Глава 40. Откровения св. Дамблдора

Фанарт jozy. Портрет Петтигрю

Открыв рот, Гарри уставился на негодного оккупанта. Помощник пастора не понравился ему с первого взгляда, еще тогда, когда молодому человеку удалось разглядеть его на служении «Упивающихся Духом»: Питер Петтигрю был неискренне улыбчив и недобр. В последнем Гарри был уверен твердо, отчего, не знал и сам. Выглядел господин Петтигрю весьма неопрятно, что было неудивительно: на его коленях лежала развернутая «Таймс» с объедком сэндвича между страниц. При виде законного жильца каморки помощник пастора суетливо отряхнул с толстых пальцев крошки, скомкал промасленную газету и пристроил ее на тумбочку, заставленную пивными банками.

— О, какая удача! — воскликнул он, вытирая толстые губы тыльной стороной ладони. — Вы, вероятно, мистер Поттер, — он попытался вскочить с продавленной кровати, но удалось ему это только со второй попытки, с долей злорадства заметил Гарри: старая сетка прогнулась под весом упитанного мужчины, превратив постель в подобие гамака.

— Да, добрый день, сэр… — Гарри с изумлением оглядел комнату: в стене напротив кровати под безжалостно содранными обоями зиял проем — распахнутая запасная дверь.

— Питер Петтигрю, к вашим услугам, молодой человек, — оскалился в крысиной улыбке помощник пастора и затараторил, предупреждая вопросы бывшего жильца: — Господин Филч не смог с вами связаться, мистер Поттер. К сожалению, ваша комната понадобилась для церковных нужд, а поскольку вы в ней не проживаете…

— Вас не касается, проживаю я тут или нет! — возмутился Гарри. — Комната оплачена на полгода вперед и…

— Мистер Поттер, — Петтигрю широко раскинул руки, будто вознамерившись обнять дорогого родственника. — Мы вернем вам деньги, и, более того, предоставим компенсацию за моральный ущерб, хотя… — он обвел взглядом комнату, всем своим видом показывая, что скромное убежище юного христианина не достойно даже слова «компенсация».

— А куда вы дели… — начал Гарри и замолчал, услышав за спиной шум. Он обернулся и едва успел отскочить в сторону: мимо него, пыхтя и отдуваясь, пробрались двое рабочих с огромными мешками и тут же устремились в недра техэтажа через новую дверь.

О существовании скрытого прохода Гарри подозревал и раньше: разглядывая как-то рисунок на пожелтевших обоях, он различил контуры проема. Сейчас содранные шпалеры свисали клочьями, а прежде заколоченная дверь была открыта настежь. Рабочие волокли тюки — скорей объемные, чем тяжелые.

Из прорехи в мешке вылетело несколько белоснежных ангельских перьев, атрибутов Чуда Господнего. Гарри охватила злость. Он понял, для чего взломана дверь: это был доступ к уровню над перекрытием зала.

— Вот ваши вещи, мистер Поттер, — прервал его размышления крысообразный оккупант. — Я самолично сложил, аккуратненько, не переживайте, — он ткнул юноше пакет с надписью «Жив Господь». На пакете красовалось изображение пастора Риддла с поднятой рукой. — Идите к мистеру Филчу, он вам выдаст деньги, включая компенсацию… Вы, как христианин, должны понимать, что ради дела божьего можно принять куда большие потери.

— Вижу я ваши «божьи дела»! — сквозь зубы сказал Гарри, схватил пакет и, не прощаясь, вылетел из каморки, едва не столкнув с лестницы очередного облаченного в комбинезон ангела с мешком.

*****

С пакетом под мышкой, крупной суммой в кармане и полным сумбуром в душе Гарри дошел до скамейки под липами и без сил опустился на сиденье, усыпанное опавшими соцветиями. Возвращенные деньги не давали ему покоя. Сколько он ни допытывался у Филча, как все-таки выглядела дама, заплатившая за комнату полторы тысячи фунтов, ничего нового вытянуть из старика не удалось. Единственная деталь, запомнившаяся управляющему — на женщине была соломенная шляпа с голубыми цветами. Компенсацию за моральный ущерб юноша брать отказался — благодеяния «Упивающихся Духом» показались ему противны.

Гарри заглянул в пакет и покраснел от злости: даже его видавшее виды нижнее белье было аккуратно сложено в кульки с портретом пастора Риддла. Не колеблясь ни минуты, юноша бросился к ближайшему мусорному баку и без сожаления вытряхнул все содержимое пакета: старые джинсы, футболки и даже тетрадь с конспектами проповедей. Туда же последовал и сам пакет. Смятое лицо американского пастора теперь взирало из мусорного контейнера в синеву божьих небес.

Зажав под мышкой единственные свои сокровища — «Анатомию» и Библию, Гарри направился к автобусной остановке в сторону Квинсуэй: ему хотелось навестить Гермиону.

