Процессов в России 1990–2000-х гг.

Политический процесс имеет сложную систему акторов. Она включает в себя не только акторов национального уровня (органы государственной власти, элиты и группы интересов, партии, СМИ и др.), но и акторов глобального уровня (международные организации, транснациональные корпорации), общегосударственного уровня, а также органы местного самоуправления. Между акторами политического процесса возникают два типа взаимодействий: «по вертикали» (рождают отношения господства) и «по горизонтали» (отношения координации).

Полагаем, что основу осмысления взаимодействий акторов может дать коммуникационный подход (К. Дойч, Н. Луман). По словам Н. Лумана, социальные системы образуются исключительно благодаря коммуникации и вследствие необходимости селективного согласования информации. Общие теории политической коммуникации в России созданы в работах А.И. Соловьёва, М.Н. Грачёва, М.С. Вершинина. Так, А.И. Соловьев доказывает, что коммуникации составляют один из стержневых механизмов саморазвития культуры, в том числе «воспроизводства ключевых смыслозначимых представлений политических акторов» [4, c. 6]. От типа коммуникаций во многом зависит, как будут взаимодействовать акторы. В России политико-культурные структуры (ценности, ориентации) играют роль преобладающих механизмов коммуникации, опосредования интересов и легитимации политических решений. Вместе с тем растёт значение современных форм коммуникации.

В качестве индикаторов взаимодействия акторов политических процессов мы выбрали:

– типологию параметров регионального режима: акторов, институтов, ресурсов и стратегий политики;

– направленность политических отношений по оси «централизация – децентрализация»;

– характер и формы проявления конфликтов.

Теоретические параметры осмысления таковы:

– альтернативность состояний и изменений социетальной системы России, а также отдельных акторов политики;

– термин «постсоциалистические трансформации» предпочтительнее, чем «демократический транзит», так как оставляет открытыми вопросы о характере переходных режимов и перемен;

– эффективна модель «обусловленного пути», которая позволяет выявить причинно-следственные связи между последовательными событиями;

– необходимо встраивать преобразования в системный контекст глобализации, в частности, выявлять эффекты трансграничных влияний и общероссийских процессов;

– целесообразно применить методику «воронки причинности», а значит, идти в исследовании от общего к частному и использовать диахронный анализ.

Концентрация внимания на акторах политических взаимодействий заставляет выявить их институциональное строение, ресурсную базу и стратегии.

Институты понимаются в рамках неоинституционализма как формальные и неформальные «правила игры» в обществе, задающие структуру мотивов деятельности акторов. Институты включают в себя не только политические принципы и нормы, но и политические организации, устойчивые типы поведения в виде стереотипов активности и её процедур. Неоинституционализм позволяет синтезировать подходы «классического» институционализма и бихевиорализма, так как ставит в центр анализа не формальные правовые нормы, а социально-психологическую детерминацию «правил игры».

Возникновение и изменение политических институтов – итог подвижного баланса ресурсов и интересов акторов. Для России исторически характерно преобладание неформальных институтов, регулируемых политическими практиками в большей мере, чем правовыми нормами. Такое состояние препятствует консолидации демократии, потому что воспроизводит структуры и отношения традиционной власти.

Ресурсы акторов политики – термин, возникший в социологических исследованиях стратификации (П. Бурдье, М. Кастельс и др.), а также в неоинституционализме (Д. Норт). М. Роджерс определяет ресурс как «атрибут, обстоятельство или благо, обладание которым увеличивает способность влияния его обладателя на других индивидов или группы» [цит. по: 2, c. 75]. То есть ресурс получает свои качества благодаря взаимодействию акторов политики. Он должен применяться в ходе обмена благ, быть ценимым на «политическом рынке», иметь свободу обращения.

Часто «ресурс» акторов используется как синоним социальных капиталов и активов. Так, Т.И. Заславская относит к политическому капиталу объем и значимость властных полномочий, объем принимаемых решений актора. Кроме того, на политику влияют экономические ресурсы (масштаб собственности, уровень доходов); социальные ресурсы (связи и статусные диспозиции в обществе, уровень авторитета и престижа, включенность в социальные сети); культурные ресурсы (качество образования и воспитания, профессионализм, ценимые знания субъектов).

