Исследование неблагоприятного детского опыта (НДО)

Уже давно научно доказано, что психические травмы делают лю­дей физически больными. Например, Винсент Фелитти, Ро­берт Анда и их коллеги в своём исследовании изучили состояние здоро­вья 17500 преимущественно белых и хорошо образованных пациентов клиники по борьбе с лишним весом. При этом они спрашивали пациен­тов о событиях их детства, о неблагоприятном детском опыте (НДО). Под таковым подразумевались физическое, эмоциональное или сек­суальное насилие, недостаток внимания, родители с психическими за­болеваниями, наркотической зависимостью или опытом пребывания в тюрьме, расставание родителей, домашнее насилие.

Результаты были однозначны: чем больше НДО имелось у челове­ка, тем хуже было его физическое состояние. У 67 % имелся как мини­мум один вид НДО, у 12,6 % более четырёх. Если у человека в детстве было более семи НДО, риск рака лёгких у него был выше в 3 раза, а риск инфаркта - выше в 3,5 раза. Даже когда обследуемые лица не демон­стрировали дополнительного рискованного поведения — курения, пло­хого питания и малоподвижного образа жизни (которые сами по себе тоже являются стратегиями выживания), риск заболеть у них всё равно был существенно выше. По мнению авторов исследования, именно «ток­сичный стресс» разрушал здоровье людей.

Другие исследования подтвердили этот вывод: травмы, получен­ные в детстве, приводят к повышенному риску и психических, и физиче­ских заболеваний, а также к снижению ожидаемой продолжительности жизни. Тело не может забыть перенесённое насилие. Детские травмы остаются в нём. Время не лечит оставшиеся после этих травм раны. Наоборот, чем старше мы становимся, тем меньше остаётся сил для вытеснения, тем бессильнее наши стратегии выживания, и тем ярче проступают старые раны.

Длящееся уже 75 лет исследование Гарвардского университета, объектом которого являются американские мужчины как из верхних, так и из нижних слоёв общества, показало, что основой физического и психического здоровья в пожилом возрасте являются, прежде всего, надёжные и поддерживающие отношения, а не факторы типа уровня холестерина. В то время как одиночество и изоляция делают человека больным.

«Я не чувствую себя травмированной!»

К природе психотравмы относится её отрицание на личном и об­щественном уровне. Вот пример:

У Марии М. (22 года) цистит и она обратилась к врачу. Он спросил её, не было ли в её жизни психической травмы. Сначала Мария ответи­ла на вопрос отрицательно, но после беседы с приёмной матерью она сообщила врачу, что попала к своим приёмным родителям в возрасте 2 лет. У её матери была героиновая зависимость, и она употребляла на­ркотик и во время беременности. Тогда врач посоветовал Марии обра­титься к психотерапевту.

Однако терапевт, работающий с Марией, полагает, что ей не стоит беспокоиться: она здоровая женщина и у неё нет никаких психических травм. Её это успокоило, однако осталась некая неуверенность, и Мария поинтересовалась моим мнением о ситуации. Когда она рассказала мне, что родилась с очень большим недостатком веса, я поздравил её с тем, что ей удалось выжить, несмотря на тяжелейшую, на мой взгляд, травму ещё в животе матери. И после рождения она не получала ни любви, ни заботы, уже в младенчестве оказавшись в совершенно невыносимой си­туации. «Но я не чувствую себя травмированной!» - ответила мне Мария. Ведь она успешно справлялась с циститом с помощью антибиотиков.

На это я сказал, что только ей самой решать — будет ли она зани­маться своей ранней историей, то есть такими темами, как вероятная по­пытка аборта, недостаточное питание, отравление во время беременно­сти, нехватка материнской любви и опыт младенца, надолго оставленного без внимания. Может быть, стоит заняться этим сейчас, сказал я, прежде чем она сама станет матерью и родит ребёнка. Кажется, этот аргумент убедил Марию: она сказала, что у неё есть подруга, которая тоже в ран­нем возрасте попала к приёмным родителям. Для этой подруги беремен­ность и рождение собственного ребёнка стали настоящей катастрофой.

Весь мой опыт, основанный на наблюдениях за собой и за теми людьми, с которым я работаю в качестве терапевта, свидетельствует о следующем: человек воспроизводит свои психотравмы до тех пор, пока не поймёт, не почувствует их и не освободится от них!

«Болезнь» - причина, условие или следствие?

Недавно моя жена, пребывая в приподнятом настроении, отпра­вилась в горный поход. Вернувшись два дня спустя, она чувствовала себя подавленной и больной. Первые симптомы проявились ещё при спуске с вершины: тошнота и физическая слабость, потом понос, озноб и температура. Подозрение сразу пало на чуть тёплый картофельный суп, который она ела в горном приюте. То есть это могла быть бактери­альная инфекция.

Что же было в этой ситуацией её «болезнью»? Телесные сим­птомы? Если мы считаем, что из-за антисанитарии в горном приюте или из-за испортившихся продуктов в её тело извне попали токсичные вещества, то проявившиеся потом симптомы — не причина, а их след­ствие. Даже если понос, озноб и лихорадка неприятны, они являются не признаком некой «болезни», а информацией о том, что её тело умело защищается от токсичного вторжения в него. Оно старается как можно быстрее изгнать незваных гостей. Оно ограничивает процессы обмена веществ в тех местах, куда проникли захватчики (прежде всего в живо­те). С помощью повышения температуры тело активизирует иммунную систему, чтобы начать борьбу с вредоносными бактериями. Отсутствие аппетита на следующий день и отвращение к еде казались жене непри­ятными, но осмысленными реакциями. Они ограждали её от возможно­го попадания в организм новых ядов в период, пока её тело боролось с попыткой вражеского захвата.

