Подмена социально-экономических критериев технологическими

В свое время К. Марксом было установлено, что буржуа и их экономисты бесконечно восхваляют заслуги прошлого труда, воплощенного в технике и технологии производства. При этом непрерывно растущее значение этого прошлого труда, участвующего в форме средств производства в живом процессе труда, ими стало приписываться не самому рабочему, прошлым и неоплаченным трудом которого они являются, а отчужденному от труда и воплощенному в них капиталу[715]. Соответственно, практические представители капиталистического способа производства своей собственностью на средства производства, т. е. на капитал, оправдывают свое право на получение прибыли. От труда рабочих они якобы ничего не имеют, поскольку оплачивают полностью покупаемую рабочую силу. Прибыль же они извлекают из технических и иных подобных средств производства, из земли.

Поэтому не случайно в свое время эру промышленной революции, происшедшей при капитализме, стали отождествлять с самим капитализмом, приписывая ему значение индустриального общества, т. е. способом осуществления производственных процессов стали подменять существо капиталистического экономического строя производства. Когда же индустриализация была осуществлена в условиях социализма (СССР), тогда пришлось оба общества назвать «индустриальными» и говорить об их «конвергенции». На эту тему, как свидетельствует И. Валлерстайн, еще в 1962 г. выступил Р. Арон в своих «Dix-huit lecons sur la societe undustrielle» (Paris, 1962)[716]. В наше время эту же идею повторяет Г. X. Попов, придав ей несколько иной смысл: будто бы социализм в СССР был замещен не капитализмом, а постиндустриализмом[717]. То же самое утверждает один из западных представителей постиндустриализма — М. Кастельс. Он полагает, что не расширение товарно-денежных отношений и переход на критерий максимизации прибыли привели к вытеснению социалистического способа производства, а информация: ключевую роль в кризисе Советского Союза якобы сыграла информационная технология[718].

В теоретическом отношении решение проблемы экономического типа общества сводится к выбору соответствующего научного критерия: взять ли за основу и единицу анализа социально-экономический способ производства в его целостной временной протяженности (Ф. Бродель, И. Валлерстайн), или же исходить из отдельных факторов, выдаваемых за представителей всей системы: например, из технологического способа осуществления производственного процесса, и в зависимости от этого рассуждать о том или ином типе общества: индустриальном, постиндустриальном, доинформационном или информационном и т. п.

Д. Белл, например, для определения типа общества сознательно выбирает лишь одну ось из системы координат — технику и технологию, полагая, что вращая эту ось, можно из индустриального общества перейти в постиндустриальное[719]. Л. Туроу предлагает исходить из двух осей (факторов) — технологии и идеологии. В Древнем Египте они были представлены илом Нила, источником всего материального богатства, и верой в загробную жизнь, позволявшей создавать накопления для этой будущей жизни и строить дворцы (пирамиды) для мертвых и глиняные дома для живущих. Что касается причин нынешнего состояния капиталистического общества, то они, по его мнению, «заключаются во взаимодействии новых технологий с новыми идеологиями»[720].

М. Кастельс, предлагая в качестве будущего информационное общество, тоже исходит из одной нити «сетевого» общества —информации, информационного способа осуществления и развития производственного процесса. Поскольку революция в информационной технологии охватывает всю область человеческой деятельности, заявляет он, именно она и будет «моим отправным пунктом в анализе сложностей становления новой экономики, общества и культуры». Вместе с тем М. Кастельс не желает, чтобы его причислили к лагерю технологических детерминистов: его методологический выбор не подразумевает, что новые социальные формы и процессы возникают как следствие технологических изменений. Он не прочь проводить различие между способом производства и способом развития. Но при этом полагает, что новая социальная структура порождается информационно-технологическим способом развития. Он опять-таки способ производства, тип производственных отношений подменяет одним из способов (безусловно, важных) развития, повышения производительности труда. При этом настолько абсолютизирует роль информации и знаний, что они объявляются производительной силой независимо от своего овеществления в технике и технологии производства: воздействие знания на само знание, по его мнению, представляет главный источник производительности — «Я думаю, — следовательно, я произвожу»[721].

В свое время и в отечественной литературе изменения в общественных отношениях связывались с научно-техническим прогрессом, материально-технической базой. Не обращалось внимания на то, что тот или иной материально-технический базис производства по своей социально-экономической сущности является в свою очередь требованием самих общественных, производственных отношений. Он вызывается к жизни потребностями определенной социальной системы в утверждении своего господства и выступает способом реализации ее требований. У К. Маркса, например, в «Капитале» машинное производство представлено как инициированный капиталистическим отношением способ извлечения относительной прибавочной стоимости и реального подчинения труда капиталу. Капиталистический способ производства порождает специфическую материальную форму производственного процесса, а затем, укрепляя ее, делает средством дальнейшего развития самого капиталистического отношения.

