Жители Реддинга на премьере «граней любви»

 

Обычно в кинотеатре Реддинга собиралось не очень много народа, и основной публикой, как правило, была молодёжь. Но в эту субботу всё было иначе: свободные места в зале отсутствовали. Возле стен по бокам и сзади толпились люди: они были готовы смотреть фильм даже в таком положении. Однако многие желающие не смогли попасть на премьеру. Они продолжали дежурить возле входа, а некоторые, особо активные, периодически предпринимали попытки пробраться внутрь, но кинотеатр был просто неспособен вместить больше.

Изначально многие не одобряли выбор профессии Джона Вайера, так как актёры явно служили другим богам, но, когда жители города увидели «Книжную любовь» и «Поющие мечты», они искренне порадовались за своего птенца, который с таким головокружительным успехом вылетел из родного гнезда. Одним словом, все были в предвкушении и ждали чего-то особенно прекрасного. Чувствовалось, как синхронно ускорилось сердцебиение всех, кто был в кинозале, когда свет погас и зазвучало: «В главных ролях: Джон Вайер…» и на экране появилось знакомое лицо.

Кстати, по заказу кинокомпании «Дримс Пикчерз» в Реддинг был приглашён репортёр, который должен был осветить в прессе это событие - премьеру «Граней любви» в родном городе Джона Вайера.

Однако новый фильм с участием Джона поверг публику Реддинга в настоящий шок. Зная специфику городка, фильмы подобного содержания сюда просто не привозили, так как здесь они явно не пользовались спросом, но этот фильм никто не стал цензурировать, потому что на фильмы Джона Вайера, как правило, ходили все без исключения.

Сейчас же разворачивалась совсем иная ситуация. Пришедшие на премьеру зависли в явном напряжении. Около десятка человек ушло прямо с сеанса, так и не дождавшись финала. В некоторых сценах, особенно в сцене, где Джон крупным планом целует другого мужчину, прокатилась волна недовольства по залу. Зрители уже открыто демонстрировали негативное отношение к происходящему на экране. Некоторые требовали остановить показ прямо сейчас.

В итоге сеанс действительно был остановлен. Люди не торопились расходиться, бурно шумя и обсуждая фильм. Каждый хотел высказать своё мнение. Из толпы доносились грубые реплики в адрес фильма и роли Джона Вайера.

- Как он мог? Решиться играть такое! Какой позор!

Один из зрителей выкрикнул на живого старичка, который в это время появился на выходе:

- Старина Харви, что ты нам включил?

- Так я это… - остановился старичок. Он нервно поглаживал свою абсолютно белую бороду, и глазки его быстро бегали из стороны в сторону в поисках оправдания случившемуся. – Это ж… Это же наш Джонни, - наконец выдавил он. - Я не думал, что это…

Старичок пожал плечами, не находя больше нужных слов.

Из числа зрителей вышел весьма статный, слегка полный человек преклонного возраста. С виду он, вроде бы, излучал простоту и дружелюбие, но если внимательно присмотреться - где-то глубоко в глазах явно читалась опасная хитринка. Он умело камуфлировал её под обличием доброты и простодушия. Это был пастор – человек, пользующийся большим авторитетом:

- Уважаемые жители Реддинга, прошу всех успокоиться и не галдеть. Мы – цивилизованные люди. Пожалуйста, соблюдайте правила приличия! Не надо устраивать балаган!

Слова проповедника самым волшебным образом подействовали на толпу. Люди начали приходить в себя.

- Родители Джона здесь? – задал проповедник вопрос. Ответа не последовало. Кто-то из толпы выкрикнул:

- Позор им! Позор их отпрыску!

Выкрикивающего поддержали. Пастор стал опять утихомиривать публику. Когда присутствующие снова успокоились, встала Эмили и ответила:

- Нет, преподобный. Родителей здесь нет. Из моей семьи только я пошла на премьеру.

