Ориентированная на идентичность терапия психотравмы (ОИТП)

Существуют разные теории психических травм и разные тера­певтические подходы. Каждый терапевтический подход соответствует определённой теории травмы и делает акцент на разных видах травм.

Моя базовая модель травмы — модель расщепления (см. рис. 1). Поэтому терапия психотравмы состоит для меня из следующих этапов:

• Необходимо активировать здоровые части человека. Их нуж­но развивать и стабилизировать. В первую очередь нужно спо­собствовать развитию здорового Я. В процессе должны участ­вовать собственные желания, которые вносят свой вклад в преодоление расщепления.

• Росту здоровых структур способствует, прежде всего, осозна­ние своих стратегий выживания. Чем яснее человек увидит и поймёт свои стратегии выживания, тем лучше он осознает их негативные последствия для своей жизни, тем быстрее они утра­тят свою достоверность, убедительность и безальтернативность.

• Понимание того, что я нахожусь в режиме выживания, — осно­ва для принятия того факта, что у меня имеется психотравма и что я, возможно, проживаю историю своих травм.

• Только в стабильном контакте со здоровыми частями возможна встреча с травмированными частями. Это означает, что человек может отказаться от стратегий выживания, освободиться от их физического, эмоционального и духовного давления, почувст­вовать в своём теле подавленные эмоции, изолированные в ре­зультате расщепления. Тогда стратегии выживания становятся излишними. И травмированное тело может раскрыться.

В терапии психотравмы возможны несколько негативных сценариев:

• Ситуации травмы актуализируются при дефиците здоровых частей, и в результате происходит ретравматизация и ещё бо­лее глубокое погружение в травматичные эмоции.

• Усиление уже усвоенных стратегий выживания или освоение новых ошибочно объявляется избавлением от последствий травмы.

• На первом плане стоит устранение симптомов, а не человек в целом с его жизненными реалиями.

На мой взгляд, терапия психотравмы невозможна без привязки к реальности, к фактам и правде о том, что происходило и происхо­дит. Поскольку большинство людей находятся в мощной динамике жер­тва-агрессор, это нелёгкая задача. Для неё нужны терапевты, которые сами могут чётко видеть реальность. Они не должны позволять втяги­вать себя в чужие коллизии жертва-агрессор и должны быть готовы к терапии своих собственных структур жертвы и агрессора. Терапевт, живущий в своих иллюзиях, будет рекомендовать эти иллюзии в работе с травмами других людей в качестве решения. На мой взгляд, в биогра­фии травм нет быстрых решений, к которым иногда стремятся и тради­ционная медицина, и духовные практики целительства.

Расстановки

Терапевтическое направление, которое я ранее предпочитал, — это расстановки. Я пользовался этим методом с 1994 года. Изначально я познакомился с расстановками на мероприятиях с участием Берта Хеллингера, который с 1990 года популяризировал их в Германии и за­тем по всему миру в форме так называемых «семейных расстановок» (Weber 1995). Я многократно высказывался о своём отношении к се­мейным расстановкам (Ruppert 2005, с. 204-214; 2012, с. 179). На осно­ве моего сегодняшнего опыта я полагаю, что в семейных и системных расстановках существует опасность того, что человек отвлечётся от своих травм и вместо этого начнёт искать для себя подходящее место в «системе».

Принцип расстановок заключается в том, что люди в качестве «заместителей» демонстрируют и внешнюю структуру отношений, и внутреннее психическое состояние человека в виде расстановки людей. В ходе этого процесса люди могут высказываться и двигаться, они служат зеркалами и сейсмографами психофизического состояния дру­гих людей. При этом люди не обязательно должны быть знакомы друг с другом или знать что-то об истории, которую они изображают. На пер­вый взгляд это кажется невероятным и не вызывает доверия. Отку­да чужому человеку знать, что происходит у меня в душе? Откуда ему знать о моих телесных ощущениях, моих чувствах и даже о моих тайных мыслях?

С другой стороны, можно задать и такой вопрос: что может лучше другого человека ухватить всю сложность и специфику нашего психофи­зического состояния, да ещё и рассказать нам об этом? Какой диагности­ческий метод, какое техническое устройство, какой сканер мозга, какая тщательно выверенная анкета сделают это лучше, чем другое человече­ское существо, располагающее такими же сложными структурами?

Запрос и метод запроса

Я уже давно понял, что осмысленная терапевтическая работа с людьми возможна только в ситуации, когда они сами хотят получить определённую ясность в отношении самих себя. Для этого у них долж­ны быть собственные запросы, которые они прямо формулируют. В этой связи я разработал следующий метод: человек, обращающийся ко мне за терапией, должен сформулировать свой запрос, затем выбрать из группы заместителя этого запроса и встать с ним друг напротив друга. В результате быстро возникает интенсивный процесс обмена, который может зайти довольно глубоко. Этот способ, который я с 2009 по 2014 год называл «расстанов­кой запроса», гарантировал, что запрос человека не потеряется из виду в процессе терапии. Даже если по моим предложениям в расстановке появлялись и другие заместители явлений из внутренней жизни обратив­шегося за помощью, в фокусе всё равно оставался его запрос. Это было для меня важно, потому что человек должен получить то, в чём он просит поддержки — не больше и не меньше. Так он может сам брать на себя ответственность за внутренние шаги. А я как сопровождающий терапевт подвергался меньшей опасности, что захочу чего-то другого, чем обра­тившийся ко мне человек.