Жалкие гроши способны сломить дух настоящего героя .

Покуда в городе не ужесточились дозоры, Се Лянь и остальные беглецы поспешили в дорогу. Проведя в пути всю ночь, они добрались до другого места.

Принц снова поселил отца и мать в уединённом домике на окраине, а сам отправился с Фэн Синем на заработки. Но только в предыдущем городе они не раздобыли ни копейки, а значит, нечего было и надеяться, что здесь на них внезапно свалится богатство.

На одного человека в их отряде уменьшилось, и двое оставшихся чувствовали себя ужасно непривычно. К примеру, раньше Му Цин отвечал за хранение денег и в любой момент мог сказать, сколько у них ещё в запасе. Теперь Му Цин ушёл, и Се Ляню пришлось оставить кошелёк у себя, ведь Фэн Синь, говоря откровенно, мог и потерять все их сбережения. Но каждый раз, пересчитывая те жалкие монетки, принц просто не мог поверить, что это их награда за ежедневный труд. Следует сказать, что когда-то Се Лянь даже попрошайкам подавал и того больше!

Без Му Цина также некому стало носить еду родителям Се Ляня, и тому приходилось каждый день лично наведываться к ним вместе с Фэн Синем. Вот только возможность часто видеться с сыном весьма радовала государыню, а когда она пребывала в хорошем настроении… то принималась готовить еду. Сегодня она вновь заставила Се Ляня и Фэн Синя пробовать суп, который сожгла. Усадив их за стол, женщина сказала:

— Вам нужно как следует набираться сил, оба ужасно похудели.

Фэн Синь облился холодным потом и сразу вскочил, не успев даже присесть. Он замахал руками и затараторил:

— Нет, нет, нет, Ваше Величество, Фэн Синь не осмелится, ни в коем случае!

Государыня с самым благожелательным видом произнесла:

— Ну что за дитя. Чего тут стесняться? Давай же, садись за стол.

Как Фэн Синь мог отказаться? Он и правда не осмеливался, однако всё же заставил себя сесть, и государыня вынесла им результат своих трудов. Се Лянь тем временем сел на почётное место за столом. Фэн Синь сделал резкий вдох и рывком снял крышку с котла. Вид содержимого поверг в ужас обоих.

Се Лянь прошептал:

— Какая страшная… смерть постигла этого петуха.

— …

Фэн Синь, едва шевеля губами, сказал:

— Ваше Высочество, вам показалось, никакого петуха там нет.

—???

Се Лянь:

— А что это плавает, похожее на дохлую птицу?

— Предположу, что это похлёбка… только консистенции немного своеобразной.

Они ещё долго гадали, но так и не смогли понять, что же это такое плавает в котле. Государыня наполнила чашку Се Ляня, Фэн Синь же положил блюдо себе сам, опередив её. Но когда женщина вышла, чтобы позвать мужа, они тут же выбросили содержимое своих чашек и сделали вид, будто опустошили их за раз, не в силах остановиться после одного глотка. Когда государыня вернулась, они с довольным видом вытирали рты и приговаривали:

— Сытно, очень сытно.

Женщина, поглядев на них, преисполнилась радости:

— Вкусно?

Се Лянь совершенно неискренне заверил:

— Вкусно, вкусно!

Государыня радостно произнесла:

— А раз вкусно, то съешьте добавки!

Се Лянь чуть не выплюнул изо рта суп, которого там даже не было, схватил платок и принялся делать вид, что вытирает уголки губ. Похоже, в тот момент государыня о чём-то вспомнила, спросив его:

— Сын мой, позволь задать тебе вопрос, только не вини матушку в излишнем любопытстве.

Сердце Се Ляня чуть сжалось, он положил платок.

— О чём? Прошу, задавайте.

Государыня села рядом и спросила:

— А где тот юноша, Му Цин? Почему он перестал приходить?

Чего и следовало ожидать.

Се Лянь напрягся ещё сильнее, когда матушка упомянула Му Цина, но ответил так:

— Ах, я поручил ему кое-какие дела, он отправился в другое место.

Тогда государыня, будто бы вздохнув с облегчением, кивнула и сразу же поинтересовалась:

— А когда он вернётся?

— Возможно… ему придётся пробыть там довольно долго… и вернуться он пока не сможет.

Кажется, его слова расстроили государыню. Се Лянь почувствовал это и спросил:

— А что такое?

Матушка тут же ответила:

— Ничего.

Зато Фэн Синь оказался острым на глаз — он вдруг поинтересовался:

— Ваше Величество, что с вашими руками?

С её руками?

Се Лянь опустил взгляд и в тот же миг застыл, потрясённый.

Руки его матери, всегда ухоженные и изящные, сейчас выглядели ужасно. На суставах лопнула кожа, кое-где виднелась кровь. Се Лянь сразу вскочил и схватил ладони матушки.

— Что случилось?