*****

Соскочив с подножки автобуса, он остановился, как вкопанный: идея посетить подругу без предварительного звонка оказалась неудачной. Возле подъезда Гермионы стоял аккуратно припаркованный лиловый Опель.

Размышляя, подбирает ли Нимфадора Тонкс цвета своих машин к цвету волос, или наоборот, красит волосы под цвет авто, Гарри перешел на другую сторону улицы, вознамерившись спуститься на станцию подземки. Бросив рассеянный взгляд на подъезд, юноша оторопел: под окнами подруги топтался дорогой крестник Северуса — Драко Малфой.

Разодетый в белый летний костюм, блондин стоял, засунув руки в карманы и глядел куда-то вверх, задрав голову. Гарри машинально поднял взгляд. Внезапно окно наверху распахнулось, и женская рука с размаху швырнула что-то на тротуар. Как выпущенная из лука стрела, к ногам Драко спикировала белая роза на длинном стебле.

Несколько секунд блондин смотрел на лежащий на тротуаре цветок. Ссутулившись и понурив голову, молодой человек развернулся и медленно побрел по дороге.

Гарри отступил в тень — он понял, что стал невольным свидетелем очередной неудачи красавца Малфоя. В сердце юноши прокралось невольное сочувствие. Драко сейчас не казался нахальным. Незадачливый Ромео мрачно тащился по Квинсуэй, не обращая внимания на сигналы проносящихся машин, и даже прошел мимо своей собственной, припаркованной неподалеку. Спохватившись, он вернулся и скользнул за руль длинного серебристого автомобиля.

На тротуаре осталась лежать белая роза, выброшенная безжалостной женской рукой.

*****

Выяснив, что пастор Дамблдор вновь вернулся под присмотр доктора Уизли, Гарри приоткрыл дверь и заглянул в палату.

— Да обедал я, обедал, — раздраженно говорил мистер Уизли, приложив к уху мобильный. — Что? Нормально, суп гороховый… и э-э… лапша… нет, корейское что-то. Рис. Что-что? Мама, да не помню, с чем! С собачатиной, с чем еще, — кардиолог махнул Гарри в знак приветствия и вышел в коридор, продолжая обреченно пересказывать заботливой матери обеденное меню больничной столовой.

Гарри сердито оглянулся на кардиолога: пациента в тяжелом состоянии не стоило оставлять одного, даже при усиленном мониторинге. Он направился было к задернутой синей ширмой кровати пастора, но остановился на полпути и замер в растерянности. Пастор был не один. На стуле рядом с постелью пациента кто-то сидел — сквозь штору был виден мужской силуэт.

— Я желал мальчику добра, — едва слышно произнес Дамблдор и закашлялся.

— Я так и понял, сэр, — Гарри узнал ядовитый голос Северуса. — Благими намерениями, как водится…

— Я сразу заметил его грешные наклонности, — пробормотал пастор. — Уж мне ли было не узнать в нем себя…

— Поэтому вы начали ломать ему психику, всеми правдами и неправдами! — придушенным голосом сказал профессор. — Себя вы связали добровольно, сэр. Это ваше личное дело. Но кто дал вам право поступать так с другими? Не припомню, чтобы учение Христа включало в себя гипнотическую индукцию, мистер Дамблдор!

— Много вы знаете об этом, — насмешливо отозвался пастор. — Вера есть итог внушения, ибо не разумом постигается, а принимается извне, как данность. Вы неглупый человек, профессор, и можете понять, что внушения сопровождают нас всю жизнь. Даже воспитание ребенка есть внушение. Так и Христос, пришел, чтобы воспитать нас, аки детей малых. Внушить нам веру в спасение и жизнь вечную.

Проповедь стоила пастору приступа кашля.

— Это христианская демагогия, сэр. Я здесь не за этим, мистер Дамблдор. Гарри снятся кошмары, он слышит голоса. Не просто голоса, а ВАШ голос, сэр! Что вы сделали с мальчиком? Что это за методы такие, Эриксоновский гипноз?

За ширмой воцарилось молчание. Гарри стоял, закусив губу и затаив дыхание.

— Я не знаю, о чем вы говорите, мистер Снейп.

— Не притворяйтесь невинным агнцем, пастор Альбус, — сердито сказал Северус. — Поделитесь секретом, как вам удалось за месяц сделать из нормального парня неврастеника?

— А вы его знали раньше? — ехидно поинтересовался старик. — Вы знаете, где бы сейчас был ваш Гарри, если бы сестру Гермиону не вела Десница Божья? Мальчишка уже одной ногой прыгал с моста Воксхолл!

Гарри покрылся холодным потом: про мост он Северусу не рассказывал.

— Я… не знал, — после минутного замешательства сказал профессор. — И все же, его слуховые галлюцинации и ночные кошмары напрямую связаны с вами, господин Дамблдор. Что вы сделали? Как вы воздействовали на его психику?

