Инновационная сущность труда, производящего потребительную стоимость

Результаты труда, выраженные в их стоимости, как было показано, не могут превышать стоимость затрат, те и другие эквивалентны. Именно поэтому труд в этом своем качестве не приобретает свойства инновационности. Собственно инновационную сущность труд приобретает только в качестве созидателя потребительной стоимости.

В чем же состоят особенности этого труда, отличающие его от труда, связанного с производством стоимости?

Прежде всего, необходимо отметить, что производство потребительной стоимости и логически, и исторически составляет предпосылку производства стоимости. Первое первично по отношению ко второму: стоимость вещи не может существовать без своего носителя — потребительной стоимости вещи. Вторая может производиться только как потребительная стоимость. Кроме того, именно труд, производящий потребительную стоимость, тем самым сохраняет и переносит стоимость своих средств и предметов на стоимость продукта.

Далее, в отличие от производства стоимости, единственным источником которой является труд, в производстве потребительной стоимости участвуют кроме труда предмет и средства труда, а также используемые природные силы[14]. Это обстоятельство необходимо всегда иметь в виду, ибо очень часто, подменяя потребительную стоимость меновой стоимостью, возлагают на технику, технологию и природные ресурсы функцию создавать стоимость, причем не только вместе с трудом, но и без труда.

Еще более важной особенностью, опять-таки в отличие от производства стоимости, которая или переносится на продукт, или просто воспроизводится (стоимость рабочей силы), является то, что, во-первых, здесь происходит превращение участвующих в процессе труда факторов производства из одной, первоначальной потребительной формы в другую, новую потребительную форму, в форму продукта, в котором они получают качественно иной способ существования.

Это превращение у различных факторов производства происходит по-разному: предмет труда, сохраняя в продукте труда свой субстрат, изменяет свои свойства и получает новую потребительную форму; орудия труда, потребляясь в процессе создания продукта, свое действие реализуют в его форме; сам труд из формы своей субъективной потребительной стоимости превращается в овеществленную форму потребительной стоимости продукта, т. е. трудовое действие своим следствием имеет изменение потребительной формы своих факторов и получение в продукте их новой формы, отвечающей новым потребностям людей.

Труд, материализуясь в предмете труда, формирует его, потребляя средства труда в качестве своего неорганического тела. И предмет, и средство вместе с трудом участвуют в производстве потребительной стоимости продукта.

Трудовая формообразующая деятельность как главное звено процесса, уничтожая форму предмета труда и себя в своей субъективности, т. е. в качестве самой деятельности, и материализуя себя, формирует продукт. Из формы деятельности труд переходит в форму бытия, в итоге — в форму покоящегося продукта. Все его моменты в конечном счете объединяются в продукте, представляющем собой новую потребительную стоимость, удовлетворяющую новые потребности, отличные от тех, которые удовлетворялись до получения продукта, т. е. до и в процессе его производства.

Из этого обстоятельства вытекает вторая особенность производства потребительной стоимости: в нем осуществляется переход от первоначальных, относительно элементарных форм к более сложным и высшим потребительным формам, удовлетворяющим более высокие социально-экономические и иные потребности общества.

Потребительную стоимость продукта, полученную в результате преобразования предмета труда и использования орудий, можно отнести к потребительной форме более высокого порядка не потому, что она оценивается субъектом более высоко или занимает более высокий ранг в системе общественных потребностей. Она составляет более высокий порядок потому, что перерабатываемые в нее потребительные формы выступают лишь предпосылками или условиями ее создания, а она —их новым результатом. Те же потребительные стоимости, которые предпосланы ей в качестве ее элементов, являются по отношению к ней потребительными стоимостями низшего порядка. Потребительная стоимость будет тем выше, чем большее количество процессов труда прошли те элементы, из которых она образуется, чем более опосредованным является ее бытие[181].

Данное обстоятельство позволяет подвести под градацию человеческих потребностей, под их анализ по степени насущности и предпочтительности объективную основу —реальную причинно-следственную связь различных общественных видов труда, их взаимообусловленность и взаимное дополнение, а также связь результатов труда — потребительных стоимостей.

И, наконец, в отличие от стоимости, которая каждый раз вновь создается трудом или переносится им в неизменном виде на продукт, потребительная стоимость формируется трудом вместе со всеми его факторами, в том числе и теми, которые берутся из природы и являются потребительными стоимостями без содействия труда.