Женщина торопливо ответила:

— Ничего. Просто я постирала кое-какую одежду и одеяла. Но я ведь толком не умею стирать…

У Се Ляня вырвалось:

— Но почему вы решили сами взяться за стирку? Вы ведь могли…

Принц осёкся, не договорив. Могли что? Велеть дворцовым служанкам помочь со стиркой? Попросить о помощи Му Цина? Это было невозможно.

Во время их скитаний Му Цин, как личный слуга, взял на себя различные обязанности, связанные непосредственно с ежедневным бытом Се Ляня, государя и государыни. А когда Му Цин ушёл, все эти мелкие дела стало некому выполнять.

Некому готовить, некому стирать, некому складывать одеяла. Та жизнь, свободная от мелких хлопот, которую они вели благодаря Му Цину, внезапно перестала быть такой уж простой. Се Лянь ещё мог как-то перетерпеть, ведь у него и без того хватало забот. Но разве его матушка, привыкшая к безмятежной жизни во дворце, могла управиться с таким тяжёлым трудом? Но если не браться за дело самой, кого она теперь могла попросить о помощи?

Се Лянь надолго замолчал, затем произнёс:

— Оставьте эту затею. Я сам всё постираю.

Государыня с улыбкой сказала:

— Не нужно. Лучше занимайся тем, чем должен. Я никогда не стирала и не готовила, мне всё равно больше нечем заниматься целыми днями, самой потрудиться тоже оказалось довольно занимательно. Особенно мне отрадно видеть, с каким аппетитом вы едите мою стряпню.

И такими руками его матушка приготовила целый котёл супа. Но они не сделали и глотка, незаметно выбросив варево. Се Лянь и Фэн Синь, переглянувшись, почувствовали себя преотвратно. А государыня вдруг сказала:

— Верно. Ещё кое-что. Ты… не мог бы завтра принести какое-нибудь снадобье?

Се Лянь чуть округлил глаза.

— Снадобье? Какое?

Лицо государыни сделалось встревоженным, она ответила:

— Ох, я и сама не знаю… Лучше тебе спросить в лавке лекаря, что обычно принимают при кровохаркании.

— При кровохаркании?! — Се Ляня не на шутку испугали её слова. — Кто харкает кровью? Вы? Мой отец? Почему вы раньше не сказали?

Он сказал это слишком громко, и государыня всполошилась:

— Потише!

Но было слишком поздно. Из дальней комнаты раздался разгневанный голос:

— Я же просил не болтать лишнего!

Голос принадлежал государю. Поняв, что тот всё услышал, государыня решила не скрываться больше и крикнула в ответ:

— Но… оставаться в таком состоянии — это ведь тоже не выход!

Се Лянь уже сам направился в комнату, где нашёл государя в кровати, накрытого дырявым одеялом. В последнее время он не присматривался к отцу, но сейчас заметил, что тот выглядит явно нездоровым, щёки совсем впали, а в мрачной комнатушке цвет лица государя и вовсе казался ужасно болезненным. Это ли образ величественного правителя государства? Перед принцем предстал измученный больной старик.

Се Ляню даже не требовалось прощупывать его пульс, чтобы понять — наверняка болезнь давняя, к тому же очень тяжёлая. Даже воздух в комнате пропитался болезненностью, словно туманной дымкой, от которой становилось тяжко дышать. Вспомнив, что государыня упомянула «кровохарканье», Се Лянь разволновался так, что невольно повысил голос:

— Что всё это значит?!

Государь с мрачным как туча лицом прикрикнул:

— Ты как со мной разговариваешь?

Государыня и Фэн Синь вошли следом за принцем.

Се Лянь же ответил:

— Сейчас не время заботиться о том, как я с тобой разговариваю. Почему ты сразу не рассказал мне о болезни?

В голосе государя послышался гнев:

— Будешь поучать меня, самого государя? Я никогда не нуждался и не буду нуждаться в твоих наставлениях, что должен или не должен говорить!

Видя, что отец даже сейчас упрямится, Се Лянь, не веря своим ушам, воскликнул:

— Ты просто невозможен! Даже в подобном состоянии выпячиваешь свой статус и авторитет?

Государь, охваченный гневом, заорал:

— Пошёл прочь! Сейчас же!

Матушка вместе с Фэн Синем вывели Се Ляня из комнаты.

— Сын мой! — сказала женщина. — Не нужно так с ним. Он твой отец, к тому же болен. Уступи ему.

Спасаться бегством, будучи больным, — всё равно что посыпать снег инеем².

² Обр. в знач. — к одной беде добавилась другая.

Се Лянь, зарывшись лицом в ладони, произнёс:

— Матушка! Что же вы не сказали раньше? Может быть, тогда не дошло бы до кровохаркания! Известно ли вам, как трудно излечить подобную болезнь?

Следовало бы сказать, что в нынешних условиях её и вовсе невозможно вылечить!

