Он уходит на кухню, и вскоре возвращается с бутылкой виски и рюмками. Затем приносит шоколад и печенье.

 

Этель.

Ну, теперь ухаживайте за мной.

 

Гарри.

Я пытаюсь это делать с момента вашего появления.

(Он открывает бутылку и разливает виски)

К сожалению, нет "содовой".

Этель.

А, наплевать на эти американские штучки. Помните, как пили в Польше? Наш сосед по Ковалю Мотл-сапожник, когда ему подносили за работу стаканчик водки, так ловко опрокидывал его куда-то в бороду, что мы, дети, специально ходили на это смотреть. Потом он брал первую попавшуюся туфлю и смачно нюхал её.

 

Гарри.

Мне кажется, что и я это где-то видел.

 

Они чокаются и выпивают.

Поставив рюмки, оба замирают, вытаращив глаза.

Видно, что виски они уже давно не пили. Этель снова закуривает.

 

Этель.

А вы помните своё детство? Чем вы занимались, когда были... чуть-чуть помоложе?

 

Гарри.

Учился в хедере... продавал на рынке пиявок, чтобы прокатиться с кем-нибудь из девчонок на карусели. Кажется, я тогда влюблялся каждую неделю.

 

Этель.

Представьте, я тоже влюблялась. Правда, не показывала вида, но ухаживания принимала. Мальчишки за мной ходили табуном.

(Смотрит на Гарри).

Почему вы улыбаетесь? Мужчины и сейчас увиваются за мной, но, когда доходит до дела, выясняется, что больше всего их интересует, сколько у меня денег. Как только я слышу вопрос –

"А сколько у вас денег?" - я немедленно с ними расстаюсь.

 

Гарри.

Вот это правильно... А сколько у вас денег?

Этель.

Я не бедна, даже – стучу по дереву – богата.

(Оба стучат по столу).

Но я не хочу, чтобы на мне женились из-за денег.... Наливайте.

Гарри (наливая).

Слава Богу, я не нуждаюсь ни в чьих деньгах. Мне хватит, даже если я проживу ещё тысячу лет.

 

Этель.

Это хорошо.

(Они оба захмелели, и их охватило дурашливое возбуждение).

Я думаю, что мне тоже хватит на тысячу лет. У меня есть куча акций и всяких там облигаций... А ещё домà...

 

Гарри.

Какие дома?

 

Этель.

В Бруклине и на Стейтен-Айленде.

 

Гарри.

Сколько?

 

Этель.

Чего?

 

Гарри.

Домов.

 

Этель.

Четыре.... Два в Бруклине и один на Стейтен-Айленде.

 

Гарри.

По-моему, вы насчитали уже пять.

(Поднимается и подходит к письменному столу).

Сколько же там примерно стоит сейчас земля?

(Он щёлкает костяшками счёт, потом поворачивается к Этель).

Это всё?

 

Этель.

Ещё наличные в банке.

 

Гарри.

Прекрасно.

(Некоторое время он молча смотрит на Этель)

Хотите, я покажу вам фотографию своей последней жены?

 

Этель.

Я сама хотела просить вас об этом.

 

Гарри.

Сейчас.

Он ставит стремянку, и молодцевато поднимается по ней наверх.

Под руку ему попадается большой морской бинокль и, приставив его к глазам, Гарри некоторое время рассматривает Этель.

В то время как он, уже в очках, ищет фотографию, звонит телефон.

 

Гарри.

Миссис Брокелес, я прошу вас, подойдите, пожалуйста, к телефону.

 

Этель.

А что мне сказать?

 

Гарри.

Скажите, что я занят. Пусть перезвонят попозже.

 

Этель (снимает трубку).

Алё?... Вас слушают.... Говорите же.... (Кладёт трубку на рычаг).

Молчат. Видимо, ошиблись номером.

(Телефон звонит опять).

Алё?... Да, это квартира господина Бендинера.... Нет, господин Бендинер не может сейчас подойти. Он сидит на лестнице.... Как?... Верхом.... До свидания.

 

Гарри.

Кто это был?

 

Этель.

Он не назвал себя. Какой-то очень простуженный голос. Или он чем-то подавился.

 

Гарри.

Вот. Нашёл!

Он сверху показывает фотографию жены.

Этель сначала пытается разглядеть фотографию издалека,

Потом забирается к нему наверх.

 

Этель.

Очень милое лицо. У таких женщин должен быть ангельский характер.

 

Гарри.

Да-а!! Она была святой.

 

Этель.

Скажите, а она умела готовить? Какое блюдо ей удавалось лучше всего?

 

Гарри.

Гм-м,... кнедлики.

 

(Они спускаются вниз).

 

Этель.

Какая прелесть! Вы знаете, я тоже очень люблю готовить, но, с тех пор как умер мой муж, я почти не занимаюсь этим. Давайте-ка, завтра я устрою для нас обед. Что вы любите есть на обед?

 

Гарри (замявшись).

Видите ли,... я только завтракаю и ужинаю.

Этель.

Вы на диете?

 

Гарри.

Нет, но в моём возрасте...

 

Этель.

Прекратите говорить о своём возрасте. Завтра в час я буду ждать вас у себя. А вы... вот что: купите-ка бутылочку вина на свой вкус, а то от виски я катастрофически глупею, и могу наделать массу глупостей.

Гарри.

Это так не похоже на вас.

 

Этель.

О, вы меня ещё не знаете. Я сама себе иногда удивляюсь.

 

Гарри.

Вы наговариваете на себя.

 

Этель.

Да нет же. Вот, мы как-то с мужем... (Опять по её лицу пробегает тень) были в Испании... Вы бывали в Испании, господин Бендинер?

 

Гарри.

Нет, не приходилось.

Этель.

Так я вам расскажу. По праздникам там мужчины дерутся с быками.

Не все, конечно, а самые ловкие.

 

Гарри.

Это называется «коррида».

 

Этель.

Вот, вы тоже знаете. Как-то в одном ресторанчике при гостинице нас познакомили с одним из этих молодых людей, который должен был участвовать в этой... ну, то, что вы сказали…

 

Гарри.

Корриде.

 

Этель.

Да, в ней. Боже, какой это был красавец! Горбоносый, глаза как угли, ни бельмеса не понимает по-английски, а сложён...

(Закатывает глаза) В меня словно бес вселился. Я кокетничала с ним напропалую и совершенно очаровала его.

 

Гарри.

Мне не трудно в это поверить, миссис Брокелес.

 

Этель.

Он заказывал непрерывно, и заставил нас перепробовать все их национальные спиртные напитки. До этого я и не знала, что "Русская водка" только называется русской, а на самом деле её родина - Испания.

 

Гарри.

Да? Честно говоря, я и сам заблуждался на этот счёт.

 

Этель.

Ну да Бог с ней, с водкой. Вы слушайте, что было дальше. Сначала всё это очень забавляло меня. И вдруг во время танца, он мне шепчет...