Литературная обработка И. Карнауховой

Жили-были семь братьев, семь Симеонов—семь работничков.

Вышли они раз на поле пашню пахать, хлеб засевать. В ту пору ехал мимо царь с воеводами, глянул на поле, увидал семь работничков, удивился.

— Что, — говорит, — такое? На одном поле семь пахарей,
росту одинакового и на одно лицо. Разузнайте, кто такие эти
работнички.

Побежали слуги царские, привели к царю семь Симеонов — семь работничков.

— Ну, — говорит царь, — отвечайте: кто вы такие и какое дело делаете? Отвечают ему молодцы:

— Мы семь братьев, семь Симеонов — семь работничков. Пашем мы землю отцовскую и дедову, и каждый своему ремес­лу обучен.

 

— Ну, — спрашивает царь, — кто какому ремеслу обучен? Старший говорит:

— Я могу сковать железный столб от земли до неба. Второй говорит:

 

— Я могу на тот столб влезть, во все стороны посмотреть, где что делается увидеть.

— Я, — третий говорит, — Симеон-мореход, Тяп-ляп — сде­лаю корабль, по морю поведу и под воду уведу.

— Я, — говорит четвертый, — Симеон-стрелец. На лету муху из лука бью.

— Я, — пятый говорит, — Симеон-звездочет. Звезды считаю, ни одной не потеряю.

— Я, — шестой говорит, — Симеон-хлебороб. За один день вспашу и посею и урожай соберу.

— А ты кто такой будешь? — спрашивает царь Симеона-младшенького.

— А я, царь-батюшка, пляшу-пою, на дуде играю.
Вывернулся тут воевода царский:

— Ох, царь-батюшка! Работнички нам надобны. А плясуна-игреца вели прочь прогнать. Такие нам не надобны. Только зря хлеб едят да квас пьют.

— Пожалуй, — говорит царь.

А Симеон-младшенький поклонился царю, да и говорит:

363

— Дозволь мне, царь-батюшка, мое дело показать, на рожке песенку сыграть.

— Что ж, — говорит царь, — сыграй напоследок, да и вон из моего царства.

Взял тут Симеон-младшенький берестяной рожок, заиграл на нем плясовую русскую. Как пошел тут народ плясать, резвы ножки переставлять! И царь пляшет, и бояре пляшут, и страж­ники пляшут. В стойлах лошади в пляс пошли. В хлевах коро­вушки притопывают. Петухи, куры приплясывают.

А пуще всех царский воевода пляшет. С него, пот ручьями катится, он бородой трясет, уже слезы по щекам льются.

Закричал тут царь:

— Перестань играть! Не могу плясать, нет больше моченьки.
Симеон-младшенький говорит:

— Отдыхайте, люди добрые, а ты, воевода, за злой язык, за
недобрый глаз еще попляши.

Тут весь народ успокоился — один воевода пляшет. До того плясал, что с ног упал. Лежит на земле, словно рыба на песке. Бросил Симеон-младшенький берестяной рожок.

— Вот, — говорит, — мое ремесло. Царь смеется, а воевода зло затаил. Вот царь и говорит:

— Ну, старший Симеон, покажи свое мастерство!

Взял старший Симеон молот в пятнадцать пудов, сковал железный столб от земли до синего неба. Второй Симеон на тот столб полез, во все стороны поглядывает. Царь ему кричит:

— Говори: что видишь?
Отвечает второй Симеон:

— Вижу — на море корабли плавают; вижу — на поле хлеба зреют.

— А еще чего?

— Вижу — на море-океане, на острове Буяне, в золотом двор­це Елена Прекрасная у окошка сидит, шелковый ковер ткет.

— А она какова? — царь спрашивает.

— Такая красавица, что ни в сказке сказать, ни пером опи­сать. Под косой — месяц, на каждой волосинке — по жем­чужине.

Захотел тут царь Елену Прекрасную себе в жены добыть. Хотел за ней сватов послать. А злой воевода царя подучивает:

— Пошли, царь-батюшка, за Еленой Прекрасной семь Си­меонов — они великие искусники. А не привезут царевну пре­красную — вели их казнью казнить, головы рубить.

364

 

— Ну что ж, пошлю! — царь говорит. И велел он семи Симе­онам Елену Прекрасную добыть.

— А то, — говорит, — мой меч — ваши головы с плеч!

Что тут делать? Взял Симеон-мореход острый топор, тяп-ляп — да и сделал корабль, снарядил, оснастил, на воду пус­тил. Нагрузили корабль товарами разными, подарками драго­ценными. Царь велит воеводе злому с братьями ехать, за ними надсматривать. Побелел воевода, а делать нечего. Не рыл бы другому яму — сам бы в нее не попал.

Вот на корабль сели — паруса зашумели, волны заплеска­ли, и поплыли по морю-океану, к острову Буяну.

Долго ли, коротко ли ехали — до чужого царства доехали.

Пришли к Елене Прекрасной, принесли подарки драгоцен­ные, стали за царя сватать.

Елена Прекрасная подарки принимает, рассматривает. А злой воевода ей на ухо шепчет:

— Не ходи, Елена Прекрасная: царь стар, не удал! В его царстве волки воют, медведи бродят.

Разгневалась Елена Прекрасная, сватов с глаз прогнала.

— Ну, братцы, — говорит Симеон-младшенький, — вы на корабль идите, паруса поднимите, в путь-дорогу готовьтесь, хлеба запасите, а мое дело — царевну добыть.

Тут Симеон-хлебороб за один час морской песок вспахал, рожь посеял, урожай снял, на всю дорогу хлеба напек. Корабль изготовили, стали Симеона-младшенького поджидать.

