Две речи – Молотова в Сан-Франциско и Черчилля в Фултоне. Доктрина Трумэна

По-другому было настроено советское руководство. В своей речи 26 апреля 1945 г. на открытии Конференции ООН в Сан-Франциско Молотов сказал: «Если ведущие демократические страны покажут свою способность согласованно действовать и в послевоенное время, это будет значить, что интересы мира и безопасности народов нашли, наконец, свою лучшую опору и защиту. Но этого еще недостаточно. Готовы ли другие миролюбивые страны объединиться вокруг этих ведущих держав, чтобы создать дееспособную международную организацию безопасности – вот тот вопрос, который должен быть разрешен на настоящей конференции» [18, с. 124]. Эти слова означали, что СССР был готов к широкому международному сотрудничеству, в том числе с США и Великобританией, а не к конфронтации в духе «холодной войны».

Главным пропагандистским шоу, рекламировавшим борьбу с СССР, была, конечно, речь Черчилля в Фултоне. И хотя потомственный английский тори после проигрыша на всеобщих выборах в Англии лейбористам уже не являлся премьер-министром, теплые слова в свой адрес и лик сидевшего рядом с ним Трумэна компенсировали недееспособность отвергнутого англичанами политика. Воодушевившись тем, что атомные бомбы находятся в американских руках, Черчилль возлагает на США «ответственность перед будущим». Он призывает защитить Европу и христианскую цивилизацию от распространения советского влияния. ООН, утверждает Черчилль, обретет «статус и силу» только при поддержке США и Британского содружества [23, р. 1–5]. Это было объявлением Советскому Союзу «крестового похода».

Проживая в США, я стал свидетелем, как с 1946 г. в американских средствах массовой информации менялся образ СССР как союзника – на образ врага. Особенно заметно это проявилось в отношении Сталина.

«Дядюшка Джо» (кличка от имени Иосиф) стал преподноситься публике как «мастер обмана», он, оказывается, обещает «много хорошего», но на деле несет американцам «смерть». Появилось много реклам, объявлений и фотоматериалов, в которых лик Сталина соседствовал со страшным черепом и броско выполненными обвинениями. Вот лишь один пример: «Смотрите, что за маской! Коммунизм – это смерть»^[21]. Такие враждебные выпады в адрес СССР приобрели массовый характер. На Америку накатывалось мракобесие маккартизма.

Что касается термина «холодная война», то в США считают, что его автором был известный финансист и влиятельный советник Трумэна Бернард Барух. Выступая 16 апреля 1947 г. в штате Южная Каролина, он призывал не дать себя обмануть, так как «сегодня мы находимся в состоянии холодной войны». Эта фраза Баруха укоренилась в американском политическом лексиконе. Особенно после того, как термин «холодная война» использовал известный американский журналист Уолтер Липпман для заголовка своей статьи «Холодная война» [22, р. 89].

Следующим шагом в распространении «холодной войны» стала доктрина Трумэна, провозглашенная 12 марта 1947 г. Она стала, как и речь Черчилля, средством борьбы с национально-освободительными силами в Греции и на Ближнем Востоке. Снимки отрубленных голов греческих партизан появились в американских журналах, я их видел собственными глазами и был поражен жестокостью монархистов и нацистов, которые тогда действовали при поддержке английских военных. Сталин не принял этот вызов, он все еще помнил о своего рода взаимопонимании, достигнутом с Черчиллем при обсуждении послевоенного будущего отдельных европейских стран. О нем, однако, англичанин подзабыл, он был весь объят желанием осадить Москву в ее политике утверждения своего влияния в Восточной Европе и Средиземноморском регионе.

На политическом горизонте к тому же возникла угроза развала английской колониальной империи. Мысли высокопоставленных создателей «холодной войны» невольно обращались к испытанному методу утверждения своего влияния в мире – политике с позиции силы. Надо было показать всем, кто мыслил категориями мира (как, например, лейбористский министр иностранных дел Э. Бивен, когда он после подписания мирных договоров с бывшими союзниками Германии заметил: «Солнце мира наконец-то восходит»), что все не так просто [20, с. 36]. И действительно, окутанный тучами «холодной войны» пейзаж становился все более мрачным.