Государыню охватило некоторое смятение, но в то же время и печаль.

— Мы ведь… мы и сами не знали, что это может быть так серьёзно!

Фэн Синь поддержал:

— Да! К тому же, мы должны спасаться от погони. Как ты прикажешь остановиться?

Се Лянь поднял голову и сказал:

— Я прямо сейчас отведу его к лекарю.

Но государь из комнаты крикнул:

— Нет нужды!

Се Лянь обернулся на крик, собираясь возразить, что сейчас последнее слово за ним, а не за отцом, но Фэн Синь удержал его:

— Ваше Высочество, если мы поведём Его Величество в лавку лекаря, наверняка привлечём к себе внимание.

Се Лянь словно одеревенел. Государыня добавила:

— Этого-то мы и опасались, поэтому никак не могли тебе рассказать. Сын мой, лучше всё-таки… придумать, где раздобыть снадобье.

Из комнаты послышался сильнейший кашель, и государыня ушла позаботиться о муже. Се Лянь долго сидел, не шевелясь, затем вскочил на ноги.

Фэн Синь окликнул его:

— Ваше Высочество! Что ты собираешься делать?

Не ответив, принц начал переворачивать все сундуки и ящики в комнате.

— Что ты ищешь? — спросил Фэн Синь.

Всё так же не удостаивая его ответом, Се Лянь спустя мгновение выудил что-то со дна одного из сундуков.

В его руках оказался проникнутый духом древности драгоценный меч.

Фэн Синь поинтересовался:

— Зачем ты достал Хунцзин?

Помолчав, Се Лянь ответил наконец:

— Я его заложу.

Фэн Синь, потрясённый его словами, тут же возразил:

— Так никуда не годится!

Но Се Лянь с силой захлопнул сундук.

— Мы заложили уже столько мечей, что и этот вполне сойдёт.

Чтобы оплатить аренду повозок при переездах и взятки на некоторых опасных для них заставах, Се Лянь уже заложил большую часть своих любимых мечей. К тому же, поскольку они не могли отправиться в крупные ломбарды, куда приходило множество посетителей, иногда нечестные торговцы, обнаружив их жилище, начинали шантажировать беглецов выдачей властям, и принцу приходилось, скрепя сердце, отдавать драгоценные клинки за небольшую цену.

— Это совсем другое! — воскликнул Фэн Синь. — Ведь ты так любишь этот меч! Иначе не стал бы прятать на самое дно сундука. И потом, его тебе вручил сам Владыка. А вдруг кто-то узнает, что мы его заложили? Так некрасиво получится!

Се Лянь утомлённо произнёс:

— Как бы меч мне ни нравился, не может он быть дороже жизни. Идём, идём.

Они взяли меч и добрались до города. Лица обоих всю дорогу были мрачными. Перед самым ломбардом Се Лянь остановился и взглянул на Хунцзин в своих руках.

Фэн Синь, посмотрев на принца, предложил:

— Может быть, не стоит его закладывать? Попробуем… придумать что-то другое?

Се Лянь покачал головой.

— Не успеть. Кроме того, я не знаю, как мы ещё сможем гарантированно раздобыть денег.

Реши они отправиться воровать, грабить, обманывать… ни один смертный не смог бы им помешать, и деньги появились бы не в пример быстрее. Но всё же, как назло, они были обязаны уважать правила мира смертных и нормы морали, искать способы честного заработка, только так можно выбраться из затруднительного положения. Приняв окончательное решение, Се Лянь сказал:

— Заложить придётся всё равно. А на вырученные деньги купим снадобье.

Но всё же ноги его не сдвинулись с места.

Фэн Синь знал, что принц не хочет отдавать Хунцзин, ведь это его последний меч, и произнёс:

— Что ж, тогда давай ещё что-нибудь придумаем.

Внезапно с другой стороны улицы послышался шум и встревоженные крики толпы, кто-то заголосил: «Кто тут драку устроил?!», «Совсем осмелел!», «Хватайте его, хватайте!»

Двое вздрогнули от неожиданности, Се Лянь настороженно метнулся в сторону, с его губ сорвалось:

— Кого хватайте?!

Фэн Синь тоже насторожился, но сходил проверить, вернулся и спокойно поведал принцу:

— Ничего страшного! Не волнуйся! Нас это не касается. Это не за нами, да и не солдаты Юнань вовсе.

Сжавшееся было сердце Се Ляня немного расслабилось, он спросил:

— И что там происходит?

— Я не очень понял. Кажется, драка среди слуг. Пойдём взглянуть?

— Пойдём, главное, чтобы не какие-то злодеи избивали честных людей.

Они вместе протиснулись через толпу, увидев, как в середине круга два человека устроили потасовку, а зрители подбадривают их одобрительными возгласами. Фэн Синь похлопал по плечу одного из зевак, который смотрел на действо с особым восторгом, и спросил:

— Дружище, что тут такое творится?