— Мы люди темные, в Кембриджах-Оксфордах не учились, — ядовито сказал старик. — Господь открывает нам, скромным служителям Своим, как донести Слово Божье до сердца человеческого.

Даже на расстоянии пяти ярдов Гарри услышал тяжелый вздох своего друга.

— Какими методами вы пользовались, внушая ему отвращение к своим естественным желаниям?

— Это неестественные желания, мистер Снейп! Зло, неугодное Богу, — сурово сказал пастор. — Искоренил в себе, искореню и в учениках своих!

— Вы спрашивали, как отблагодарить меня, — в голосе Северуса зазвучал металл. — Я ответил вам, КАК, мистер Дамблдор!

— Я и так сказал вам слишком много, — устало ответил пастор. — Не знаю, что еще вам от меня нужно, мистер Снейп.

— Что за история со столом? — внезапно спросил Северус. — Что за Знак Господень? Хоть это вы можете пояснить, сэр?

За занавеской раздалось кряхтенье.

— Ну, это уж вовсе чепуха, — в голос пастора вернулось добродушие. — Неужели подействовало?

— Чепуха? По-вашему, когда ребенок кричит ночью, это чепуха? Объясните мне хотя бы это! — выкрикнул профессор.

Гарри сжал кулаки от обиды: Северус назвал его ребенком!

— Мы молились, пока не снизошел Дух Святой, — со вздохом начал пастор.

— Пока мальчик не впал в транс, — подсказал профессор.

— Называйте, как знаете. Если вы не различаете Духа от Эриксоновского гипноза, то…

— Как быстро вы запомнили название, — капнул желчью собеседник. — Извините, сэр. И что же дальше?

Гарри придвинулся ближе, жадно ловя каждое слово пастора. Юноша наверняка забыл бы о случившемся, если б не шрам на бедре в форме полумесяца, оставленный ребром тяжелой столешницы.

— Мы приступили к Книге о грехах плоти. К несчастью, я заметил, что мальчик прикипел к своей излюбленной главе о мужеложцах и начал возбуждаться самым неподобающим образом, — сурово сказал пастор.

Гарри залился свекольным румянцем и мысленно пожелал Дамблдору провалиться вместе с больничной койкой в родильное отделение этажом ниже.

— Книга о бесах заменяла «Плэйбой», — буркнул Северус. — Ну-ну?..

— Отобрать книгу означало бы признать победу дьявола, — сказал пастор. — Поэтому пришлось действовать так, как подсказал Дух Святой.

— И что Дух?..

— Мы вновь погрузились в молитву. Молимся мы обычно, сидя на диване, на столе рядом всегда лежит Библия. Я вопросил Господа: «Падет ли кара Твоя, Отец, на того, кто нарушит заповеди Твои? Книга Левит, глава восемнадцать, стих двадцать второй». Дух Святой мне подсказал зацепить ногой столик. Люблю я этот столик, антикварный, на трех львиных лапах. Господь всемогущий, и столик ведь с молотка!.. — вдруг простонал пастор и зашелся в приступе кашля.

— Я понял, не продолжайте, — сквозь ширму Гарри увидел, что Северус вскочил и что-то поправил у постели Дамблдора. — Благодарите вашего Бога, что живы, сэр, а столик — это так, хлам, — пробурчал хирург.

— Я не знаю, зачем мне эта жизнь, — едва слышно сказал пастор: разговор его утомил.

— Видимо, для того, чтобы успеть исправить собственное зло, — буркнул Северус. — Закройте глаза и расслабьтесь, сэр. Не повышайте попусту давление, — другим голосом сказал он. — И руки уберите от дренажа, если не хотите быть привязанным.

— Горло болит отчего-то, — пожаловался пастор.

— Возможно, после интубации, — Северус наклонился над постелью Дамблдора.

Гарри незаметно выскользнул из палаты и пошел по коридору. Он так глубоко погрузился в собственные мысли, что очнулся, неожиданно врезавшись плечом в пышную грудь какой-то дамы. С его носа едва не слетели очки.

Извиняясь и краснея, юноша отскочил в сторону. Обладательницу полного бюста он узнал мгновенно: к палате Альбуса Дамблдора, резво цокая каблучками, направлялась помощник статс-секретаря Министерства Образования, госпожа Долорес Амбридж. Пару дней назад Гарри повезло рассмотреть достойную соседку из окна.

— Мадам, простите, туда нельзя без бахил! — крикнул он, но было поздно: женщина уже раскланивалась в дверях палаты с выходящим оттуда Северусом Снейпом.

Юноша нарочно замешкался, поджидая профессора. Через минуту его плеча коснулась рука Северуса: тот нагнал его у двери собственного кабинета.

— Пройдемте, мистер Поттер, — будничным голосом сказал хирург, распахивая перед ним дверь.

