Политработники и религиозная пропаганда

С лета 1942 года вермахт привлекал немецких и мусульманских офицеров-политработников (weltanschauliche Schulungsoffiziere), которые должны были тесно сотрудничать с имамами в идеологической обработке мусульманских частей. В тот же период аналогичные должности были введены и в обычных подразделениях вермахта[1319]. Идеология, по мнению армейского командования, была самым эффективным инструментом для укрепления боевого духа. Задачи так называемых офицеров идеологического воспитания напоминали задачи советских политруков, которые произвели серьезное впечатление на руководство рейха – хотя оно избегало сравнения своих идеологических кадров с советскими. По мнению историков, офицеры-воспитатели из вермахта сыграли значительную роль в варваризации немецкой практики ведения боевых действий. Миссия немецких политработников в мусульманских подразделениях, как правило, почти не отличалась от миссии их коллег в немецких частях: просто их пропаганда делала больший акцент на исламской риторике и лозунгах. Пропагандист, работавший в восточных легионах, однажды подытожил свою деятельность в заявлении о том, что он просто мобилизует все имеющиеся силы «для священной войны»[1320]. Легионеров, выбранных в качестве пропагандистов в своих подразделениях, отправляли в Берлин на короткие учебные курсы[1321]. Офицеры по идеологической работе не только осматривали достопримечательности столицы и слушали политические лекции по таким предметам, как «Национал-социалистическая Германия», но и посещали пятничные молитвы в мечети Вильмерсдорфа. Экскурсии на мусульманское кладбище в Берлине, построенное на деньги османской дипломатической миссии, также включались в расписание – чтобы подчеркнуть глубинную связь между Германией и исламом. Когда пропагандисты начинали свою работу в частях, они оставались под строгим контролем немецких офицеров в собственных подразделениях.

В Крыму 11‐я армия также открыла специальные курсы для крымскотатарских пропагандистов. Там мусульманским офицерам объясняли, что «национал-социализм воспринимает нацию как священный институт» и что «Германия предоставляет полную свободу вероисповедания»[1322]. Официальный представитель вермахта, который весной 1942 года участвовал в подготовке восьми потоков, обучив в общей сложности более восьмидесяти крымскотатарских пропагандистов, отмечал, что участники были «приятно удивлены» новостью о том, что «в Берлине есть большая мечеть»[1323].

СС работали в том же русле. Бергер, убежденный в тесной связи между идеологией и военной дисциплиной, первоначально ввел должность офицеров по идеологическому воспитанию в немецких подразделениях войск СС, а вскоре после этого и в мусульманских частях[1324]. В марте 1944 года политический отдел под руководством Вангемана организовал для пропагандистов «Ханджара» (Einsatzredner) курсы, включавшие лекции по таким темам, как «Цель и миссия дивизии», «Благочестивый мусульманин и иноверцы в Боснии» и «Почему мусульмане сражаются на стороне Германии». Последние два предмета преподавались дивизионным имамом Абдуллой Мухасиловичем[1325]. Чуть позже в том же месяце «Ханджар» организовал более углубленный курс для будущих немецких и мусульманских пропагандистов. В предметных программах отражался синтез национал-социализма и ислама, продвигаемый Бергером. Будущие политработники посещали лекции по таким темам, как «Национал-социализм и ислам», «Жизнь нашего фюрера» и «Смысл этой войны»[1326]. Похожие курсы были организованы эсэсовцами для своих новобранцев-мусульман с Востока. В сентябре 1944 года СС направили в Берлин запрос о наборе офицеров, имеющих опыт «в области политико-религиозного образования», которые могли бы преподавать в числе прочих тем «Историю ислама», «Краткий курс истории и географии исламских государств» и, конечно же, «Жизнь Шамиля»[1327].