Детонаторы национального сепаратизма

Одним из наиболее распространенных путей подрыва существующей модели государственности является розыгрыш партии национального се- паратизма. Декларированное на уровне ООН право наций на самоопределе- ние легитимизирует разрушение по существу любого современного государ- ства. Именно в формах межнационального противоборства осуществлялся распад большинства государственных общностей Новейшего времени.

Развиваясь по логике этнополитической суверенизации, мир движется в направлении глобального хаоса. Достаточно указать, что в начале XX столе- тия на политической карте планеты фигурировало 42 государства (не считая колоний). По прошествии века их численность возросла почти пятикратно. И это не предел.

Угроза национальной дезинтеграции может быть обнаружена сегодня в той или иной степени у 94 государств. Их отнесение к указанной груп- пе осуществляется по наличию ряда признаков — концентрированного проживания национального меньшинства, сепаратистских организаций, идеологии самоопределения «малых наций»¹⁰¹. При акцентированном це- ленаправленном «раскручивании» указанных компонентов каждый из них способен обернуться распадом государственности. Именно национальный вопрос явился первоначально основанием для разрушения Версальско- Вашингтонской, а затем и Бреттон-Вудской систем миропорядка. Дальней- ший путь суверенизации малых народов грозит уничтожить и само нацио- нальное государство. Этого, возможно, и добиваются. Характерно, что в то самое время, когда весь мир испытывает давление этнической дезинтегра- ции, Запад интегрируется. Проект единой Европы, оказавшийся не под силу ни Наполеону, ни Гитлеру, ныне фактически реализован.

Трудно сегодня найти государство, за исключением «политических карликов», в котором совершенно отсутствовали бы силы национально- сепаратистской ориентации. Это означает, что «на крючке» дезинтеграции при розыгрыше карты «право наций на самоопределение» находятся все сколько бы то ни было весомые государственные системы.

Идея государства-нации вызрела на почве специфического террито- риально-племенного дробления раннесредневековой Европы. Имманент- ная связь ее с западническим цивилизационным контекстом очевидна. Док- трина национальной государственности имела для Запада интеграционное значение. В Западной Европе посредством ее уничтожались феодальные пе- режитки культурного автономизма. Вместо бретонцев, гасконцев, бургунд- цев, провансальцев и прочих этноплеменных идентификаторов утверди- лась единая национальная идентичность — французы. В Северной Америке из пестрого этнического котла иммигрантов была сконструирована новая национально-государственная общность — американцы. В настоящее вре- мя цивилизация Запада представлена двумя интегрированными образова- ниями — североамериканским и европейским¹⁰².

Прямо противоположное, дезинтегрирующее значение имело использо- вание идеологемы политического самоопределения наций по отношению к иным типам цивилизаций. Восток исторически вырабатывал систему ци- вилизационной государственности. Границы великих империй прошло- го соотносились, по существу, с ареалом соответствующих цивилизаций. Вброс идеи национального самоопределения имел для общностей данного типа разрушительные последствия. Государство-нация на Востоке противо- поставлялось реально существующей системе государства-цивилизации.

 

¹⁰¹ Голиков А.Н. Этнос и глобализация. М., 2007. C. 15.

¹⁰² Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 года. СПб., 1998.

В итоге Запад сегодня политически интегрирован, Восток же находится в фазе государственнического распада¹⁰³.

Геополитическая подоплека происходящих процессов очевидна. Идущая с Запада целенаправленная поддержка движений за национальную сувере- низацию в настоящее время даже не подлежит сокрытию. Легитимным при- крытием для нее выступает пресловутая формула о «праве наций на само- определение».

Причем, взятая в связи с противоречащим ей по практической направ- ленности, закрепленным хельсинским протоколом императивом «неруши- мости границ», она оказывается инструментом принуждения к лояльности. Какому из двух противоположных правовых концептов следует отдавать предпочтение при складывании конкретного сепаратистского прецедента? Критерии такого рода в современном международном праве отсутствуют. Соответственно, руководством в вопросе оказания помощи сепаратистам служит их геополитическая ориентированность.

Показателем проектной обусловленности движения за национальную суверенизацию является политическая судьба самоопределившихся госу- дарств. Для большинства из них обретение суверенитета означает не бо- лее чем смену формы государственнической зависимости. Десятки нацио- нальных государств возникли, как известно, в результате дезинтеграции Османской империи. Франция и Великобритания активно поддерживали претензии народов, находящихся под властью султана, на политическое самоопределение. Прослеживается провокационная роль представителей западных государств при разжигании межэтнических столкновений — та- ких как армянская резня. Но вот, империя распалась, и на «самоопреде- лившихся» территориях был установлен английский и французский про- текторат¹⁰⁴.