Потребительная стоимость продукта создается в процессе производственного потребления, в котором труд потребляет предмет и средства в качестве своих жизненных средств. Заложенный в их потребительной стоимости прошлый труд в процессе потребления выявляет себя лишь с качественной стороны, особенно если он был недостаточно высоким. В нормальном же состоянии (в отличие от своей функции носителя стоимости) прошлый труд в потребительной стоимости средств и предметов труда не обнаруживает себя (например, машина, которая не служит в процессе труда, хотя и имеет стоимость, в потребительностоимостном отношении бесполезна—она может лишь ржаветь).

Потребительная стоимость предмета и средств труда, созданная прошлым трудом, может быть сохранена и использована в процессе их производственного потребления лишь посредством живого труда. Контакт с последним является единственным способом их сохранения и использования как потребительных стоимостей. Именно живой труд должен охватить их, воскресить из мертвых, превратить из возможных в действительные и действующие потребительные стоимости. Охваченные живым пламенем человеческого труда, они становятся элементами и материалом для создания потребительных стоимостей новых продуктов, способных впоследствии войти в сферу индивидуального или производительного потребления[182].

В пламени труда потребительные стоимости, созданные прошлым трудом, как бы уничтожаются, живой труд их «пожирает» как органов своего неорганического тела и вместо них создает новые.

Старая форма их потребительной стоимости исчезает, но не бесследно, а возникает в форме новой потребительной стоимости. Труд создает новое творение взамен используемых им: воскрешает средства производства из мертвых, одушевляя их, он превращает их в ферменты процесса труда и соединяется с ними в продукте.

Процессу производства потребительной стоимости, представленному выше в его основных чертах, обычно не придается значения определенности экономической формы. Эти черты рассматриваются как абстрактно общие моменты, присущие всякому производству независимо от его общественной формы. Можно согласиться с К. Марксом в том, что необходимо проводить различия между процессом производства как таковым и процессом создания стоимости, который по отношению к первому приобретает определенность экономической формы. Иначе производство капитала может быть отождествлено с производством потребительных стоимостей.

Это, однако, вовсе не означает, что процесс производства потребительной стоимости, кроме своих абстрактно всеобщих однородных признаков, присущих производству любого общества, не приобретает каждый раз одновременно с абстрактностью общей формы и конкретную, специфически определенную социально-экономическую потребительностоимостную форму.

Определенность экономической формы производства не исчерпывается стоимостной формой. К тому же и в рамках стоимостного отношения, как было показано, общие абстрактные моменты труда как созидатели потребительной стоимости образуют основание и фактор, определяющие саму экономическую форму стоимости, в частности отношение между трудом как потребительной стоимостью и капиталом как овеществленным трудом.

Если же речь идет о производстве, в котором целью является потребительная стоимость, а не стоимость вообще, т. е. производство самого человека, то в этом своем качестве само производство потребительной стоимости предстает как определенность особой общественно-экономической формы. Здесь тоже следует различать особенность этой формы и абстрактно-общие моменты процесса производства потребительной стоимости, лежащие в основе любой его особой общественной формы. Тогда общее определение процесса труда в его простых и абстрактных моментах будет совпадать с его определением как процесса созидания потребительной стоимости, и, следовательно, как обмена веществ между человеком и природой — этого вечного условия человеческой жизни. Процесс производства потребительной стоимости, в свою очередь, будет общим основанием как своих специфических общественных форм, так и противоположной им меновой стоимости. Труд, следовательно, сохраняет свой двойственный характер (свою абстрактность и специфичность) и как созидатель потребительной стоимости, а не только за этими рамками, при его сопоставлении с меновой стоимостью, как это имеет место в «Капитале» К. Маркса[15].

Рассмотрим более подробно потребительную стоимость самого труда (рабочей силы) и через нее инновационную сущность труда, производящего потребительную стоимость.

Особое значение и одновременно трудность составляет определение потребительной стоимости самого труда, рабочей силы и развития человека как ценности. Дело в том, что в рамках стоимостной, хотя и трудовой, теории сам труд как источник стоимости, его качественно-количественные параметры, его динамика не могут быть объяснены, ибо труд вне своего овеществления в продукте стоимостью не обладает. Труд обойден и маржинализмом, и не только потому, что представители этой школы не принимают трудовую концепцию в экономике. У них человек с его трудом оказывается на стороне оценивающего субъективного «Я», но не может стать объектом оценки, ибо тогда некому оценивать. Труд сам по себе, с их точки зрения, тоже не является благом и не представляет собой ценности. Средства существования, на которые выменивается труд, также не могут служить ни непосредственной причиной, ни определяющим принципом цены труда[183].

