С некоторой смелостью. Знают, что многие думают так же, как и они, но не

Хотят попасть в нехорошую историю. Кто-то из народа острит в их адрес

(кажется, это сапожник), дети, почувствовав ситуацию, начинают их

Поддразнивать. Трибуны выходят из себя и уже открыто ругают народ,

Который изменяет памяти великого Помпея. Главная задача здесь

—«отравление», бессильная злоба, желчь. Трибуны говорят с цинизмом,

Прямолинейно.

№ 2. Подготовка к встрече

Перед выходом Цезаря вбегают воины с корзинами, наполненными

Розами. Они раздают цветы народу. Некоторые берут их с охотой,

Некоторым — суют насильно.

Вокруг появляется много воинов, народ стал организованнее, все

Приготовились к ритуалу.

№ 3. Проход Бога

Гремит музыка, вернее, это просто звуки литавр и труб. Где-то фоном

— нечто вроде «фашистского марша». Народ начинает скандировать:

«Слава Цезарю, слава Цезарю, слава Цезарю!!!».

Цезаря встречает грохот. Народ трещит в трещотки (надо стучать и за

Кулисами во все, что попало, чтобы все стучали, включая суфлершу и

Пожарников, начинать стучать надо раньше, еще до выхода Цезаря и его

Свиты).

Впереди, перед Цезарем, идут солдаты, сенаторы, жены сенаторов

(ведь они все отправились на стадион, где должны состояться бега).

Антоний — по правую руку, чуть сзади и слева — Каска. Он особенно

Внимателен к Цезарю. Несут знаки отличия (римские топоры, орлы и

Другие регалии; их должно быть очень много; надо сделать их из

Настоящей латуни, железа, бронзы, чтобы не было ощущения

Бутафории; надо посмотреть фрески Помпея). Народ заволновался.

Некоторые вытащили из-под одежды свои анонимки, заявления,

Жалобы, кто-то кричит, старается пробиться к Цезарю. Сыплются, как

Дождь, красные розы (кровь), народ бросает их под ноги Цезарю,

Подбрасывает высоко вверх. (Надо дать каждому по пять или шесть роз,

Чтобы кидали их по очереди, по одной, процесс должен продолжаться

Долго.)

Октавий и Лепид — тоже в свите Цезаря, Сам Цезарь — на высоких

Красных каблуках.

Как только Цезарь поднял руку,

Завопил Каска (именно завопил),

И сейчас же наступила тишина.

Страшная тишина. Грохот перед

Этим только подчеркнет ее.

Цезарь в хорошем расположении

Духа. Говорит очень тихо, еле

Слышно. Даже слишком тихо,

Небрежно, чуть улыбаясь. То, что

Он говорит насчет ритуала во

Время бега, не очень-то важно. А

Это н е ва ж н о е о к ру ж а ю щ и е

Воспринимают как нечто очень важное. Все запоминают его слова, как

Нечто гениальное. Кто-то записывает. Все присутствующие напряженно

И блаженно слушают то, что так небрежно произносит Цезарь. Каждый

Старается выразить ему свою безграничную преданность. Это от страха

И, конечно, от любви. Многие любили Цезаря. Он был незаурядной

Личностью. От него всегда ждали чего-то необычного, важного. Верили в

Него, как в Бога. Иногда со страхом думали: а что будет, если он умрет, что

Будет с людьми, — и молились, чтобы этого не случилось.

128

Цезарь говорит, но ни на кого не смотрит, его взгляд устремлен куда-то

вдаль, он как будто немного утомлен. Он Бог, делает великое дело!

Бруту не очень нравится весь этот шум, поднятый вокруг Цезаря. По

Всем правилам, он должен идти где-то возле Цезаря, но он незаметно

Отстал и старается не оказаться в центре поставленного Антонием

Торжественного ритуала.

Он не понимает, для чего Цезарю вся эта шумная возня вокруг него.

Для чего такому талантливому человеку, каким является Цезарь,

Необходимы эти ритуалы и поклонение. Разве он не знает, что все это

Рождает среди его врагов лишние, никому не нужные разговоры и

Пересуды? Вызывает озлобление. А вдруг, поверив во все это

Лицемерие, он уже не видит того, что вокруг него творится? А вдруг он

Соорудил вокруг себя стеклянный замок и кроме своей персоны уже

Ничего увидеть не в силах? Брут раздосадован, он хочет незаметно

Ускользнуть от взглядов и остаться в стороне. Он очень любит и ценит

Цезаря, но иногда не в силах переносить его слабости.