Победа союзников во Второй мировой войне привела к установлению нового мирового порядка и появлению в 1945 г. Организации Объединенных Наций, Устав которой был выработан советскими, американскими и английскими дипломатами. Ни о какой «холодной войне» сразу после окончания мировой войны открыто никто не говорил, но тайком в Лондоне, да и Вашингтоне, к ней готовились.

Когда исчезла военная угроза, особенно в результате сокрушительных побед Советской армии, идеологический фактор неприятия социального строя, отрицавшего частную собственность и власть финансовых олигархов, стал вновь проявляться в полную силу. Международная обстановка, особенно после смерти Рузвельта 12 апреля 1945 г., стала меняться к худшему. Американский посол в Москве Аверелл Гарриман одну за другой посылал в Вашингтон телеграммы об опасности «коммунистической России» для США.

Не отказывались от таких настроений и многие другие политики и дипломаты, как, например, Джордж Кеннан.

Джордж Кеннан

Роль личности в истории, случается, достаточно велика, порой даже если она занимает не самый высокий государственный пост. Именно таким человеком, принявшим активное участие в становлении «холодной войны», стал американский дипломат Джордж Кеннан. До своего назначения в июле 1944 г. дипломатом в СССР Кеннан поработал в 30-х гг. в Швейцарии, Германии, Эстонии, Латвии и Литве. Он известен как специалист по истории России, знающий русский язык и читающий в подлиннике Ленина и Сталина. Придавало Кеннану вес и то, что он успел поработать в Москве под началом американского посла Уильяма Буллита, сторонника развития советско-американских отношений.

У Кеннана, однако, была другая точка зрения. Он оказался во власти «груза знаний», почерпнутых из работ классиков марксизма-ленинизма. Они убедили его в том, что коммунистическая революция будет продолжаться до тех пор, пока она не победит во всем мире, и это будет конец капиталистической частной собственности. И вот, 22 февраля 1946 г. Кеннан из Москвы направляет госсекретарю США Джеймсу Бирнсу «длинную телеграмму», в ней было много тысяч слов, она и сделала его знаменитым, так как помогла Трумэну опереться на теоретическую базу в усилиях по эскалации враждебных отношений. Кеннан со знанием дела подвел под советско-американские отношения непримиримую идеологическую базу, его выводы о «советском коммунизме» испугали американскую политическую элиту куда больше, чем любые геополитические.

Призыв преамбулы Устава ООН «избавить грядущие поколения от бедствий войны» стал для таких дипломатов и ученых малозначимым, так как США уже имели в своем арсенале атомные бомбы. Это породило у политической элиты США и Великобритании чувство неуязвимости и даже полной безнаказанности.

В условиях военной победы у Гарри Трумэна и Уинстона Черчилля окрепла уверенность в необходимости «поставить на место» Сталина, которому они оба не доверяли. Черчилль к тому же был сильно раздосадован поражением консервативной партии на всеобщих выборах в Великобритании в 1945 г., в результате которого ему пришлось уйти в отставку с поста премьер-министра. Черчилль на какое-то время стал главным идеологом англо-американского военно-политического союза для «борьбы с коммунизмом». Последнего нигде в мире по существу не было, но такой подход объявлял идеи социализма и усилившееся влияние СССР в Восточной Европе главной опасностью для стран капитализма. Для такой политики нужно было не международное сотрудничество, а международная напряженность, такое развитие событий вскоре стало явью. Политика с позиции силы проявилась сполна.