Ресурсы представляют собой источники и ограничители политического влияния. Ресурс характеризуется такими измерителями (по Г.И. Марченко), как объем и качество, стоимость, источники получения, взаимозаменяемость, аккумулирование и расходование, значимость и доступность. Ресурсы можно разделить на реальные и потенциальные, имеющиеся и недостающие. Эффективная комбинация ресурсов позволяет актору получить конкурентные преимущества. Доминирование ресурсов одного актора создает монопольный рынок; в противном случае формируется рынок конкурентный.

В.Я. Гельман уточняет классификацию ресурсов по их содержанию и источникам. Кроме экономических ресурсов, он выделяет административные (контроль, возможность принуждения других акторов к желаемым действиям); политические (влияние на других акторов и институты, контроль над властными позициями, массовая поддержка). По возможностям использовать ресурсы их можно разделить на подвластные обмену (должности, имущество) либо малоконтролируемые (информация).

Стратегии акторов политики можно осмыслить как их ролевые системы, принятые для достижения политических целей. Стратегии зависят как от интересов и ресурсов акторов, так и от их диспозиций в общем «поле» политического процесса. Теоретически важно рассуждение П. Штомпки, по которому общество – непрерывно меняющееся поле. В нём акторы предпринимают действия, в итоге которых меняются они сами, их контрагенты и среда взаимодействий. «С этой точки зрения общество не «существует», а «формируется заново», находится в процессе постоянного «становления».

В прикладном аспекте стратегии можно разделить (по классификации В.Я. Гельмана) на силовые (политика как война) и компромиссные (политика – торг). Возможны и другие систематизации, например, в русле конфликтологии.

Взаимодействие акторов, институтов, ресурсов и стратегий рождает политические режимы. Интеракции также могут быть осмыслены как политическая практика, т.е. стереотипы целенаправленной деятельности, которая воспроизводит политическую систему. Политические практики выражают повседневное действие институтов; они связывают отдельных акторов в систему. Практики заданы ресурсами и позициями каждого актора, а также системой диспозиций акторов в целом.

 

Для России характерно преобладание неформальных практик и институтов. По итогам опроса общественного мнения ВЦИОМ (март 2002 г., выборка 2107 респондентов), 80% проблем решаются именно через неформальные сети взаимодействия: родственников (40% успешных решений); знакомых, сослуживцев и друзей (33%); частных экспертов, помогающих по просьбе знакомых (7%). Это приводит к стратегиям неформального поведения: к мнимому соблюдению законов и к реальному регулированию взаимодействий путем неформальных практик.

В этой связи необходимо рассмотреть политические процессы в аспекте конфликтности. Дадим определение политического конфликта. Это тип социального взаимодействия двух или более акторов, которые идентифицируют свои значимые интересы как противоречащие интересам контрагентов. Они реализуют стратегии политического действия. При этом субъекты конфликта могут быть экстерритрииальными (сетевые глобальные акторы) или локализоваться на определенных уровнях пространства (общегосударственном, региональном, местном). Высшим проявлением политического конфликта является борьба за контроль над институтами власти. Но соперничество идёт и за иные ресурсы: статусные позиции в правящей элите, во влиятельных группах интересов и партиях, в информационном пространстве. При этом интересы и идентичность становятся мотивом политической мобилизации акторов.

Конфликты по предмету можно разделить на три вида:

– по поводу расширения возможностей и условий доступа к ресурсам власти (предоставление гражданства, тип избирательных систем и представленности акторов в органах власти);

– по поводу экономических ресурсов актора, зависящих от политики государства (кредиты, субсидии, налоги);

– в связи с легитимацией статуса и идентичности актора (вопросы законодательства, информационной политики, символов власти, идеологем).

Проведем типологию конфликтов по их масштабу и нормативному измерению. Выделяются институциональные и функциональные конфликты, конфликты интересов и конфликты ценностей. Политические конфликты чаще всего представляют собой многофакторную совокупность, а не единый конфликт. Например, среди институциональных выделяются конфликты «страна – регион – местность», между ветвями и отдельными органами власти, между элитами и группами интересов, между государственной властью и местным самоуправлением и др. В итоге можно построить систему диспозиций акторов конфликтного взаимодействия, определяемую по итогам социологических опросов и декларациям участников.