- Позор им! Позор! – опять раздался крик и толпы, и снова люди начали галдеть.

Пастор на этот раз не стал останавливать людей – он просто стоял и внимательно наблюдал за происходящим. Людям необходимо было выплеснуть всё, что в них сидело, и он им дал такую возможность. Несколько минут он терпеливо ждал, пока все успокоятся. Его невозмутимый и спокойный вид заставил всех вскоре снова замолчать. Пастор продолжил:

- Разве они не должны были прийти на премьеру? Уже две недели они только о ней и говорят.

- Нет, преподобный, они позвонили мне и сказали, что не пойдут, - ответила скромно Эмили.

- Да, и мне позвонили, - выступила из толпы тётушка Фара, - сказали то же самое. А ведь они ещё и званый ужин хотели устроить по такому случаю.

- Они объяснили почему? – заинтересовался пастор.

- Нет, не объяснили, преподобный, - продолжала говорить тётушка Фара. - Мне позвонил Томас и сказал, что они с женой, к сожалению, не смогут присутствовать на премьере.

- Они сказали, что им звонил Джон и попросил их об этом, - ответила Эмили.

- Что, сам позвонил и попросил? – удивился пастор.

- Да, - закивала головой Эмили.

- Он объяснил, почему? – продолжал спрашивать пастор.

- Нет. Ну или, по крайней мере, родители мне об этом ничего не сказали, - предположила Эмили.

- Хорошо, спасибо за информацию, Эмили. Миссис Фара, - пастор кивнул женщине. Далее он обратился ко всем присутствующим:

- Уважаемые жители, предлагаю поступить следующим образом. Мы отменяем показ этого дьявольского творения в нашем городе!

Публика тут же взорвалась одобрительными возгласами. Пастор поднял обе руки вверх, обозначая, что он ещё не закончил. Все снова успокоились.

- И хочу всех попросить пока не сообщать Вайерам о том, что здесь произошло. Постарайтесь каким-то образом избежать разговоров с ними на эту тему, в особенности не надо проявлять нетерпимости и злословить. И, Эмили, задержись, пожалуйста, на секундочку – надо поговорить.

В глазах людей читалось недопонимание, но пастор не просто так находился на своём месте – он сразу почуял неладное: Томас и Амелия, которые при каждой встрече, светясь от счастья, непременно упоминали о долгожданной премьере, вдруг в последний момент отказываются идти на неё. Странная просьба их сына. Здесь точно что-то произошло. Стоило сначала разобраться, в чём дело.

Пообщавшись с Эмили с глазу на глаз, пастор ещё раз убедился, что та толком ничего не знает. Необходимо было напрямую поговорить с родителями Джона. Он решил, что сделает это завтра после воскресной службы. За последние десять лет Вайеры не пропустили ни одной из них, а значит, и завтра точно придут. Нужно было хорошенько подумать, о чём будет этот разговор.

***

Когда в Реддинге шла премьера, а Томас и Амелия сидели дома с выключенным телевизором, они уже оба понимали, что нарушат слово, данное сыну. Они не могли делать вид, что ничего не происходит. Не могли перестать думать об этом. Даже в молчании чувствовалось тяжёлое ожидание, а удобные домашние кресла больше походили на электрические стулья.

Но всё же они не стали полностью игнорировать просьбу Джона. Они решили, что пока не пойдут на сам фильм, но если просто немного узнают о нём от других людей, то как бы останутся невиновными. Люди всегда ищут оправдания своим поступкам, даже самым дурным, и они тоже искали. Они посчитали, что таким образом они практически ничего не нарушат, но в то же время, возможно, смогут как-то помочь сыну. В какой-то степени это действительно оправдывало их. После премьеры они решили позвонить Эмили: она ведь тоже собиралась пойти туда.

- Да, привет, мам, - ответила дочь.

- Ты где сейчас? – Амелия решила зайти аккуратно на интересующую её тему.

