Проблема преодоления дуализма социальной статики и динамики

Решение вопросов о развитии, соотношении структуры и деятельности, субстанции и историчности предполагает преодоление дуализма в трактовке социальной динамики и статики. Вместе с тем, нет оснований согласиться с теми авторами, которые полагают, что достаточно отказаться от субстанциональности или структурализма в пользу процессуальности или историчности, и проблема дуализма исчезнет сама по себе. Соответственно, их прежнее разделение тоже вроде бы становится сомнительным или неким «первородным грехопадением» социологии, осуществленным О. Контом, разделившим свою теорию на статику и динамику. На самом деле предлагаемый в качестве альтернативы системно-структурной модели процессуально-деятельностный образ общества не выводит социальную динамику за рамки теории «социальных изменений», т. е. не предполагает признания действительного развития общества, хотя и противопоставляется статике. Не всякое изменение (процесс) есть развитие.

О каком развитии может идти речь, если отрицается существование общества как объекта, как социальной объективной реальности, которая как раз и должна изменяться и развиваться. В этом случае остается только одна «голая» деятельность, одна всезаполняющая процессуальность, но без объекта, который дематериализуется. То, что существует в виде реального объекта (социальная группа, государство и само общество), считается лишь иллюзией. Реальны, с этой точки зрения, только процессы структурирования, а не социальные формы.

Сведение социальной динамики к такой ее форме не снимает противостояния «процессуальности» действительной концепции общественного развития. Оно лишь углубляет дуализм социальной динамики и социальной статики, доводит эти две концепции до состояния двух крайностей, противоположных по своей сущности.

Чтобы не делать этого и попытаться произвести ныне модный синтез противоположных концепций, преодолеть их дуалистинность, предлагают их совместить в некой третьей, базовой концепции социальных изменений, сочетающей структурный и деятельностный подходы, статику и динамику. Для этого считается достаточным поставить во временную последовательную зависимость «структуру» и «функционирование (оперирование)», «субъект» и «действие» и представить эту процедуру процессом социального становления. Сам этот процесс, в свою очередь, обычно укладывается в структурную схему — неподвижную систему координат, двумя осями дифференциации которой являются: а) ось дифференциации на уровень социальных общностей и уровень индивидуальностей; б) ось дифференциации социальной реальности на потенциальную, заложенную в структуре, и на действительную (актуальную), характеризующую динамику. Становлением считается реализация структур в их функционировании (оперировании), а агентов — в их действиях[621]. Остается только «скрестить» названные уровни и способы существования социальной реальности, т. е. структуру брать в ее функционировании, а человека —в его действии, и проблема динамики и статики будет решена.

Решается она методом известного структурно-функционального координатного анализа (Т. Парсонс), выработанного в рамках системной, структурно-функциональной модели общества. Чтобы завуалировать непригодность координатной схемы для выражения процессов развития, к исходным двум осям и четырем функциональным категориям, выводимым из пересечения первоначальных двух осей, добавляется еще одна — третья ось, на полюсах которой располагаются: с одной стороны — деятельность (среднее между структурой и агентом), с другой — практика (тоже нечто среднее между оперированием структуры и действием агента)[622]. В итоге структуры преобразуются и строятся в процессе собственного оперирования, агенты преобразуются и формируются в ходе собственных действий. На третьем уровне деятельность преобразуется и эвентуализируется практикой. В итоге решение проблемы сводится к взаимодействию двух почти одинаковых серединных составляющих — деятельности и практики, т. е. остается одно лишь становление в деятельности, идущее от деятельности к практике, от формы возможного к форме действительного, но в рамках деятельностного подхода.

Вопрос о переходе от статической модели общества к противоположной модели — к его рассмотрению в развитии, является довольно сложным и трудным. Для его решения нужны соответствующие сущности развития методологические и логические приемы, преодолевающие всякого рода рассудочно-метафизические трактовки социальной динамики.

