Булонь-Бильянкур, весна 1997 г., как-то в четверг

Однажды в полдень, благодаря неоспоримой и несомненной уверенности моей Даниэль, - вот она я, в её «Твинго», мы едем в направлении Artistic Palace, знаменитой студии звукозаписи, расположенной в Булонь-Бильянкур. И не имею ни малейшего представления, что именно мы там собираемся делать. Я готова взорваться, потому что вскоре у меня назначена встреча с девчонками в «Ремонтнике», и я ни за что на свете не хочу пропускать собрание «сплетниц» (Gossip Girls – Жюли называет сейчас так своих подружек того времени, сравнивая их с героями «Gossip Girl» – американского молодежного телесериала, вышедшего на экраны в 2007 году- прим.пер.) Я вопрошаю неприятным тоном, выражающим предельное разочарование: «А, так мы снова повидаемся с Люком Пламондоном? Ок, но что конкретно мы будем делать? Я буду петь, или что? В чем смысл?» Даниэль явно предпочитает не отвечать мне прямо. Немного позже я пойму, почему. Пока же, в ожидании, она прилагает все свое немалое терпение, чтобы успокоить фурию на пассажирском сиденье. Она спокойно ведет машину.
По прибытию я немного не в себе, и я не скрываю этого. Мы входим в большую студию. Мадлен, ассистент Пламондона, стоит, облокотившись на стойку. Она представляет нам Кати Коччьянте, элегантную даму в приталенном костюме, на высоких каблуках, с волосами, собранными в пучок. Она похожа на итальянскую матрону. У неё цепкий холодный взгляд. Я сажусь подальше от неё, но чувствую из своего угла, что она наблюдает за мной. Я делаю вид, что не замечаю этого, стараясь не покраснеть. Я не разговариваю с ней, не улыбаюсь ей. Я здесь – и одновременно абстрагируюсь от реальности, как всегда, когда мне требуется привести эмоции в порядок, - неплохое качество для людей, находящихся в центре внимания, но все же.. Я выпрямилась на своем сиденье, как гвардеец в карауле у парадных ворот. В другом углу студии Мадлен, сконфуженная, цедит сквозь зубы, обращаясь к Даниэль: «Послушай, мне очень жаль, но Люк не хочет её видеть, ему не нравится её кассета». Я слышу это краем уха, но меня это не слишком расстраивает. Кажется, я даже вздохнула с облегчением. Круто, тем раньше уйдем из этой западни, которая все больше и больше похожа на прослушивание. Мне не страшно, мне просто хочется сбежать.
Но внезапно Люк выходит из студии. Он, кажется, пришел в некоторое замешательство, увидев меня, спрятавшуюся за спину Даниэль. Я думаю про себя, что, должно быть, Молко действительно не занимать храбрости, раз она осмеливается ставить его в подобное положение. Искренне восхищаюсь людьми, которые способны, как она, ради достижения цели переступить через собственные убеждения.
Я слушаю, как Даниэль снова и снова повторяет Пламондону, что он наверняка ошибся кассетой, что её юная подопечная – большая редкость, у неё уникальный голос. Она вцепилась в него мертвой хваткой. Когда все взгляды обращаются ко мне, на мгновение я чувствую себя Лукасом, объектом эротических фантазий всех девчонок моего колледжа. Бред какой-то…
Чтобы закончить с этим и наконец быть оставленным в покое, Люк всё же предлагает мне попробовать спеть. Мне впихивают аудиоплейер в одну руку, листки с текстами в другую, и выдворяют в холодную комнату, где слышится только жужжание машин. Там, удобно устроив зад на черной кожаной кушетке, я утопаю в сладком звучании голоса мсье Коччьянте. Я рассеянно прослушиваю три песни по два раза каждую. Я ничего не понимаю, никогда не слышала этих песен и, едва начинаю спрашивать себя, что мне с ними, собственно, делать, дверь снова открывается.
Альберто, маленький мужчинка с пышными усами, в очках, с заметным итальянским акцентом, послан за мной, чтобы препроводить в огромную комнату с роялем посередине. Вау! Человек небольшого роста, кучерявый, сидит, опустив руки на клавиши. Повсюду дерево, на стенах, на потолке, много музыкальных инструментов; есть даже микрофон, укрытый ширмами. В тот момент я была впечатлена. Я чувствовала себя игрушечной балеринкой в музыкальной шкатулке. Мой взгляд блуждал по всей комнате, пока не остановился на огромной стеклянной стене, за которой толпились люди – как в зоопарке!
Я робко приближаюсь к человечку за роялем: это сам Ришар Коччьянте! И я включаюсь в игру. Он начинает играть, а я – петь. Не останавливаясь, он пристально смотрит на меня. Я чувствую себя как на витрине, и это меня подстегивает. Никогда бы не смогла объяснить, почему так случилось, но в тот момент время для меня остановилось. Предоставленная самой себе, я переживаю волшебный момент. Я наслаждаюсь! В конце концов, я забываю о том, где я нахожусь. Забываю также о тех, других, которые за стеклом, и слышат всё, что здесь происходит. Ришар играет всё громче и громче, инстинктивно она начинает подпевать мне. Вскоре, Люк присоединяется к нам в комнате. Он облокачивается на пианино. Вместе с нами, очень естественно, он напевает мотивы, которые вскоре станут “Bohémienne”, «La monture” и “Ave Maria païen”. Забавная деталь: я вспоминаю теперь, что “Bohémienne” изначально задумывалась как трио между Фебом, Эсмеральдой и Флёр-де-Лис. Обстановка становится более непринужденной. Даже Кати улыбается! Мы поем дюжину песен, которые я не знаю. Никто мне ничего не говорит, просто смотрят, как я получаю удовольствие. Я уже не та же самая, что два часа назад, я осознаю это. Я вся сияю, моё лицо расслаблено, мое тело совершает движения в такт пианино. Я чувствую себя как дома. Даниэль и Мадлен довольны, и явно испытывают облегчение. Альберто потрясён. А я блаженствую… Этот голос, «слишком большой для меня», наконец нашел отзвук в сердцах великих людей. Меня услышали!
Конец того дня для меня немного размыт, но я вспоминаю свою мать. Она рядом с машиной, напротив студии. Ждет возвращения своей маленькой забияки. Люк Пламондон вприпрыжку пересекает улицу и на ходу бросает ей: «А Вы, почему Вы не вошли?» Она отвечает ему просто: «Мне там не место». Тогда он спрашивает её, можно ли отослать меня к Альберто Византину, чтобы проработать песни. Так и начался мой путь в музыкальном мире – с Альберто в качестве опоры, этим невероятным человеком, моим ненаглядным репетитором!
Несколько блондиночек с ангельскими личиками уже прошли перед его глазами, я не первая, - но мне кажется, что он меня искренне полюбил. Он верит в меня. Это в его квартире, на улице Шато-Ландон, каждую среду, в компании его жены и Элоизы, его четырехлетней дочери, я впервые начинаю работать «по-взрослому»…
Мне шестнадцать. В моих ушах звучат голоса Фионы Эппл, Шолы Амы, Eternal и Тони Брекстон, пока поезд мчит меня в метро… Вскоре я возвращаюсь в Булонь записать песни: “Vivre”, “La monture”, “Ave Maria païen” (моя любимая). Я уже знаю, для чего я здесь: «Собор Парижской Богоматери», мюзикл. Кажется, меня пробуют на две женские роли романа Гюго. Мне смешно! И одновременно я довольна, что нахожусь тут. Чем больше я смотрю на людей, участвующих в кастинге – высоких, темноволосых, разных, незнакомых – тем больше меня это забавляет.