сильная, поддерживаемая основной массой боспорян и Римом, стремившаяся показать преемственность власти от Спартокидов и связанная родством с фракийскими царями. Для нее характерно эллинофильство, эллинистические традиции в культуре, религии, искусстве, во внутренней и внешней политике отстаивание боспорских интересов, активная оборона государства от скифо-сарматских соседей и покорность Риму. Естественно, это деление в достаточной мере условно.

Можно сказать, что с утверждением Котиса I проиранская партия фактически «сошла со сцены». Смуты середины III в. н. э. привели к временному появлению во главе Боспора правителей, по-видимому, не связанных с династией Тибериев-Юлиев. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что их имена не находят прямых аналогий среди известных нам сарматских имен Северного Причерноморья, но некоторые схожи с именами царей позднескифского царства в Крыму. Вероятно, династия Тибериев-Юлиев не пресеклась окончательно или на Боспоре нашлись достаточно мощные и влиятельные силы, чтобы «возродить» ее, а соответственно и определенную внутреннюю и внешнюю политику. Во всяком случае, появление Рескупорида V, а затем, после долгого перерыва, почти неизвестного нам царя Тиберия Юлия Диуптуна (КБН. № 67) весьма показательно.