Гарри открыл рот, чтобы полюбопытствовать, зачем, но не успел. Едва захлопнулась дверь, Северус развернулся со стремительностью пантеры, схватил любознательного санитара за плечи и навалился на него всей тяжестью, распластав свою жертву по двери. Их руки мгновенно нашли друг друга, пальцы сплелись почти до боли.

— Подслушивал? — Северус с силой прижался ртом к мягким полуоткрытым губам начинающего шпиона.

Легкий стон допрашиваемого мало походил на достойный ответ: несмотря на кажущуюся грубость, язык Северуса ласкал его рот слишком мягко, слишком нежно, слишком просительно. Все заботы мгновенно вылетели у Гарри из головы, кроме одной: казалось, еще немного, и у него откажут ноги. Северус ослабил хватку и замер, с упоением водя приоткрытыми губами по раскрасневшимся губам жертвы.

— Се… Северус, — жалобно всхлипнул Гарри, прижимая к себе его бедра. Ткань хирургического костюма была предательски тонкой, и юноше до дрожи, до головокружения хотелось прикоснуться руками к самой запретной, грешной и мучительно желанной части тела своего друга, но его удерживал стыд и странная робость — Северус ни разу не касался его руками там, где несчастного грешника пожирал бесовской огонь.

— Я соскучился, соскучился, соскучился, — прошептал Северус ему в рот. — Мой мистер Поттер, скажите, что вы мой!

— Я весь ваш, мистер Снейп, — тая от нежности, Гарри запустил руки под хирургическую куртку и, добравшись до голой спины, замер, пьянея от прикосновения.

Северус тяжело вздохнул.

— Хорошо дежурство начинаем, — пробормотал он. — Гарри, гони меня к дьяволу, я превращаюсь в идиота!

— Что ты такое говоришь! — попробовал возмутиться юный санитар, но вышло неубедительно. — Я тоже… дураком становлюсь, — со вздохом признался он.

Северус схватил в ладони его раскрасневшееся лицо и опять поцеловал — на сей раз глубоко и жадно.

— Может, пару часов продержусь, — он с явным сожалением отпустил его, продолжая ласкать ненасытным взглядом. — После вечернего обхода… если время будет… Нам надо поговорить, мистер Поттер. У меня для вас сюрприз.

— Какой, мистер Снейп? — Гарри водил пальцем по желанным губам, похожим на охотничий лук. — Приятный?

— Боюсь, не очень. Я должен вам кое-что показать.

Северус вдруг посерьезнел, поправил одежду юного друга и кончиками пальцев заправил под шапочку забавно топорщившуюся прядь волос.

— Уходите, мистер Поттер. Умоляю, — прошептал он.

— Северус… если б ты знал… как я… как я тебя…

Гарри замолчал. Его глаза говорили без слов.

— Что, мой хороший?..

— Обожаю, — юноша на секунду сжал его руку и тут же выпустил.

Дверь у Гарри за спиной распахнулась так неожиданно, что оба вздрогнули. На пороге, любопытно рыская глазами, возник баловень богов, анестезиолог Юрген Вебер.

Гарри почувствовал, что количество бесов на квадратный метр пространства мгновенно возросло в разы.

При одном взгляде на анестезиолога профессор изменился в лице.

— Я хотел до вас добраться, но что ж, вы сами пришли, — с холодной злостью произнес он.

Улыбка сползла с лица Вебера.

— А что, собственно…

— Гарри, тебе пора, — хмуро сказал Северус.

Их взгляды на секунду встретились.

Юноша кивнул, слабо улыбнулся и вышел. Он едва успел прикрыть за собой дверь, как услышал львиный рык кардиохирурга.

— Вам показать, как интубацию делать?!

— Хотите показать? — подозрительно кокетливо мурлыкнул анестезиолог, стоящий у самой двери. — Наконец-то, профессор.

— Прекратите паясничать! В чем была проблема, если не было прогнозируемых трудностей? Отек гортани и повреждение голосовых связок — на вашей совести, Вебер!

— О ком вы говорите?

— Не притворяйтесь идиотом! Вы были уверены, что пастор — не жилец, поэтому делали все, спустя рукава! Смотрели по сторонам!

— Ах, вот оно что, смотрел по сторонам? А вы не таскайте к нам своих зеленоглазых мальчиков, не вводите в грех себя и других, профессор!

Что ответил Северус, Гарри не расслышал. Он отскочил от двери как раз вовремя — через секунду из кабинета вылетел анестезиолог, красный от злости и ничем уже не напоминающий прекрасного Париса.

Чувствуя на себе любопытные взгляды проходящих мимо сотрудников, санитар Поттер, сгорая от стыда, ринулся в свое отделение, напрочь забыв о том, что намеревался поговорить с Блейзом Забини.

*****

Гарри едва дожил до вечернего обхода. Правда, около шести ему удалось вырваться из-под крыла профессора Люпина, но рейд в соседнее отделение оказался неудачным: пастор Дамблдор спал, утомленный допросом профессора и визитом госпожи Амбридж, а санитар Забини не дежурил по вторникам. В довершение к мелкому разочарованию его ждало и крупное: профессор Снейп был в операционной.