Тот осклабился в ухмылке:

— А вы не знаете? То ещё представление! Слуга избивает хозяина!

Вот оно как! Се Лянь даже потерял дар речи на некоторое время, потом спросил:

— Но за что? И почему все так одобрительно кричат?

Мужчина ответил:

— Ещё бы не одобрять! Таких подлецов, как его хозяин, ещё поискать! Тот парень с детства ему служил, верой и правдой, а что же он?! Только и знал, что ездить на его шее, денег почти не платил, да ещё заставлял трудиться без продыху. Вот слуга и не стерпел. Вот же, смотрите, смотрите! Драка в самом разгаре!

И правда — слуга, о котором тот говорил, избивал хозяина с криками: «Я слишком долго всё это терпел!», «Припомни-ка, ты чем-нибудь мне отплатил?!», «Сам обнищал так, что в доме есть нечего, а всё ездит на моём горбу и самодурствует!», «С этого дня я больше не буду твоим верным псом!» и так далее. Хозяин же, на которого сыпались тумаки, с криками и воплями прикрывал голову. Толпа хлопала в ладоши от восторга, а вот Се Лянь чувствовал, как сердце с каждой фразой сжимается сильнее, по неизвестной причине мурашки поползли по телу, и он невольно бросил косой взгляд на Фэн Синя.

Тот же нисколько не обратил внимания на странную реакцию принца, а выслушав, что люди говорят о злодеяниях избиваемого, просто сказал:

— Вот оно что. Значит, хозяин из него и впрямь никудышный, нельзя винить слугу в том, что тот взбунтовался.

Он никакого скрытого смысла в свои слова не вложил, но сердце Се Ляня тем не менее застучало громче, руки крепче сжались на ножнах Хунцзина.

После долгих проволочек они всё же заложили меч, получили деньги и немедля отправились в лавку лекаря, где купили несколько десятков разных целебных снадобий, с которыми возвратились к хижине.

Лекарства от кровохаркания стоили очень дорого, к тому же их требовалось большое количество — ведь лечение не ограничивалось одной-двумя чашками отвара и занимало больше, чем один-два дня. Поэтому следовало уже сейчас подумать, что они будут делать дальше. Вечером Фэн Синь вскрыл несколько свёртков с лекарственными ингредиентами и принялся готовить отвар перед домом, раздувая специальную печь старым веером из тростника. Се Лянь тем временем снова взялся обыскивать ящики. После долгих поисков он наконец достал со дна другого сундука сверкающий золотом мягкий пояс.

Когда-то Се Лянь владел множеством подобных поясов, но их постигла та же участь, что и его драгоценные мечи, — быть заложенными в ломбард. Остался последний, который принц хотел оставить как память. Но теперь решил, что найдёт поясу другое применение.

Как раз кстати Фэн Синь оторвал взгляд от печи и посмотрел на принца.

— Ваше Высочество, зачем ты вытащил этот пояс? Неужели и его тоже хочешь заложить?

Но Се Лянь подошёл и протянул золотой пояс Фэн Синю.

Тот округлил глаза, не понимая, что происходит.

— А мне ты его зачем даёшь??? Ваше Высочество, ты что, когда захлопнул крышку сундука, голову туда просунул???

— …

Се Лянь только сейчас вспомнил, что в чертогах Верхних Небес у золотого пояса существует ещё одно, особое, значение, и его лицо в тот же миг почернело.

— Ты не то подумал, — ответил принц, — я совсем не это имел в виду. Просто прими его, как обычное золото! — и нацепил сверкающий пояс на шею Фэн Синю.

Тот вытаращил глаза:

— Нет уж. Тебе всё же придётся объяснить мне, зачем тебе вдруг понадобилось совать мне золотые пояса?!

— Просто представь, что это твоё жалование, которое я задолжал тебе за всё время службы.

Фэн Синь в недоумении пробормотал:

— Да нет же. Что с тобой сегодня такое? В такие времена… о каком ещё жаловании ты мне говоришь? Чем отдавать пояс мне, лучшим решением было бы заложить его и купить для государя ещё снадобий. Или можешь не закладывать, а оставить себе. Такими вещами могут владеть лишь небесные чиновники.

Когда Фэн Синь заговорил о снадобье, Се Лянь обернулся и посмотрел на хижину, где отдыхали его отец с матушкой. Спустя мгновение принц сказал:

— Насчёт снадобья я что-нибудь придумаю. А пояс ты возьми.

Он так настаивал, что Фэнь Синю, который так ничего и не понял, происходящее даже показалось смешным. Пожав плечами, он поднял с земли упавший веер, которым раздувал огонь, и ответил:

— Ну ладно, я присмотрю за ним для тебя. Захочешь забрать назад, только скажи.

Се Лянь покачал головой:

— Я не заберу его назад. Можешь поступить с ним, как тебе вздумается.