Форма производственного процесса нового общества также должна отвечать требованиям воспроизводства его основного общественного отношения, которое в свою очередь оказывает решающее формообразующее влияние на материально-техническую базу. Если этого не учитывать, то трудно понять, почему данная база должна вызывать именно эти, а не другие социальные последствия. Характеристика научно-технического прогресса со стороны его социальных последствий должна предполагать его социальную сущность, для реализации которой он предназначен.

Основное производственное отношение закрепляется определенной технической системой производства и его организацией. В этой связи в литературе отмечается, что суждение о средствах труда как показателе общественных отношений, при которых совершается труд, свидетельствует не о том, что средства труда непосредственно определяют систему общественных отношений, а скорее о том, что они выступают показателем общественных отношений и соответствуют им.

Научно-технический прогресс, к сожалению, нередко рассматривался без учета его социальной сущности: он брался лишь как процесс системного совершенствования элементов производства на основе научных исследований и разработок. Сущность научно-технической революции сводили или к переворотам в отдельных элементах материальных производительных сил, или к единому, целостному технологическому перевороту, обладающему некоторым общественным аспектом. Социальные последствия научно-технической революции нередко сводились к преобразованиям лишь отношения между человеком и природой, но не производственных отношений, надстройки. В этом вопросе существовал известный перекос в сторону технократических подходов, связанный с ослаблением внимания к социальной стороне производства, с оценкой социального только как следствия технического развития. В программах научнотехнического прогресса социальная проблематика или вовсе отсутствовала, или сводилась к немногим общим положениям, подменялась строительством объектов для непроизводственной сферы.

Социальное развитие вместо того, чтобы быть ориентиром технического прогресса, занимало в структуре программ социально-экономического развития последнее место, что делало его скорее обычным следствием, чем ориентиром научно-технического развития. Нельзя же на практике пользоваться таким ориентиром, который стоит позади научно-технического прогресса и других задач, предусматривающих развитие материальных средств производства. Социальные задачи часто не включались в программы решения научно-технических проблем, которые ограничивались заданными техническими и технологическими параметрами. На практике социальные критерии эффективности научно-технического прогресса использовались недостаточно, не определялись социальные границы применения новой техники и новых технологий. В общественных науках не были решены вопросы методологии и методики оценки социальной эффективности научно-технического прогресса, критериями экономической эффективности предлагались чаще всего стоимостные принципы.

Если говорить о социальной сущности научно-технического прогресса, то она реализуется прежде всего через экономию труда. Прогресс техники в том и выражается, что человеческий труд все более и более отступает на задний план перед работой машин, что в замене ручного труда машинным «состоит вся прогрессивная работа человеческой техники»[722]. В новых условиях в гораздо более высокой степени, чем при капитализме, социальная граница применения машин «определяется тем, что труд, которого стоит их производство, должен быть меньше того труда, который замещается их применением»[723]. Должны раздвигаться границы применения новой техники до такого масштаба, когда экономится весь труд, а не только оплачиваемая часть живого труда.

«Поэтому, — указывал К. Маркс, — такое уменьшение общего количества труда, входящего в товар, казалось бы, должно служить существенным признаком повышения производительной силы труда при любых общественных условиях производства. В обществе, в котором производители регулируют свое производство согласно заранее начертанному плану, и даже при простом товарном производстве производительность труда безусловно измерялась бы этим масштабом»[724]. Увеличение же прибавочного труда за счет такого же уменьшения необходимого не может выступать в качестве обобщающего критерия эффективности производства и применения новых машин.

Социальные требования общества к научно-техническому прогрессу могут быть удовлетворены не любым экономическим эффектом, а лишь таким, который дает максимальный социальный эффект, связанный с развитием человека. От того, что берется за основу определения эффективности новой техники (стоимостная оценка или оценка на основе потребительной стоимости), во многом зависят пути дальнейшего развития материально-технической базы общества. Для их определения недостаточно сопоставить затрату и результат только в стоимостной форме.

Согласно трудовой теории стоимости, результат (новая стоимость), взятый как меновая стоимость, не может быть больше затраченного на его производство общественно необходимого труда. Закон стоимости неизменно устанавливает, что из меньшего нельзя получить большее. Прошлый труд, взятый в стоимостном выражении (будь это стоимость средств производства или прошлый труд, воплощенный в рабочей силе), не увеличивает новой стоимости: конкретный труд работника лишь переносит стоимость средств производства на продукт, т. е. их стоимость появляется во вновь созданной потребительной стоимости. Производить большее количество новой стоимости может только живой труд при помощи средств производства, функционирующих в роли потребительных стоимостей. Единственное, что можно получить в стоимостной плоскости при данных или меньших затратах труда, — это увеличение стоимости прибавочной части продукта, но за счет такого же уменьшения стоимости его необходимой части.

