Генетический метод в применении к проблеме памяти и мышления

В первой половине 30-х гг. П.П. Блонский осуществляет свой замысел – применить генетический метод к разработке проблем психологии. Такое исследование он задумал в то время, когда еще считал себя сторонником. психологии поведения, но уже изменил свои взгляды настолько, что включал психические процессы в предмет психологического изучения, рассматривая их в качестве видов поведения. Блонский собирался провести анализ психических процессов со сравнительно-генетической точки зрения. Когда же он принялся за эти исследования, то вовсе отказался от поведенческой схемы. Изменение взгляда на предмет психологии – задачу ее он видит теперь в изучении психических процессов, а не видов поведения – повлекло за собой и иное понимание взаимоотношения биологического и социального в онтогенезе и филогенезе. Преследуя все ту же цель – выяснение качественного своеобразия человеческой психики, Блонский избирает проблему памяти и с помощью генетического метода пытается исследовать роль и значение в ее развитии условий социальной жизни человека.

Такая цель далеко выходила за пределы темы, которую Блонский ограничил связью памяти и мышления. Он стремился ввести в психологическую теорию диалектико-материалистический принцип историзма и принцип отражения. В 1935 г. в книге «Память и мышление» П.П. Блонский писал: «Основная мысль, красной нитью проходящая через всю книгу, та, что проблема «память и мышление» разрешается лишь на почве диалектического рассмотрения ее... Проблема может быть разрешена только на почве диалектического материализма» [298]. Автор намеревался вскрыть, как изменяется человеческая память под влиянием определенных производственных отношений и как именно эти отношения приближают память к мышлению. «Диалектико-материалистическое исследование проблемы неизбежно приводит к тому, – писал он, – что память и мышление оказываются не бесплодными, произвольно идеалистически конструируемыми явлениями, как это имеет место у Гегеля, но имеют реальную историю, обусловленную общественными закономерностями и прежде всего производственными отношениями. Пора психологии стать на почву материалистического понимания истории»[299].

Блонский выделял четыре вида памяти – моторную, аффективную, образную и логическую. Эти разные виды рассматривались им как различные стадии ее развития, как ее генетически различные уровни. Деятельность каждого вида связыва-

126

ется с деятельностью генетически различных нервных уровней: висцеральной нервной системой, субкортикальным и кортикальным уровнями. В онтогенезе виды памяти появляются последовательно. Первую ступень составляет моторная память, она сменяется аффективной, а затем образной памятью. Высшая, специфически человеческая ступень памяти – логическая или вербальная – теснейшим образом связана с мышлением, и ее нельзя отделить от сознания. Та же последовательность обнаруживается в филогенезе. «Основные виды памяти являются как бы членами одного и того же последовательного ряда: и в филогенезе, и в онтогенезе они развиваются в определенной последовательности друг за другом»[300].

Моторная и аффективная память, возникшие в филогенезе на ранних стадиях развития органического мира, свойственны и животным, и человеку. В следующей ступени – образной памяти – можно выделить в свою очередь две стадии: непроизвольная репродукция образов сенсорных впечатлений и воспоминания, осознаваемые как образы прошлого. Ребенок произвольным припоминанием начинает пользоваться лишь с конца второго года жизни. «Если онтогенез повторяет (на высшей базе) филогенез, то можно предположить, что и человечество не с первого момента своего существования умело пользоваться воспоминаниями прошлого. Это предположение подтверждается историей языка, в котором на первых стадиях его развития время еще выражается очень плохо. С другой стороны, нет никаких оснований предполагать припоминание у животных; вернее всего, у них имеются только узнавание и простая репродукция, да и то не очень развитые»[301]. Оставляя открытым вопрос о том, имеется ли образная память у животных, Блонский считал, что сознательное пользование образами прошлого и произвольное припоминание присущи только человеку.

Специфическими чертами аффективной памяти являются: близость репродуцированного чувства к первоначальному, спонтанность его репродукции, преимущественное запоминание неприятного. Образная память связана с воображением, которое можно понимать как оперирование образами. Произвольное припоминание, в котором воспоминания соединяются с творческим воображением, составляет начальную стадию господства человека над памятью. Вербальной памятью открылся новый уровень ее развития, связанный с возникновением новых закономерностей ее деятельности, определяемых условиями социальной жизни человека. На этом уровне скрещиваются и взаимодействуют две линии закономерностей – биологические и социальные. Они-то и интересуют Блонского.