Первое, что придется здесь делать, — это перейти от рассмотрения общества в его тождественности с самим собой к его различенности и разрешить соответствующее первичное противоречие между тождеством и различием. Если абсолютизировать тождество (структуру), представить его независимым от различия самостоятельно существующим полюсом, образующимся на основе какого-нибудь одинакового структурного признака общества, то нельзя будет доказать переход к различенности обществ. Представив, например, общество совокупностью людей как таковых (тождественными друг с другом), мы не сможем признать существование иного общества, т. е. общества, которое не состояло бы из людей. Когда же в рамках системной модели допускается различие, то оно выступает различием общества как системы от чего-то внешнего, например от окружающей среды. Так, Н. Луман, отвергая суждение о том, что общество состоит из людей, вынужден свести различенность системы к его отличию от окружающей среды, т. е. к признанию того, что есть общество как система и есть что-то другое — окружающая среда. Система, по его мнению, тогда будет формой различения, когда на одной стороне —сама социальная система, на другой — внешняя среда. Лишь обе эти стороны производят различение, производят понятие общества как системы[623]. Вопрос же о различении внутри самого общества как системы остается открытым.

Не дает удовлетворительного ответа на этот вопрос и позиция тех социологов, которые абсолютизируют самостоятельность и независимость другого полюса — «различение». В данном случае переход к иной форме общества невозможен по другой причине —не от чего переходить, нет исходного пункта — общества, относящегося к самому себе как к целостному, единому социальному организму. В этом случае социальное изменение (динамика) не будет различением общества от самого себя, отрицанием данного его состояния, поскольку тождественность общества самому себе объявляется пустой абстракцией, т. е. то, что изменяется, не признается за объективную реальность.

В современной постмодернистской философии этой позиции соответствует полная абсолютизация категории различия. Так, Ж. Делез предлагает иметь дело с системами (симулякрами), в которых различное соотносится только с различным посредством самого различия и не предполагает наличия в этих системах какого-нибудь предварительного тождества, внутреннего подобия. Одновременно им не допускается, чтобы различие превращалось в противоречие или было следствием противоположностей, предполагающих отрицание и развитие через отрицание[624].

Чтобы соединить статику с динамикой на исходном этапе познания общества в его развитии, необходимо отказаться от противопоставления тождества и различенности общества как двух независимых и абсолютно самостоятельных его характеристик, признать их единство в качестве противоположностей. Это значит, что общество в своей тождественности с самим собой одновременно содержит в себе свою внутреннюю различенность, свое иное, а не только свое отличие от окружающей среды.

При этом названная различенность, предполагая единство с тождественностью в их основании, на котором зиждутся обе эти противоположности, образует предпосылку всякого изменения, в том числе и признания развития общества. В итоге различенность и тождество предстают как стороны противоречия, выступающего источником изменения, причем ведущей к развитию (изменению) является та сторона противоречия, которая совпадает с различенностью. С этой точки зрения, статика и динамика, структура и деятельность образуют противоречие, стороны которого находятся в отношениях тождества и различия. При этом единство «тождества» и «различия» снимается различенностью, т. е. их противоположностью. Отрицание этого единства становится условием признания изменения и развития общества.

Обращение к противоречию между статикой и динамикой позволяет перейти к более глубокому обоснованию принципа развития, рассматривать его не просто как наличие разности, перехода к другому, изменения вообще, а как превращение данного общества в свою противоположность. В категории противоположности категория различия находит свое завершение: стороны, составляющие различие, из простой разности двух безразличных моментов превращаются в моменты, определяемые друг другом, т. е. здесь противоположности выявляют себя как противоречащие друг другу. С позиции противоречия, а не только различия, должно быть рассмотрено взаимодействие структуры и действия, статики и динамики.

Применительно к обществу это означает, что оно как целое в своем развитии представлено самим собой, своим иным и содержит в себе это иное. Но это иное есть отрицание его данного состояния. Речь идет, конечно, не о том, что общество превращается в «не-общество», а о переходе в свою противоположность данной формы общества: данной общественно-экономической формации, данной цивилизации и т. п. Здесь, следовательно, имеется в виду противоречие как источник развития общества.