Ожидая, пока закончится обход, Гарри засел за «Анатомию сердца и сосудов» и обнаружил странную вещь: оказалось, некоторые абзацы текста он помнил наизусть. Как это произошло, оставалось загадкой, даже в школе он не мог как следует вызубрить простое стихотворение. Вдобавок, многие картинки в учебнике вдруг стали ему понятны, и он даже удивился — отчего строение сердца раньше казалось ему сложней, чем конструкция инопланетного космического корабля.

После девяти, как Гарри ни рвался сбежать, ему пришлось помогать мадам Помфри в палате интенсивной терапии: дети плакали, как заведенные. Он уже заметил, стоило заныть одному, как плач передавался по цепочке. Гарри утешил зачинщицу, как умел: десятилетней Мари на утро была назначена операция, и заверения Люпина, что завтра она будет здорова, как бык, дали обратный эффект: Мари молча давилась слезами, а после замечания Помфри о том, что она уже взрослая девушка, заревела в голос так, как не рыдают и пятилетние.

Было уже совсем поздно, когда санитар Поттер, моргая сонными глазами и беспрерывно зевая, выбрался, наконец, в соседнюю кардиохирургию.

*****

Северус стащил с него шапочку и запустил пальцы в лохматые торчащие волосы. Гарри вознамерился сделать то же самое, но хирург перехватил его руки.

— Дома побалуетесь, мистер Поттер, — пробормотал он. — Меня могут вызвать в любой момент. По ночам всякую дрянь везут… Чаю хочешь, кит?

Через минуту Гарри сидел на жестком кабинетном диване, грея руки большой горячей чашкой.

— И где же мой сюрприз? — он с любопытством осмотрелся по сторонам.

Северус сел рядом, отпил маленький глоток кофе и вздохнул.

— Я хочу поделиться с тобой… некоторыми откровениями от пастора Альбуса. Ты меня выслушаешь, а потом получишь свой сюрприз.

Гарри завертелся на диване, сгорая от любопытства.

— Альбус Дамблдор не всегда был старым, бородатым и всемогущим, — мягко начал профессор.

Гарри фыркнул.

— Ничего себе, откровение, — ехидно сказал он.

— Альбус Дамблдор не всегда любил одних только женщин, — Северус закинул ногу на ногу и вперил в Гарри совершенно непроницаемый взгляд.

Юный санитар едва не расплескал чай себе на колени.

— Не верю! Кто угодно, только не он!

— Хоть верь, хоть не верь… Когда он был молодой, безбородый и э-э… не лишенный привлекательности, — немного насмешливо продолжил Северус, — у него был друг, Геллерт Гриндевальд.

Гарри нахмурился. Имя показалось ему смутно знакомым.

— Это было на заре их карьеры. Оба были священнослужителями. И тот, и другой избрали этот путь добровольно. И, быть может, их судьбы были бы обычными судьбами типичных нудных англиканских священников. Быть может, оба прожили бы мирную жизнь, если можно назвать мирной вечную борьбу за власть, вечное отвоевывание очередной ступени иерархической лестницы… — Северус отпил кофе и задумчиво посмотрел на заслушавшегося собеседника. — Но этого не произошло.

— Что с ними случилось?

— С ними случилась любовь, — без улыбки сказал профессор и со стуком поставил чашку на стол.

Гарри недоверчиво сощурился.

— Северус, мы о Дамблдоре говорим, или я сплю?

— О Дамблдоре, — спокойно ответил профессор. — Дальше все пошло наперекосяк. Оба настолько терзались чувством вины, что, промучившись несколько лет, скрываясь и таясь, беспрестанно осуждая себя и друг друга, наконец, расстались. Расстались физически, разъехались в разные стороны, но на этом их муки не кончились.

Гарри слушал, затаив дыхание.

— Альбус Дамблдор с головой окунулся в поиски Бога. Он считал, что найдя Господа, получит исцеление, раздавит в себе грех и обретет свободу. Он сменил несколько конфессий, едва не принял мусульманство, и всю жизнь бежал… бежал от самого себя. Он считает, что победил свою слабость, наступил на горло греху и теперь вправе гордиться этим и учить других, как надо жить, — с горькой усмешкой сказал профессор.

— А второй священник? — взволнованно спросил юноша.

— Геллерт Гриндевальд сошел с ума, — тихо сказал Северус и зачем-то встал. — Он мог бы стать прекрасным художником, и почему избрал карьеру священника, совершенно непонятно. Геллерт Гриндевальд содержится в психиатрической клинике более двадцати лет. Диагноз — шизофрения. Он рисует, рисует… все время рисует, — профессор открыл ящик стола и вынул оттуда толстую книгу в черном потрепанном переплете.

— Это плоды его безумия.

На колени юноши легла Книга о Бесах.

Гарри вдруг стало нечем дышать.