Заложив Хунцзин, они наконец обзавелись деньгами и смогли несколько раз поесть как следует. А приняв во внимание поразительные кулинарные способности своей матушки, Се Лянь деликатно попросил её ни в коем случае больше не заниматься готовкой, лучше вместо этого ухаживать за отцом. Готовить же принц взялся сам. Не имея ни малейшего опыта в поварском деле, Се Лянь всё же неоднократно наблюдал за процессом. Получившиеся у принца блюда ещё хоть как-то можно было есть, тем самым их желудки оказались спасены от мучений.

После недавнего спора с государем Се Лянь пожалел о своих словах, но не смог признаться в этом. Принц ухаживал за отцом, по возможности, молча. При кровохаркании нельзя переохлаждаться, поэтому принц принёс в хижину побольше одеял и стал чаще топить печь.

Солдаты армии Юнань бросали все силы на поиски беглых членов дома Сяньлэ, и вскоре в этом городе тоже участились дозоры. С таким трудом устроившись на новом месте, они должны были вновь пускаться в бега.

Се Лянь уже сбился со счёта, какой город они покидали, спасаясь от погони. По правде говоря, обстановка в государстве, которую он видел на протяжении их пути, оказалась намного спокойнее, чем принц себе представлял. Хуже всего было именно в столице, но во многих других городах смена власти, похоже, почти не повлияла на жизнь людей.

Государь, принц, столица, аристократия… Всё это для простого люда было чем-то далёким, почти как бессмертные божества, существующие лишь в легендах. Казалось, народу нет особой разницы, кто теперь сидит на троне. Тем более, что новый государь после прихода к власти не проявил себя тираном, не издал жестоких законов, и людей сей факт совершенно не затронул, разве что на одну животрепещущую тему для обсуждения на досуге стало больше.

«Сколько му¹ земли я возделывал при государе дома Се, столько и буду возделывать при государе дома Лан!» — такие разговоры слышал Се Лянь среди людей.

¹ Му — мера земляной площади, 60 квадратных чжанов, приблизительно соответствует 0,066 га.

Это было правдой. Но вот что странно: когда речь заходила о Его Высочестве наследном принце, который из непобедимого защитника превратился в вечно проигрывающего неудачника, людей охватывало невероятное единодушие, как будто, стоило заговорить о нём, и все в тот же миг становились единым народом Сяньлэ, который горячо любил своё погибшее государство. Этого Се Лянь никак не мог понять и принять.

Впрочем, ему не очень-то хотелось переживать по этому поводу. Деньги, которые они выручили, заложив Хунцзин, не задержались и на несколько месяцев — вскоре снова ничего не осталось.

Кровохаркание и без того было крайне трудно вылечить, а если учесть меланхоличный настрой самого государя, который лишь усугублял положение, требовалось огромное количество снадобий, чтобы поддерживать его самочувствие хотя бы стабильным. Но стоит перестать принимать лекарства, ему сразу же станет хуже. У Се Ляня больше не осталось ценностей, которые можно было бы заложить. И однажды, когда они с Фэн Синем снова долго бродили по улицам, принц, подумав и так, и сяк, в конце концов сказал:

— Может быть… попробуем?

Фэн Синь, посмотрев на него, ответил:

— Что ж, давай попробуем.

Они уже не в первый раз задумывались о том, чтобы «попробовать», но только никак не могли окончательно решиться. К тому же, однажды смысл их разговора случайно дошёл до государя, который лежал в доме, и тот не на шутку разгневался и настрого запретил Се Ляню зарабатывать деньги таким унизительным способом, в противном случае он грозился перестать принимать снадобья. Тогда принцу пришлось оставить эту затею. Но сейчас… объяснять не требовалось, и Фэн Синь, и сам Се Лянь всё прекрасно понимали. Принц кивнул и получше затянул белую ленту на лице.

— Ваше Высочество, тебе не нужно ничего делать. Я сам. Так, даже если государь узнает, ничего страшного не случится! — предложил Фэн Синь.

Затем он сделал глубокий вдох, надолго задержал дыхание и вдруг громко закричал, обращаясь к прохожим:

— Уважаемые господа, почтенные земляки, прохОдите мимо — не проходИте мимо…

Люди вокруг вначале испуганно отшатнулись, затем стали понемногу собираться, послышались вопросы: «Чего ты так громко орёшь?!», «Чем вы занимаетесь?», «Коль чего умеете — так показывайте!», «Хочу посмотреть на разбивание камня на груди!»

Фэн Синь снял со спины лук и, позабыв о всяком стыде, заявил:

— Меня… меня называют «Божественным Стрелком», я могу пронзить лист тополя с расстояния в сотню шагов и готов продемонстрировать вам на потеху свой талант. Если господам понравится, не откажусь… от награды!

