Некоторое время они стоят, потупив головы, и почти касаясь ими друг друга. Первым поднимает голову Гарри.

 

Гарри.

Этель!

 

Этель.

Гарри!

 

Он заключает её в свои объятья, и они целуются.

Вскоре Этель отрывается от него и, словно в болевом шоке, приложив тыльную сторону ладони ко лбу, замирает, отвернувшись к балкону.

 

Гарри.

Что-нибудь не так, миссис Брокелес?

 

Этель.

Простите, господин Бендинер, мне сейчас нужно побыть одной.

 

Гарри.

Да, я понимаю. Когда мы теперь увидимся?

 

Этель.

Не знаю. Может быть, завтра. Я вам позвоню.

 

Гарри.

Мой номер вы найдёте в телефонном справочнике.

 

Этель.

Простите меня.

 

Г а р р и.

Благодарю вас за обед. За всё.

 

Он сам открывает дверь и уходит.

 

 

* * *

 

Квартира Гарри.

Марк сидит за письменным столом и разговаривает по телефону.

Из кухни слышен голос Гарри. Он что-то напевает.

 

М а р к.

Что?.. Говори громче, Голда... Тебе пришлось заплатить такие деньжищи Мейтельсу?... Боже мой! Как портятся люди.... Ты это мне?.. Ха-ха! (смеётся) Прямо ему в бесстыжие глаза?... Чуть тише, Голда, его лавка недалеко отсюда.... Да я его теперь знать не хочу, если ему это интересно.... Ну, что ж, будем покупать фасоль только у Залманов.... Он забыл, что наши девочки играли Шопена на похоронах его тёщи. Он не думает о будущем. Он считает, что будет жить вечно.... Не волнуйся, я берегу себя, Голда.... Жилет?.. Конечно на мне. (Слушает) Я пытаюсь это выяснить, (прикрывает ладонью трубку) но, он молчит как зарезанный.... Кто поёт? (Оглядывается на дверь кухни) Это Гарри.... Зачем врача? … Да, Семён Герчик мой друг, но он проктолог, Голда. Это совсем другой случай... Да, зайду... Посмотрю... Приценюсь... Пощупаю... Поторгуюсь... Думаю, сбросит... (Удивлённо) Всё равно не брать?!... Как скажешь, Голда. Я позвоню.

 

Из кухни выходит напевающий Гарри с чашкой чая в руках. На нём рубашка и брюки со спущенными подтяжками.

 

Гарри (притворно - удивлённо)

А, это ты, Марк?

 

Марк.

Час назад ты меня уже спрашивал.

 

Гарри.

И что?

 

Марк.

Я сознался.

 

Гарри (садясь на диван).

Давай всё-таки разберёмся. Ты говоришь, что дважды звонил мне вчера по телефону, и оба раза подходила женщина. Так?

 

Марк.

Ну, зачем начинать всё с начала?

 

Гарри (дурачась).

Нет, ты ответь, подходила женщина?

 

Марк.

Не знаю. Может быть, подходил и мужчина, но говорил он женским голосом.

 

Гарри (нарочито возмущенно).

Ты на что намекаешь, Марк? Видя, как ты измучен подозрениями, я уже готов был пожертвовать своей безупречной репутацией женоненавистника, но такого обвинения я принять не могу.

 

Марк.

Перестань, Гарри. Я же вижу, что ты валяешь дурака.

 

Гарри.

Я склоняюсь к мысли, что вчера ты перебрал лишнего. А?.. Ну-ка, сознавайся.

Марк.

Слава Богу, что этого не слышит Голда. Первый и последний раз я выпил на нашей свадьбе. Так она до сих пор видит в этом причину того, что наш первенец Фроим так и не научился играть на скрипке.

 

Гарри.

А может, она права?

 

Марк.

Перестань, Гарри. Ты сорок лет знаешь Фроима. Это очень способный мальчик. После того, как напечатали его работу по теории шахмат, сам Бобби Фишер прислал ему письмо. Я помню, как ещё сидя на горшке, он играл с гостями в шахматы.

 

Гарри.

Но, ведь не на скрипке.

 

Марк.

Я уже устал от твоих шуток. Ты мне лучше скажи, давно ли ты начал курить?

 

Гарри.

Что ты имеешь в виду, Марк?

 

Марк.

Я имею в виду вон те сигареты, что лежат на журнальном столике.

 

Гарри.

Эти? Да, действительно... А ты их мне, случайно, не подбросил?

 

Марк.

Всё, Гарри, теперь тебе не отвертеться. Кто у тебя был?

 

Гарри.

Придётся рассказать, пока у тебя не разыгралось твоё извращённое воображение. Меня посетила дама.

 

Марк.

Зачем?

 

Гарри.

Господи, Марк, это так не по-еврейски задавать вопросы в лоб.

 

М а р к.

Прошу тебя, не мучай меня, Гарри.

Гарри.

Эта женщина зашла, чтобы познакомиться со мной.

 

Марк.

Я понял, ты дал объявление в брачную газету.

 

Гарри.

Ты думаешь, что говоришь?!

 

Марк.

Тогда, почему ко мне не приходят знакомиться женщины?

 

Гарри.

Трудно сказать. Попробуй поговорить об этом со своей Голдой.

 

Марк.

Это не честно, Гарри. Я всегда был с тобой откровенен в подобных вопросах.

 

Гарри (удивлённо).

Когда?! Что-то я не припомню.

 

Марк.

А разве я не рассказывал тебе, как сбежал с урока, чтобы подглядывать за девчонкой, которая купалась в пруду?

 

Гарри (заинтересованно).

Так-так... Ну?..

 

Марк (многозначительно).

Вот!

 

Гарри (пряча улыбку).

Это страшный грех, Марк. Ты, как правоверный еврей и сын раввина, должен был рассказать об этом Голде.

 

Марк.

А я и рассказал. Это же она и купалась.

 

Гарри (смеясь).

Ты вогнал меня в краску этой историей.

 

Марк (нетерпеливо).

Ну, теперь твоя очередь.

 

Гарри.

Нет, у нас всё было значительно приличней. Мы пили виски и разговаривали.

Марк.

Виски? Утром?!

 

Гарри.

Мне больше нечего ей было предложить.

 

Марк.

А о чём вы говорили?

 

Гарри.

Так, ни о чём. Вспоминали Польшу. Кстати, она говорит на идиш.

 

Марк.

Она еврейка?

 

Гарри.

Чтобы в этом убедиться, достаточно было попробовать её кнедлики.

Марк.

Не понимаю. Она что, приходила со своей закуской?

 

Гарри.

Да нет же, Марк, нет. Кнедлики я ел сегодня, когда обедал у неё.

 

Марк.

Ах, ты ещё и обедал у этой женщины?!

 

Гарри.

Да. И после обеда сделал ей предложение.