Лекция 4. Концепции теории культуры в трудах ученых Европейского Возрождения.

(материалы к лекции)

 

Во второй половины XIV века в Европе начинается  эпоха Возрождения.

     Это - переходная эпоха от средневековой европейской культуры к Новому времени. Однако эпоха Возрождения остается при этом целостной и самобытной, со многими характерными особенностями, наложившими отпечаток на всю современную западную культуру.

    Л.М. Баткин. Итальянское Возрождение: проблемы и люди. М. 1995 (стр. 25-92).

   ...В современной литературе об итальянском Возрождении в общем преобладает отношение к нему как к эпохе, не являющейся ни простым продолжением средневековья, ни этапом внутри новоевропейской культуры, хотя и тесно связанной с тем, что ему предшествовало и наследовало, - короче, эпохе, одновременно переходной и оригинальной. 

   ...Отсюда широко распространенное в западной науке представление о “плюрализме” или “эклектичности” итальянского Возрождения.

   .Ни выдвижение на первый план в качестве “прогрессивной” одной из сторон Возрождения, ни простая констатация их совмещения не дают ключа к пониманию этого типа культуры, мощно-оригинального, несмотря на переходность и “эклектику” - или благодаря им? Или “плюрализм”, т.е. заимствование и совмещение в ренессансной культуре разнородного духовного материала и устремлений, - необходимое условие и результат целостности этого типа культуры? В ней встречаются действительно самые противоречивые и несовместимые, казалось бы, признаки и элементы, но не во внешне механическом столкновении, не так, чтобы удалось разложить Возрождение на “старое” и “новое”, на то, что ему “мешало”, и то, что было “подлинно ренессансным”, а в каком-то странном симбиозе, в двусмысленном и неожиданно естественном сочетании.

    … Понятием диалогичности Возрождения описывают обычно как “плюрализм”, но в Возрождении встречается то, другое и третье. “Плюрализм” в специфически ренессансном виде возник на итальянской почве и таил в себе последовательную конструктивность. Непременным и необычным условием этой конструктивности была встреча по меньшей мере двух равнозначимых культурных наследий, античного и средневеково-христианского, впервые осознанных как исторически особенные, но с ощущением их общности в абсолюте. С моей точки зрения, подведение каких-либо феноменов под ренессансный тип культуры оправдано только при обнаружении в них сходной (“диалогической”) модели мировосприятия. Таков критерий периодизации.

    Края итальянского Возрождения размыты во времени, как и стыки любых соседствующих историко-культурных эпох, естественно наплывающих друг на друга.

   ... Разнобой в определении хронологических контуров и членений неизбежен, потому что исследователи, в сущности, исходят из разных уровней “плотности”, завершенности, целостности Возрождения, понимаемых как достаточные для самой его констатации.

    Все эти периодизации, однако, не столь уж непримиримы. Нужно лишь отдать себе отчет не только в равноправии разных критериев (точек отсчета), но и в их логической иерархии. Тогда Ренессанс будет вырисовываться в трех концентрических эллипсах. Самый широкий овал - от Данте до Галилея включительно, три века или даже три с половиной (1250--1620) - охватит итальянское Возрождение с его предутренними средневековыми сполохами и вечерними барочными зарницами, даст необходимый простор для генетического описания, подобно биографии, которая начинается рассказом о семье, в которой родился великий человек, и завершается сведениями о посмертной судьбе его сочинений.

    В типологическом смысле итальянское Возрождение включает не более чем два столетия (середина Х1У - середина ХУ1 в.): с момента, когда его тенденции структурировались и выразились в самосознании, и до последней кризисной черты, за которой целостный ренессансный мир прекратил актуальное историческое существование.

    В еще более строгом значении - это период преобладания ренессансного духовного климата, это ядро эпохи, время все возрастающей полноты, равновесия и единства компонентов и принципов новой культуры, а также ее гармоничного функционального соответствия всему общественному организму. Иными словами, это ХУ - начало ХУ1 в. Причем особенно Высокое Возрождение, благодаря достижению культурой своего естественно-логического потолка, ослепительно поясняет природу ренессансного мышления и его исторические пределы.

   ...Какому из этих уровней отдается предпочтение, какой отрезок исторического времени подразумевается под термином “Ренессанс” - очевидно, зависит в каждом случае от сферы и цели исследования.

