Первое значение слова «использовать»

С этой именно целью необходимо скрупулезно проанализировать слово «использовать». Оно означает некий объективный вид действия. Использовать - значит прибегнуть к некоему объекту действия, как к средству для достижения цели, той, разумеется, к какой стремится действующий субъект. Цель это всегда то, ради чего мы действуем. Цель подсказывает средства (средства - это те объекты, на которых сосредоточивается наше действие ради цели, которую мы стремимся достичь). По самой своей природе средство подчинено цели, и, в определенной степени,- тому, кто действует. Иначе быть не может, коль скоро тот, кто действует, прибегает к средствам для достижения своей цели - само выражение подсказывает подчиненное и как бы «служебное» отношение средства к действующему субъекту: средство служит и цели и субъекту.

Представляется несомненным, что в таких отношениях с человеком - личностью могут и должны состоять всевозможные вещи, существа, являющиеся только особями или единицами своего вида. Человек в своей разнородной деятельности прибегает к помощи всего сотворенного мира, использует его возможности для тех целей, какие сам себе ставит, ибо только он понимает их. Такого рода отношение человека к мертвой природе, богатства которой столь важны для экономической жизни, или к живой природе, энергию и ценности которой человек присваивает себе, в основном не вызывает сомнений. От человека - существа разумного требуется только одно: не уничтожать и не растрачивать естественных богатств, использовать их, зная меру, чтобы не затруднить собственного развития, и чтобы человеческому сообществу обеспечено было справедливое и согласное сосуществование. В особенности это касается животных, существ, наделенных ощущением, чувствительным к боли; использование этих существ человеком никогда не должно быть сопряжено с их страданиями или физическими муками⁸.

Все это простые и доступные любому нормальному человеку принципы. Проблема начинается там, где речь идет о взаимоотношениях с другим человеком, с другой человеческой личностью. Позволительно ли относиться к этой личности как к средству для достижения цели и использовать ее в этом качестве? Проблема, заключенная в этом вопросе, имеет весьма широкий диапазон, охватывает много областей жизни и сосуществования людей. Обратимся к таким примерам, как организация труда на каком-либо заводе, или отношение командира к солдату в армии, или хотя бы отношение родителей к ребенку в семье. Разве работодатель не использует рабочего, то есть человеческую личность, для достижения тех целей, которые он сам себе выбрал? Разве командир не использует подвластных ему солдат для достижения им задуманных и порой ему одному ведомых целей боевой операции? Разве родители, только сами разумеющие цели, ради которых они воспитывают своих детей, не трактуют порой этих детей как средства для достижения своих целей, коль скоро сами дети целей этих не разумеют и сознательно к ним не стремятся? А ведь и рабочий, и солдат - люди взрослые, полноценные личности, да и ребенку - даже еще не родившемуся - нельзя отказать в личностности - в онтологическом смысле, хотя, несомненно, многие особенности, свидетельствующие о его личности в психологическом и этическом смысле ему предстоит обрести лишь постепенно.

Та же проблема возникает по мере того, как мы углубимся в анализ всего спектра взаимоотношений женщина-мужчина, которые являются канвой рассуждений в сфере сексуальной этики⁹. Проблема эта будет раскрываться по мере углубления нашего анализа. Не есть ли женщина для мужчины в их сексуальном сожительстве что-то вроде средства для достижения различных его целей, тех именно, реализацию которых он ищет в сексуальном сожительстве? Или - подобным же образом - не есть ли мужчина для женщины средство для достижения ее собственных целей?

