Отдел В. Включает фрагменты костяных (роговых) псалиев, форма стержней которых вследствие плохой сохранности осталась неясной.

Тип 25 (рис. 43- 10) — фрагмент стержня с необычным завершением. Судя по прорисовке, это определёная стилизация головы лошади. Стержень завершается шаровидным концом с орнаментом. На этом фрагменте сохранилась надпись «Буян» зли «Шалый» (Кляшторный, 1975 [ в библиографии нет ]

(97/98)

Тип 26 (рис. 43- 8). Фрагмент стержня псалия, конец которого завершается «сапожком», напоминает форму железных псалий типа 1а. Аналогичные формы костяных псалий известны в IX-X в. у кимаков и карлуков, а также у племен сросткинской культуры (Степи Евразии..., с. 132, рис. 26- 18; с. 135, рис. 27- 65).

 

Отметим общую закономерность для удил с роговыми (костяными) псалиями. В сечении роговые псалии составляют от 1,5 до 2,0 м и более в диаметре. Кольца удил с такими псалиями широкие по сравнению с удилами с железными псалиями. На наш взгляд, там, где не сохранились по каким-либо причинам костяные (роговые) псалии, можно предполагать их присутствие по размерам кольца удил, охватывающих стержень псалия — более 2,5 м по внутреннему диаметру кольца.

 

В результате анализа становится очевидным, что для древних тюрков-тугю в VI-X в. в Южной Сибири наиболее ранней формой псалий служили двудырчатые роговые — VI-VII вв. (рис. 43- 2, 7). Затем они используют так называемые сборные псалии со вставными железными скобами в роговой стержень (рис. 43- 1, 10). Именно этот тип, на наш взгляд, надолго задержался в употреблении, продолжая сосуществовать с железными стержневыми псалиями. Можно сказать, что формы роговых псалий послужили как бы прообразом железных. Так, роговые по форме прямые псалии повторились в железных, которые известны в литературе как «номадские». По авторитетному мнению А.Н. Кирпичникова, псалии такой формы впервые были зарегистрированы в среднеевропейских аварских памятниках в VII — первой половине VIII в., и только в дальнейшем, со 2-й половины VIII в., они получили распространение у кочевых народов Сибири, равно как и у осёдлых народов Восточной и Средней Европы (Кирпичников, 1973, с. 14, примеч. 12).

 

Другая форма — изогнутые роговые псалии — также сохранялась в употреблении довольно продолжительное время. На Руси их существование отмечено в XII-XIII вв., причём местонахождение удил с такими псалиями связывают с богатыми княжеско-боярскими верхами (Кирпичников, 1973, с. 15). На наш взгляд, и эта форма повторилась в изогнутых железных псалиях. По мнению исследователей, хорошо датирующим предметом в этой категории являются эсовидные изогнутые железные псалии. В периодизации А.А. Гавриловой для памятников Алтая они отнесены к VIII-IX вв. (1965, с. 83, рис. 16- 4, 5). Эта форма характерна в основном для аварских, аланских, литовских древностей VII-IX вв. Действительно, она встречена от Сибири до Северного Кавказа, до Чехии и Литвы (Кирпичников, 1973, с. 13, примеч. 6). Причём наиболее устойчивой, на наш взгляд, она оказалась у древних тюрков Сибири, получив отсюда дальнейшее распространение в более поздний период IX-X вв., но уже дальше на Восток — в Забайкалье (Степи Евразии..., с. 147, рис. [35]- 14, 23). С X в. получают широкое применение кольчатые

(98/99)

псалии (рис. 43- 13-16). Этот тип псалий, возродив традиции гунно-сарматского времени, сохранился теперь надолго, вплоть до современности.

 

В результате проведённых типологических исследований двух категорий узды — удил и псалий — можно выделить группы их сочетаний, ибо они всегда находятся в тесной связи. Такое сочетание даёт нам дополнительный материал для выделения наиболее характерных форм узды, которой пользовались тюрки-тугю (табл. 22). Наиболее универсальными типами удил явились гладкие однокольчатые (рис. 41- 1-4), встреченные со всеми типами псалий. Среди псалий наиболее употребляемыми были эсовидные (рис. 42- 1-6), которые сочетаются практически со всеми отделами удил (исключение составляет II-В). Характерной группой сочетания удил с псалиями для погребений человека с конём являются гладкие однокольчатые удила с эсовидными псалиями с одной петлёй. По мнению исследователей, стержни с одной петлёй характерны для удил древнейших форм (Кирпичников, 1973, с. 13). В Саяно-Алтайском нагорье такие удила встречаются с VII в., прототипом могли явиться роговые псалии со скобой, которые сохранялись в употреблении довольно продолжительное время (до X-XI вв.).