— Нет, — прошептал он.

— Да, — поверх книги опустилась рука Северуса — спокойная и уверенная рука хирурга.

Как зачарованный, расширившимися зрачками Гарри смотрел на бледную руку друга на черном истертом переплете.

— В виде грешников-мужеложцев художник изобразил себя и Альбуса Дамблдора, — спокойно сказал профессор. — Присмотрись внимательно, и ты обнаружишь сходство. Страница триста девяносто четыре.

Номер страницы Гарри помнил и сам.

— Я думал, это старинная книга, — пробормотал он, нервно теребя и без того загнутые уголки.

— Пастор зачитал до ветхости, — фыркнул Северус. — Посмотри предисловие к изданию, Гарри. Дамблдор сказал, что не позволял тебе его прочесть.

— Он подарил тебе Книгу? — с недоверием спросил Гарри.

Профессор покачал головой.

— Я купил ее на аукционе. Сегодня распродавали пасторское имущество. Я скромно приобрел один лот. Остальное скупила госпожа Амбридж, — ухмыльнулся он.

Внезапно в кармане Северуса пронзительно заверещал мобильный. Гарри сник: он уже знал, что это за телефон. На него поступали звонки со скорой. Разговор не занял и минуты.

— Проникающее? Угу. Уже иду. Сквозное, слепое? Черт, где вы их берете! Иду!

Профессор вдруг наклонился к Гарри и поцеловал его в нос.

— Беги к себе, маленький кит. Нет-нет, бесов вместе посмотрим, — он отобрал книжку и сунул обратно в ящик.

Гарри вскочил.

— Что там?

На лицо Северуса легла маска отстраненности: мысли кардиохирурга уже были не здесь.

— Огнестрельное везут, сволочи, — буркнул он.

— Северус!

— Идите поспите, мистер Поттер.

— Я… желаю тебе удачи, — пролепетал Гарри.

— Какая там удача. Разве что не довезут.

Профессор сжал напоследок худую тонкую ладонь своего взволнованного друга и стремительными шагами ринулся вперед по коридору.

Юноша смотрел ему вслед, пока тот не скрылся за широкими дверями оперблока.

Что-то подсказывало Гарри — Северус надеется, что все же довезут.

*****

 

Глава 41. Ночное дежурство. Разноцветный грех

Не привыкший к ночным дежурствам, Гарри спал плохо. Кошмаров не снилось, возможно, потому, что он не спал, а лежал в муторном забытьи, время от времени проваливаясь в подобие сна, где путаным кружевом плелись тревожные мысли, проносились чьи-то лица, обрывки странных разговоров.

И только под утро на измученного санитара Поттера снизошел покой. Ему приснилось море. Вода до горизонта, слегка взволнованная легким ветерком, бесконечная гладь, покрытая солнечными бликами, и небо, пронзительно-голубое и чистое. Он плыл на лодке, размеренно и красиво взмахивая веслами. Напротив сидел Северус, улыбающийся и довольный: наконец-то Гарри научился правильно грести.

Юноша удовлетворенно вздохнул во сне. Он не видел, как бледный усталый мужчина поправил его сбившееся одеяло, поцеловал в висок и еще долго сидел на краю кушетки, осторожно поглаживая его волосы.

*****

Проснувшись, Гарри подскочил на постели: настенные часы показывали половину шестого. Ночь в детском отделении обошлась без происшествий: санитара Поттера никто не потревожил. Он наспех умылся и бросился в соседнее отделение, в надежде повидать Северуса до начала рабочего дня.

Надежда оправдалась, увы, не так, как того хотел Гарри: профессор спал за столом, пристроив голову на согнутый локоть. Перед ним лежал заполненный бланк протокола.

«Протокол операции от 20.07 (ср.) Начало операции: 00:05. Конец операции: 05:10. Номер операции: 147», — прочитал Гарри в верхнем левом углу страницы. На остальной части текста покоился второй профессорский локоть, и понять, чем закончилось дело, юному санитару не удалось.

Терзаемый состраданием к измученному другу и глухой ненавистью к тем, кто заставляет хирургов заниматься послеоперационной писаниной, Гарри обнял Северуса за плечи и прижался щекой к волосам, пахнущим больничной дезинфекцией, как и его собственные кожа и волосы. Он бы дорого дал, чтобы суметь перенести спящего на диван, как Северус носил его самого. Гарри вдруг устыдился своей хилости и впервые всерьез подумал о тренажерном зале, тем более, что для сотрудников клиники удовольствие было бесплатным.

— Северус, Северус, проснись, — зашептал он, касаясь губами его уха. — Не спи на столе, спина будет болеть.

— Лигируем левую коронарную, — пробормотал тот.

— Северус!

— Угу.

Не добившись успеха, Гарри с огорчением погладил его по плечу и вышел.