Ограничимся пока что постановкой вопросов, в которых заключена истинная суть этической проблемы. Не психологической, прежде всего, а именно этической¹⁰. Ибо личность для другой личности не должна быть лишь только средством¹¹. Это исключается, исходя из самой природы личности. Ведь личность - прежде всего субъект мыслящий и способный к самостановлению - таковы две главные особенности внутренней сущности личности. Исходя из этого, каждая личность по своей природе способна сама определять свои цели. Когда кто-то другой трактует ее исключительно как средство для достижения собственной цели, попирается то, что составляет самую ее суть, будучи к тому же ее естественным правом. Разумеется, от личности, как мыслящей единицы, требуется, чтобы цели ее были истинно благими, ибо стремление к дурным целям противоречит разумной природе личности¹². Этим объясняется и смысл воспитания, как воспитания детей, так и вообще взаимного воспитания людей. Речь идет о поисках истинных целей, истинного блага, являющихся целью действия, а также о нахождении и указании путей к их реализации. Но в воспитательной деятельности, особенно когда речь идет о воспитании маленьких детей, непозволительно видеть в личности средство. Действие этого принципа распространяется на всех; никто не имеет права использовать личность, как средство для своей цели: ни один человек, ни даже Бог-Творец¹³. Именно со стороны Бога это абсолютно исключено, ибо Он, наделяя личность разумной и свободной природой, решил тем самым, что личность сама будет определять цели своих действий, а не служить орудием чужих целей. Когда же Бог вознамеривается направить человека к каким-то целям, то прежде всего дает возможность познать их, чтобы человек ощутил эти цели своими и самостоятельно к ним стремился. В том и состоит глубочайшая логика Откровения: Бог дает человеку познать сверхъестественную цель. Но человек сам волен решать, выбирает ли он эту цель, будет ли он стремиться к ней. По той же причине Бог не спасает человека против его воли.

Эта элементарная истина: личность не может быть средством действия в отличие от всех прочих объектов действия, которые личностями не являются, она есть показатель естественного, нравственного порядка. Благодаря ей порядок этот приобретает персоналистские свойства: порядок природы, в рамки которой заключено бытие личностей, должен обладать такими свойствами. Может быть, не совсем к месту здесь будет упомянуть о том, что в конце XVII в. И.Кант сформулировал этот элементарный принцип нравственного порядка в следующем императиве: «Поступай так, чтобы личность никогда не была только средством твоих действий, но всегда целью». В свете предыдущих выводов принцип этот скорее должен быть сформулирован иначе: «В тех случаях, когда личность в твоих поступках является объектом действия, всегда помни, что ты не имеешь права видеть в ней только средство, орудие для достижения цели, но обязан считаться с тем, что она сама имеет, либо должна иметь свою цель». Принцип этот в такой формулировке лежит в основе любой правильно понятой свободы человека, а особенно свободы совести¹⁴. Любовь как противоположность «использования»

Все предыдущие рассуждения на тему первого значения слова «использовать» дают нам только негативное решение проблемы надлежащего отношения к личности; не может она быть ни исключительно, ни прежде всего объектом использования по той причине, что роль слепого орудия или средства для достижения цели, задуманной другим субъектом, противна ее природе.

В процессе поисков позитивного решения той же проблемы возникает - но словно бы в первом приближении - любовь, как единственно явная противоположность использования личности в роли средства для цели или орудия собственного действия. Конечно, можно стремиться к тому, чтобы другая личность хотела того же добра, какого хочу я. Разумеется, она должна познать и признать мою цель добром, сделать ее своей целью. В таком случае между мною и этой личностью рождается особая связь: связь общего добра и общей цели, которая нас объединяет. Эта особая связь не ограничивается тем, что мы вместе стремимся к общему добру, но объединяет действующие личности «изнутри» - и в этом случае является стержнем любого рода любви. Во всяком случае, любовь между личностями немыслима без общего, объединяющего их добра¹⁵. Это добро, вместе с тем, является той целью, какую обе личности выбирают. Сознательный выбор общей цели разными личностями предполагает, что они становятся равными друг другу, а это исключает подчинение одной из них другой. Обе они (хотя личностей, связанных одной общей целью, может быть более двух) в равной степени подчинены добру, которое есть их общая цель. Мы замечаем в человеке простую потребность добра, природное стремление и склонность к нему; но это еще не свидетельствует о способности к любви. У животных наблюдаются похожие проявления инстинкта, но инстинкт не есть еще доказательство способности к любви. Такая способность существует в людях, связана она со свободной волей. На способность к любви указывает то, что человек готов сознательно искать добро вместе с другими и подчиниться этому добру в угоду кого-то или кому-то в угоду добра. Любовь свойственна исключительно личностям.