 

С конца VIII — нач. IX в. параллельно с 1-й группой сочетания существует несколько усложненная форма узды — гладкие двукольчатые удила с эсовидными псалиями с усложненной (двойной) петлёй-щитком (2-я группа сочетания). Не исключается употребление узды с прямыми псалиями, которые у тюрков-тугю, как правило, встречаются с гладкими однокольчатыми удилами (3-я группа сочетания). Такая узда одновременно существовала со 2-й группой сочетания — VIII-IX вв. С IX в. получают распространение кольчатые псалии, которые в погребениях тюрков встречены с однокольчатыми гладкими удилами (табл. 22 — единственный экземпляр), а в основном с крюковыми удилами. Именно эта 4-я группа сочетаний в узде коня стала популярной в X в. на Алтае у сросткинских племён. Для погребений человека с конём количество их довольно ограниченно — это экземпляры из курганов Алтая и Хакасии. В это число вошли удила из кургана 3 могильника Берель (рис. 43- 16) и Курай VI-1 (рис. 43- 13), отнесенные А.А. Гавриловой к ранним периодам: ранее VI в. и VII-VIII вв. (Гаврилова, 1965, с. 81). Как показывает проведенная нами типология, данный тип удил относится к более поздним периодам — IX-X вв.

 

Сёдла (рис. 44, 45). Известно, что у степных народов существуют и существовали в прошлом разные по формам и назначению сёдла: военные, парадные, охотничьи, пастушеские, вьючные, женские, детские и пр. (Кызласов Л.Р., 1979, с. 138). Этот факт подтверждается исследованиями древнетюркских погребений человека с конём в Саяно-Алтайском нагорье, в 35 % которых насчитывается

(99/100)

наличие сёдел. Известно, что при езде древние тюрки пользовались уже совершенными формами жёсткого седла, ранние формы их существовали, как уже доказано исследователями, ещё с первых веков нашей эры *. [ сноска: * Мы не будем касаться вопросов происхождения и развития сёдел, так как это уже разрабатывалось рядом исследователей (Вайнштейн, 1969 [ в библиографии нет ]; Амброз, 1973; Кызласов И.Л., 1973 и др.).] Сёдла, имеющие деревянную основу, довольно редко удаётся зафиксировать в хорошей сохранности. Однако отметим, что целые остовы сёдел сохранились в древнетюркских погребениях Саяно-Алтая пока [ видимо, д.б.: только ] в Туве, причём в центральной её части. В других районах Тувы, в Горном Алтае, Хакасии и Монголии в аналогичных по обряду погребениях на сегодняшний день целые сёдла не обнаружены, а найдены только их части: фрагменты остова, седельные луки, роговые канты, роговые и металлические седельные накладки (облицовки). Но это не означает, что за пределами Саяно-Алтая их нет. Нам известны целые сёдла в погребениях человека с конём других районов, но их тоже единицы (Крупнов, 1938, с. 116; Laszlo, 1943; Кибиров, 1957, с. 86; Синицын, 1943, с. 130). По крайней мере, наибольшее сосредоточение целых сёдел на сегодняшний день по праву принадлежит Центральной Туве. Что же касается сёдел с мягкой основой, то мы застаём их в лучшем случае в виде остатков трухи, войлока или другой истлевшей органики.

 

Исследователи уже не раз обращались к истории развития сёдел у степных народов. Они пытались проследить изменения основы и лук сёдел. Однако мнения по этому вопросу были различными (Гаврилова, 1965, с. 85-87; Вайнштейн, 1966а, с. 327-328; Кызласов Л.Р., 1979, с. 135-140).

 

В результате работ Саяно-Тувинской археологической экспедиции в 1960-1970-е годы получен новый материал, который количественно дополнил собрание древнетюркских целых сёдел (раскопки Ю.И. Трифонова, Б.Б. Овчинниковой и др.). Обращаясь к разработанным схемам, попытаемся включить их в существующий классификационный ряд. Все полученные вновь сёдла вписываются в типологию кокэльских (Вайнштейн, 1966а, табл. X-XI), а также в схему разных типов сёдел VI-X вв. (Кызласов Л.Р., 1979, с. 137). Это вполне объяснимо: такие сложные вещи, как сёдла, степняки не могли делать каждый сам себе. Возможно, существовали мастера, которые и занимались производством сёдел. Не случайно отдельные сёдла могильника Даг-Аразы (рис. 44- 4, 5) по конструкции совпадают с кокэльскими.

 

Пятнадцать сохранившихся сёдел, известных в погребениях тюрков-тугю в Туве, имеют деревянный остов. Луки их цельные. Передние — арочные, невысокие по сравнению с более поздними монгольскими. Задние луки — массивные, несколько отклонены назад. Такое седло не стесняло движений всадника. Полки его выгнуты. Боль-

(100/101)

шинство сёдел имеют полки с округлыми лопастями, но встречаются изредка и прямоугольные. Они скреплялись ремнями через специальные отверстия. В крыльях полок вырезаны отверстия для стременных ремней. И всё же сёдла с жёсткой основой имеют отличия, которые позволяют распределить их по типам. Принцип распределения основан с учётом форм полок и лук сёдел.