Концепция социальных изменений, отрицая развитие, тем самым не обращает внимания на противоречия, на этот «корень всякого движения и жизненности» (Гегель). Противоречие не есть нечто ненормальное и несущественное, как это следует из обыденных представлений о стабильности общественной жизни, а представляет собой принцип всякого самодвижения: «лишь доведенные до крайней степени противоречия многообразные (моменты) становятся деятельными и жизненными по отношению друг к другу и приобретают в нем ту отрицательность, которая есть имманентная пульсация самодвижения и жизненности»[625].

Как же, исходя из этой точки зрения, выглядит противоречие между статикой (стабильностью, равновесностью системы, ее устойчивостью) и динамикой (движением, изменением, развитием)? Каковы логические способы разрешения этого противоречия?

Статика и динамика, будучи противоположностями по своему взаимному определению, являются двумя полюсами противоречия: между ними должно иметь место как единство (взаимополагание), так и взаимоотрицание (взаимоисключение), т. е. они совместимы и несовместимы в своих взаимных отношениях. Дуализм, сложившийся в этом вопросе в социологии, состоит не в том, что статика и динамика и, соответственно, структура и деятельность отличаются друг от друга. Дуализм сводится к тому, что эти крайности предстают как две противоположные сущности, самостоятельность каждой возводится в абсолют, приобретая вид соответствующих противоположных концепций: системно-структурной и альтернативной ей процессуальной. В одном случае изменения признаются лишь в рамках структурно-функционального подхода, в другом — в пределах процессуальной, деятельностной модели. Соответственно, у одних социологов общество предстает изменяющимся в направлении к стабильности, равновесности, порядку, у других, наоборот, оно сплошь процессуально, исчезает в потоке изменений.

Совместимы ли эти теоретические концепции в случае, если они противостоят друг другу в качестве альтернативных по своей сущности? История обсуждения этого вопроса в социологии показывает, что в качестве противоположных по сущности теорий они оказались несовместимыми. Действительно, утверждение, что есть только структуры и порядок, а неструктур и движения нет, не может быть согласовано с суждениями относительно того, что есть только процессы, движение, а структур и покоя нет. При такой постановке вопроса не могут быть оправданными поиски опосредствований между противоположными концепциями, выдвижение некой третьей позиции, лежащей между ними.

Вместе с тем, не соглашаясь с тезисом о примирении противоположностей, нельзя не признать того, что через антиномию статики и динамики осуществляется более глубокое познание, создаются условия для решения проблемы. Первым таким условием было бы строгое разграничение взаимодействия этих двух полюсов: а) как двух противоположных сущностей и б) как противоречивых сторон одной и той же сущности, в данном случае — общества.

Разрешение противоречия первого типа предполагает устранение дуализма между статикой и динамикой в том отношении, что превращение каждой из этих концепций в самостоятельную, абсолютно истинную теорию делает их обеих неприемлемыми. В этом случае каждая из них считает себя истиной в последней инстанции именно на основании того, что является крайностью по отношению к другой концепции, а не потому, что исходит из своей собственной внутренней целостности. В условиях двух противоположных реальных сущностей действительной для данного состояния общества является одна из них: или господствует данная социальная структура или, наоборот, действительным становится процесс ее слома, уничтожения. Это условие связано с несостоятельностью дуализма при определении сущности того или иного явления. По своей сути общество может быть феодальным или буржуазным, капиталистическим или социалистическим. Дуализма одной и той же сущности не бывает, обе допускаемые противоположные сущности не могут быть одинаково истинными, на практике побеждает и господствует одна из них. Полагали, например, что капитализм и социализм могут сосуществовать в одном обществе. Опыт СССР показал, что их внутренняя конвергенция не состоялась. Вряд ли она возможна в мировом масштабе.

Иное дело, когда речь идет о противоречивых сторонах одной и той же сущности, которые не возводятся в самостоятельные сущности и характеризуют с разных сторон одну и ту же сущность. В этом случае предполагается их существование в неком едином для них начале, образующем основание для разных противоречивых сторон, причем это основание составляет одна из этих сторон (противоположностей) в виде своей более высокой степени развития.