Как же быть: если стоимость товара определяется овеществленным в нем общественно необходимым трудом, то чем определяется сам труд, его необходимость и полезность, качество, те или иные затраты? Вот вопрос, на который нужно ответить от имени другой научной парадигмы — трудовой теории потребительной стоимости.

Попытки подвести живой труд под определение стоимости неизменно приводили и приводят к тавтологии, к порочному кругу: стоимость труда в конечном счете оказывается обусловленной тем же трудом, затраченным на его воспроизводство. «Здесь масштабом стоимости и основанием для ее объяснения объявляется сама стоимость, —получается, следовательно, порочный круг»[184].

Стоимостью, как известно, может обладать лишь овеществленный в рабочей силе труд. Но и определение стоимости рабочей силы воплощенным в жизненных средствах трудом, т. е. посредством стоимости последних, мало что дает для объяснения масштабов и динамики живого труда, поскольку его функционирование непосредственно зависит не от стоимости, а от потребительной стоимости жизненных средств. Оплата труда в этом случае сама определяется, как это утверждали еще физиократы, средними жизненными потребностями.

Смитовское второе определение стоимости товара посредством стоимости самого труда, а стоимости труда — стоимостью обмениваемого на труд товара, может иметь силу лишь тогда, когда продукт труда отдельного работника или индивидуального производителя непосредственно измеряется затраченным на его производство трудом (рабочим временем). Так, например, Робинзон должен был определять, какое в среднем количество рабочего времени требует производство каждого продукта, необходимого для удовлетворения его соответствующей потребности. В воплощенном в потребительной стоимости продукта труде Робинзона уже заключены, по словам К. Маркса, все существенные определения стоимости. Дело лишь в том, что время, затраченное на производство данного продукта, попадает в зависимость от его потребительной стоимости и соответствующей потребности Робинзона. Его прошлый и живой труд по величине совпадают.

Если же предположить наличие многих работников, которые являются индивидуальными товаропроизводителями и продавцами своих товаров, то при их обмене можно было стоимостью продукта труда (овеществленным трудом) определить ценность живого труда: стоимость, например, восьмичасового труда отдельного работника была бы равна стоимости произведенного им товара, обмениваемого на другой товар, в котором содержится тоже восьмичасовой труд. В этом случае, во-первых, очевидно, что обмениваются равные количества овеществленного труда согласно закону стоимости, во-вторых, и это надо подчеркнуть, определенное количество живого труда обменивается на равное количество овеществленного труда, т. е. живой и овеществленный труд оказываются тождественными. Но даже в этих условиях стоимость труда нельзя принимать за меру стоимостей в том же смысле, в каком мерой стоимостей является рабочее время, или самый труд, овеществленный в данном товаре. Живой и прошлый труд здесь были бы лишь показателями друг для друга, т. е. один был бы всего лишь представителем другого. Разрешить противоречие, возникающее из введенного А. Смитом понятия «стоимость труда», особенно при анализе обмена труда на капитал, можно было только отказом от этого понятия и его заменой понятием «стоимость рабочей силы», которая не совпадает со стоимостью продукта, создаваемого рабочей силой.

Если живой труд не может быть измерен количеством прошлого труда, затраченного на его воспроизводство, то понятие «стоимость рабочей силы» тоже не годится для объяснения того, почему рабочее время, затрачиваемое на содержание и воспроизводство рабочей силы, весьма отличается от времени всего труда, который выполняется рабочей силой. Из закона эквивалентного обмена стоимости рабочей силы на стоимость необходимых для ее воспроизводства жизненных средств невозможно объяснить получение прибавочной стоимости и возрастание капитала. И не только это, но и коренное свойство труда и человека создавать прибавочный продукт, превосходить в результатах труда его затраты.