 

Тип 1 (2 экз.) — безлопастные (рис. 44- 1). Они представлены сёдлами, у которых полки без лопастей, передняя лука овальная, со слегка вытянутым верхом. По мнению С.И. Вайнштейна, этот тип седел является самым ранним из древнетюркских периода VI-X вв. и время его существования — VI-VII вв. (Вайнштейн, 1966а, с. 330). Проанализировав погребальный инвентарь из кургана КЭ 23, Л.Р. Кызласов счёл дату ошибочной и датирует данный тип седел 2-й пол. IX в. (Кызласов Л.Р., 1969, [ д.б.: 1979 ] с. 137, рис. 96- 17).

Тип 2 (3 экз.) — однолопастные (рис. 44- 2, 3а). Представлен сёдлами, полки которых имеют вырез в нижней передней части. Арочный сплошной вырез у передней луки сохраняется, однако внешний контур имеет вверху плавный уступ. Задняя лука по-прежнему овальная и имеет арочный вырез с выемкой в середине. К кокэльским сёдлам такого типа добавляется седло из могильника Аргалыкты IX-1 (раскопки Ю.И. Трифонова). Вайнштейн приводит ряд аналогий этому типу сёдел, в том числе седло, изображённое на статуэтке коня из Восточного Туркестана, и считает, что тип можно датировать VII-VIII вв. (Вайнштейн, 1966, с. 327-328, рис. 42). В хронологической шкале Л.Р. Кызласова (1979, с. 137, рис. 96- 10, 11) сёдла 2-го типа отнесены к VIII-IX вв.

Тип 3 (6 экз.) — двухлопастные (рис. 44- 3б, 4, 5). Настоящие сёдла имеют полки с глубокими вырезами и спереди, и сзади, так что лопасти довольно чётко выражены. Передние луки от овальных очертаний переходят сначала к подпрямоугольной форме, сохраняя овал по внешнему контуру (рис. 44- 4, 5), а затем просто к прямоугольной или так называемой «крыловидной» форме (термин А.А. Гавриловой). Задние луки — тоже «крыловидной» формы, но с округлым верхом. Причём на седле из Даг-Аразы V-1 замечены следы выемки в верхней части задней луки. На седле из могильника ДА II-13 передняя лука имеет железные заклёпки, вероятно, в своё время выполняющие роль скрепления накладки (облицовки) с лукой. Необходимо отметить и то, что три седла из Даг-Аразы (ДА II-8; ДА II-13, ДА V-1), почти одинаковые по форме, оказались покрытыми лаком (чёрным?). Возможно, они привозные и отражают результат внешней торговли с Китаем, в которой довольно оживлённо участвовали древние тюрки. Как известно, производство лаковых изделий издревле существовало именно там. Не исключено и местное производство по их подобию в форме.

Седло из ДА II-14 по форме лук полностью копирует кокэльское из КЭ 2 и мало чем отличается от вышеописанных из Даг-Аразы. Из кокэльских к этому типу, на наш взгляд, можно отнести сёдла из КЭ 2 и КЭ 22. Их датировка исследователями дана по-разному: седло из КЭ 2 С.И. Вайнштейном относится к VII-VIII, а Л.Р. Кызласовым — к IX-X вв., седло из КЭ 22 первый датирует VIII-X вв., второй — VIII-IX вв. Несколько особняком стоит в этом ряду седло из КЭ 22, отличавшееся луками, которые характерны для сёдел последующего типа.

Тип 4 (2 экз.) — двухлопастные с прямым завершением крыла (рис. 44- 3б). Сёдла этого типа отличаются от предыдущего формой завершения полки. Если у сёдел типа 3 в завершении полки округлые, то у сёдел типа 4 они спрямлены. Отметим, что сюда не вошло седло из КЭ 2, которое в прорисовке Л.Р. Кызласова (1979, с. 137, рис. 96- 16) имеет прямое окончание крыла. Судя по фотографии, опубликованной С.И. Вайнштейном (1966, с. 327, рис. 40), оно овальное, поэтому отнесено нами к типу 3. В настоящий, 4-й тип, видимо, можно отнести и седло из могильника А 1 VIII-52, но с определёнными оговорками. Это седло великолепной сохранности. Особенность его заключается в том, что оно состоит из двух полок от разных сёдел (рис. 44- 3). Левая полка относится к описываемому нами типу 4, правая — к типу 2. Объединяет их пе-

(101/102)

редняя лука, довольно высокая, с арочным сплошным вырезом, верхний контур с небольшим уступом (рис. 44- 3в). Задняя лука так же, как и полки, составная — из двух разных лук. Фрагмент левой луки, лежащей на левой полке, позволяет говорить о том, что эта лука довольно высокая и конец её укорочен. Лука с арочным вырезом — с выемкой. Верхняя часть округлая (рис. 44- 3г). Близка ей по форме задняя лука из КЭ 22 и фрагмент из КЭ 47. Правая часть луки также представлена арочным вырезом с выемкой и округлой верхней частью с удлинённым вырезом (рис. 44- 3). Такое составное седло из погребения, в котором захоронены две лошади, могло предназначаться для них обеих. Однако положение седла in situ представлено было так, что обе полки тесно соприкасались друг с другом, составляя одно седло. Этот факт убедительно иллюстрирует положение Л.Р. Кызласова (1969, [ д.б.: 1979 ] с. 138) о синхронном существовании типов сёдел во времени, в частности 2- и 4-го типов. Седло из Кокэль 47, аналогичное левой половине седла из Аймырлыга, он датирует IX-X вв. (Там же, с 137, рис. 36- 14), а С.И. Вайнштейн (1966, с. 330) — VIII-X вв., включая его в ишкинский этап.