А Симеон-младшенький ко дворцу пошел. Сидит Елена Пре­красная у окна, шелковый ковер ткет. Сел Симеон-младшень­кий под окошком на лавочку, такую речь повел:

— Хорошо у вас на море-океане, на острове Буяне, а на Руси-матушке во сто крат лучше! У нас луга зеленые, реки синие.
У нас поля бескрайные, у заводей березки белые, в лугах цветы лазоревые¹. У нас заря с зарею сходится, месяц на небе звезды пасет. У нас росы медвяные, ручьи серебряные. Выйдет утром пастух на зеленый луг, заиграет в берестяной рожок — и не хочешь, а за ним пойдешь...

Заиграл тут Симеон-младшенький в берестяной рожок. Вышла Елена Прекрасная на золотой порог. Симеон играет, сам по саду идет, а Елена Прекрасная за ним вослед. Симеон через сад — и она через сад. Симеон через луг — и она через луг. Симеон на

Лазоревый - голубой, лазурный.

365

песок — и она на песок. Симеон на корабль — и она на корабль.

Тут братья быстрехонько сходни сбросили, корабль повер­нули, в сине море поплыли.

Перестал Симеон на рожке играть. Тут Елена Прекрасная очнулась — огляделась: кругом море-океан, далеко остров Буян. Грянулась Елена Прекрасная о сосновый пол, полетела в небо голубой звездой, среди других звезд затерялась. Выбежал тут Симеон-звездочет, посчитал на небе звезды ясные, нашел звезду новую. Выбежал тут Симеон-стрелец, пустил в звезду золотую стрелу. Скатилась звезда на сосновый пол, снова стала Еленой Прекрасной.

Говорит ей Симеон-младшенький:

— Не беги от нас, царевна, от нас никуда не спрячешься. Если
так тебе тяжко с нами плыть, отвезем тебя лучше к тебе домой
— пускай нам царь головы рубит.

Пожалела Елена Прекрасная Симеона-младшенького:

— Недам тебе, Симеон-певец, за себя голову рубить. Поплыву лучше к старому царю.

Вот они день плывут и другой плывут. Симеон-младшень­кий от царевны на шаг не отходит. Елена Прекрасная с него глаз не сводит.

А злой воевода все примечает, злое дело затевает.

Вот уже дом близок, берега видны. Созвал воевода братьев на палубу, подал им чару сладкого вина:

— Выпьем, братцы, за родную сторону!

Выпили братья сладкого вина, полегли на палубе кто куда, заснули крепко-накрепко. Не разбудит их теперь ни гром, ни гроза, ни материнская слеза. Было в том вине сонное зелье под­мешано.

Только Елена Прекрасная да Симеон-младшенький того вина не пили.

Вот доехали они до родной стороны. Спят старшие братья непробудным сном. Симеон-младшенький Елену Прекрасную к царю снаряжает. Оба плачут-рыдают, расставаться не хотят. Да что поделаешь! Не давши слово — крепись, а давши слово — держись.

А злой воевода вперед к царю побежал, ему в ноги пал:

— Царь-батюшка, Симеон-младшенький на тебя зло таит —
тебя убить хочет, царевну себе забрать. Вели его казнить.

Только Симеон с царевной к царю пришли, царь царевну с почетом в терем проводил, а Симеона велел в тюрьму посадить. Закричал Симеон-младшенький:

— Братцы мои, братцы, шесть Симеонов, выручайте своего младшенького1

Спят братья непробудным сном.

Симеона-младшенького в тюрьму бросили, железными це­пями приковали.

Утром-светом повели Симеона-младшенького на лютую казнь. Царевна плачет, жемчужные слезы льет. Злой воевода усмехается.

Говорит Симеон-младшенький:

— Царь немилостивый, по старому обычаю исполни ты мою
просьбу смертную: дозволь последний раз на рожке сыграть.

Злой воевода голосом кричит:

— Не давай, царь-батюшка, не давай!
А царь говорит:

— Не нарушу обычаи дедовские. Играй, Симеон, да поско­рей — заждались мои палачи, затупились у них острые мечи.

Заиграл младшенький в берестяной рожок. Через горы, че­рез долы рожок тот слышен. Долетел рожок до корабля. Услы­хали его братья старшие — пробудились, встрепенулись, го­ворят:

— Знать, беда стряслась с нашим младшеньким!
Побежали они к царскому двору. Только схватились палачи за острые мечи, хотели Симеону голову рубить — отколь ни возьмись, идут старшие братья. Наступили они силой грозной на старого царя:

— Отпусти на волю нашего младшенького и отдай ему Еле­ну Прекрасную!

Испугался царь и говорит:

— Берите братца младшенького, да и царевну в придачу, она
мне и так не нравится. Забирайте ее скорей.

Ну, и был тут пир на весь мир. Попили, поели, песен попели. Потом взял Симеон-младшенький свой рожок — плясовую пес­ню завел. И царь пляшет, и царевна пляшет, и бояре пляшут, и боярышни. В стойлах лошади в пляс пошли. В хлевах коро­вушки притопывают. Петухи, куры приплясывают.

А пуще всех воевода пляшет. До того плясал, что упал и дух из него вон.

 

366

367

Свадьбу сыграли, за работу принялись: Симеон-хлебороб хлеб сеет; Симеон-мореход по морям плавает; Симеон-звездо­чет звездам счет ведет; Симеон-стрелец Русь бережет... На всех работы на Руси-матушке хватит.

А Симеон-младшенький песни поет, на рожке играет — всем душу веселит, работать помогает.