Увеличение результата за счет уменьшения затрат может происходить в двух случаях: во-первых, когда затраты живого общественного труда, измеряемые временем, уменьшаются, а масса производимых потребительных стоимостей увеличивается; во-вторых, когда одна часть воплощенного в продукте труда (необходимый труд) уменьшается, а другая часть труда (прибавочный труд) за счет этого увеличивается. В первом случае количество труда соизмеряется с количеством потребительных стоимостей, во втором — количество прибавочного труда с количеством необходимого труда. В первом случае при меньших затратах труда за счет роста его производительности действительно можно получить больше продукта. Во втором случае результат, взятый как стоимость, не может быть больше затраченного на него общественно необходимого труда: в продукте может расти лишь доля, падающая на прибавочную часть труда, и соответственно уменьшается доля, приходящаяся на необходимую часть труда. Тогда эффектом, получаемым от уменьшения оплачиваемой части материальных и трудовых затрат и приводящим к увеличению затрат на производство прибавочного труда, будет рост чистой прибыли. Если развитие материально-технической базы ориентировать на получение большей прибыли, или прибавочной стоимости, то трудно будет превзойти капиталистическое общество.

Социальная ориентация научно-технического прогресса на расширение воспроизводства общественных отношений наилучшим образом может быть реализована в условиях, когда экономическая эффективность измеряется в единицах потребительной стоимости. Такая оценка, к сожалению, не получила еще признания в работах по социально-экономическим вопросам научно-технического прогресса и эффективности производства.

Потребительная стоимость и потребности, определяющие технический строй производства, тоже ставят его в определенные границы, особенно если реализуются возможности полного удовлетворения абсолютных потребностей членов общества. Однако это границы другого порядка по сравнению, например, с ограничениями в развитии производительных сил, диктуемыми нормой прибыли. Они не лишают закон повышающейся производительной силы труда безусловного значения, поскольку вместо обратного соотношения между стоимостью и производительностью труда здесь устанавливается прямая пропорциональная связь между производительной и потребительной силой общества. Средства производства становятся средствами постоянного обогащения жизненного процесса трудящихся, круга их потребностей, новой исторической структуры последних. С преодолением тенденций, вызванных к жизни «работой» затратных механизмов и развитием производства ради производства, неизбежно должен преобразоваться весь технический уклад производства.

Научную картину технического строя производства, вызываемого более высокой общественной формой, основным принципом которой будет полное и свободное развитие каждого индивида, дал К. Маркс. Он исходил из того, что капиталистическое общественное отношение не может являться единственным и наиболее адекватным способом развития технической базы общества. Таковым оно не может быть прежде всего потому, что рабочий в нем не принимается в качестве самоцели и цели производства. Соответственно основным устоем, определяющим моментом функционирования материально-технической базы капитализма является количество непосредственно живого труда, непосредственного рабочего времени. Это обусловлено не требованием техники, а стоимостным отношением и основанной на стоимости организацией производственного процесса.

Материально-техническая база посткапиталистического способа производства, напротив, нуждается в максимальном сокращении рабочего времени, выводе непосредственного производителя из системы прямых и главных агентов производства, с тем, чтобы он встал рядом с производственным процессом, был его контролером и регулятором. Поэтому обязательной характеристикой, атрибутом каждой новой технической и технологической системы должно стать высвобождение живого труда, если речь идет о ее соответствии новому способу производства. Превращаясь в количественном отношении в незначительную долю рабочего времени, труд в качественном отношении становится применением науки к производству. «В этом превращении в качестве главной основы производства и богатства выступает не непосредственный труд, выполняемый самим человеком, и не время, в течение которого он работает, а присвоение его собственной всеобщей производительной силы, его понимание природы и господство над ней в результате его бытия в качестве общественного организма, одним словом — развитие общественного индивида»[725].

Соответствующие требования предъявляются и к средствам производства. Реализация отношения по поводу производства развитого человека предполагает уже не количество рабочего времени, а высочайшую дееспособность технических средств, т. е. мощь материальных агентов, «которые приводятся в движение в течение рабочего времени и которые сами, в свою очередь (их мощная эффективность), не находятся ни в каком соответствии с непосредственным рабочим временем, требующимся для их производства, а зависят, скорее, от общего уровня науки и от прогресса техники, или от применения этой науки к производству»[726]. Это значит, что стоимость машин не будет определять функционирование материально-технической базы; ее обновление, сроки службы техники будут обусловливаться не стоимостью, а потребительной стоимостью средств производства. Экономия живого труда посредством применения новой техники превратится в норму технического прогресса.

Эти и другие сущностные черты материально-технической базы производства будущего общества предстают как его собственный продукт, следовательно, новые общественные отношения для своего утверждения нуждаются и в новой материально-технической базе.