Заканчивая описание типов, приходится сожалеть, что в нашу типологию целых сёдел не вошли сёдла из могильников Улуг-Хову 54, Даттыг-Чарыг-Аксы и часть из Аргалыкты. Их реконструкция была затруднена в силу плохой сохранности.

 

Кроме целых сёдел с жёсткой основой, в древнетюркских курганах человека с конём встречаются остовы сёдел и отдельные его части. Среди них обращают на себя внимание накладки или облицовка передней луки седла. По материалу, из которого они изготовлены, их можно разделить на две группы: роговые (костяные) и металлические (железные).

 

I. Роговые (костяные) накладки (рис. 45- 1-4, 6, 7).

1. Накладки на переднюю луку седла (рис. 45). Большая часть накладок обнаружена в погребениях Алтая и лишь один экземпляр — в Туве. Почти все известные нам накладки орнаментированы. В основном это геометрические и растительные узоры, но встречаются и сюжетные рисунки. В могильнике Кудыргэ 9 (Гаврилова, 1965, табл. XVI) обнаружена накладка, левое и правое крылья, которой заполнены изображениями охотничьих сцен (рис. 45- 4). Сюжет рисунка типичен для Горного Алтая.

 

Интересна по содержанию еще одна накладка из могильника Кара-Кооба 8, автор раскопок В.А. Могильников. Орнамент облицовки напоминает луку седла из Катанды II-5 и Узунтал (рис. 45- 1, 2). По мнению исследователей, орнаментированные накладки на луки седел из Горного Алтая следует считать ранними, т.е. VI-VII вв. (Гаврилова, с. 85, рис. 17- 1, 2).

 

От алтайских орнаментированных накладок отличаются по форме, размерам и орнаменту два фрагмента накладок, обнаруженных на передней луке седла из могильника Даттыг-Чарыг-Аксы 1-3 в Туве (раскопки Ю.И. Трифонова, 1974 г.). Они представлены двумя небольшими костяными пластинками. Сохранность этих накладок плохая, и изображение орнамента присутствует неполностью. Специальному исследованию они не подвергались. Но, судя по форме, а также по комплексу вещей в этом погребении, ранними, как алтайские, они быть не могут.

 

Существование таких облицовок, как алтайские, характерно, ви-

(102/103)

димо, именно для этого региона, и не случайно то, что им не сопутствуют остатки остовов седел. Кроме того, вряд ли ими были мягкие основы, которые истлели, ведь органики на месте седла в данных погребениях также не обнаружено.

 

2. Роговые седельные канты (рис. 45- 7) представлены узкими роговыми пластинами, шириной едва достигающими 1 см, большей частью 0,7-0,8 см. При реконструкции облицовки передней луки седла из могильника Кудыргэ 15 удалось установить, что они проходят по краю накладки и соответствуют форме края передней луки ([ Гаврилова, 1965, Табл. XXI, ] рис. 7). Иногда седельный кант орнаментирован, как это обнаружено у настоящего экземпляра, линейным узором.

 

II. Металлические накладки (рис. 45- 5, 8, 9).

 

1. Железная облицовка (рис. 45- 5) представлена во фрагментах железной накладки на высокую, арочной формы луку седла. По краю оправлена медным кантом. По мнению Л.Р. Кызласова (1969, с. 137), такая накладка датируется VII-VIII вв.

 

2. Оковки передней луки седла (рис. 45- 5, 8, 9) встречены в пяти погребениях и практически все во фрагментах. Одна из них, в погребении Улуг-Хова 54, на железной облицовке. Сама оковка (ободок) медная, по краю украшена фестончатым прорезным узором (рис. 45- 5). Все остальные экземпляры оковок железные. Сохранилась целая оковка на переднюю луку седла из могильника Туяхта (рис. 45- 9). Она состоит из двух изогнутых железных пластин, соединенных между собой болтами-заклепками. Ширина пластин около сантиметра и более. Самые широкие оковки известны в погребении Узунтал I-2 — до 2 см (рис. 45- 8).

 

Все памятники, в которых встречены оковки (кроме Улуг-Хова), отнесены авторами раскопок к периоду VIII-X вв. Видимо, железные оковки — поздний вариант. Это подтверждается и аналогиями. Подобные оковки или крепления седла обнаружены в Туве в погребениях, совершённых по обряду сожжения в IX-XI вв. (Аймырлыг 2, Суть-Холь).