   ...Но ренессансная Италия в одинаковой мере и вечерняя заря средневековья, и утренняя заря нового времени. Бесполезно выяснять, чего в ней больше. Ее переходность другого рода. Возрождение открывает новое время, не принадлежа ему, в сущности. И наука и искусство нового времени начинаются не с Возрождения (хотя после него и благодаря ему). Они начинаются с ХУП в. Это Декарт, Галилей, Шекспир, Рембрандт. Естествознание и барокко. Но точно так же Возрождение закрывает средневековье, выходя за его пределы. Если переломность такого типа принимать всерьез, то трудность предпринимаемого иногда включения Возрождения в диахронически соседствующие с ним системы мышления должна быть воспринята как перст указующий. Возможно, эту трудность и не нужно преодолевать. Не приводит ли ее любого рода преодоление к “преодолению” заодно сложности и своеобразия Возрождения?

    Ренессансная культура - не просто конец и начало. Она сама по себе. Не механическое смешение двух заемных красок, а свой цвет. О ней часто говорят: еще средневековая, но уже буржуазная. И то, и другое. Однако формула этой переходной культуры, скорее, иная: уже не средневековая и еще не буржуазная. Ни то, ни другое... Ее мерку нужно искать в ней самой.    

   ...Я  представляю себе дело так: от средневековой к новоевропейской культуре вели две магистральные дороги. Одна такая дорога - стиль мышления, который создали итальянцы и который в ХУ1в. дал оригинальные ответвления и за пределами Италии. Вторая дорога - не менее значительная и связанная с иной духовной структурой, между прочим, отмеченная гораздо более разнообразными местными национальными вариациями - это то, что принято называть “Северным Возрождением”. Северное Возрождение отличалось от итальянского Возрождения, как известно, прежде всего тем, что тут не было возрождения: т.е. не было принципиально нового и основополагающего обращения к античности. Европейский “Север” в Х1У-ХУ вв. (а затем, в решающей степени, и в Реформации ХУ1 в.) выходил из средневековой культуры с опорой на нее же - постепенно разлагая, перерабатывая ее изнутри, доводя каждое ее свойство и традицию до логического предела, до крайности, нередко до судороги: это и грубый натурализм, и декоративная утонченность, и схоластический формализм, и мистическое напряжение.

    …В душе гуманиста дружески спорили два голоса, античный и христианский, давая ему чувствовать себя арбитром в диалоге. Поклоняясь античности и оставаясь христианским, Возрождение подменяло, смешивало и остраняло одно другим, обеспечивая себе в этом междумирье внезапную оригинальность (сознательную культурную полифонию). …Именно Возрождение, не умещавшееся в раннебуржуазные рамки, дало истоки будущего либерализма и способности к общению с любой чужой культурой прошлого и настоящего, т.е. к сознательной выработке всемирности как нового качества истории. …Принципиальнейшее (в самом отдаленном и опосредованном виде - всемирное!) значение Возрождения было предопределено не его повсеместностью, а его уникальностью - и далеко вышло за географические и хронологические границы непосредственного существования ренессансного исторического типа.

   ...Кого в итальянском ХУ в. мы вправе считать “гуманистами”?

    Очевидно, тех, кто участвовал в культурном движении, называемом “гуманизмом”. В таком случае, что мы подразумеваем под “гуманизмом”? Выясняется, что ответить на такой простой вопрос нелегко.

    Первоначальная латинская форма этого понятия - “studia humanitas”. Ввели его сами гуманисты, перетолковав по-своему Цицерона. Значило оно тогда примерно следующее: “Ревностное изучение всего, что составляет целостность человеческого духа”.

   ...Мы попытаемся взять гуманизм в отношении ко всей культуре Возрождения, но не как “часть” или “сторону” этой культуры, …а как фокус ренессансного типа культуры. Конечно, таким фокусом могло бы послужить в не меньшей мере также искусство, вообще любой характерно ренессансный феномен. Умонастроение гуманистов нас будет, следовательно, занимать в том плане, в каком оно изоморфно всему срезу итальянского Возрождения и дает ключ к пониманию его относительной целостности....На основе каких принципов эти люди творили, т.е. меняли себя и свою культуру?...Тайну гуманизма мы будем искать в гуманистах, в их групповом портрете.

