Экономия рабочего и увеличение свободного времени общества

Экономия рабочего времени, будучи основным способом производства свободного времени и расширенного производства общества, является одним из основных социально-экономических способов развития общества, в котором производство подчинено созданию потребительной стоимости. «... Экономия времени, равно как и планомерное распределение рабочего времени по различным отраслям производства, остается первым экономическим законом на основе коллективного производства. Это становится законом даже в гораздо более высокой степени»[334]. Этот закон пока еще недостаточно используется при объяснении воспроизводственных процессов и в практике социального развития. «Рисуя научную схему системы экономических законов, действующих при социализме, — заметил в свое время В. Н. Кашин, — некоторые ученые вообще „обходятся" без указанного закона»[43].

Это объясняется опять-таки тем, что предметом исследования берется воспроизводство общественного продукта, в котором воплощается лишь рабочее время общества. При этом принимается, что его количество увеличивается соответственно росту численности занятых в материальном производстве. Экономия рабочего времени исчезает и из последствий действия закона роста производительности труда, поскольку производительность, рассчитываемая по заводскому методу, выражает больше динамику стоимостного результата труда, чем его экономию. Валовые показатели требовали не уменьшения, а увеличения затрат рабочего времени, порождали затратный метод оценки результатов производства. В этих условиях об экономии труда говорилось мало, а если ставился вопрос об экономии материальных затрат, то речь шла чаще всего о затраченном прошлом труде, воздействующем на изменение стоимостной структуры продукта. Действительная же экономия труда или выглядела как нечто условное, за которым не оказывалось реального содержания, или рассчитывалась для отчетов.

Между тем именно эта экономия, как уже говорилось, вызывала реальное увеличение свободного времени общества, ускоряла его социальное развитие. Она обусловливается ростом производительности труда, но в другом ее измерении. Так, в двенадцатой пятилетке (1985-1990 гг.) для достижения запланированного объема прироста национального дохода в 19-22% по отношению к 1985 г. без увеличения производительности труда понадобилось бы дополнительно свыше 22 млн человек. Действительный прирост трудовых ресурсов за этот период составил лишь 3,2 млн человек, причем почти все они были направлены в сферу образования, здравоохранения и другие социально-культурные отрасли. Высвобождаемые из материального производства за счет увеличения производительности труда 22 млн, казалось бы, условных производительных работников на деле дали возможность освободить от участия в материальном производстве и занять в непроизводственной сфере 3,2 млн работников. Произошла, следовательно, абсолютная экономия рабочего времени в материальном производстве.

Этим создавалась принципиально новая ситуация: если раньше воспроизводство общества и человека предполагало превращение сэкономленного необходимого рабочего времени в прибавочное рабочее время без существенного сокращения рабочего дня, то теперь открывалась возможность поставить его в зависимость от абсолютного сокращения рабочего дня в материальном производстве. Это два социально- экономических способа получения свободного времени: первый создает относительное свободное время общества, второй —абсолютное; в первом случае можно говорить о формальном подчинении производства всестороннему развитию личности, во втором — о реальном его подчинении. Рассмотрим этот вопрос подробнее.

Если экономится лишь необходимая часть рабочего времени и за счет этого увеличивается его прибавочная часть, то посредством такой экономии создается прибавочный продукт, который большей частью идет на материальное обеспечение деятельности высвобождаемых работников для непроизводственной сферы. Поскольку общество может в значительных размерах высвобождать труд из сферы материального производства, то этим оно увеличивает время для других видов деятельности. В рамках рабочего времени работниками материального производства создается продукт для высвобожденной части работников непроизводственной сферы, но прибавочное время занятых в материальном производстве не превращается еще в их собственное свободное время или превращается в таковое в небольших размерах. Обществу долгое время приходится пользоваться относительно свободным временем, т. е. экономию рабочего времени опосредовать увеличением прибавочного времени. Иначе пока невозможно было обеспечивать существование освобожденных от участия в материальном производстве работников. Общество для этого вынуждено было сохранять на значительный период общую продолжительность рабочего дня или осуществлять небольшие его сокращения. Так, средняя продолжительность рабочей недели в промышленности СССР уменьшилась на 18 часов —с 58,5 (1913 г.) до 40,5 часа (1986)[335].