Любовь во взаимоотношениях между людьми не есть нечто данное. Первоначально она принцип или идея, с которой люди должны как бы соотнести свое поведение, если они хотят - а хотеть они должны - очистить его от потребительского подхода (лат. consumere - потреблять) по отношению к другим личностям. Вернемся на момент к вышеприведенным примерам. В соотношении работодатель-рабочий заключена серьезная опасность трактовки рабочего только как средства; об этом свидетельствуют порочные системы организации труда. Если же работодатель и рабочий организуют свое сосуществование таким образом, что оба они будут служить обоюдному благу, то опасность оценки личности как существа низшей категории, вопреки тому, кем она является на самом деле, будет близка к нулю. Ибо любовь постепенно вытеснит в поведении обеих заинтересованных сторон потребительский подход к личности рабочего. В этом примере многое опущено, оставлен только корень проблемы. То же и в отношениях командира к солдату. Если их объединяет некий основополагающий принцип любви (разумеется, не о чувстве любви тут речь), обусловленный поисками общего для них блага, каким в данном случае является оборона или безопасность отчизны, значит, их стремления совпали; в этом случае нельзя говорить об использовании личности солдата как слепого орудия или средства.

Эти рассуждения¹⁶ следует теперь перенести на соотношение женщина - мужчина, которое составляет канву сексуальной этики. И в этом соотношении - более того, в нем особенно - только любовь может исключить использование одной личности другой. Условие любви, как сказано, есть общее отношение личностей к добру, которое они выбирают себе в виде цели и которому подчиняются. Брак - одна из важнейших сфер реализации этого принципа. Ибо в браке две личности, женщина и мужчина, соединяясь, становятся в известной степени «одной плотью» (как сказано в Книге Бытия), или словно бы одним общим субъектом сексуальной жизни. Как гарантировать личности - женщине или мужчине - чтобы она или он не стали лишь средством или объектом, используемым для достижения цели одного из них? Чтобы исключить такую возможность, у них должна быть общая цель. Такой целью, имея ввиду брак, является продление рода, потомство, семья, и, наряду с этим, крепнущая зрелость обоих во всех аспектах супружеской общности.

Такая объективная целенаправленность брака в принципе создает возможность любви и в принципе исключает возможность трактовки личности как средства и как объекта использования. Однако же, чтобы первая возможность могла быть реализована в рамках объективной целенаправленности брака, необходимо более конкретно продумать сам принцип, исключающий возможность трактовки личности другой личностью, как объекта использования в сексуальном контексте в целом. Само по себе определение объективной целенаправленности брака целиком этой проблемы не решает.

Ибо сексуальная сфера представляется весьма благодатной для трактовки личности - пусть невольно¹⁷ - как объекта использования. При этом надо учитывать тот факт, что проблематика сексуальной нравственности в целом шире проблематики супружеской нравственности и охватывает множество вопросов из сферы сожительства или даже просто сосуществования мужчин и женщин. Так вот, в рамках этого сожительства или сосуществования все обязаны постоянно, со всей добросовестностью и полным чувством ответственности стремиться к достижению того истинного добра для каждого в отдельности и для всех вместе, каким является просто «человечность» или, иначе говоря - ценность человеческой личности. Если основное соотношение: женщина - мужчина рассматривать как можно шире, не только в границах брака, то любовь, о которой здесь речь, будет равнозначна особой готовности подчиниться тому добру, какое, при всем различии полов, заключено в «человечности», а еще точнее - в ценности личности. Подчинение такого рода обязывает как нельзя более в самом браке, объективные же цели этого института могут быть реализованы только на той широкой основе, какая возникает из признания ценности личности в расширенном сексуальном контексте. Этот контекст создает весьма специфическую проблематику нравственности - а в науке специфическую этическую проблематику, - когда речь идет о браке и о множестве иных форм сожительства или просто сосуществования личностей разного пола.