В подходе Блонского к исследованию качественного отличия

127

высшего уровня памяти, присущего лишь человеку, обнаруживаются те сдвиги, те изменения, которые произошли во взглядах ученого. В «Психологических очерках» (1927 г.) о проблеме памяти Блонский упоминает лишь в примечании, но оно ясно характеризует механистические воззрения и поведенческие установки автора. Он писал тогда: «Проблема памяти сводится, по-моему, к проблеме получения зрительных образов..., а больше всего – к проблеме возникновения и закрепления явных и скрытых речевых навыков (здесь я отсылаю к «Психологии» Уотсона...). Значит, память надо различать, как «память образов» и «речевую память»... Проблема же «речевой памяти» сводится, по-видимому, к проблеме скрытых речевых навыков»[302]. Отказываясь теперь от поведенчества и преодолевая механистические догмы, Блонский выделяет из поведенческой концепции идею роли и значения в жизни человека его собственной деятельности и удерживает эту идею. Мысль о деятельности людей как основном условии их развития – таков главный теоретический результат прошлых лет.

Коренным и важнейшим изменением методологических установок Блонского явилось признание предметом исследования собственно психики человека и стремление применить в психологии ленинскую теорию отражения. В отношении проблемы памяти он теперь утверждает: «В противоположность ошибочным и бесплодным идеалистическим конструированиям психологических процессов ленинская теория отражения является основой того, как надо исследовать данную проблему»[303]. Это принципиально новое требование выводит Блонского из тупика, в который его завела попытка детерминировать психику увеличением «массы материи» растущего ребенка и состоянием обмена веществ в самом организме и между организмом и средой. Блонский принимает в качестве исходного тезис об отражении понятиями предметного мира. Методологическое положение о роли и значении процесса общения, возникающего в трудовой деятельности, высказанное Блонским в связи с генезисом вербальной памяти, приобретает актуальность в наше время, когда проблема общения привлекает все большее внимание.

В становлении диалектико-материалистических принципов психологической теории большое значение имели конкретные психологические исследования. Мы увидим и далее, что разработка методологии советской психологии происходит во взаимодействии теоретической мысли с экспериментом и с конкретными исследованиями, утверждается анализом основных проблем психологической науки. К таким проблемам относилась память и мышление.

Как же действовал Блонский? Он ввел в свое исследова-

128

ние данные двух рядов – исторического развития человека и его онтогенеза. Данные первого ряда он извлекает лингвистическим анализом форм наиболее простых языков, предполагая, что они выражают психологию тех людей, которые создавали эти формы, вырабатывали средства языка и начинали ими пользоваться. В истории языка он ищет материал для истории памяти и мышления. Блонский производит в историческом плане анализ развития рассказа у народностей, грамматические формы языков которых мало развиты, и делает психологические выводы о взаимосвязи речи, действия, памяти и воображения.

В истории рассказа Блонский выделяет четыре стадии: действие, сопровождаемое словами, слова, сопровождаемые соответствующими действиями, рассказ, воспроизводящий действие в словах, и словесный рассказ. По мере развития речи слово выступало на первый план и рассказ отрывался от действия. Речевое общение изменило характер памяти. Человек от непроизвольной репродукции переходил к произвольному воспоминанию. В результате расширения речевого общения и развития языка вербальная память стала ведущим видом памяти. Общение выступило как социальная движущая сила психического развития человека. Развитие памяти идет от стихийного функционирования ее в качестве естественной силы к господству над ней человека, к сознательному ее использованию. Идею эту, высказанную Выготским, Блонский полностью принимает. Память как природная функция не только необходимая предпосылка развития языка и речи, но и сама под влиянием речи изменяется. Вербальная память качественно отлична от образной своим социальным характером: она опирается на общение человека с другими людьми; память субъекта, приобретая словесную форму, начинает существовать и для других людей.