С разных сторон «прогрессивные деятели» США и Советского Союза поддерживали национально-освободительную борьбу народов колониаль- ного мира. Риторика их в этом вопросе, несмотря на идеологическое разли- чие систем, удивительным образом совпадала. Громадные средства Москвой и Вашингтоном выделялись на формирование способных возглавить соот- ветствующее движение политических организаций. СССР осуществлял эту поддержку, как правило, по линии автохтонных коммунистических партий. В известной мере, антиколониализм являлся результатом имплементируе- мых сверхдержавами новых технологий борьбы за передел мира. Крах Бри- танской и Французской колониальных империй, так же как и впоследствии крах Советского Союза, состоялся без внешнего силового воздействия. Они не проигрывали войн и не подвергались агрессии. Однако причинная связь

¹⁰³ Лейтон Д. Теория политической идентичности. Этническая мобилизация и межэтни- ческая интеграция. М., 1999; Смит Э. Национализм и модернизм. М., 2004.

¹⁰⁴ Петросян Ю.А. Османская империя. М., 1990.

их распада с целенаправленным внешним воздействием не вызывает сомне- ний. Выйдя из имперской колониальной зависимости национально само- определившиеся народы были распределены по новым системам зависимо- сти — советской и американской¹⁰⁵.

Детонатор национального сепаратизма использовался, вне всякого со- мнения, при разрушении государственности СССР. Сепаратистская карта активно разыгрывалась германской пропагандой в период войны. Идео- логия интернационализма, действительно, дала в критической ситуации сбой, проигрывая апелляции противника к фактору национальной иден- тичности. Начавшиеся с 1943 г. сталинские депортации народов не были, как это представляется в либеральной историографии, исключительно проявлением патологии вождя. Операции переселения являлись силовым способом ответа на несиловые вызовы. Речь шла не столько о конкретных фактах коллаборационизма (в значительной части случаев они не подтвер- дились), сколько об угрозе поражения сознания населения. Поставленная И.В. Сталиным перед органами НКВД задача была в краткосрочной пер- спективе решена¹⁰⁶. Но в длительной временной проекции депортация обернулась большими проблемами, проявившимися впоследствии в де- струкции государства. Обвинение режима в проведении политики гено- цида явилось одним из весомых факторов государственной дезинтегра- ции. Апробированная германской пропагандой технология стала в период

«холодной войны» одним из краеугольных оснований борьбы с советской государственностью.

Стратегической установкой американской политики явилась иденти- фикация СССР в качестве эманации «русского империализма». Борьба, таким образом, велась не против коммунизма, а против России с ее госу- дарствообразующей национальной парадигмой. Выстраиваемая в качестве защиты советского строя коммунистическая контрпропаганда велась, та- ким образом, вхолостую. Американцы, констатировал германский историк Х.Е. Фолькланд, «однозначно склонялись к тому, чтобы поощрять, прежде всего финансово, процесс отделения «российских национальностей». Цель США определена им следующим образом: «Вместе с разгромом больше- вистского государства произвести также расчленение России и тем самым устранить ее как политического и экономического противника Америки»¹⁰⁷.

«Борьба с большевиками, — резюмировал другой германский историк Х. Римша, — означала одновременно борьбу с русскими»¹⁰⁸.

¹⁰⁵ Моджинская Е.Д. Распад колониальной системы и идеология империализма. М., 1965; Распад Британской империи. М., 1964; Сили Дж.Р. Британская империя. М., 2004; Гаври- люк В.В. Распад французской колониальной империи. М., 1962.

¹⁰⁶ Пережогин В.А. Война и общество, 1941–1945: в 2-х кн. М., 2004. Кн. 2. C. 293–305.

¹⁰⁷ Назаров М.В. Тайна России. Историософия XX века. М., 1999. C. 271.

¹⁰⁸ Там же.

Эти стратегии геополитических противников эпохи «холодной войны» необходимо учитывать при разработке доктрины обеспечения националь- ной безопасности на современном этапе.

Как и в период существования СССР, борьба и теперь ведется не против режима и не за утверждение либерально-демократических свобод. Цель, как и прежде, — уничтожение России как геополитической силы и цивилизаци- онного феномена. Соответственно, и защищать в политике контрпропаган- дистского противодействия следует не демократию, обосновывая ее специ- фичность («суверенность»): это позиция заранее проигрышная, — а именно российскую (русскую) цивилизацию.