Недостаточный уровень производительности труда еще не позволяет обществу увеличивать свободное время за счет сокращения всего времени в материальном производстве, а вынуждает использовать для этого лишь сокращение необходимой части этого времени, чтобы за счет прибавочного продукта предоставлять другим время для свободной от производства деятельности, обеспечивать существование лиц, не участвующих непосредственно в производстве потребительных стоимостей. От прибавочного труда не работающие в материальном производстве получали двоякий результат: во-первых, это материальные условия жизни в виде участия в потреблении прибавочного продукта, производимого рабочими сверх того продукта, который идет на воспроизводство их собственной рабочей силы; во-вторых, свободное время, которое могло ими использоваться для осуществления деятельности, не являющейся непосредственно производительной. К такому времени, например, относится время для воинской деятельности, государственного управления или для развития человеческих способностей (искусство, наука, и т. д.), т. е. время, не поглощенное непосредственным производством средств существования. С этой точки зрения производство прибавочного рабочего времени одной частью общества является производством свободного времени для другой его части, следовательно, человеческое развитие в той мере, в какой оно выходит за рамки развития, необходимого лишь для естественного существования людей, состоит исключительно в использовании этого свободного времени[336].

Данная форма производства свободного времени и его использования для развития человека основана на классовом разделении труда: развитие рабочего человека ограничено рамками воспроизводства его собственной рабочей силы. Свободное время неработающей (производительно) части общества основывается на том, что рабочие все свое время, т. е. все «пространство» для своего развития, должны затрачивать исключительно на производство определенных потребительных стоимостей. Следовательно, «развитие человеческих способностей на одной стороне базируется на тех барьерах, которые поставлены развитию на другой стороне. На этом антагонизме базируется вся существовавшая до сих пор цивилизация и все общественное развитие»[337].

Может создаться впечатление, что другого способа общественного развития и воспроизводства свободного времени не существует. Противоположность рабочего и свободного времени, их распределение между разными частями населения многими теоретиками выдаются за естественную, вечную основу цивилизации. Экономисты, заметил К. Маркс, любят рассматривать отношение между рабочим и свободным временем капиталистического общества как естественное отношение или божественное установление[338]. Этому в определенной мере способствует абсолютизация общеисторических различий необходимого и прибавочного продукта, общей зависимости прибавочного продукта от производительности труда, что позволяет прибавочный продукт рассматривать вне стоимостной формы, а рабочее время считать необходимым для производства потребительной, а не меновой стоимости. Если, например, два квартера пшеницы являются продуктом того же количества времени, которое раньше реализовывалось в одном квартере, то стоимость этих двух квартеров не будет большей, чем прежнего одного квартера. В то же время при сохранении производительности труда на одном и том же уровне два часа труда дают большую массу потребительных стоимостей, чем один час[339]. Не получая дополнительной стоимости, можно, следовательно, увеличить неработающую часть населения.

Свободное время имеет своей предпосылкой не только прибавочный продукт, расходуемый на жизненные средства не работающих в производстве членов общества, но и создаваемую ростом производительности труда возможность производить весь продукт меньшим количеством производительного труда, с тем чтобы увеличивать массу незанятых в материальном производстве лиц. Это означает, что классы общества, время которых не поглощено материальным производством, должны быть как можно более многочисленными по сравнению с теми классами, время которых почти целиком поглощено материальным производством. Д. Рикардо, например, этим хотел сказать, что необходимо, чтобы на рабство труда обрекалась возможно меньшая часть населения. Это, по словам К. Маркса, есть самое большее из того, до чего добираются представители буржуазной точки зрения[340]. Пролетарские противники идеологов буржуазии с самого начала не приняли этой точки зрения. Прекрасным назвал К. Маркс их тезис: «Нация по-настоящему богата лишь тогда, когда вместо 12 часов работают 6 часов. Богатство» (реальное богатство) «представляет собой не распоряжение прибавочным рабочим временем, а такое время, которым можно свободно располагать за пределами времени, затрачиваемого на непосредственное производство, — свободное время для каждого индивида и всего общества»[341].

Работа в течение шести часов вместо 12 предполагает, по мнению К. Маркса, что не существует ни прибавочного продукта, ни прибавочного труда, что работать должны все трудоспособные члены общества. Тогда отпадет противоположность между работающими в материальном производстве и занятыми другими формами деятельности вне его: все члены общества за шесть часов работы произведут необходимое изобилие продуктов (больше, чем за 12 часов) и вместе с тем все будут иметь шесть часов времени, которым они смогут свободно располагать, т. е. будут иметь время для удовольствий, досуга и собственного развития, участвуя в разных формах деятельности.

В соединении рабочего и свободного времени в деятельности одних и тех же членов общества следует видеть способ преодоления социальных различий между необходимым и прибавочным трудом, существенное средство абсолютной экономии рабочего времени. При данной интенсивности и производительной силе труда часть общественного рабочего дня, необходимая для материального производства, будет тем короче, чем равномернее распределен труд между всеми работоспособными членами общества, чем меньше возможность «для одного общественного слоя сбросить с себя и возложить на другой общественный слой естественную необходимость труда. С этой стороны абсолютной границей для сокращения рабочего дня является всеобщность труда»[342]. Данный социальный способ сокращения рабочего времени в материальном производстве, т. е. всеобщность производительного труда, предполагает увеличение времени, остающегося для свободной умственной и общественной деятельности каждого индивида. Здесь начинается, отмечал К. Маркс, развитие человеческих сил, которое становится самоцелью, утверждается истинное царство свободы. Но это царство может установиться лишь на базе материального производства, и основным условием для этого является сокращение рабочего дня[343] в материальном производстве, т. е. уменьшение рабочего времени каждого работоспособного члена общества.

С сокращения рабочего дня начинается абсолютная экономия рабочего времени и производство абсолютного свободного времени как времени, принадлежащего непосредственным производителям. Последнее увеличивается не при всякой экономии рабочего времени, а лишь тогда, когда сокращается рабочий день в материальном производстве. Закон экономии времени, как первый закон коллективного производства, по существу предполагает экономию рабочего времени, взятого вне его стоимостной структуры, т. е. экономию не необходимого рабочего времени ради увеличения прибавочного труда, а всего рабочего времени как необходимого, взятого по отношению к наличным потребностям общества.

К. Маркс разъясняет, что такое время существенно отличается от того рабочего времени, которым измеряются меновые стоимости. Если развитие производительных сил привело бы к уменьшению абсолютного числа рабочих, т. е. в действительности дало бы возможность всей нации совершать производство в более короткое время, то большинство населения оказалось бы ненужным для материального производства. «Абсолютное излишнее время, выигрываемое обществом, не интересует капиталистическое производство»[344]. Развитие производительной силы труда здесь нужно лишь постольку, поскольку оно увеличивает прибавочное рабочее время рабочего класса, но не потому что оно вообще сокращает рабочее время в материальном производстве.

Закон экономии времени на базе коллективного производства имеет своим главным результатом сокращение рабочего дня в материальном производстве. В той мере, в какой возникают условия для производства материального продукта в более короткое время, создается возможность сокращать рабочий день и увеличивать свободное время непосредственных производителей. Крупное производство, машины, железные дороги, писал В. И. Ленин, дают тысячи возможностей сократить вчетверо рабочее время организованных рабочих, обеспечивая им вчетверо больше благосостояния, чем теперь[345]. Он полагал, что новое общество может возникнуть лишь как сеть производственно-потребительских коллективов, добросовестно учитывающих свое производство и свое потребление, экономящих труд, повышающих его производительность и обеспечивающих этим возможность сокращать рабочий день до семи, шести часов в сутки и еще меньше[346]. Не случайно переход к социализму при всех экономических трудностях сопровождался сокращением рабочего дня —установлением восьмичасового рабочего дня как максимального рабочего времени.

Пока нет экономических условий, необходимого уровня производительности труда, трудно сократить рабочий день в материальном производстве. Но это не значит, что данная проблема не может возникнуть и стать актуальной. Пока, конечно, экономия труда в материальном производстве, получаемая за счет роста производительности труда, в своей значительной части превращается в свободное время работников непроизводственной сферы, расходуется на образование подрастающего поколения и другие виды социальной и культурной деятельности. Но по мере насыщения этой сферы соответствующими работниками создаются новые возможности для превращения высвобождаемого (сэкономленного) в материальном производстве рабочего времени в дополнительное свободное время каждого производительного работника, т. е. для реального подчинения производства развитию каждого члена общества, когда во все больших масштабах индивидуальное развитие каждого становится условием развития всего общества. Создаются определенные возможности и для применения собственно социальных средств решения данной задачи. Так, в результате научно-технического прогресса численность занятых в материальном производстве практически не будет расти, что позволит значительно увеличить число работников непроизводственной сферы. Возникнет ситуация, при которой одна половина занятых работает в материальном производстве, а другая —в непроизводственной сфере. Можно предположить, что возложив производительный труд на плечи всего трудоспособного населения, можно сократить рабочий день в материальном производстве наполовину, довести до 20 часов в неделю и настолько же увеличить свободное время всех. Получается, таким образом, уже не «шесть часов физической работы для каждого взрослого гражданина ежедневно и четыре часа работы по управлению государством»[347], а четыре часа производительного труда и четыре часа регламентированной работы в непроизводственной сфере в каждый из пяти дней недели.

Возможна и более благоприятная ситуация. Производительность труда может повыситься настолько, что в материальном производстве вместо 2/3 населения будет непосредственно участвовать всего 1/3. Если раньше 2/3 населения доставляли жизненные средства для 3/3 населения, то в последующем —1/3. При отсутствии социального разделения труда между различными классами и слоями общество могло бы употребить на непосредственное производство 1/3 своего времени вместо прежних 2/3, и, таким образом, все имели бы больше времени (2/3) для непроизводительного труда и досуга[348]. Французский социолог Ж. Эллюль считает первейшей целью установление двухчасовой ежедневной работы[349].

Всеобщий производительный труд и предоставление всем одинаково большего количества свободного времени могли казаться выполнимой задачей. Предложенный К. Марксом в «Критике Готской программы» принцип распределения общественного продукта, находящегося в распоряжении всего общества, по трудовому вкладу в его производство, предполагает участие в создании продукта каждого трудоспособного в качестве производительного работника. Непроизводительные, но необходимые функции, конечно, останутся, но расходы на их выполнение особой, освобожденной от материального производства частью общества будут покрываться за счет фонда, созданного производительным трудом, до тех пор, пока будет существовать социальное разделение указанных видов труда. «В обществе с обязательным для всех производительным трудом, — а ведь такое общество также „мыслимо”, —это (социальное разделение труда. — В. Е.), — по мнению Ф. Энгельса, — отпадает»[350].

Необходимость в общественном резервном фонде и в фонде накопления, конечно, останется и в этом случае. Ф. Энгельс полагал, что их производство будет возложено на всех трудоспособных членов общества и критиковал Родбертуса, который под предлогом необходимости «урезать трудовой доход» доказывал вечность бюрократического аппарата. Ф. Энгельс отмечал, что представители утопической теории рабочих денег не исключали расходов на экономически непроизводительные функции за счет общего, всем принадлежащего продукта труда. Ее сторонники считали, что сами рабочие в обычном демократическом порядке должны облагать себя налогом для этой цели. Родбертус же передавал «все дело на усмотрение бюрократии, которая сверху определяет и милостиво выдает рабочему его долю из его собственного продукта»[351].

В. И. Ленин предполагал, что каждый трудящийся должен бесплатно выполнять государственные обязанности по отбытии им восьмичасового урока производительной работы. Переход к этому он считал трудным делом, но только в этом переходе он видел залог окончательного упрочения нового общества[352]. Задача по увеличению свободного времени непосредственных производителей путем вовлечения в материальное производство как можно большей части трудоспособного населения оказалась в то время трудной и невыполнимой. Очевидно, что сэкономленное в материальном производстве рабочее время не удалось превратить в свободное время непосредственных производителей и потому, что значительно расширившиеся в свое время управленческие функции выполнялись не в порядке самоуправления и потребовали десятки миллионов работников, занятых в управлении обществом, хозяйством[44].

Однако главным средством производства свободного времени остается создание соответствующей материально-технической базы, кардинальное повышение производительности труда. Речь идет не просто об уровне материально-технической базы, но и о ее новой социальной направленности, о новых социальных границах, в рамках которых экономия рабочего времени будет реально служить всестороннему развитию личности, которое одновременно становится главным показателем общественного прогресса, а свободное время —его мерилом.