Разграничение противоположности двух сущностей и противоположности одной и той же сущности необходимо для того, чтобы установить способ разрешения разных типов противоречий. Первые из них разрешаются объяснением проблемы на основе признания одной из сущностей в качестве действительной основы и устранения дуализма.

Разрешение второго типа противоречий не требует устранения одной из сторон. Здесь важно выявить, какая сторона противоречия опосредует другие стороны и само противоречие, и которая становится основанием как для собственного развития, так и своей противоположности. То, что проистекает из этого опосредствующего начала, образует то необходимое единство, которое возникает в результате разрешения данного противоречия. Это новое единство с новым противоречием и выступает более высоким и самостоятельно существующим принципом развития общества.

Во взаимодействии статики и динамики таким единым сущностным началом выступает само общество и именно поэтому оно становится развивающимся обществом. Разрешение противоречия между статикой и динамикой, структурой и деятельностью здесь осуществляется в рамках одной и той же сущности — общества: с развитием общества происходит отрицание одной структуры общества и замена ее противоположной структурой.

Выполнение названного выше требования — не смешивать различия и противоречия в пределах одной сущности с противостоянием двух взаимоисключающих сущностей — позволяет избежать многих ошибок в трактовке взаимодействия субстанциальности и историчности, структуры и действия и других категорий, характеризующих общество в его развитии. В случае с дуализмом субстанциальности и историзма было бы ошибочным его решение как в пользу признания самотождественной, неизменной субстанции, так и в пользу отрицания всякой субстанциальности общества, что характерно для «неклассической» социологии. Преодоление этого дуализма предполагает наделение субстанции свойствами субъекта, изменяемости, историчности. Дело, следовательно, не в том, чтобы отрицать субстанциальность общества, а в том, чтобы опосредствовать ее существование своей противоположностью-историчностью, т. е. «найти основания для абсолютного, универсального, общечеловеческого внутри истории, в самой историчности, в относительном, обусловленном и в преходящем, а вовсе не вне их»[626].

В поисках способа разрешения дуализма структуры и действия приходится каждый раз обращаться к той стороне этого противоречия, которая, подобно субъекту- субстанции представляет агента и его деятельность, а не структуру или систему. Это вполне объяснимо, ибо социальные изменения и развитие осуществляются человеком посредством своей многообразной деятельности —практики. Но это не значит, что общество остается бесструктурным образованием. И в данном случае антиномию структурализма и процессуализма нельзя разрешить обычным отрицанием одной из этих точек зрения. Необходимо и здесь диалектически снять обе крайности в пользу такого понимания их соотношения, когда структура формируется в процессе развития, осуществляемого посредством деятельности. С этой точки зрения теория генезиса структур (общественных форм) может считаться определенным звеном разрешения названного противоречия.

Однако признание единства и взаимоисключения структурности и процессуальности как взаимополагаемых моментов недостаточно, чтобы адекватно выразить сущность развития. Необходимо еще определить, какую роль играют момент единства и момент взаимоисключения этих противоположностей в разрешении противоречия и, следовательно, в обосновании принципа развития. Если на первое место ставить единство структуры и процесса, представить это единство как их равноправность, решение проблемы видеть в их синтезе, а не в их взаимоисключении, то обоснование развития становится тоже невозможным. Теории равновесия характеризуют статическое состояние общества, а не его динамику. Из равновесия противоположностей принцип развития не выводится.

Развитие обусловливается не моментом единства противоположностей (структуры и процесса, структуры и деятельности), а их взаимоисключением, т. е. их несоответствием, неравновесностью. Противоположности, характеризующие развитие, хотя и едины, но не равноправны. Сущность социальной или экономической реальности в данном случае выражается динамикой, а не статикой, которая составляет подчиненный момент этой сущности. «Экономическая действительность, — по словам Н. Д. Кондратьева, —динамична по самому своему существу. Мир хозяйственных явлений текуч и изменчив. Явления хозяйственной жизни могут иногда быть более или менее устойчивыми и как бы приближаться к статическому состоянию. Но, строго говоря, они никогда не бывают в таком состоянии, так как нет абсолютного покоя в мире физическом»[627].