«Холодная война» набирает обороты

Для оправдания вмешательства в дела других стран, в том числе новых суверенных государств, возникавших после крушения колониализма, нужна была теоретическая база. Свое оформление она получила во внешнеполитических доктринах и гонке вооружений, политике создания многочисленных военных баз в Европе, Азии, на Ближнем и Среднем Востоке (СЕАТО, СЕНТО, АНЗЮС). Возникла Организация Североатлантического договора (НАТО). Долгое время, вплоть до конца XX в., формально она была оборонительной. Вмешательство в дела других стран, особенно сближавшихся с СССР, осуществлялось на основе внешнеполитических доктрин «с позиции силы». Были провозглашены «Доктрина Трумэна» и «План Маршалла», предприняты вооруженные интервенции в Корее (1950–1953 гг.), Гватемале (1954 г.), во Вьетнаме (1960–1965 гг.), в Доминиканской Республике (1965 г.). Велась подрывная деятельность против СССР и его союзников в Восточной Европе.

В условиях «холодной войны» основным средством борьбы за распространение своего влияния в мире Москва сделала не финансовые и экономические рычаги, а коммунистическую идеологию, зарубежные коммунистические и рабочие партии, концепцию мирного сосуществования, разоблачение колониализма и неоколониализма, а также, в качестве последнего средства, военное вмешательство (Корея, Вьетнам, Афганистан, Эфиопия, Ангола) [13].

«Холодная война» в международных отношениях вовсе не была просто опасным временем. Она несла угрозу войны «горячей» не только между СССР и США, но и всему человечеству. Советский Союз в эту ситуацию был буквально втянут. От истребительной ядерной войны нас спасли усилия ученых и руководителей глубоко засекреченного проекта по созданию советского атомного оружия. Отрезвляющий эффект на американское общество, в том числе на его элиту, произвело испытание 30 октября 1961 г. на Новой Земле самой мощной на то время 50-мегатонной водородной бомбы, американцы назвали ее «Царь-Бомбой». Стало ясно, в том числе в Вашингтоне, что никакие средства защиты от нее не спасут.

В условиях ядерного века, когда атомным оружием, кроме США и СССР, обзавелись в октябре 1952 г. Великобритания, в феврале 1960 г. Франция и в октябре 1964 г. Китай, возникла ситуация, когда «мысли о немыслимом» – ядерной войне – стали расцениваться как безумные. Опасность ядерной войны, конечно, оставалась, но она была взята под контроль благодаря усилиям трезво мыслящих политиков и ученых. Ведущую роль в этом сыграло советское и американское политическое руководство, дипломаты двух великих держав. Постепенно в головах государственных элит, еще помнивших ужасы Второй мировой войны, утвердилось концепция, известная как «взаимное гарантированное уничтожение» (mutual assured destruction).

В США, да сегодня и в России, многие считают, что «холодная война» закончилась с устранением Советского Союза и утверждением в мировых делах «однополярного мира». Такая оценка имеет право на существование, но она не отменяет приемов и методов «холодной войны» как таковой. И сегодня теория и практика «оранжевых революций» похожи на политику «холодной войны». Нередко люди оказываются в плену новых понятий только потому, что они настойчиво внедряются в их сознание. Взять хотя бы термин «оранжевая революция». Как и понятие «холодная война», по сути не относящееся к войне, он часто используется по отношению к событиям, которые являются не «революциями», а «контрреволюциями», когда с помощью силы свергают законные и даже народные режимы.

Не числа календаря отделяют одну историческую эпоху от другой, а суть происходящего. Во времени это могут быть не дни, а месяцы и годы. «Цветные революции», по сути, есть новое издание «холодной войны».

«Холодная война» и конфликты в Африке

Международное положение в условиях «холодной войны» способствовало возникновению в Африке региональных и локальных столкновений, и порой очень сильно. Они вызывались и разжигались комплексом социальных, политических и этно-конфессиональных причин. В отношении таких конфликтов выстраиваются разные теоретические конструкции, и это правомерно: Африка, где насчитывается 54 государства, действительно многолика.

В специфике каждого африканского государства и региона могут разобраться профессионалы – дипломаты и ученые африканисты, а не политики-«всезнайки». Верхоглядство в африканских делах приводит к большим бедам, среди прочих и тех, кто не учитывает опыт истории, в том числе времен «холодной войны», когда социальные и политические взгляды африканских лидеров сильно отличались. Бывшие колонизаторы этого признавать не хотели.