Фразы про «Божественного Стрелка» и «талант на потеху» они подслушали у других уличных артистов. И хотя сами то и дело повторяли, что ни за что не станут заниматься подобным, а всё же как-то так вышло, что все эти зазывальные речи остались в их памяти.

Толпа зашумела:

— Хватит болтать попусту! Сколько можно ждать?! Показывай скорее!

Фэн Синь вложил стрелу в лук и указал на какого-то зеваку, который стоял и грыз яблоко.

— Прошу вот этого господина выйти ко мне и поставить фрукт на голову. Я смогу попасть в это яблоко с трёх сотен шагов!

Но мужчина втянул шею в плечи и спрятался в толпе.

— Ещё чего!

Фэн Синь заверил:

— Я не попаду в тебя, не беспокойся! А если попаду, готов заплатить, сколько скажешь!

Мужчина отозвался:

— Я же не дурень какой! Если ты меня пристрелишь, деньги мне уже не понадобятся. Раз уж вышли на улицу продавать своё искусство, значит, у вас за душой ни гроша! И вообще, разве ты не должен стрелять в своего напарника?

Толпа согласилась:

— Вот именно!

Тогда и Се Лянь присоединился:

— Хорошо, давайте я поучаствую.

Кто-то тут же бросил им фрукт, который Се Лянь поймал и поставил себе на голову. Но Фэн Синь ни за что не желал втягивать в это Се Ляня, как он мог позволить принцу участвовать? Разволновавшись, он отобрал фрукт, сам съел его в пару укусов и нацелился на разноцветный флаг на высоком здании неподалёку.

— Я выстрелю вон туда! — и сразу выпустил стрелу.

Фэн Синь стрелял отлично, и конечно, сразу же попал в цель. Толпа взорвалась хохотом и закричала:

— Неплохо! Что-то да умеешь!

Со смехом и криками люди и впрямь накидали им денег.

Круглые монетки покатились по земле, Фэн Синь бросился подбирать их. Се Лянь тоже молча присел собирать монеты, но в душе почувствовал себя опустошённым, как будто что-то безвозвратно потерял.

Фэн Синь ведь когда-то был приближённым наследного принца, и, не говоря уже о простолюдинах, даже чиновники при виде него старались вести себя крайне вежливо, некоторые даже пытались снискать его расположение. Когда им пришлось таскать кирпичи и корзины с землёй, выслушивая крики мелких начальников, для Фэн Синя это уже считалось оскорблением, а теперь и вовсе приходилось выставлять себя напоказ, как дрессированную обезьянку. И его умение попасть в лист тополя с расстояния в сотню шагов нашло применение не на поле боя, а на улице, чтобы поразвлечь народ. Если подумать, ничего приятного тут нет.

Внезапно раздался визгливый женский голос:

— Кто это тут вздумал из лука стрелять?!

Се Лянь испуганно замер, а люди немедля указали на Фэн Синя:

— Он!

Фэн Синь застыл в недоумении, а толпа тем временем расступилась и пропустила грозно вышагивающих женщин. Одна из них держала в руке стрелу, которую только что выпустил Фэн Синь. Окружив его, женщины принялись браниться:

— Проклятый паршивец! Ты стрелял? Да как посмел! Посреди бела дня размахивать оружием! Испортил складную ширму на нашем дворе! Как теперь будешь возмещать ущерб?!

— Да! И ещё наших гостей распугал!

Выяснилось, что стрела, пронзив флаг, не остановилась, а полетела дальше, в чужой двор. Фэн Синь и без того не очень любил иметь дело с женщинами, а эти были ярко наряжены и накрашены, аромат их косметики ударял в нос так, что хотелось задержать дыхание — наверняка никакие это не благородные дамы. С перепугу Фэн Синь замахал руками и стал отступать. Се Лянь поспешил выйти вперёд и заслонил его собой со словами:

— Простите, простите. Он не специально. Что до возмещения ущерба, мы что-нибудь придумаем…

Разгневанные женщины принялись толкать принца, восклицая:

— А ты кто такой?! Тебе… — Но от нескольких толчков белая лента нечаянно сползла с лица Се Ляня, и женщины, увидев его облик, внезапно сменили тон. Их глаза засияли, а голоса сделались приторно-сладкими: — Ой, какой красивый паренёк!

Се Лянь:

—???

Одна из женщины хлопнула в ладоши и радостно заявила:

— Отлично! Решено! Вы ведь с ним заодно? Значит, ты нам и заплатишь!

Се Лянь:

—???

Принц ещё не успел ничего понять, когда женщины потащили его за собой к роскошному зданию. Подняв голову, принц увидел на балконе второго этажа целую стайку красивых наряженных девушек, подобных веточкам цветущих деревьев, щебечущих словно иволги. Лишь тогда Се Лянь понял, что его увели содержательницы публичного дома!