 

В результате проведённого анализа отметим следующее. В древнетюркских погребениях человека с конём в Саяно-Алтае в 62 погребениях зафиксировано наличие сёдел, из них в 15-ти — целые. Плохая сохранность, конечно, факт, однако нельзя не обращать внимание на полное отсутствие в ряде погребений каких-либо остатков от остова седла. Видимо, такая деталь в погребальном обряде древних тюрков, как положение целого седла, имела особое значение при совершении обряда, а скорее всего, отражала традиции локальных групп.

 

Заканчивая типологию сёдел, отметим, что по форме полок они разделены на четыре типа: 1 — безлопастные (рис. 44- 1); 2 — с одним вырезом (рис. 44- 2, 3а); 3 и 4 — с двумя вырезами с овально (рис. 44- 4, 5) или прямоугольно (рис. 44- 3б) завершёнными полками. Выде-

(103/104)

ляются в два вида и луки сёдел — «крыловидные» и овально-арочные. При сочетании вышеупомянутых признаков (форма полки и луки) обнаруживается, что овально-арочные луки встречаются с сёдлами всех типов полок, а «крыловидные» луки — только с третьим типом, т.е. с двумя вырезами и овальным завершением полки.

 

Некогда А.А. Гаврилова (1965, с. 33) высказала мнение об отличии сёдел женских от мужских по форме луки: для мужского характерны луки «крыловидной» формы, для женского — овальной. Однако по нашим материалам это положение не подтвердилось. Имея для некоторых погребений определения антропологов и сопоставляя их с встречаемостью целых сёдел, можем отметить, что овально-арочные луки сёдел встречены и в мужских погребениях. И лишь в одном женском погребении — ДА II-13 встречено целое седло, и то с «крыловидными» луками (рис. 44- 5). Возможно, отличия и были, но на наш взгляд, на данном этапе исследований они не выявлены. Хронологической линии развития сёдел данная типология не даёт, так как отмечены случаи сосуществования типов в тех или иных деталях, а порой прямое сочетание типов. Но уже сейчас очевидно, что такие формы сёдел получили развитие в VIII-X вв. Вероятно, в данное время особенно чётко проявился обычай, когда древние тюрки клали в погребения с конем целые сёдла. Но здесь нужно учитывать, что это характерно пока для Центральной Тувы. Для других районов Тувы, а также памятников Горного Алтая, Хакасии, Монголии отмечено наличие остатков от деревянного остова седла (в 15 погребениях) или остатков от «мягкого» седла (в 7 погребениях). Причём если суммировать все имеющиеся в погребениях сёдла и их остатки (за исключением облицовок), то в процентном соотношении получается следующее распределение: из погребений Тувы 76 % имеют сёдла, Горного Алтая — 13 %, Хакасии — 5,5 % и Монголии — 5,5 %. Если рассмотреть отдельно луки сёдел, то в Туве они встретились в 80 % погребений, Горном Алтае — в 20 % (из всех учтённых нами лук сёдел). И совершенно иная возникает картина, если проанализировать встречаемость облицовок на луки сёдел: Тува — 23 %, Горный Алтай — 77 %. Причём орнаментированные накладки-облицовки (с некоторым исключением — ДЧА I-3), по мнению исследователей, позволяют говорить о раннем их бытовании в периоде с VI по X в., а именно в VI-VII (VIII) вв. Сами сёдла этой поры пока остаются неизвестными. Существуют лишь предположения в реконструкции по аналогиям (Кызласов Л.Р., 1979, с. 137). Фиксируются форм сёдел в погребениях человека с конём с VIII в. Они подробно рассмотрены нами при их типологической характеристике. Ещё раз обратимся к седлу из Аймырлыг I VIII-52 (рис. 44- 5). Оно состоит из двух полок разных по типу сёдел (2 и 4): однолопастные и двухлопастные. Из двух частей состоит и задняя лука. Пользоваться таким седлом, естественно, не могли. Возможно, здесь перед нами случай функцио-

(104/105)

нальной значимости сёдел, выделенных нами по отличительным признакам в типы. Мы уже обращали внимание на такую деталь у седла в погребении Даг-Аразы V-1, как выем в верхней части задней луки седла. Это чётко выражено и во фрагменте правой луки седла Аймырлыг VIII-52. Не является ли это признаком военного и охотничьего седла, когда всадник, привставая в седле, мог опереться на него рукой?

 

Варианты предположений могут быть на сей счёт различными, но неоспоримым остается одно: положив части от разных сёдел, сородичи как бы хотели подчеркнуть неординарное положение погребённого в обществе при жизни. Такая находка седла, как мы уже отмечали, свидетельствует о синхронном существовании различных типов сёдел в VIII-IX вв. В более позднее время, после IX в., отличительной их особенностью является обивка лук седел железными оковками с железными заклепками.