- Я на работе.

- Как на работе? Разве у тебя не выходной сегодня? – возмутилась мать.

- Да меня тут вызвали срочно. Пришлось премьеру тоже пропустить, - Эмили сама заранее ответила на тот вопрос, который волновал родителей больше всего. Она прекрасно понимала, почему звонит мать. Пастор предупредил её, что такое может быть. И вместе с ним они решили, что ей не стоит пытаться ничего выяснять, так как родители сразу почувствуют что-нибудь неладное. Если родители позвонят Эмили, пастор предложил ответить, что она вообще не ходила на фильм, иначе они от неё не отстанут, пока не узнают всех подробностей. Эмили согласилась.

«Значит, она ничего не знает», - подумала Амелия. - А завтра у тебя выходной? – продолжила она как ни в чём не бывало.

- Да, выходной.

- Заедешь к нам? А то я тут столько еды приготовила. Теперь не знаем, куда девать.

- Хорошо, я постараюсь заскочить, - сухо ответила Эмили. – Ладно, мам, я пойду работать – уже вызывают.

- Хорошо. Только после обеда заезжай. С утра на службу пойдём. Звони завтра тогда, - попрощалась Амелия.

Так как звонок Эмили не принёс ожидаемого результата, попробовали позвонить тётушке Фаре. Её телефон упорно не отвечал. После пяти попыток родители Джона решили, что надо прекратить поиски. Эмили, от которой они могли узнать всё, что нужно, не попала на премьеру. Тётушка Фара не брала трубку. Наверное, необходимо было прислушаться ко всем этим знакам и проявить должное терпение. Судьба будто сама подсказывала, что пока не стоит нарушать данное ими слово. В любом случае всё скоро станет ясно.

Воскресное служение

В городках наподобие Реддинга, где жизнь размеренна и спокойна, люди часто живут по привычке, никоим образом не нарушая установленного порядка дня, и привычку эту можно определить буквально во всём, даже в, казалось бы, самых незначительных мелочах. Таким образом, всё превращается в некий ритуал, который повторяется с завидным постоянством.

К примеру, Амелия ходила на рынок за продуктами только в определённые дни. Она шла строго по одному и тому же маршруту, останавливаясь возле одних и тех же торговых точек, приблизительно, на одно и то же время. Городок был небольшим и дружным, поэтому на рынке все прекрасно друг друга знали. Амелия застревала там в среднем на два часа, затем возвращалась домой. Этого времени было вполне достаточно, чтобы купить всё, что нужно, и обойти всех своих подружек, естественно, строго соблюдая очередность.

То же самое касалось и Томаса. По средам он постоянно ходил играть в боулинг, а в пятницу с самого утра пропадал в гараже. Примерно к десяти к нему присоединялся Майкл, ближайший сосед, потом, примерно к двенадцати, приходил ещё один сосед из дома напротив по имени Ричард, и они подолгу беседовали, обсуждая политику, законы и прочие вещи глобального масштаба, о чём зрелые мужчины, как правило, любят поболтать между собой. Нередко такие посиделки заканчивались поздним вечером. Ещё Томас любил устраивать прогулки. Делал это он обычно по будням в первой половине дня. Часто гулял один, иногда с женой. Он с точностью до минут мог ответить, сколько займёт такая прогулка времени в обоих случаях. Он знал, кого наверняка встретит по пути и с кем точно остановится побеседовать. Вот из таких ритуалов и состояла жизнь большинства жителей Реддинга – постоянство, которое всех устраивало.

Одним из таких ритуалов было воскресное служение. Утренний завтрак, прогулка до церкви, приветственное слово пастыря, проповедь, обратная дорога домой – всё слагалось из одних и тех же элементов с незначительными еле заметными отклонениями, поэтому, как только Томас и Амелия шагнули за порог дома воскресным утром, они сразу же заподозрили что-то неладное: отклонения начали буквально бросаться в глаза.