*****

Забини он нашел в санитарской. Тот только что вышел из санпропускника, свежий, бодрый и стерильно чистый. Гарри с неудовольствием поймал себя на мысли, что ему втайне хочется погладить его смуглую щеку и потрогать курчавые волосы: наверняка кожа Блейза шелковая и гладкая, а волосы, похоже, жесткие на ощупь. Насколько небесно-голубой цвет униформы делал бледнее лицо Северуса, настолько этот цвет шел Блейзу. На ум Гарри пришло непрошеное сравнение с орхидеей из теплицы пастора Риддла: Блейз был так же нежен, ярок и экзотичен.

«Наверное, ему все цвета идут», — некстати подумал юноша, исподтишка разглядывая полные, красиво очерченные губы и точеные ноздри темнокожего приятеля.

— Блейз, — Гарри заставил себя оторвать взгляд от губ и посмотреть санитару в глаза. — Я… э-э… спросить кое-что хотел. Ты сдавал кровь на совместимость?

— В смысле, на совместимость? — поднял брови Блейз. — С кем и с чем?

— Вот, — Гарри извлек из кармана основательно помятый бланк. — Тест на гистосовместимость. Извини, если лезу не в свое дело, но… тебе это зачем?

Забини с недоумением уставился на тест.

— Я в этом не разбираюсь, — наконец сказал он. — Где ты это взял?

— В мусоре нашел, случайно. Удивился, что ты — донор.

— Какой я, к черту, донор? Это что-то другое, наверное. Я даже донором крови ни разу не был, хотя предлагали. У меня кровь…

— Знаю, четвертая отрицательная, как и у меня, — перебил Гарри. — Поэтому мне… интересно стало. Значит, не сдавал? И согласие на исследование своей крови не давал?

Санитар покачал головой.

— Можно спросить в лаборатории, — без особого интереса сказал он.

— Блейз, твой тест был у трансплантологов, — Гарри понизил голос до шепота. — Тебе это не кажется странным? Люпин говорит, что Малфой, наверное, проводит исследования, но разве для этого не нужно твое разрешение? Это дорогие тесты, насколько я знаю.

— Понятия не имею. А почему тебя это так волнует? — Забини снял с крючка ключи от кладовой инвентаря.

Гарри вздохнул. Про Блэка рассказывать не хотелось.

— А тебя не волнует? А вдруг кому-то нужна твоя почка? Вот этому типу, тридцать один – двенадцать.

— Поттер, ты что, наших трансплантологов в чем-то подозреваешь? Ты вообще знаешь, кто такой Люциус Малфой?

— Кто? — без энтузиазма спросил Гарри.

— Гений! — с горячей убежденностью провозгласил Забини. — Пересадка сердца — это ж уму непостижимо!

— Да ладно, непостижимо, — буркнул Гарри. — Я раньше тоже так думал. Далеко не самая сложная операция. Севе… Профессор Снейп намного более серьезные вещи делает.

— А, ну конечно, Сне-ейп, — насмешливо протянул Блейз. — Гарри, извини, конечно, но тебе делать нечего? Мне вот есть чем заняться, — он повертел на пальце ключи от кладовой.

— Я думал, тебя волнует судьба собственной почки, — хмуро сказал Гарри.

— Ты уже как Снейп разговариваешь, — рассмеялся Блейз. — А бровь поднимать умеешь? Смотри и учись, — он приблизил ухмыляющееся лицо к Гарри и выразительно изогнул левую бровь. — Похоже?

— Не похоже, — буркнул Гарри. — Ладно, я пошел. Мое дело предупредить. Может, тебе для науки почку не жалко.

— Извини, Поттер, но тебе надо сдать тест на психическую вменяемость. Ты не слышал, что я сказал? Малфой — гений. А гений и злодейство несовместимы, — блеснул эрудицией Забини.

— Когда будут анализы на совместимость гениальности и злодейства, тогда я тебе поверю, — Гарри схватил брошенный Блейзом тест, рывком распахнул дверь и вышел.

— Снейп номер два, бл… — донеслось ему вслед.

*****

Несмотря на то, что уборка была непрезентабельным занятием, Гарри нравилось отмывать, оттирать и отчищать. Приятно было видеть, что все вокруг сверкает чистотой, думать, что, быть может, и он способствует спасению детских жизней, уничтожая дьявольские полчища микробов.

Вдобавок ко всему, делая незатейливую механическую работу, Гарри привычно погружался в свои мысли и успокаивался душой. Правда, в последнее время он все чаще подумывал о том, что может, Северус и профессор Люпин правы, и он способен не только к мытью полов. Все чаще подглядывая из-за плеча Люпина за ходом операции, Гарри следил, как кардиохирург "вкатывает" иглу и выводит ее, ловко вращая иглодержатель, — так, что игла проходит точно по своей кривизне, не травмируя ткани, — и мысленно запоминал каждое движение, в глубине души чувствуя, что смог бы это повторить. Медбрат Крам как-то поймал его за позорным занятием — убирая в операционной, санитар Поттер попытался воспроизвести на тряпке узловой сосудистый шов, подсмотренный им накануне. К его удивлению, Крам не только не посмеялся, а и с увлечением показал еще несколько видов хирургических швов и узлов, заметив лишь, что тряпка — дрянь, и удобней учиться на специальных тренажерах. Слушая пояснения и глядя, как сноровисто Виктор орудует инструментами, Гарри преисполнился благодарностью и простил медбрату все насмешки: тот по-прежнему дразнил его Монахом. Впрочем, санитар Поттер утешался тем, что самого Крама за глаза звали «Лысый Бык». Виктор об этом знал, но не похоже было, чтобы обижался.

