Развитая личность — главное социальное богатство общества

Воспроизводство отношения по поводу производства самого человека делает последнего конечным пунктом общественного производства. Еще в ранних произведениях К. Маркс писал, что в будущем обществе на место экономического, стоимостного, политэкономического богатства и политико-экономической нищеты приходит богатый человек и богатая человеческая потребность[361]. Имея в виду будущее общество, он полагал, что его богатством будет универсальность потребностей, способностей человека, средств потребления и производительных сил. Выдвижение на первый план социальной (а не вещественной) формы богатства—самого человека, не означает отрицания значения вещественного богатства. Последнее в виде возможностей самого труда или предметов, служащих для удовлетворения естественных или других потребностей, представляется общим для всех формаций.

В учении о богатстве общества К. Маркс поддержал Т. Годскина и других представителей политической экономии труда. Они выступали против буржуазных экономистов как Пиндаров капитала, выдвигающих на первый план предметные элементы производства и богатства. Вещественное богатство, восхваляемое капиталистическим воззрением, является лишь быстро исчезающим моментом совокупного производства. Объективный мир, мир материальных благ, отступает на задний план как всего лишь исчезающее и вновь возникающее проявление деятельности общественно производящих людей, а истинным богатством является человек[362]

К. Маркс, указывая на некоторую недооценку Годскином значения прошлого труда, выразил согласие с его оценкой роли человека, особенно применительно к будущему обществу. В понимании К. Маркса развитие человека с точки зрения непосредственного процесса производства «можно рассматривать как производство основного капитала, причем этим основным капиталом является сам человек»[363] и соответственно богатством — развитая производительная сила всех индивидов. Тем самым снимается первенство и самостоятельность вещественной формы богатства по отношению к человеку. Его труд как источник богатства выступает одновременно как всеобщая возможность богатства. Все то, что не является результатом человеческой деятельности, есть природа и в качестве таковой не есть социальное богатство. По К. Марксу, человек как главное социальное богатство выступает необходимым результатом воспроизводства. С этой точки зрения развитие общественных отношений по поводу места и роли самого человека предстает как смена следующих основных исторических форм и ступеней: первая ступень — отношения личной зависимости; вторая ступень — личная независимость, основанная на вещной зависимости; третья ступень — свободная индивидуальность, основанная на универсальном развитии индивидов и превращении их коллективной, общественной производительности в общественное достояние[364].

Задача политической экономии труда — представить человека основной формой богатства общества, обобщающим результатом всего общественного воспроизводства. Нельзя сказать, что такую необходимость обществоведы не признают или отрицают. Например, М. С. Кукушкин в свое время писал, что «трудящийся человек является главным богатством нового общества»[365].

Необходимо перестроить теорию воспроизводства, т. е. преобразовать ее таким образом, чтобы в системе воспроизводства фигурировал человек в качестве его начала и результата. Пока же предусматривается лишь «складируемое» богатство. Национальное богатство социалистического общества, сказано в коллективном труде по воспроизводству, охватывает все материальные, предметно воплощенные средства производства, предметы потребления и средства удовлетворения нехозяйственных нужд, имеющихся в наличии на определенную дату, как искусственного, так и природного происхождения, поскольку их наличие и объем существенно влияют на условия и издержки производства и полноценного потребления[366]. Отнесение людей к богатству общества уничтожает якобы грани между предметами, входящими в производство и потребление, и обществом, деятельность членов которого лишь сообщает этим предметам значение богатства. Однако сами люди при этом подходе таковыми не являются. Стоимостное определение богатства тоже не позволяет выйти на человека, поскольку труд не обладает стоимостью. Не годятся и концепции, объясняющие развитие рабочей силы вложениями в «человеческий капитал», которые приносят такой же доход рабочему, какой имеет капиталист от вложений в вещный капитал.

К. Маркс в свое время назвал вздорными попытки представить рабочую силу в качестве капитала рабочего. Труд для рабочего, т. е. его рабочая сила представляет собой только имеющуюся у него меновую стоимость. По отношению к рабочему его труд в этих условиях не является потребительной стоимостью как таковой и не служит поэтому для него производящей богатство силой, средством обогащения или обогащающей деятельностью, т. е. не делает рабочего капиталистом. Полезность, потребительная стоимость его труда в этом случае ограничивается тем, что рабочий может продать свою рабочую силу как меновую стоимость, которая никак не определяется потребительной стоимостью труда.