 

«Русский фашизм»

Новой, искусственно создаваемой СМИ угрозой для современной Рос- сии, является феномен «русского фашизма». Продуктивным было бы по- смотреть на него как на проблему психофизиологического порядка. Уход юношества в националисты, как прежде в революционеры, является про- явлением кризиса юношеской социализации. Еще В.В. Розанов отмечал, что все оцениваемые в качестве радикальных российские журналы ничего ра- дикального в себе не содержат. Это всего лишь «журналы для юношества». Они попросту не предназначены для людей более зрелого возраста.

Феномен молодежного национализма основывается не столько на тео- ретической базе, сколько на психической мотивировке. Отдавая предпо- чтение наиболее радикальным политическим формам, юноша тем самым самоутверждается как личность и утверждает себя в глазах сверстников. Самоутверждение в общепринятых формах для пассионарной части моло- дежи никогда не было приемлемо. В настоящее время наивысший градус радикализма однозначно связан с национализмом как табуизированной современным государством сферой. Вытеснения националистического по- громного синдрома можно добиться лишь путем выдвижения властями еще более адреналинно насыщенного способа молодежного самовыражения. Эта задача также сопряжена с выдвижением мессианского проекта.

Раскрутка темы «русского фашизма» вписывается в общий сценарий борьбы с российской государственностью. Задача — дезавуировать об- раз России, представить ее в зверином обличии биологического национа- лизма, вывести за рамки «цивилизованного человечества». Если же рос- сийские власти не способны противодействовать фашизации страны, а соответственно, защитить права национальных меньшинств, то, по этой логике, должны быть привлечены международные силы. Именно фашизм

«дает», таким образом, институтам нового мирового порядка легитимные основания для изоляции и давления (в пределе оккупации) российских территорий.

2.5. Наука как фактор национальной безопасности и жизнеспособности государства

Одним из факторных несиловых оснований жизнеспособности государ- ства выступает наука. «Наука, — писал в свое время Л. Пастер, — должна быть самым возвышенным воплощением Отечества, ибо из всех народов первым будет всегда тот, который опередит других в области мыслей и ум- ственной деятельности». Представляет интерес задача верификации гипо- тезы о соотнесении развития научных потенциалов общества с националь- ной безопасностью страны.

 

Недооцененная наука

Несмотря на видимую очевидность связи науки с успешностью государ- ства, ни у власти, ни у общества понимания ее значения не имеется. Пока- зательны результаты проведенных Фондом общественного мнения социо- логических опросов (рис. 2.43). Респондентам предлагалось, в частности, ответить на вопрос «Желаете ли вы, чтобы ваши дети были учеными?» Боль- шинство полученных в опросе 2006 г. ответов оказались отрицательными. При этом еще в середине 1990-х гг. соотношение было совершенно иным. Для сравнения: в США удельный вес респондентов, желающих, чтобы их дети стали учеными, составляет 80%. Против наших 36% — это принципи- ально иная ценностная ситуация¹⁰⁹.

 

90

80

70

60

50

40

30

20

10

0

Россия (1995)               Россия (2006)                       США

Рис. 2.43. Престижность профессии ученого. Распределение ответов на вопрос

«Хотели бы Вы видеть своего сына (дочь) ученым?»

 

Другим измерителем сциентического компонента общественных на- строений может служить индекс доверия/недоверия к науке (рис. 2.44). Такое индексирование проводится по различным странам. Россия имеет в нем свою специфику распределения ответов респондентов. С одной сторо-

¹⁰⁹ Индикаторы науки: 2007. М., 2007. C. 287.

ны, не так много, в сравнении со странами Запада, у нас тех, кто считает, что наука приносит вред. Но значительно меньше, по отношению к мировому уровню, и тех, кто полагает, что наука — это однозначная польза. В целом в обществе доминирует отношение к науке как к бесполезному делу, не от- носящемуся к практической выгоде. Очевидно, такое восприятие науки имеется и у власти¹¹⁰.

 

60

 

Безусловно, больше

50                                                                                             пользы

Скорее больше

40                                                                                             пользы

Одинаково и пользы,

30                                                                                             и вреда

Скорее больше

20                                                                                             вреда

Безусловно, больше

10                                                                                             вреда

 

0

Россия (1995)        Россия (2006)               США

Рис. 2.44. Индекс недоверия к науке. Распределение ответов на вопрос

«От науки больше вреда/пользы?»