Из того обстоятельства, что определяющим во взаимодействии противоположностей выступает момент их взаимоисключения, вытекает определение развития как наличного бытия противоречия, как развития через противоречия. Применительно к характеру взаимодействия сторон противоречия — противоположностей, развитие предстает как переход данного состояния общества в свою противоположность, как, следовательно, отрицание одной противоположности — другой, которая становится доминирующей противоположностью и основанием для нового состояния общества. Именно с такой характеристикой развития соглашался К. Маркс: для него важен не только закон функционирования явлений в существующей форме и в существующем в данное время их взаимоотношении. Для него, сверх того, еще более важен закон их изменяемости, их развития, т. е. перехода от одной формы к другой, от одного порядка взаимоотношений к другому[628].

В этой связи нельзя принять трактовку позиции К. Маркса теми западными авторами, которые приписывают ему взгляд, согласно которому он якобы противоположности рассматривал больше под углом зрения их взаимополагания, чем взаимоисключения и что он, например, «искал преодоления крайней односторонности идеалистической и материалистической доктрины в новом, собственно диалектическом синтезе»[629]. К. Маркс, напротив, уже в своих ранних работах не соглашался с тем, что резкость действительных противоположностей, их превращение в крайности считается чем-то вредным, чему считают нужным по возможности помешать. По его мнению, это превращение означает не что иное, как их самопознание и в равной мере их пламенное стремление к решающей борьбе, ибо «действительные крайности не могут быть опосредованы именно потому, что они являются действительными крайностями. Но они и не требуют никакого опосредствования, ибо они противоположны друг другу по своей сущности. Они не имеют между собой ничего общего, они не тяготеют друг к другу, они не дополняют друг друга»[630]. Из двух противоположных крайностей свойство быть крайностью по отношению к другой кроется в сущности одной из них, другая же не имеет значения необходимой действительности. Дух, например, есть лишь абстракция от материи и, следовательно, условием познания реальной сущности предметного мира является материалистическое его понимание. Что же касается духа вне материи, то он представляет собой превращенную идеализмом в самостоятельную сущность (крайность) абстракцию, но абстракцию от материи.

Обоснованный выше способ взаимодействия единства и взаимоисключения противоположностей должен быть применен и к другим дуальным категориям, характеризующим развитие: прогрессу и регрессу, необратимости и обратимости, эволюции и революции и т. д. Так, прогресс и регресс представляют собой два противоположных процесса, две стороны противоречия, заключенного в сущности развития. Они, как противоположные стороны одной и той же сущности, едины, взаимополагают друг друга. В этом плане прогресс предполагает регресс, первого не будет, если что- то не отмирает, не регрессирует.

Можно, однако, их сделать двумя крайностями, противоположными по сущности, и полагать, что или есть только прогресс, или, наоборот, только его противоположность — регресс. В этом случае отрицается единство названных противоположностей. Обычно одна из них абсолютизируется, например, отвергается теория исторического развития (К. Поппер) или история представляется в виде прямолинейного прогресса без всякой повторяемости, возвратных процессов, регресса.

Возможна и абсолютизация единства прогресса и регресса, необратимости и обратимости исторических процессов. В этом случае они, по существу, теряют характер противоположностей, становятся тождественными: прогресс и регресс предстают равновесными, равносильными формами социальных изменений. Их уравновешенность, равносильность делает невозможным признание социального развития, возвращает нас к социальной статике, к круговоротам, к изменениям в одной и той же плоскости в форме колебательных движений.

Условием решения проблемы взаимоотношений прогресса и регресса является признание не только их единства, но и их взаимоисключения как противоположных тенденций. Развитие будет иметь место там, где преодолевается их равновесность, где возникает их несоответствие, т. е. там, где они взаимоисключают друг друга. Причем способность к взаимоисключению, к преодолению данного относительного соответствия является достоянием той противоположности, которая ведет к прогрессу и, следовательно, к развитию. Одна из противоположностей берет верх: ею оказывается та из них, которая выступает отрицанием старого состояния общества. Чтобы признать развитие, необходимо считать доминирующей противоположностью — прогресс.