На службу они обычно ходили вместе с Картерами. Они встречались с ними на перекрёстке в конце улицы, по пути здороваясь с пожилой женщиной по имени Тиффани Грин, жившей по этой же стороне. Мистер и миссис Грин в церковь не ходили. Верили они в Бога или нет - никто толком не знал. В воскресенье утром миссис Грин обычно ухаживала за своими цветочными клумбами и заодно посматривала в сторону дороги, будто ожидая появления Вайеров. Томас и Амелия говорили «здравствуйте», когда оказывались совсем близко. В ответ миссис Грин приветливо улыбалась и махала рукой. Но сейчас этого не произошло. Пожилая женщина повернулась к клумбе и не обращала на них никакого внимания.

Далее родители Джона остановились на перекрёстке и стали ожидать Картеров, но те так и не появились. Прождав пятнадцать минут, они решили пойти без них.

- Наверное, что-то случилось, - заключила Амелия.

- Странно, что они нам не позвонили, - ответил Томас.

Их внутренний голос уже вовсю шептал, что что-то происходит, но пока они не хотели озвучивать это вслух. Они пытались сохранять спокойствие и отчаянно убеждали себя, что всё в порядке.

Возле самой церкви тоже не обошлось без странностей. Обычно удавалось с кем-нибудь поболтать перед проповедью, но, опять же, не в этот раз. Все будто немного сторонились их, лишь косо посматривая, и эта возникшая безмолвная дистанция ощущалась явно и повсюду. Особенно это стало очевидным, когда Томас и Амелия зашли в церковь: появление Вайеров вызвало всеобщее изумление - на какое-то время внутри воцарилась полная тишина. Возникла, что называется, немая сцена. Взгляды людей застыли на двух фигурах, появление которых как будто бы стало полной неожиданностью. Это ли не странность, с учётом того факта, что можно было по пальцам пересчитать те дни, когда они не появлялись на служении?

Томасу и Амелии впервые было неуютно здесь. Они чувствовали себя так, словно совершили преступление, хотя пока не знали, в чём точно их обвиняют. Не решившись идти на свои привычные места, они вежливо поздоровались и сели на ближайшую лавку.

Появился пастор. Вёл он себя естественно и непринуждённо. По нему, в отличие от многих, нельзя было сказать, что что-то произошло. После службы он сам подошёл к Амелии и Томасу и пригласил их к себе в кабинет. Он знал, что скрывать что-то в этом маленьком городке было бесполезно. Рано или поздно чей-то язык развяжется, и тогда… Бедные Амелия и Томас, держитесь за свои ушки, на ваши головы выльется столько сплетен, что разобрать, где правда, а где ложь, будет практически невозможно. Нужно было как-то смягчить ситуацию и предупредить возможные последствия.

- Присаживайтесь, - пастор усадил их на два мягких стула, а сам сел напротив, за письменный стол.

- Преподобный, расскажите нам, что происходит. Почему все так ведут себя? – Амелия проявляла нетерпение. – С нами никто не разговаривает.

- Я их попросил, - ответил пастор спокойно.

- Но зачем? – спросила удивлённо Амелия.

- Всему виной вчерашняя премьера… Я думаю, вы прекрасно знаете, как в нашем городе относятся ко всякого рода… И ваш Джонни… И эта картина… А ведь там и молодые люди были… Какое впечатление произведёт подобное на их молодые умы – даже и подумать об этом страшно! Это, конечно, было ошибкой не проверить. Но ведь все думали… Это же наш Джонни!

- Но что там такого?! – воскликнула Амелия.

Пастор в упор посмотрел на родителей Джона:

- Я знаю, что Джон вас предупредил. Он взял с вас слово, что вы не пойдёте на этот фильм. Именно поэтому вас не было на премьере. Так?

- Да, преподобный, - ответила Амелия дрожащим голосом. Её глаза уже заблестели от слёз.