То, что обмен капитала на рабочую силу позволяет капиталисту извлечь из потребления рабочей силы, живого труда прибавочную стоимость (капитал), это бесспорно. Но это не значит, что эта стоимость возникает из обмена капитала на рабочую силу, из того, что капиталист вкладывает капитал для оплаты рабочей силы. Вложения капитала как оплаты труда не создают новой стоимости, здесь происходит лишь обмен эквивалентов. Эти вложения не могут заменить живой труд, посредством которого происходит производительное потребление купленной рабочей силы. Он как раз и исключается из формулы «инвестиций в человека», «производства человеческого капитала». Этим создается видимость того, что рабочая сила в качестве товара создается капиталом. На самом деле рабочий сам своим трудом воспроизводит свою рабочую силу.

Не будет производством капитала и процесс потребления рабочим жизненных средств и средств развития (знаний, умений и т. д.), получаемых им в обмен на рабочую силу. В этом потребительном производстве рабочий безусловно воспроизводит и развивает свои жизненные силы, способности к труду. Это делает он прежде всего сам, но может получать услуги от других лиц в обмен на свою зарплату. Как в первом, так и во втором случае никакой новой меновой стоимости и тем более капитала не создается. Здесь воспроизводится и создается новая потребительная стоимость рабочей силы (труда).

Поскольку механизм и законы этого процесса воспроизводства потребительной стоимости рабочей силы в отличие от воспроизводства ее стоимости не выявлены и не получили научной разработки, то ничего другого не остается, как воспользоваться известной стоимостной парадигмой: в затраты включить обычные инвестиции капитала, а в результаты —товарный труд, стоимость товара «рабочая сила», покупка и использование которой как труда приносят хозяину дополнительный капитал. К этому и сводится смысл теории производства «человеческого капитала», т. е. обычного капитала из живого труда.

Чтобы реабилитировать капитал, прикрыть его эксплуататорскую сущность, капиталом стали называть все что угодно. Под маской капитала ныне фигурируют капиталы: «человеческий», «социальный», «интеллектуальный», «символический», и т. д., и т. п. Почти все люди, даже матери и дети после 3-х лет, объявлены обладателями капитала. У тех, кто живет за счет пенсии, оказывается, имеется свой «пенсионный» капитал. Нет среди всех этих «капиталов» только капитала по определению, т. е. прибавочной стоимости, извлекаемой из наемного труда, и нет в составе субъектов «человеческого капитала» настоящих капиталистов, присваивающих результаты чужого труда. Они своим капиталом считают не свои способности к труду, не этот «человеческий капитал», а совсем другой, настоящий капитал — стоимость своего предприятия, свою прибыль, извлекаемую из труда наемных работников. Об этом капитале общество не информируется.

Отечественные экономисты, выступающие с критикой этой теории, вместе с тем полагают, что в потребительном производстве вполне может создаваться новая стоимость. «Признав сферу создания и воссоздания живых творческих сил человека особым видом производства, — пишет В. С. Гойло, —мы обязаны рассматривать его как самое настоящее производство и опираться на теорию трудовой стоимости»[367]. Согласно этой теории, способности к труду определяются всеми общественно необходимыми затратами на их создание и воссоздание. В таком случае они будут составлять не что иное, как стоимость рабочей силы (как и всякого другого товара). Там же, где имеется стоимость, неизбежно возникает вроде бы и капитал, в том числе и «человеческий». Для этого достаточно расширить понятие производительного труда так, чтобы деятельность по формированию и развитию способностей к труду (рабочей силы) объявить производительной, а вытекающий отсюда рост производительности труда посчитать источником стоимости и результатом различных видов капиталовложений, в том числе и инвестиций в человека[368].

На деле не производительность труда, а прибавочный труд создает соответствующую прибавочную стоимость. Когда К. Маркс писал о производстве человека как основного капитала за счет сбережения рабочего времени, то он имел в виду развитие человека как основной, главной, величайшей производительной силы, обратно воздействующей на производительность труда, т. е. у него речь шла о потребительностоимостной категории. «С точки зрения непосредственного процесса, — писал он, — сбережение рабочего времени можно рассматривать как производство основного капитала, причем этим основным капиталом является сам человек»[369].

Научное понимание воспроизводства человека как истинного богатства общества невозможно без соответствующей теории, учитывающей природу данного вида богатства. Если его стоимостная форма объясняется трудовой теорией стоимости, то когда речь идет о человеке, его воспроизводстве, такая теория «не работает». Приходится обращаться к новой общей теоретической базе, каковой служит трудовая теория потребительной стоимости.