Он немедля покрылся гусиной кожей с ног до головы и затараторил:

— Подождите, у меня нет денег, у меня правда нет ни копейки!

Хозяйки борделя противно загоготали:

— Разумеется, денег у тебя нет! Мы как раз за этим тебя сюда привели! Подзаработать!

—??? — Се Лянь: — Простите, но я ведь мужчина!

Хозяйки начали сердиться:

— Мы поняли, что ты мужчина! Не слепые!

Фэн Синь, окружённый зеваками, наконец пробрался через толпу, подбежал к ним и прикрикнул на женщин:

— А ну отпустите Его… отпустите его!

В итоге двое, чтобы выбраться из затруднительного положения, просто бросились бежать, прекрасно понимая, что провинились перед женщинами, и ни о какой потасовке речи идти не может. Разъярённые хозяйки публичного дома позвали два-три десятка бойцов, и те в итоге гоняли Фэн Синя и Се Ляня по всему району! В таких передрягах им ещё бывать не приходилось. В итоге они решили впредь не приближаться к этой части города.

Однако теперь они убедились в одном: уличными представлениями действительно можно раздобыть деньжат. Поэтому, выбрав другое место, они установили для себя подмостки и принялись за работу. В этом городе они появились недавно, и потому принесли зрителям чувство новизны. Кроме того, Фэн Синь был довольно хорош собой, и его благородная наружность в первые же дни позволила им заработать денег, которых хватило на пропитание и лекарства для государя. Однако всё хорошее когда-нибудь заканчивается — не прошло и двух недель, и кое-кто явился по их душу.

В тот день Се Лянь и Фэн Синь только завершили представление, как их окружили несколько рослых мужчин. Принц насторожился, заподозрив, что это солдаты Юнань, руки в его рукавах сжались в кулаки, готовые в любой момент нанести удар.

— Кто вы такие? — тихо спросил он.

Главарь молодчиков недовольно хмыкнул:

— Вы столько времени работаете на нашей территории, и до сих пор не знаете, кто мы такие?

Се Лянь и Фэн Синь ничего не поняли. Между тем другой мужчина заявил:

— Вы отбираете наш хлеб уже так долго, не хотите ли дать нам объяснение? Или сказать нечего?

Тут-то двое и поняли, в чём дело. Выходит, эти люди — местные, которые также зарабатывают на уличных представлениях.

В каждом городе бродячий люд объединялся в шайки и разделял владения. Когда Се Лянь и Фэн Синь появились здесь и стали давать представления, к ним перебежала некоторая часть чужих зрителей, а с ними и чужой заработок. Разумеется, эти артисты явились, чтобы стребовать с них за ущерб. Но разве новички могли вникать во все тонкости этого ремесла?

Се Лянь подумал: «Да кто бы стал отбирать ваш хлеб, не будь на то крайней необходимости?», вслух же мягко произнёс:

— Мы вовсе не отбираем ничей хлеб. Зрители идут смотреть на то, что им больше по душе, мы ведь никого насильно не заставляем глазеть на наше… искусство стрельбы.

Но его даже слушать не собирались, только грубо заявили:

— Не отбираете, значит? Нам за эти дни и монетки не перепало, вы двое загребли себе всю прибыль!

«Бах!» Едва не подскочив от испуга, все повернулись на грохот и увидели, как Фэн Синь вынимает кулак из стены. В стене осталась вмятина, от которой расползались трещины.

Фэн Синь угрожающе спросил:

— Вы явились чинить нам неприятности?

Скорее всего, толпа молодчиков именно за этим и явилась — поговорить кулаками. Но после удара Фэн Синя выяснилось, что у этого юноши кулаки, без сомнения, потвёрже будут. Пламя гнева недовольных тут же заметно поутихло. Однако они не могли просто так смириться, поэтому главарь шайки, ненадолго замолчав, заговорил по-другому:

— Вот что. Согласно принятым правилам, мы должны устроить состязание. Победитель остаётся, проигравший быстренько собирается и проваливает, и больше не смеет зарабатывать на этой территории!

Услышав предложение, Фэн Синь обрадовался. И не мудрено — куда простым смертным с ними состязаться? Победа достанется с лёгкостью!

Се Лянь тоже вздохнул с облегчением.

— Я как раз это и хотел предложить. В чём вы желаете состязаться?

Мужчина громко ответил:

— Потягаемся в своём лучшем мастерстве, как уличные артисты!

Покуда он говорил, двое других его соратников уже притащили несколько каменных плит, и главарь, похлопав по камню, добавил:

— Разбивание камня на груди! Ну как? Не струсите?

Судя по его довольному выражению лица, это и впрямь был его коронный номер. Се Лянь, опустившись на корточки, тоже потрогал камень, затем поднял голову и ответил:

— Я-то не струшу. А вот справишься ли ты?

Плиты ведь были настоящими.

Здоровяк расхохотался:

— С твоим-то тельцем? Лучше о себе беспокойся!

