Духовные контексты псалмодической интонации

Даровано человечеству два способа записи мыслей: от звучания и от смысла. Наше буквенное письмо фиксирует звуки, из которых складываются звуковые оболочки слов. Китайское иероглифическое письмо фиксирует смысловую структуру, независимую от звуковой основы языка. Как выяснилось, важнейшие иероглифы, сложившиеся еще в третьем тысячелетии до Р.Х., запечатлели первоначальное откровение человечества — библейские знания о творении мира, изгнания прародителей из рая, всемирном потопе, пророчества о Христе и Страшном суде.

Нотная запись псалмодии тоже закрепляет на бумаге характерную особенность псалмодии — повторяющийся тон. А что, если взглянуть на нее "иероглифически" — с точки зрения ее смысловой организации?

Чувствование смысловых "обертонов" псалмодии много поможет в анализе произведений.

В музыке, как и в естественном языке, законы семантического синтеза раскрывают логосную природу бытия. "Семы" — смысловые "обертоны" — слиты, их нельзя мыслить изолированно друг от друга. Можно ли отделить истинную любовь от идеи вечности? "Самое главное в любви — это вера в то, что она будет длиться вечно", — говорят даже светские писатели (Сомерсет Моэм). Все в одном, как цвета радуги в белом цвете. Но каждый духовный обертон дает целому свою особую окраску.

А что произойдет, если из плиромы псалмодии вычеркнуть сущностные смыслы? Тогда псалмодия превратится в антипсалмодию. Так получится, если силу псалмодии соединить, например, не с любовью, а со свирепостью, не со светом, а с ожесточением тьмы, не со смирением, а с горделивым своеволием. Сходным образом древний китайский язык выразил понятие "вожделение". Прародительский грех разбил святое тождество пламенеющей воли, стремящейся к Богу, и горячего желания сердца — единую до грехопадения силу души, обеспечивавшую правильную деятельность. При распадении тождества огненной воли и нежного желания образовалась "железная" воля, отлученная от святой любви, и мятущееся, мучимое своеволием желание, отлученное от смысла. В китайском языке иероглиф, обозначающий вожделение, состоит из ключей "женщина" и два "дерева" (в Библейском описании рая они названы древом познания добра и зла и древом жизни).

Антипсалмодия появляется тогда, когда музыка, временно отказываясь от изначально славильного корня, рисует образы мрачные, свирепые. Но и в этом случае тезис о центральном положении церковно-жанровых начал в светской музыке остается в силе: отрицательный образ не может избежать связей с музыкой молитвы, по той же причине, что и дьявола называют обезьяной Бога. Он лишен творческой силы, его "творчество" — не более чем глумление над истиной, святостью, красотой.

Такова охватывающая оппозиция: псалмодия — антипсалмодия (на анализе которой мы остановимся чуть позже).

С чего начать анализ внутренних контекстов псалмодии? Закон синергии (сотрудничество божественной благодати и человеческих усилий) проявляется и здесь. Две составляющие: жертву сердца и дар Божий — мы видим во всех духовных состояниях, силах души и способностях человека. В том числе — и в молитве, как сущностном начале псалмодии.

Со стороны человеческой, молитва — тяжкий труд, ревностное усилие, аскеза. Но Господь согревает молитву, укрепляет дух верой, дает утешение любви. У святых молитва становилась самодвижной и настолько блаженно-сладостной, что забывал подвижник о еде и сне.

Первым контекстом псалмодии и будет контекст молитвы как труда и усилия. Само устроение псалмодии выявляет аскетическую настроенность души. Псалмодия отказывается от роскоши звуковых удовольствий, от неги гедонизма — себялюбивого ушеугодия, по выражению Серова. Она сосредоточенна, ревностна, серьезна, трудолюбива. Блаженный Августин волю называл целостным усилием духа, объединяющим все силы души. Псалмодия концентрирует в себе эту внутреннюю силу: воля и внимание подтянуты, желание в соединении с усилием воли рождает святую ревность, сердце откликается вдохновением радости.

Но и такая аскетическая псалмодия — не чистый психологизм. На свободу произволения (особенно в исполнении первой заповеди смирения, нищеты духовной) откликается любовь Божия своими дивными дарами. Это благодатное приращение в той или иной степени ощущается и в музыке духовной сосредоточенности.

В других случаях акцент переносится на сами эти дары: любовь, теплом своим растапливающая лед ожесточения, живое чувство вечности, духовной силы, восторга — соответствующие контексты будут рассмотрены ниже. Все эти дары проницают друг друга, не мыслятся изолированно.