Блонский ищет ответ на два вопроса: во-первых, как репродуцируется вербальный материал, передаваемый от одного субъекта к другому, и, во-вторых, как изменяется вербальная репродукция под влиянием социальных требований. Главным тут является общий вопрос о происходящей в общении социальной регуляции памяти. Ненадежность устной передачи репродукции, которая так легко обнаруживается в простых экспериментах, подвергается общественной регуляции двумя способами. Точность вербальной репродукции обеспечивается обучением вербального запоминания и краткостью сообщения, в котором должно быть заключено главное и существенное из всего репродуцируемого материала. «Это такая краткость, которая в то же время дает обобщение максимально существенное и вместе с тем стремится обеспечить правильность воспоминания»[304]. Подобная репродукция требует работы мышления, и со-

129

циальные требования, следовательно, обусловливают взаимодействие памяти с мышлением. Такая память и является наиболее совершенной, типично человеческой.

Социальный характер памяти выступает и в социально определенных интересах индивида и в общественных к нему требованиях. Блонский формулирует два вывода: «1) содержание памяти социально обусловливается как интересами той социальной группы, класса и т.д., к которой психологически принадлежит данный субъект, так и доминирующими общественными требованиями; 2) различные социальные группы и различные исторические эпохи имеют свои особые шаблоны запоминать и вспоминать»[305]. Социальная жизнь определяет содержание памяти, способы запоминания и воспроизведения, сближает память и мышление. Он полагает, что с ростом культурного уровня народов обогащается и содержание памяти, хотя низкому уровню памяти присущи яркие индивидуальные образы. Психологической причиной бедности памяти является то обстоятельство, что над ней не возвышается еще следующая ступень развития – крепнущая связь памяти с мышлением. Психологическая причина в свою очередь определяется социальной основой – низким уровнем развития производительных сил и характером производственных отношений на разных ступенях общественной истории.

Мышление Блонский рассматривал как следующую за памятью ступень психического развития. Диалектика связи памяти и мышления такова, что мышление, возникая на определенном уровне развития памяти, зависит от нее, а потом оно все более подчиняет память себе и обусловливает ее работу. Поворотным моментом истории человеческой памяти Блонский считал появление речи: «С речи начинает свою историю вообще память человека как существа, отличного от животного»[306]. И через речь происходит переход от памяти к мышлению. Речь он связывал с действиями человека; генетический ее корень видел в практической деятельности людей. Тот же генетический корень – действие – имеет и мышление человека, отмечал Блонский, и в этом он расходился с Выготским, который отстаивал идею разных генетических корней мышления и речи.

Применяя все тот же генетический метод, Блонский на основании истории языка и развития речи ребенка строит генетическую теорию развития мышления, принимая за основу утверждение об отражении мышлением действительности. В историческом начале мышления он ставил понятия, отражающие предметный мир. Первоначальную функцию языка он усматривал в обозначении словом предметов или явлений, причем это обозначение мало дифференцированно, случайно, связано с обра-

130

зами и зависит от восприятия. На следующей стадии понятия отражают сходное, тождественное, неизменное. Позднее развиваются противоположные и относительные понятия. Одним из первых шагов мышления является постановка проблемы и вытекающее отсюда действие, реальное или только мысленное, которое может заменить в течении мысли настоящее действие.

П.П. Блонский классифицировал возрастные ступени развития мышления школьника в соответствии с биологическими закономерностями возрастного созревания, приурочивая формы мышления к определенному возрасту ребенка. Возрастные ступени мышления он рассматривал независимо от познавательного содержания мышления и вне зависимости от тех знаний, которыми ребенок овладевает во время обучения. В этом вопросе Блонский оказался скованным своими прежними взглядами на саморазвитие природных свойств ребенка. Старым взглядам, однако, противоречили данные его экспериментов, которые обнаруживали, что способы решения задачи определяются не только возрастом и развитием испытуемого, но и степенью ее трудности, а также опытом испытуемого в решении подобных задач. Такая зависимость наблюдалась в большинстве опытов. Блонский отмечал ее, но ведущим считал природное развитие мышления, отрывая его от обучения и содержания познаваемого объекта.

Блонский подчеркивал зависимость развития мышления от деятельности школьника. И очень важен был его вывод о том, что деятельность человека составляет первую основу мышления, что мышление учащихся надо рассматривать в связи с их конкретной учебной деятельностью.