Добравшись с ведром и шваброй до кабинета Люпина, Гарри обнаружил, что тот просматривает какие-то бумаги и увлеченно складывает в кейс.

— Гарри, погоди убирать, я уйду, тогда… Так, это мне не надо, а это… — он пролистал какую-то папку и задумался.

— Я попозже зайду, профессор.

— Э-э… минутку, Гарри. Меня пару дней не будет, я еду на конференцию, — сказал профессор, перекладывая бумаги. — Отдохнете от меня, наконец-то. А я — от вас от всех.

— О-о, — Гарри не нашелся, что сказать. Вид у профессора был весьма довольный.

— И вот еще что, в конце недели будет собрание членов правления фонда, думаю, ваш вопрос с грантом будет решен.

— Боже мой, спасибо, профессор, — Гарри сделал вид, что не замечает, как Люпин укладывает в кейс небольшую фотографию Нимфадоры.

— Бог здесь ни при чем, поверьте. Если бы вы продолжали молиться по углам, я бы не стал принимать в вас участие. Но вы, к счастью, занялись более продуктивными делами, и это радует, — Люпин захлопнул кейс и подошел к двери.

Гарри смотрел на доктора сияющими благодарными глазами.

— А что за конференция? — полюбопытствовал он.

— Гибридные технологии. Передовые малоинвазивные методики, объединяющие новаторские достижения и труд различных специалистов. Вижу по вашим мечтательным глазам, что Северусу не удалось привить вам любовь к открытой хирургии, — с усмешкой прибавил он.

— Дело не в этом, — взволнованно сказал Гарри. — Мне нравится все, что делает Северус, но я действительно думаю, что за малоинвазивной хирургией будущее. Раньше техника была не на том уровне, чтобы без риска проводить даже те операции, которые мы уже сейчас делаем. Но ведь дальше будут новые технологии и новые возможности… Чем меньше травмируется организм при операционном вмешательстве, тем быстрее период восстановления, тем меньше вреда наносится пациенту, разве не так?

— Вы сами до этого дошли, или мои слова перепеваете, Гарри? — с улыбкой спросил Люпин.

— Я никогда не повторяю то, во что не верю сам, — с глубокой убежденностью ответил молодой человек.

*****

Ближе к обеду Гарри почувствовал, что валится с ног. Преодолевая отвращение, он заставил себя выпить чашку кофе из автомата. Его мужество было вознаграждено: сонливость как рукой сняло.

— Прогресс, Монах кофе хлещет, — заметил проходящий мимо Крам. — Скоро до спирта доберется. Надо Помфри предупредить.

Гарри рассмеялся.

«А ведь раньше я бы на него обиделся», — вдруг подумал он.

Разделавшись с санитарскими обязанностями, Гарри ускользнул в соседнее отделение: так долго не видеть Северуса было выше его сил.
На сей раз ему повезло больше, он наткнулся на профессора сразу, как только вошел в соседний блок.

— Маленький мой кит, — сказал Северус, на секунду сжал его запястье и тут же умчался.

Вспомнив христианский совет не роптать и довольствоваться малым, Гарри поплелся в реанимацию, — как-никак, он обещал Дамблдору, что будет его навещать. Проведывать старика не хотелось, после всего случившегося юноша не знал, как смотреть пастору в глаза. Самым страшным казалось даже не то, что Дамблдор все это время знал о его, Гарри, «неестественных склонностях». Гарри не признался Северусу, какое гнетущее впечатление произвела на него история с Геллертом Гриндевальдом. Если бы Северус его бросил, думал Гарри, он наверняка был бы там же, где сейчас коротает век свихнувшийся священник.

На этот раз Альбус Дамблдор не спал. Гарри заметил, что старик выглядит существенно лучше. К нему вернулся естественный цвет лица, маленькие умные глаза приобрели прежний стальной блеск.

— Пастор Альбус, — Гарри робко присел на краешек стула и принужденно улыбнулся: ожившего пастора он побаивался не меньше, чем полумертвого. — Как вы себя чувствуете?

— А-а, пришел, — с неудовольствием в голосе сказал тот. — Сам пришел или антихрист прислал?

— Антихрист? — непонимающе переспросил Гарри.

— Доктор Снейп, — рявкнул Дамблдор.