 

Стремена (табл. 18, рис. 46, 47) являются частью конской сбруи, с их изобретением неизмеримо увеличились возможности использования верхового коня. Со стременами стала легче и удобнее посадка всадника в седле. Они являлись упорами для ног при верховой езде (Рунич, 1973, с. 168). Неоценимую роль сыграли стремена для тюркского всадника-воина, являясь в бою неотъемлемым атрибутом его снаряжения. О месте и времени появления стремян единого мнения не существует (Амброз, 1973; Кызласов И.Л., 1973 и др.). Наиболее убедительна, на наш взгляд, точка зрения о том, что стремена появились не сразу: эволюция их протекала в эпоху средневековья и длилась несколько сот лет (Кирпичников; 1973, с. 43; Кызласов И.Л., 1973, с. 24-36). Установлено, что стремена начинают широко использоваться с IV-III вв. до н.э., [ скорее всего, описка автора, а д.б.: III-IV вв. н.э.. — П.А. ] имея своеобразные формы у народов с различным хозяйственным укладом. Что же касается древних тюрков, то они в своё время выступили в роли посредников этого удобного приспособления. В VI-X вв. наблюдается активное употребление стремян народами великого пояса степей, при этом обновляются формы стремян, материал и их функциональная значимость. Таким образом, мы видим, что древние тюрки были отнюдь не изобретателями, как иногда считают исследователи (Вайнштейн, 1966, с. 62; Хазанов, 1971, с. 90), а скорее рационализаторами в модернизации стремян, вызванной необходимой жизненной потребностью в их применении. Подтверждением широкого употребления стремян служат и экземпляры, обнаруженные при раскопках погребений человека с конём в Саяно-Алтае.

 

С учётом устройства стремени выделены классификационные единицы. Сохраняется пятичленная система классификации. Разряд определяется формой петли с прорезью, которая служила для привязывания ремня-путлища. Таких форм две: восьмёркообразная и пластинчатая с некоторыми вариантами (табл. 18, гр. 4). Для восьмёрко-

(105/106)

образной характерны вертикально вытянутая (1а) и горизонтально вытянутая (1б) петли; горизонтально вытянутая разомкнутая (1в). Для пластинчатой — вертикально вытянутая прямоугольная петля с прорезью (2а); подквадратная с прорезью (2б) и сплошная закруглённая сверху пластина с прорезью при переходе к дужке (3). Раздел характеризует общий контур дужки (табл. 18, гр. 5): округлый (I), арочный (II), подтреугольный (III), подквадратный (IV). Там, где было доступно, определено сечение прута дужки: подквадратное (А), округлое (Б) и уплощённое (В), что явилось признаком вычленения в отдел (табл. 18, гр. 6). Типы обусловлены устройством подножки (табл. 18, гр. 7): прямая пластина (а), прогнутая пластина с опущенными краями (б), выпуклая, слегка закруглённая вовнутрь (в). Здесь (в см) даётся ширина подножки. По наличию у подножки снизу валика или, как говорят, «ребра жесткости», по его форме и присутствию на подножке прорезей выделены подтипы (табл. 18, гр. 8). Обозначение подтипов следующее: 1 — с валиком, 2 — без валика, 3 — с четырьмя отверстиями, 4 — с прорезями, и как правило, фигурными, 5 — с Т-образным сечением.

 

Все сведения соответственно предложенным нами классификационным единицам внесены в табл. 18, в результате чего нет необходимости проводить детальное описание каждой классификационной ступени. Предлагаем характеристику стремян в несколько иной форме — суммарной. Для этого группируем их по разрядам с вариантами (1а, 1б, 1в, 2а и т.д.) с учётом всех дальнейших классификационных ступеней. При этом употребляем термин «вид». Такое описание, на наш взгляд, удобнее, оно облегчит восприятие особенностей той или иной группы настоящей категории вещей.

 

Вид 1а (17 экз.) — восьмёркообразные, с вертикально вытянутой петлёй для путлища. Общие размеры: высота с ушком — 14-17 см; ширина — 10-14 см; высота ушка — 3-5 см; ширина ушка — 3-4 см; ширина подножки — 3 см (табл. 18, рис. 46- 1, 2). Форма дужки у таких стремян различна. Она может быть округлой (60 %), арочной (35 %) и изредка подтреугольной (5 %). В сечении она, независимо от формы, либо овальная, либо подквадратная. Подножка у всех экземпляров стремян данного вида спрямлена при общей ширине 3 см. Исключение составляют стремена из погребения Туяхта 1, где ширина подножки достигает 4-5 см. По долевой оси подножка почти у всех экземпляров снабжена валиком, и только в двух случаях он отсутствует (табл. 18). Отметим одну особенность подобных стремян: составляя пару в одном погребении, они практически всегда различны по форме, даже тогда, когда по всем параметрам мы их относим к одному типу. В этих случаях петля варьирует то по высоте, то по сомкнутости в переходе к дужке (табл. 18). Что же касается других форм, то стремена данного вида встречаются в паре со стременами вида 1б и 2б. Причём стремена вида 1б близки по размерам к стременам настоящего вида.