В основе конфликта – объективно неустранимые противоречия в интересах, ценностях и целях акторов. Поэтому конфликт неустраним в рамках демократии. Им можно управлять, изменять его формы и методы, переводить из насильственных и неправовых форм в мирные и легальные. Но не более того.

Если абстрагироваться от второстепенных деталей, то можно сформулировать модель политических процессов 1990-х гг.

1. Официально объявлялась цель преобразований – создание демократической государственности. Но транзит был «навязанным». Это требовало от реформаторской части элит одновременно закреплять новые институты и требовать от них быстрого эффекта, что вызвало отторжение преобладающих слоев общества. В итоге реформы становились шаткими, теряли свою демократическую направленность. Акторы политики предпочитали непубличные договоренности гласной конкурентной борьбе. Но и этот метод взаимодействия, по меткому замечанию В.С. Авдонина, закрепился не в силу отторжения административного диктата, а из-за ограниченности ресурсов соперников.

2. В итоге «навязанного перехода» 1990-х гг. закрепились базовые формальные институты демократии. В.Я. Гельман выделяет важнейшие из них: разделение законодательной и исполнительной власти; автономия местного самоуправления; альтернативные выборы. На социальном уровне можно добавить к ним оформление слабо зависящих от государства страт крупных предпринимателей. Однако формально-правовые нормы слабо коррелировали с повседневными политическими практиками корпоративных отношений. Например, партии остались маловостребованными в парламенте, где преобладали взаимодействия лоббистских команд «крепких хозяйственников». Упрочение персонифицированной власти с доминированием исполнительной ветви делали «авторитарную ситуацию» преобладающей.

3. Эмпирически выделены на материале РФ четыре сценария трансформации процессов (В.Я. Гельман, с некоторыми корректировками В.А. Ковалев): «война всех против всех»; «борьба по правилам», «сообщество элит», «победитель получает все». Определены стадии установления моноцентричного режима (по выводам В.Я. Гельмана, С.И. Рыженкова): а) восстановление позиции доминирующего актора; б) прекращение публичной конкуренции акторов; в) сохранение слабости и фасадной роли формальных институтов (кроме выгодных правящей элите); г) частичное воссоздание практики централизованного управления ресурсами. В отличие от советской модели, такой режим потребовал корпоративных пактов между политической элитой и крупным бизнесом.

 

Контрольные вопросы и задания

1. Определите основные типы политических процессов в России.

2. Чем различается понимание термина «политический процесс» в теории политики, политическом менеджменте, политической социологии, геополитике?

3. Сравните политические процессы на различных этапах постсоветских трансформаций.

4. Постройте систему индикаторов политического процесса.

5. В чем сравнительные преимущества, а в чем недостатки теорий модернизации и транзитологии применительно к политическим процессам в России?

6. Сравните ресурсы акторов политических процессов в 1990-х и 2000-х гг.

Рекомендуемая литература

 

Два президентских срока В.В. Путина: Динамика перемен / отв. ред. Н.Ю. Лапина. М., 2008.

Исаев Б.А., Баранов Н.А. Политические отношения и политический процесс в современной России. СПб., 2008.

Кот В.С. Консолидация современных демократий // Человек. Сообщество. Управление. Краснодар, 2006. № 1. С. 66–75.

Политические процессы в России и в мире / отв. ред. К.П. Кокарев. М., 2009.

Политический процесс: основные аспекты и способы анализа / под ред. Е.Ю. Мелешкиной. М., 2001.

Российская модернизация: Размышляя о самобытности / под ред. Э.А. Паина и О.Д. Волкогоновой. М., 2008.

Хантингтон С. Третья волна. Демократизация в конце ХХ века. М., 2003.

 

Библиографический список

 

1. Заславская Т.И. О субъектно-деятельностном аспекте трансформационного процесса // Кто и куда стремится вести Россию? М., 2001.

2. Осипова Е.А. Власть: отношение или элемент системы? (Реляционистские и системные концепции власти в немарксистской политологии) // Власть: очерки современной политической философии Запада. М., 1989.

3. Пшеворский А. Переходы к демократии // Политология: хрестоматия. М., 2000.

4. Соловьев А.И. Политическая коммуникация: к проблеме теоретической идентификации // Полис. 2002. № 3.