Оперируя категорией потребительной стоимости в рамках трудовой теории, К. Маркс утверждал, что потребительная стоимость рабочей силы, ее действительное потребление есть сам труд. Специфическую потребительную стоимость для капитала образует, однако, не определенный полезный характер труда и не особые полезные свойства его продукта. Потребительная стоимость труда связана с созданием им меновой стоимости, причем дело не в том, что этот труд представляет определенное количество всеобщего труда, а в том, что он «представляет большее количество абстрактного труда, чем то, которое содержится в цене труда, т. е. в стоимости рабочей силы» [370]. Это замечание К. Маркса имеет важное методологическое значение для трудовой теории потребительной стоимости. Потребительную стоимость рабочей силы Маркс понимает, как общественную форму, а не как способность производить полезные вещи и представлять определенное количество труда. Она выступает общественным отношением, влияющим на движение труда, изменение его структуры и пропорций.

Трудовая теория потребительной стоимости особенно важна для объяснения процесса воспроизводства человека. Необходимо, как представляется, прежде всего общий закон движения потребительной стоимости представить законом всего процесса воспроизводства. Попытки такого рода в современной литературе предпринимались, но они не сопровождались разработкой теории воспроизводства на этом общем основании. Практика все более нуждается в опоре на закон потребительной стоимости как на общий и самый простой принцип функционирования производства, направленного на непосредственное удовлетворение человеческих потребностей, воспроизводство человека как богатой личности.

На базе трудовой теории потребительной стоимости возможно создание хозяйственного механизма реального ускорения социально-экономического развития общества, целью которого является лучшее удовлетворение потребностей трудящихся. Практическая реализация этой цели зависит прежде всего от того, насколько вся система показателей, экономических рычагов сможет обеспечить господствующую роль потребительной стоимости. Их направленность на создание более высокой потребительной стоимости предполагает постоянно растущее замещение живого труда, создание основы для увеличения свободного времени общества и человека. В этой области имеются безграничные возможности для ускорения и развития. Исследование такого рода процессов с точки зрения воспроизводства главного социального богатства —человека является серьезной научной задачей, не получившей еще своего решения. Разработка такой теории способствовала бы преодолению ряда серьезных противоречий, существующих как в политэкономической науке, так и в практике.

В рамках трудовой теории потребительной стоимости получает решение задача соизмерения потребительных стоимостей, которая казалась неразрешимой вне стоимостного критерия. Оказывается, что высвобождаемый, сэкономленный труд служит не менее надежным объективным соизмерителем потребительных стоимостей, чем его затраты — соизмерителем стоимостей. Тем самым преодолевается одна из главных теоретических преград, вставших на пути экономической науки. Из-за наличия этой преграды в свое время возник маржинализм с его отказом от объективного метода и уходом в субъективизм. Маржинализм не сумел преодолеть трудовую теорию стоимости, и вынужден был в лице «Экономикса» пойти на компромисс с ней. Стоимость, в свою очередь, стала распространяться на все то, что не имеет стоимости, но обладает свойством полезности. Продаются дети, человеческое тело, голоса депутатов и избирателей, властные полномочия и т. п. Рабочая сила объявляется человеческим капиталам, человеческий ум — продаваемой интеллектуальной собственностью. Реальная экономика вытесняется мнимой, виртуальной. Становится очевидным, что в этих условиях надеяться на помощь стоимостных механизмов в строительстве социализма было бесполезно. Более того, этим можно лишь опошлить социалистическую перспективу.

Потребительностоимостным принципом превосходства результатов труда над его затратами решается проблема действительной экономической и социальной эффективности. В рамках закона стоимости результат должен быть равным затратам. Единственным эффектом в этих рамках может быть лишь увеличение прибавочной стоимости за счет соответствующего уменьшения стоимости необходимого продукта. Благосостояние одних может быть улучшено при таком же ухудшении благосостояния других (эффективность по Парето), что подтверждается увеличивающимся разрывом жизненного уровня богатых и бедных. Их соотношение в мире достигает соотношения 1 к 74.

Теория потребительной стоимости, делая сэкономленный, высвобожденный труд, положительную разницу между ним и затраченным трудом критерием эффективности, а отрицательную — отсутствием эффективности, тем самым трудовой критерий органически связывает с так называемым индексом человеческого развития, предложенным ООН, хотя в нем исходным остается ВВП на душу населения в стоимостном измерении.

Вывод из сказанного будет следующим. Решение названных и других проблем предполагает разработку в качестве политической экономии в широком ее значении политической экономии труда, базирующейся на трудовой теории потребительной стоимости. Эту задачу не мог в свое время выполнить К. Маркс, хотя ее предвидел.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

«Общество никак не сможет прийти в равновесие, пока не станет вращаться вокруг солнца труда».

К. Маркс

«Именно в труде, и только в труде, велик человек».

М. Горький