- Сказал, подождать пару дней. А зачем, я так и не понял, - добавил Томас.

- Я думаю, мои дорогие, что у вашего Джонни проблемы. Если он предупреждает вас не ходить на фильм, тогда всё и сам прекрасно понимает. А значит, он, скорее всего, был вынужден… Вот что, мои хорошие, потерпите немного. Прав был ваш Джонни, лучше будет, если вы не станете его смотреть. Да и уже не сможете: показ фильма отменён. Думаю только, что вам стоит позвонить сыну и выяснить, что случилось. Постарайтесь это узнать. Как только всё прояснится, тут же звоните мне. Мы что-нибудь придумаем. Думаю, скоро всё наладится. Ну как, договорились? – пастор улыбнулся.

- Но как же? Какие проблемы? Откуда они возьмутся? Что там такого в этом фильме? – не успокаивалась Амелия.

- Не волнуйтесь. Следуйте данному вами слову, подождите пару деньков, и всё будет хорошо. Джон уже взрослый мальчик, а значит, видимо, знает, что делает. Со временем всё станет ясно. И не слушайте окружающих: вы же сами понимаете, что в большинстве своём это будут домыслы и слухи. Помните, с нами Господь. Он не оставит нас, - пастор перекрестил обоих, сказав что-то шёпотом.

После встречи с преподобным вопросов стало гораздо больше. Ему не удалось убедить их в том, что нужно остановиться в своих поисках.

- Да, очень странная история, - Томас начал поглаживать остатки седых волос. Он так делал всегда, когда задумывался. – Я помню предыдущую картину Джонни. Так нам проходу не давали, лишь бы поделиться с нами впечатлениями. А сейчас? Сейчас, я даже не знаю, что и думать.

- Тогда нам надо срочно это выяснить. Тётушка Фара точно ходила, и её, кстати, не было сегодня на службе. Давай всё-таки наведаемся к ней, - не успокаивалась Амелия.

- Да, я тоже её не видел, - подтвердил Томас. – А как же наставления пастора?

- В этот раз нам придётся их нарушить. Как это так, все знают, а мы нет? Да что это вообще такое? Почему от нас, родителей Джона, что-то скрывают? Зачем? Мы ведь самые близки люди! Мы точно не желаем ему зла. Нужно срочно выяснить, что случилось, тем более что это касается нашего мальчика, - Амелия озвучила вслух не только свои мысли. На самом деле Томас думал так же, как она. Просто хотелось ещё раз убедиться в том, что они поступают правильно.

Через пятнадцать минут родители Джона уже стояли у порога дома тётушки Фары. Она открыла, но не пустила их в дом, как обычно, а начала разговор через полуоткрытую дверь. Амелия и Томас, отметив эту очередную странность, переглянулись. Тётушка Фара была хорошим другом семьи - с ней можно было разговаривать прямо, поэтому Амелия спросила в лоб:

- Здравствуй, Фара. Мы с мужем хотим узнать, что там вчера такого случилось на премьере, что полгорода с нами не разговаривает?

- Ничего, - ответила тётушка. Однако весь её вид говорил, что она что-то скрывает.

- Нет, там определённо что-то произошло, и мы хотим знать что, - продолжала напирать Амелия.

- И мы знаем, что ты точно была на премьере, - подключился Томас, - а значит, ты в курсе.

Тётушка Фара оценивающе посмотрела на обоих, не решаясь ничего сказать, потом всё же не выдержала и ответила:

- Послушайте, вчера… Это было просто… Я не знаю… Я не могу вам ничего рассказать. То, что было… Извините меня, вслух такое даже язык не поворачивается… Пастор. Спросите лучше у него… Он обещал с вами поговорить...

- Он ничего не рассказал нам, - запротестовала Амелия.

- Тогда и я не могу, - и тётушка Фара хлопнула дверью.

- Ну дела творятся, - воскликнул Томас, разводя руками.