(106/107)

 

Памятники, в которых встречены стремена вида 1а, датируются на Алтае VII-IX вв. (Гаврилова, 1965, с. 34). Аналогичные им найдены в памятниках таких культур, как сросткинская, VI-X вв.; хойцегорская (Забайкалье), IX-X вв; караякуповская (Южный Урал), VII-VIII вв., и салтово-маяцкая (Степи Евразии..., с. 135, рис. 27- 67; с. 147, рис. 35- 28 и др.). В Туве аналогичные стремена найдены в кургане с сожжением — Саглы-Бажи I-9. Что же касается памятников кочевников Восточной Европы, то подобный тип стремян в них не фиксируется (Фёдоров-Давыдов, 1966, с. 12).

 

Вид 1б (46 экз.) — восьмёркообразные с приплюснутой по горизонтали петлёй для путлища. Общие размеры: высота с ушком 12-14 см (реже 16 см), ширина корпуса в среднем 12 см; высота петли 2,8 см, ширина 4 см; ширина подножки 2,5-3 см. Ширина петли всегда больше её высоты. Корпус дужки, как правило, округлый (рис. 46- 6), изредка встречаются дужки арочной (рис. 46- 7), подквадратной (рис. 46- 5, 6) и подтреугольной формы. В сечении дужки могут быть и подквадратные, и округлые. Относительно подножки можно отметить следующее: в равном количестве встречены экземпляры стремян данного вида как с выпрямленной, так и с выгнутой подножкой с опущенными вниз краями. Имеется один экземпляр с округлой, как бы вогнутой вовнутрь подножкой (табл. 18). Почти у всех стремян настоящего вида снизу подножек имеется валик. Ширина подножек стремян нестабильна (она варьирует от 2 до 5 м), но явно преобладает 3 м. Данный вид стремян чаще всего встречается парами одного вида. Однако есть исключения, когда в одном погребении можно наблюдать сочетание их в паре со стременами вида 1, 1, 2а (табл. 18).

 

Настоящий вид восьмёкообразных стремян был распространён довольно широко. Их можно встретить в памятниках VIII-X в. Сибири, Южного Урала (Степи Евразии..., с. 141, рис. [30]- 85, 104; с. 171, рис. [55]- 64; с. 267, рис. [90]- 14), Северного Кавказа (Уварова, 1900, табл. СXXI, 9), Подунавья (Натрев, 1905 [ в библиографии нет ]), на Руси (Кирпичников, 1973, с. 48). По мнению исследователей, этот вид стремян так же, как и предыдущий (1а), считается наиболее ранним. Но он переживает все остальные виды стремян, так как в Саяно-Алтае они известны в памятниках сросткинской культуры, VI-X вв. (Степи Евразии..., с. 135, рис. [27]- 80), а также в Туве — Шанчик 5, Кузленги II к. 4, Аймырлыг 2 гр. III к. 35.

 

Из общего числа стремян вида 1б особняком стоят стремена из могильника Курай III-2 (рис. 47- 11). Они отличаются от всех по форме дужки (подтреугольная), оформлению подножки (прорези прямоугольных и овальных очертаний) и размерами — ширина 6,5 см. Все это не характерно для данного вида стремян. Что же касается подножки, то такие типы, как правило, встречаются со стременами с пластинчатыми петлями для путлища, выделенными нами в вид 2а.

(107/108)

Кроме того, хотелось бы отметить, что данные стремена обычно находятся в погребениях, совершённых по обряду трупосожжения IX-XI вв. Так, в Туве на могильнике Аймырлыг 2 (группа III, курган 4) обнаружено стремя, идентичное курайскому, с той же формой отверстий на подножке. Аналогичные стремена обнаружены и в других древнехакасских погребениях: Шанчик к. 19, Дагылганык I-1, Аймырлыг 2 гр. 3 к. 1-3. Вероятно, курайские стремена заимствованы у древних хакасов.

 

Вид 1в (22 экз.) — восьмёркообразные округлой и арочной формы с петлеобразным ушком в виде незамкнутого в шейке овала (табл. 18, рис. 46- 3, 4). Общие размеры: высота с ушком 12,5 или 14 см, ширина корпуса 11 или 12 см, высота петли 3 см, ширина 4 см, ширина подножки от 2 до 4 см. Однако сразу отметим стандартность в размерах корпуса стремян (табл. 18, гр. 11, 12). Что же касается подножки, то стабильности здесь нет. Форма сечения дужки может быть и подквадратной, и округлой, независимо от самой дужки. В основном этот вид встречен в Туве и несколько меньше — в Хакасии. Для Горного Алтая он не типичен. Как правило, составляя пару в одном погребении, данные стремена одинаковы (табл. 18). Те, что составляют исключение, сочетаются обычно с близким по форме видом 1б (табл. 18). К тому же не исключено, что часть стремян настоящего вида в силу плохой, сохранности (коррозии и пр.) могли быть отнесены нами к виду 1б.