Фэн Синь присел рядом с принцем и прошептал:

— Ваше Высочество, может, лучше я?

Но Се Лянь покачал головой:

— Нет. Ты и так потрудился немало, в этот раз позволь мне, — хоть в чём-то он хотел быть полезным.

Так Се Лянь и здоровяк улеглись на землю, а на грудь каждому из них водрузили по каменной плите. Фэн Синь взял большой молот, прикинул вес в руке и уже хотел ударить, но Се Лянь вдруг сказал:

— Постой.

Молодчики обрадовались:

— Что, решил признать поражение? Пока ещё не поздно, мы просто позволим вам уйти!

— Нет. Я хочу добавить ещё плиту.

Остальных его просьба поразила:

— Да ты, никак, ополоумел???

Се Лянь неторопливо произнёс:

— Но ведь вы сами сказали — это состязание. А если мы оба выдержим по одной плите, разницы никакой не будет. Разве тогда получится выявить победителя?

Кто-то из здоровяков отнёсся с недоверием, кто-то решил, что принц совсем сдурел, кто-то заподозрил его в пустой браваде. Посовещавшись, они решили и правда придавить его ещё одной каменной плитой. Но после случилось уж совсем невероятное — Се Лянь велел добавить третью!

Теперь-то ни у кого не осталось сомнений — он повредился умом, так что молодчики просто выполнили просьбу. В итоге картина вышла пугающая — на груди Се Ляня высились целых три каменные плиты.

Под пристальными взглядами артистов Фэн Синь замахнулся молотом и, не моргнув глазом, нанёс удар, от которого все три плиты раскололись на дюжину кусков! А Се Лянь под восторженные возгласы собравшихся зевак преспокойно поднялся с земли, целый и невредимый, и непринуждённо отряхнул одежду от пыли. От такой картины зрители вытаращили глаза и раскрыли рты. Главарь шайки то мрачнел, то бледнел, и Се Лянь подумал: «Теперь-то он отступит, испугавшись трудности».

Принц решил было, что противник признает его победу и с этой поры никто не станет их беспокоить. Но здоровяк, несколько раз переменившись в лице, стиснул зубы и вдруг сказал:

— И мне тоже добавьте две плиты! Нет, сразу три давайте!

Его дружки всполошились:

— Старший брат, так не годится, этот человек наверняка применил какое-то колдовство, тебе не стоит с ним тягаться!

— Да! Он точно прибегнул к обману!

Фэн Синь разгневанно воскликнул:

— Мать вашу! Сами ничего не умеете, а других обвиняете в колдовстве и обмане?!

Однако главарь заявил:

— Каменная плита и молот — это наш конёк, я прекрасно вижу, применялось ли колдовство! Этот сопляк и правда кое-что умеет. Но в трёх плитах ничего необычного нет, я смогу выдержать и четыре! А если мы одержим победу, они уйдут!

Фэн Синь вмешался:

— Это невозможно, сдавайся! Смотри, как бы жизни не лишиться.

Но здоровяк оставался непоколебим, он заставил-таки своих дружков водрузить ему на грудь четыре плиты и сказал:

— Смотрите внимательно!

Се Лянь, видя, что дело принимает нехороший оборот, прошептал:

— Фэн Синь, может, остановим их? Четыре плиты простому смертному точно не выдержать.

Фэн Синь, тоже шёпотом, отозвался:

— Может, пока не будем вмешиваться? Не думаю, что дело дойдёт до смертельного исхода, ударят пару раз, и он поймёт, как сильно ошибся.

Се Лянь хмуро покивал и решил пока понаблюдать. И правда — младший товарищ здоровяка боязливо ударил молотом по плитам, и главарь тут же изменился в лице. Молодчик с молотом тут же замер, а главарь забранился на него:

— Посильнее! Ты что, не ел сегодня? Как ты собрался плиты разбивать?

Не смея перечить, во второй раз помощник ударил изо всех сил. Раздался грохот, и здоровяк мгновенно побагровел, словно вот-вот из его рта хлынет кровь. Се Лянь и Фэн Синь, видя, что дело плохо, поспешили прервать их:

— Стойте, не нужно совершать над собой насилие!

Но главарь шайки огрызнулся:

— Никто насилия над собой не совершает! Это мой коронный трюк! Глядите в оба, я заставлю вас признать поражение! Продолжим!

Молодчик с молотом, сделав страдальческое лицо, нанёс ещё удар. И уж на этот раз как следует — кровь, брызнувшая изо рта здоровяка под плитами, залила землю вокруг, его помощник от испуга выронил молот, а остальные, окружив главаря, заголосили:

— Довольно, старший брат, смирись, если эти сопляки не желают отсюда уходить, так пусть остаются, а твоя жизнь важнее!

У пострадавшего на лбу вздулись вены, изо рта пошла кровавая пена, однако он возразил: