Обмен и обращение потребительных стоимостей

Для того чтобы реализоваться, т. е. быть потребленными, произведенные потребительные стоимости должны пройти лежащие между производством и потреблением фазы: обмен (обращение) и распределение. Необходимость этих фаз обычно связывается с движением товаров как стоимостей. Что касается потребительных стоимостей, то их потребление может происходить непосредственно вслед за их производством, т. е. не предполагать обмена. В определенных условиях потребительная стоимость продуктов реализуется для людей помимо обмена, через непосредственное отношение человека к вещи. Там, где имеют место коллективное производство и коллективная собственность, возможно участие в коллективном потреблении без товарного обмена.

Это обстоятельство дает повод придать обмену общественный характер лишь как обмену стоимостей. Если же дело касается обмена деятельности и продуктообмена на основе потребительной стоимости, то они лишаются определенности общественной формы. Именно поэтому обмен потребительских стоимостей оказался вне предмета классической политической экономии, чем соответственно воспользовался в свое время маржинализм. С целью не связывать обмен со стоимостной эквивалентностью, что только и делает его, согласно взглядам классиков, возможным, К. Менгер предложил другое основание для обмена благ —их неравноценность. Обмен происходит потому, что в распоряжении одного хозяйствующего субъекта находится конкретное количество благ, имеющих для него меньшую ценность, чем другие конкретные количества благ, которыми распоряжается другой хозяйствующий субъект и который их оценивает ниже, чем первый субъект[214]. Обмен, следовательно, оказывается экономически возможным только между такими двумя лицами, которые определяют ценность предлагаемой для обмена и получаемой в результате обмена вещи неодинаковым, даже противоположным образом[215].

К. Маркс не ограничился анализом субъективных мотивов обмена потребительных стоимостей, а указал на объективную природу их обмена — общественный характер труда. При такой предпосылке не обмен первоначально придает труду характер всеобщности, а заранее данный коллективный характер труда определяет участие работника в общем продукте вне стоимостного обмена. Обмен, имеющий место первоначально в производстве, был бы не обменом меновых стоимостей, а обменом деятельностей и их продуктов, которые определялись бы коллективными потребностями.

Если при господстве меновой стоимости обмен обусловливает общественный характер производства (труда), то в условиях потребительностоимостного обмена, наоборот, труд в качестве общественного труда, еще до обмена, предполагает его общественный характер. Именно поэтому отдельное лицо независимо от того, какую особую потребительную стоимость оно создает трудом, благодаря общественному характеру своего труда получает право не на особенную потребительную стоимость, а на участие в потреблении коллективной продукции, в коллективном потреблении. В этом случае участие отдельного человека в мире продуктов не опосредуется обменом его особого продукта на особый продукт другого лица, а определяется общественными условиями производства [216].

Рассмотрение производства со стороны его потребительностоимостной основы предполагает, что обмен и обращение должны осуществляться на этой же основе. Речь должна идти не о тех формах обращения, которые касаются движения меновой стоимости, а о тех, в которых происходит обмен потребительных стоимостей. В этом своем качестве обращение в общем его виде можно представить, во-первых, как обмен деятельностей и способностей, совершающийся в самом производстве; во- вторых, как обмен различных производителей продуктами своей деятельности, обусловленный качественной дифференциацией (разделением) труда, и, в-третьих, как обмен продуктов, предназначенных для индивидуального потребления. Все эти акты обращения (обмена) имеют место в любом обществе. В производстве, основанном на стоимости, они составляют натуральное содержание обращения, выступают его внешними условиями.

Знание названного содержания имеет существенное значение для разработки теории обращения применительно к воспроизводству человека. Но оно недостаточно, если неизвестно, какую социально-экономическую форму принимает этот базис обращения в том или ином обществе. Вне формы товарно-денежного обращения, оборота капитала он, бесспорно, не остается чисто натуральным образованием. Более того, общественная форма, которую этот базис создает, обладает свойствами социального отношения не в меньшей мере, чем обращающиеся деньги и капитал. Например, обмен, имевший место в исторически первых формах производства, не был обменом меновых стоимостей. Но, будучи обменом деятельностей, он не терял своего социального содержания — функции обслуживания коллективных потребностей, коллективных целей, предполагающих участие каждого члена общины в коллективном мире продуктов. Точно так же в будущем обществе, по мысли К. Маркса, когда отпадут денежный капитал и денежное обращение, функции по обслуживанию берет на себя продуктообмен как социально-экономическая форма. Дело будет сводиться к тому, что общество наперед рассчитывает, сколько труда, средств производства и жизненных средств оно должно тратить на то или иное производство, и производит соответствующий обмен деятельностей и обмен продуктов[217].

К. Маркс вслед за Ф. Кэнэ обратил внимание на обмен прежде всего как на отношение, связывающее производство с человеческим потреблением. Именно это звено выпадает как из сферы обращения стоимости (стоимость не потребляется), так и из сферы обращения капитала. Трата прибавочной стоимости капиталистом на собственное потребление не входит в процесс обращения его капитала. Точно так же и расходование рабочим заработной платы на покупку товаров не составляет звена в обращении капитала, несмотря на то, что оно обусловливает его. Соответственно утверждение о том, что накопление капитала совершается за счет индивидуального потребления, представляется иллюзией, противоречащей сущности капиталистического производства, поскольку подобное представление означало бы, что целью и побудительным мотивом капиталистического производства является потребление, а не получение и накопление прибавочной стоимости.

Иное дело, когда непосредственной целью производства становится наиболее полное удовлетворение потребностей самих трудящихся. В этих условиях именно потребление придает смысл всему обращению, становится его предопределяющим фактором. Обращение начинает базироваться на принципах движения потребительной стоимости подобно тому, как непосредственно общественный труд предполагает непосредственную, т. е. не опосредованную стоимостью, подчиненность производства удовлетворению человеческих потребностей. Освободившись из-под ига стоимости, обмен продуктов находит в потреблении меру своего движения. При этом величина обращающейся потребительной стоимости продукта заложена уже «не в овеществленном в продукте труде, а проистекает из природы этого продукта как потребительной стоимости, и притом потребительной стоимости для других» [218].

Таким образом, если мерой продукта, обращающегося как стоимость, служит количество овеществленного труда, существующее в обращении, то мерой продукта как потребительной стоимости является нечто принципиально иное — количество потребности в этом специфическом продукте. Совокупное потребление выступает в качестве меры всей обращающейся потребительной стоимости, а потому и определителем количества рабочего времени, затраченного на ее производство. «Тем самым, — замечал К. Маркс, — в ложное положение поставлены: с одной стороны, безразличие стоимости как таковой по отношению к потребительной стоимости, а с другой стороны, овеществленный труд вообще как субстанция и мера стоимости»[219]. В этих положениях К. Маркс развивает сформулированный еще в «Нищете философии» тезис о том, что в будущем обществе потребление не только не будет определяться временем, необходимым для производства, а, наоборот, само время, нужное для производства того или иного продукта, будет определяться степенью его общественной полезности.

Если исходить из этой потребительностоимостной основы, то общей формой обращения (вместо такой же формы обращения стоимости: Д-Т-Д и Д-Д⁷) становятся фигуры «человек — продукт производства—человек» (Ч-П-Ч) и «человек — развитый человек» (Ч-Ч′), т. е. обращение капитала как стоимости заменяется обращением «человеческого» богатства—человеческого развития как формы основного богатства общества. Человек, присваивая продукт, тем самым и воспроизводит себя: при простом воспроизводстве он воспроизводит свое существование (жизнь), при расширенном — себя и как развивающуюся личность.

Иными словами, производство, превращаясь в арену непосредственного воспроизводства самого человека, неизбежно соответствующим образом модифицирует обращение. Будучи в материальном отношении обменом продуктов, обращение делает своим социальным содержанием движение и взаимообмен функций человека — функций по созиданию продукта и функций по его потреблению как способов собственного воспроизводства и развития.

В этом случае преобразуются сами стадии обращения. В той мере, в какой члены общества с самого начала выступают собственниками средств производства и жизненных средств, им нет необходимости покупать на рынке средства производства и рабочую силу, однако и здесь производству предшествует акт обращения. Человек, чтобы вступить в процесс производства, должен сначала быть потребителем произведенных жизненных средств, т. е. в производство он вступает, осуществив функции потребителя. На этой первой стадии обращения происходит переход от человека как потребителя к человеку как производителю своей жизни (Ч_п-Ч_пр). Акт перехода от потребления к производству предполагает, что в процессе индивидуального потребления предпосланные производству жизненные средства превращаются в плоть и кровь производителя.

Потребление, предшествующее производству, придает обращению новое качество, не присущее обороту капитала. Личное потребление рабочего не входит в кругооборот индивидуального капитала, жизненные средства выталкиваются из его обращения, так как предназначены для потребления (чужого); их потребление только предполагается как условие производительного потребления рабочей силы капиталом, т. е. лишь постольку, поскольку рабочий своим индивидуальным потреблением поддерживает и воспроизводит себя как рабочую силу. Он «для того, чтобы постоянно находиться на рынке в качестве материала, пригодного для эксплуатации капиталистом, прежде всего должен жить, следовательно, должен поддерживать себя индивидуальным потреблением»[220]. При обращении потребительных стоимостей индивидуальное потребление не только входит в обмен, но занимает место первого акта обращения, поскольку речь идет о движении, о воспроизводстве самого человека как главного богатства. Общество интересует в первую очередь, каким человек входит в стадию производства, ибо производство для человека должно стать ареной применения знаний, экспериментальной наукой, школой дисциплины труда. На этой стадии решается много новых проблем, не возникающих в условиях обращения стоимости. Потреблением задаются количественные пропорции вовлекаемых в обращение средств производства и труда, прошлого и живого. Решается, следовательно, вопрос о том, чтобы количество средств производства было достаточным для поглощения количества труда, соответствующего требованиям потребления. Жизненных средств, в свою очередь, также должно быть достаточно, чтобы данную массу труда вовлечь в производство. В итоге размеры продукта, создаваемого производством, должны определяться не масштабами самого производства и необходимостью его постоянного расширения, как это происходит при производстве стоимости, а кругом общественных и личных потребностей, подлежащих удовлетворению на данной ступени развития производительных сил.

На стадии производительного потребления, т. е. производства (П_р), факторы последнего превращаются в продукт, обладающий независимым от процесса производства существованием и имеющим потребительную форму, отличную от потребительной формы элементов процесса производства. В производственный процесс индивидуальное потребление не входит: вместо жизненных средств в производстве фигурирует потребительная стоимость рабочей силы (Ч_пр), т. е. живой труд, живой работник. В этом смысле обращение потребительной силы человека прекращается, на ее место вступает его движение как производительной силы, т. е. человек из состояния своего функционирования как потребителя переходит в свое функционирование в качестве производителя и соответственно расходует приобретенную в процессе потребления и развития физическую и духовную энергию, физические и умственные способности.

Последняя стадия обращения (П-Ч) начинается с вышедшего из производства продукта, в котором элементы процесса производства приобретают новую потребительную форму, а полезность конкретного труда превращается в полезность продукта. Она становится новой по сравнению с потребительными свойствами израсходованных средств производства, является приращенной полезностью, ибо предполагает затраты нового полезного труда. Продукт (П) одной своей частью возвращается в производство, а другой — переходит в индивидуальное потребление, образуя стадию обращения «человеческого» (не стоимостного) богатства. Обращение соответственно имеет две исходные составные оси: а) обращение средств производства; б) обращение функций человека, обмен деятельностей и способностей людей вместе со средствами их жизни и развития. Второй аспект обращения приобретает наиболее важное значение для будущего общества. В то же время он остается менее всего разработанным, несмотря на то, что человеческое общество должно интересоваться прежде всего лучшим удовлетворением потребностей и развитием трудящихся.

Весьма важной для теории обращения является проблема взаимодействия двух подразделений общественного производства на потребительностоимостной основе[25], т. е. без обращения денежного капитала и при первенстве производства средств потребления, которому принадлежит в данном случае роль первого подразделения. Эта основа позволяет решить вопрос о достижении пропорциональности и соответствия в обмене между производством и потреблением и является необходимым условием и базой планомерного развития общества, его планирующей деятельности. На стоимостной основе этого достигнуть нельзя.

Потребительная стоимость продукта и его потребление в принципе не могут соответствовать (быть пропорциональными) общественно необходимому времени его производства, составляющему стоимость продукта. Предложение продукта в качестве потребительной стоимости не определяется овеществленным в нем трудом и рабочим временем. К продукту применяется совсем иное мерило, зависящее от объема потребностей, а также от степени нужды в нем, но лежащее вне меновой стоимости самого продукта. Хотя индивидуальное потребление, отмечал К. Маркс, является необходимым, имманентным моментом процесса воспроизводства, потребление и производство никоим образом не идентичны. Капиталистический способ производства основывается как раз на том, что потребление и производство совершенно непропорциональны друг другу; напротив, они расходятся в той же пропорции, в какой развивается капиталистический способ производства[221].

Не будет идентичности (пропорциональности) производства и потребления и в том случае, если в обществе сохранится товарное обращение. Каков бы ни был способ производства, на основе которого производятся продукты, входящие в обращение как товары, —это нисколько не изменит их характера как товаров, и в качестве товаров они одинаково должны пройти процесс обмена и сопровождающие его изменения формы. К. Маркс резко выступал против возможности совместить производство стоимости с установлением между ним и потреблением имманентной соразмерности, регулируемой непосредственно членами общества. Не может быть ничего ошибочнее и нелепее, отмечал он, чем предполагать контроль объединенных индивидов над совокупным производством на основе меновой стоимости и денег[222]. К. Маркс называл иллюзорными представления сторонников тех социалистических школ, которые воображали, что можно покончить с капитализмом, применив к нему вечные законы товарного производства.

Такие иллюзии обычно сопровождаются попытками поставить на место производства, основанного на стоимости, производство, базирующееся непосредственно на потребительной стоимости, и соответственно вместо обмена стоимостей (товаров) — обмен труда и продуктов. В результате такой подмены производство и потребление «рисуются» имманентно пропорциональными, не допускается превышения одного над другим, кроме случаев ошибочного, неправильного подсчета. В наше время обычно говорят о равновесии спроса и предложения, об установлении равновесных цен, способных приводить предложение в согласие со спросом, ибо предложение вроде бы должно представлять собой спрос, измеряемый количеством (объемом) самого предложения, т. е. тождественность в обмене стоимостных эквивалентов выдается как тождество стоимости и потребительной стоимости[26].

Действительное соответствие производства и потребления может иметь место только в том случае, если производитель и потребитель идентичны. Это происходит лишь в условиях производства и обращения, непосредственно основанных на потребительной стоимости. Как стоимость рабочая сила фигурирует в качестве составной части стоимости капитала, товарного мира и подчиняется вместе с ними законам их обращения. Однако человек как носитель рабочей силы, хотя и является продуктом общественного процесса воспроизводства вместе с вещественным продуктом, не составляет части последнего. Его движение как потребителя и производителя, а не как стоимости его рабочей силы предполагает, что речь идет об общественном продукте, который, поступая в общественное потребление, обращается не как стоимость и, следовательно, не по законам рынка. Вот почему движение общественного продукта не может быть сведено к обращению и возмещению его стоимости. Обращение этого продукта обусловлено потребительной стоимостью составных частей. Выделение этой стороны обращения общественного продукта приобретает весьма существенное значение для практики в будущем, ибо оно должно стать главным содержанием обращения в условиях производства во имя удовлетворения потребностей.

Обращению общественного продукта как потребительной стоимости присуща та решающая особенность, что его основанием служит движение конкретного, а не абстрактного труда. И в области анализа обращения общественного продукта необходимо исходить из строгого разграничения сторон труда, из его двойственного характера: в качестве затраты рабочей силы труд создает стоимость; в качестве конкретного, полезного труда — предметы потребления (потребительную стоимость). «Сумма общественного продукта, I+II, предметы потребления и средства производства, рассматриваемые по своей потребительной стоимости, конкретно, в их натуральной форме, являются продуктами труда текущего года, однако лишь постольку продуктом самого этого труда, поскольку он рассматривается как полезный конкретный труд, а не как затрата рабочей силы, не как труд, создающий стоимость»[223]. Что касается присоединенного в течение года абстрактного труда, то он воплощается лишь во вновь созданной стоимости, которая не имеет абсолютно ничего общего ни с конкретной природой средств производства, ни с конкретной природой вида труда, превращающего эти средства производства в продукт. Вновь созданная стоимость не представляет всего общественного продукта, поскольку она меньше стоимости этого продукта и не имеет отношения к его движению в качестве результата полезного труда, израсходованного в своих многочисленных формах. Только благодаря конкретному труду, а не затрате рабочей силы как таковой средства производства приобретают в продукте новую потребительную форму, отвечающую человеческим потребностям и пригодную для производительного или индивидуального потребления.

Без выделения этой потребительной стороны обращающегося продукта и отграничения ее от стоимостной стороны нельзя объяснить возможность расширенного воспроизводства потребительной силы самих непосредственных производителей и приращения в развитии их способностей. Ведь если исходить из динамики вновь создаваемой стоимости общественного продукта, то с ростом производительности труда эта стоимость должна уменьшиться. Значит, и потребление рабочих, определяемое в этих стоимостных рамках их необходимым рабочим временем, неизбежно должно сокращаться. Соответственно, сохранив названное условие, будущее общество не сможет не только поднять уровень потребления рабочих, но и ухудшит его. К этому ошибочному выводу, как показал В. И. Ленин, пришла в свое время Р. Люксембург, полагая, что «формула C>V, будучи переведена с капиталистического языка на язык общественного процесса труда, означает не более, как следующее: чем выше производительность человеческого труда, тем короче то время, в течение которого данное количество средств производства превращается в готовый продукт. Это — всеобщий закон человеческого труда, он имеет силу в будущем, при социалистическом общественном строе»[224].

Ошибка Р. Люксембург в данном случае проистекала из того, что динамику стоимости продукта (под влиянием роста производительности труда), подчиненную закону стоимости, она выдала за всеобщий закон человеческого труда, т. е. закон стоимости пыталась выразить посредством потребительностоимостной формы. «Выраженный в вещественной потребительной форме совокупного общественного продукта, — писала она, — этот закон должен проявляться во все более возрастающем применении общественного рабочего времени на производство средств производства по сравнению с производством средств потребления. В социалистически организованном и планомерно руководимом общественном хозяйстве этот процесс должен был бы продвигаться еще быстрее, чем в современном капиталистическом обществе»[225].

В. И. Ленин назвал этот вывод вздорным, искажающим теорию К. Маркса[226]. Решение проблемы он видел в том, что доля труда, воплощенного в предметах потребления рабочих, при социализме должна намного превосходить долю труда, реализованного в накопленной части продукта. Если, например, в созданном в данном году продукте будет реализовано 1500 единиц труда, то потребление рабочих будет составлять 1200 единиц, а накопляемая часть —всего 300 единиц, т. е. фонд потребления эксплуататоров переходит в фонд потребления рабочих[227]. Дело, однако, не только в этом. Расширенное воспроизводство потребительной силы трудящихся осуществляется не просто на базе сокращающегося объема вновь затрачиваемого рабочего времени, хотя и при относительном росте доли продукта, идущего на индивидуальное потребление, но и на основе роста высвобождаемого техникой труда, т. е. сэкономленного, а не затраченного рабочего времени. Обращение этой экономии на базе расширенного воспроизводства — вот что должно стать главным предметом анализа в политической экономии, выходящей за пределы товарного обращения.

Без перевода теории обращения на эту основу, т. е. на платформу закона потребительной стоимости и его развитой формы, касающейся производства «приращения» в развитии личности и благосостояния каждого (вместо производства стоимости и прибавочной стоимости), не решить проблему внутреннего соответствия производства общественным потребностям, особенно вопрос о реализации дополнительной потребительной силы трудящихся, связанной с возвышением потребностей. Не помогает здесь и прогрессивное изменение соотношения между С и V, какого бы превосходства ни достигал С над V в результате роста производительности труда.

Потребление рабочего, замыкаемое на стоимостной принцип — затраченное необходимое рабочее время, — никогда не может быть больше затрат этого времени на воспроизводство рабочей силы. Из равенства труда по условиям производства и по условиям потребления не получить ни единой дополнительной единицы «приращения» в развитии личности непосредственного производителя. Такое «приращение» может дать лишь их неравенство, когда труда по условиям производства будет затрачиваться меньше, чем высвобождаться труда, необходимого для расширенного воспроизводства способностей и потребностей непосредственного производителя. Это зависит уже от роста потребительной стоимости средств производства, рабочей силы, а вовсе не от соотношения времени, затрачиваемого на производство средств производства и на производство жизненных средств, т. е. не от отношения C>V. Наоборот, чем больше в производстве будет действовать прошлого труда по сравнению с применяемым живым трудом, тем выше будет потребительная сила трудящихся.