 

Памятники, в которых встречается этот вид стремян (1в), в большинстве случаев исследователями относятся к периоду IX-X вв. Подтверждают эту дату и привлеченные нами аналогии: в Туве — Шанчик, курган 17, Пий-Хом (Шивилик к. 30), Дагылганык к. 2, Калбат-Шат 33, Аймырлыг 2 гр. III к. 35; гр. I к. 1, 4 и в др. (Степи Евразии..., с. 132, рис. 26- 12; с. 125, рис. 20- 50).

 

Вид 1г (18 экз.) — неопределимые по форме (табл. 18). Стремена, которые в упоминаниях исследователей фиксируются как петельчатые (11 экз.), но видеть их рисунки нам не пришлось. Остальные экземпляры в силу плохой сохранности дошли до нас фрагментарно (Аксы-Барлыг, Мугур-Саргол). Для общей картины само присутствие стремян в могилах очень важно, и поэтому мы учитываем их как неопределимые по форме.

 

Кроме стремян с восьмёркообразным завершением в погребениях с конём присутствуют стремена с прямоугольным пластинчатым завершением на шейке и без неё. На Алтае наличие или отсутствие шейки при переходе от ушка к дужке (по А.А. Гавриловой — типы II и III), на наш взгляд, определить сложно, так как эта часть стремени чаще всего разрушена коррозией.

 

Вид 2а (36 экз.). Представлены стремена с пластинчатым высоким завершением на шейке при переходе к дужке (табл. 18, рис. 47- 1-4) по контуру арочной формы. Общие размеры: высота вместе с уш-

(108/109)

ком — 20 см; высота ушка 5,5-6 см; высота шейки 1-1,5 см; ширина корпуса 12 см; ширина ушка 3-4 см; ширина шейки 1,5-2 см. По размерам корпус настоящего вида стремян более массивный по сравнению с другими видами. В сечении дужки преобладает подквадратная форма. Подножка у большинства экземпляров плоская, прогнутая снизу, с загибающимися вниз боковыми краями и обязательным продольным валиком для жесткости. Следует отметить, что в ряде экземпляров стремян на подножке находятся отверстия, вероятно, для прикрепления войлочных прокладок (табл. 18, рис. 11, 13 [? — м.б., надо: рис. 47- 11, 13? ]).

 

В погребениях с конём этот вид стремян встречается по одной-две пары в погребении. Иногда в паре они сочетаются только со стременами вида 1б с горизонтально петельчатым ушком (табл. 18). Хронологический и территориальный диапазон таких стремян широк. Они присутствуют в памятниках почти во всей Евразии в VI-XI вв. (Кызласов Л.Р., 1969, с.20). Особо хотелось бы отметить стремена из Туяхта 4-2, принадлежавшие, вероятно, коню знатного воина. Они великолепно украшены прорезными подножками. Такие стремена характерны для Саяно-Алтая в более поздние времена — IX-XII вв.

 

Вид 2б (24 экз.). Внешне очень схожи с предыдущими. Отличия в подквадратном размере пластины, завершения и самого корпуса. Они несколько меньше и грациознее. Общие размеры: высота вместе с ушком в среднем 17 см; ширина корпуса 11-12 см; высота ушка 4 см; ширина 4 см; ширина шейки 0,5-1,0 см; ширина подножки 3-6 см (табл. 18, рис. 47- 5-8). Контур их чаще арочной формы, но сечение дужки в равной степени как подквадратное, так и округлое. Подножка в основном спрямлена, плоская. Встречаются экземпляры и с присутствием валика на подножке. Ширина такой подножки различна: от 3 до 6 см.

 

Интересно сочетание стремян этого вида в могиле: они либо парные, либо встречаются вместе с петельчатыми (табл. 18). Настоящий вид стремян, встреченный в погребениях человека с конем, обнаружен в памятниках Алтая и Хакасии. Для Тувы, вероятно, такой вид не был характерным. Однако при вскрытии памятников, совершенных по обряду трупосожжения в IX-XII вв., и в Туве мы наблюдаем преобладание именно такого вида стремян (Усть-Хадынных III-1; Уюк-Тырлык 51; Хемчик-Бом II-15; Аймырлыг 2 III-15 и др.). В МТ 57-XXI аналогичные стремена встречены в паре с типом 2а. Причём, на наш взгляд, можно отметить следующую закономерность для настоящего вида: у поздних вариантов пластина завершения ушка становится ниже и шире, а прорезь для ремня-путлища — больше, длиннее. Подножка у таких стремян всё чаще встречается с отверстиями, различными по форме и расположению. В своём распространении они известны восточнее, в памятниках хойцегорской культуры в IX-X вв.

(109/110)

 

Всё вышеизложенное позволяет считать стремена вида 2б поздним вариантом, встречающимся в древнетюркских погребениях человека с конём в Саяно-Алтайском нагорье. Видимо, появились они у древних тюрков в период экспансии енисейских кыргызов.

 

Вид 3 представлен стременами также с пластинчатым ушком, но без шейки, т.е. переход от ушка к дужке был сплошным.