    Возникновение гуманистической интеллигенции стало возможным благодаря некоторым социальным предпосылкам. Ранний и бурный процесс урбанизации северной и средней Италии повлек за собой целый комплекс перемен… Все виды социальной активности соединились в практике правящего слоя, в деятельности одних и тех же лиц, которые вели торговые и ростовщические операции невиданного ранее размаха, заправляли текстильным производством, сдавали землю в аренду. Эти же гибкие, осведомленные, масштабно мыслящие дельцы возглавляли самые влиятельные цехи, заседали на выборных должностях (сохранившихся и в синьориях), вербовали кондотьеров, ведали казной и правосудием, командовали крепостями, ездили в посольства. Такое многообразие незатвердевших социальных ролей обеспечивало правящему слою устойчивость и выковывало в его среде блестящих людей, более того - создавало общую атмосферу, в которой высоко ценились индивидуальность и незаурядность. …Культурная перестройка, происходившая в таких крупных городах, как Флоренция и Венеция, не ограничилась ни в географическом, ни в социальном смысле своими эпицентрами, своими источниками. Она вобрала всю Италию и воздействовала на облик национальной культуры в целом. Важно то, что люди, от которых наиболее непосредственно и эффективно зависела судьба гуманистов и художников, были ведущим элементом более обширного, социально-подвижного городского мира.

   ...Итак, новая социальность преломилась в характере ренессансной творческой среды и заговорила на языке культуры. …Ренессансная система взглядов на мир, конечно, дала о себе знать уже в том, что представляли собой сами гуманисты, и какое существование они вели или, по крайней мере, старались вести, чтобы привести его в соответствие с ритуализированными жизненными установками. Если это так, то можно ожидать, что в биографиях гуманистов, в их ученых занятиях, застольях и прогулках, в их переписке, дружбе и ссорах, в речах и повадках обнаружится тот же общий смысл, те же проблемы и противоречия, что и в трактатах, поэмах, картинах: типологические качества культуры в целом.

    …Некоторые из них были членами старых корпораций, но то, что их делало гуманистами и объединяло, не имело отношения к цехам и университетам. Местом их встречи служили загородная вилла, монастырская библиотека, книжная лавка, дворец государя и просто частный дом, где уютно разговаривать, перелистывать рукописи, разглядывать античные медали. В подражание древним они называли свои кружки “академиями”. Однако не принадлежность к академии делала гуманистами, а гуманисты создавали академию. И чтобы войти в их тесный круг, требовалось лишь одно условие - блеснуть знаниями и способностями на ниве “студиа гуманитас”.

   ...Академии из частных кружков стали превращаться в профессиональные объединения под покровительством власти. К ХУ1в. групповой облик гуманистов начал застывать. Классическая образованность обернулась модой, а сопричастность к ней - почтенным клеймом, уже не обязательно соответствующим личным достоинствам.

   ...Новый, интеллектуальный и литературный, аристократизм гуманистов был признаком замечательного сдвига. “Благородство” (избранность, элитарность) рассматривалось ими как производное от овладения “словесностью” и “ученостью”. Специфическим критерием “благородства” стала культура, источник особой гордости людей, любивших думать, что писатель, сохраняющий память о деяниях для потомства и тем дарующий бессмертие, выше воспетого им героя, чья слава - на кончике гуманистического пера.

   ... Филологическая, эрудитская или созерцательно-платоническая ориентация на посвященных (эзотеризм) была лишь первым и парадоксальным шагом к системе социальных ценностей, которую мы называем демократической.

     Не следует, однако, упускать из виду, что ренессансной культуре, как и средневековому христианству, не могла быть известна чисто буржуазная идея демократии, т.е. полного равенства всех людей в качестве граждан, невзирая на любые, индивидуальные и социальные различия между ними. Что бы ни представлял собою данный индивид, особенное теряет значение у избирательной урны и в товарно-денежном обмене, которые уравнивают несходных людей и несходные потребительные стоимости. Возможность сведения к количеству - обязательная предпосылка буржуазного индивидуализма. Анонимность - пароль личной свободы. Отчуждение новоевропейской личности - условие ее суверенного и динамического конструирования.

   ...Средневековый индивид, напротив, личность постольку, поскольку он наиболее полно соотнесен со всеобщим и выражает его....Средневековые люди всегда связаны корпоративными и т.п. узами - именно связанность делает их отношения конкретными и личностными. Они пребывают на ступенях бесконечной лестницы, различаясь мерой олицетворения предлежащих истин и ценностей... Люди никак не равны, ибо каждому - своя доля греха и добродетели, падения и избранничества. Но спастись и возвыситься может каждый, путь не закрыт никому и остается до смертного часа делом свободной воли. Значит, это неравенство в равенстве: неравенство отдельных смертных судеб в общей для человечества судьбе, предопределенной грехопадением и христовым искуплением. Равенство всех перед Богом и священное избранничество имплицируют друг друга.

    Ренессанс, исходя из этой психологической схемы, в значительной мере секуляризовал и кардинально перетолковал ее содержание. Гуманисты полагали, что божественной природой каждому человеку в принципе дана возможность возвыситься и стать более или менее исключительным, “героическим” благодаря “доблести”. Следовательно, признавалось естественное исходное равенство на пути к превращению в избранных!