Так что же в «болезни» является причиной, что следствием, а что - условием, при котором причина может привести к более или менее тяжёлым последствиям? Мы страдаем не только от непо­средственных результатов вредных воздействий на наше тело — не только от боли, возникающей в результате ожога. Нам приходится страдать и от того, как наше тело защищается от нанесённых ему повреждений. Поэтому мы часто называем словом «болезнь» и то, и другое. Зачастую мы не можем различить это на сознательном уровне и смешиваем причины, условия и последствия. Это приво­дит к тому, что мы иногда принимаем меры, действующие против защитных усилий нашего тела и мешающие процессам самоизлече­ния. Например, когда мы принимаем горячую ванну, в то время как наше тело специально снижает температуру, или когда мы сбиваем высокую температуру, в то время как она очень важна для успешной работы нашей иммунной системы. В результате «болезни» даже мо­гут стать хроническими, если мы раз за разом саботируем попытки самоизлечения, с благими намерениями пытаясь лечить «болезнь». Зачастую это происходит в надежде на быстрое выздоровление, ког­да нам нужно явиться на важное мероприятие, и мы пытаемся с по­мощью антибиотиков быстро поставить себя на ноги. Но рано или поздно наступает расплата.

 «Болезни» - объективные или субъективные феномены?

Ко всем противоречиям, связанным с понятием болезни, добав­ляется ещё одна сложность, делающая использование этого термина проблематичным.

Существует ли «болезнь», например, рак, аллергия или мигрень как некое явление независимо от конкретного человека, у которого проявляются соответствующие симптомы? Являются ли телесные сим­птомы объективными фактами, против которых можно принимать объ­ективные меры и проводить стандартные процедуры? Или же их воз­никновение и протекание можно понять, только рассматривая каждого отдельного больного человека со всеми его субъективными особенно­стями? Тогда мы могли бы лучше объяснить, почему не все люди ста­новятся «больными», хотя носят в себе один и тот же набор вирусов и бактерий. Эти вирусы и бактерии — тоже часть нашей субъектности и от них нельзя просто отмахнуться.

Считать «болезни» чем-то объективным, независимым и отдель­ным от человеческого субъекта, классифицировать их — основная па­радигма медицины, ориентирующейся на естественные науки. Естест­венно-научная медицина рассматривает человеческое тело как объект, якобы функционирующий исключительно в соответствии с биологиче­скими, физическими и химическими законами. И даже человеческая психика с этой точки зрения является не более чем результатом работы сложного механизма мозга. Предполагается, что душа, воля, сознание определяются материальными процессами в теле и поэтому сводятся к физике, химии и биологии. Тогда встаёт вопрос, зачем людям для суще­ствования вообще нужно своё Я, своя воля, чувства, мысли и т.д.

Такая редуцированная парадигма с как бы научной точностью проводит в жизнь принципы «традиционной медицины»: она класси­фицирует разные формы проявления «болезней» на основе «симпто­мов» и даёт им всем имена. Иногда это имя первооткрывателя «кар­тины заболевания» (например, болезнь Бехтерева). Часто это слова из латыни или греческого — например, «мигрень», что по-гречески значит «половина черепа». Эти, как правило, малопонятные и трудновыговариваемые названия болезней производят впечатление на профанов в медицине и создают дистанцию между человеком и его телом.

Медицина такого типа мало занимается конкретными услови­ями жизни «больных». Возможные политические, экономические и межчеловеческие причины «болезней» она в своих выводах практи­чески не учитывает. Поэтому традиционная медицина часто считает причины болезней «генетически обусловленными». То есть причина болезней человека находится в его генах, в нём самом. А поскольку с «генами» в теле ничего особенно не поделаешь, медицинские ле­чебные процедуры означают, как правило, работу с симптомами. Эти процедуры представляют собой попытку отделить больного человека от его болезни, что может означать даже уничтожение отдельных ча­стей тела ради выздоровления — с помощью медикаментов, облуче­ния или операций.

Последствия такого мышления стали мне ясны, когда я работал с женщиной, у которой был такой запрос: «Я хочу деактивировать свой вирус простого герпеса». Однако выяснилось, что вирус был её ранней детской частью, а также представлял её мать, которая постоянно пыта­лась контролировать дочь. Её лечение состояло не в том, чтобы деак­тивировать саму себя, а в том, чтобы активировать свою отключённую травмированную часть и наконец начать жить свободно. Только так она может успокоить агрессивную мать в своей внутренней системе. Внутренняя борьба против матери бесперспективна и приводит к ещё большему стрессу.

В традиционной медицине человека называют «вылеченным», когда он избавляется от симптома, который более или менее случайно оказался в центре внимания медицинских усилий. Поскольку это часто не удаётся, то целью медицинской помощи становится сведение уровня симптомов к минимуму — с тем риском, что в результате «побочного» действия лечения возникнут новые симптомы и этому лечению не бу­дет конца. Такими мерами нельзя дать человеку здоровье. Они могут обеспечить более или менее успешное функционирование и выжива­ние — несмотря на сохраняющиеся травмы в организме. Медицина та­кого типа сама является стратегией выживания.