Чтобы создать теорию, объясняющую производство прибавочной стоимости, К. Марксу пришлось обратиться к категории, противоположной стоимости, —к потребительной стоимости труда и рабочей силы. Именно последняя, т. е. потребительная стоимость рабочей силы, и ее реализация посредством труда образуют существо экономического отношения и экономическую определенность формы, в которой осуществляется производство капитала. Сама прибавочная стоимость у К. Маркса выводится из специфической потребительной, а не меновой стоимости рабочей силы, и соответственно у него потребительная стоимость рассматривается совершенно по- иному, чем в прежней политической экономии. В отношениях между трудом и капиталом потребительная стоимость рабочей силы не просто входит в экономическую форму в качестве фактора, определяющего эту форму. При обмене между трудом и капиталом потребительная стоимость обмениваемого на деньги труда (рабочей силы) образует сущностное отношение капиталистического производства, выступает как особое экономическое отношение[185]. Причем эта категория и выражаемое ею отношение приобретают самую важную познавательную силу для объяснения производства капитала.

Что же представляет из себя потребительная стоимость рабочей силы? В условиях производства капитала потребительная стоимость рабочей силы сводится к ее способности доставлять труд и создавать стоимость, причем большую стоимость, чем она сама имеет. Получается, что прошлый труд, который заключен в рабочей силе, и тот живой труд, который она может выполнить, —это две совершенно различные величины. В их разности и проявляется величина потребительной стоимости рабочей силы, труда. Следовательно, потребительная стоимость рабочей силы сводится к избытку количества труда, доставляемого работником, над тем его количеством, которое затрачивается на воспроизводство самого работника. Поскольку эти затраты реализуются в стоимости рабочей силы, то избыток, доставляемый ею, принимает форму дополнительной продолжительности рабочего времени, т. е. прибавочного труда, превышающего необходимое рабочее время, нужное для воспроизводства самого работника. Потребительная стоимость его рабочей силы определяется не тем рабочим временем, которое нужно для ее сохранения и воспроизводства, а тем, которое затрачивается сверх возмещения этого воспроизводства, например одним рабочим днем, а меновая стоимость — только половиной рабочего дня. Меновая стоимость будет минусом по отношению к потребительной стоимости рабочей силы. Из этого одновременно следует, что прибавочная стоимость может возникнуть и возрастать исключительно за счет дополнительной продолжительности труда и рабочего времени, а не за счет роста их производительности, так как последняя в рамках данного рабочего времени лишь изменяет соотношение необходимого и прибавочного рабочего времени в пользу прибавочного. В целом, т. е. в общем случае, рост производительности труда уменьшает стоимость продукта, в том числе и рабочей силы. Что же касается ее потребительной стоимости, то ее рост совпадает с увеличением производительности труда, здесь продолжительность дополнительного рабочего времени теряет свое определяющее значение.

Рабочая сила обнаруживает свою потребительную стоимость не только в использовании труда капиталом[16]. Специфика потребительной стоимости рабочей силы, выраженной в ее способности создавать прибавочную стоимость, имеет под собой более общую основу — коренное свойство труда создавать результат, превосходящий его затраты.

К сожалению, это свойство обычного труда не только не возводится на уровень его сущностных характеристик, но и часто упускается из виду при анализе труда. Причина тому —обычное рассмотрение труда только в рамках процесса создания стоимости, т. е. как абстрактного труда. Изображение К. Марксом процесса производства и труда в «Капитале», как он сам об этом пишет, покоится «на анализе абстрактного труда, труда как затраты рабочей силы, — безразлично, каким полезным способом она затрачивается»[186]. Но в этих рамках, т. е. когда имеется в виду стоимость затрат и результатов, превышение результатов труда над его затратами не обнаруживается. Даже прибавочная стоимость, выводимая из потребительной стоимости рабочей силы, имеет свой эквивалент затрат в виде прибавочного труда, следовательно, не превосходит этих затрат. Поэтому К. Марксу приходилось потребительную стоимость рабочей силы в общем случае ограничивать ее способностью «доставлять труд», «создавать стоимость». Что же касается превышения на величину прибавочной стоимости рабочей силы, то это выходило за рамки эквивалентного стоимостного обмена, принятого К. Марксом в качестве исходного принципа в первом отделе «Капитала».

Превосходство результатов труда над его затратами — это уже другой закон, которому подчинен труд, производящий не стоимость, а потребительную стоимость. Такого закона экономическая наука, в отличие от хозяйственной практики, пока не знала и не знает.

В общеэкономическом смысле, тождественном потребительностоимостному подходу, прирост потребительной стоимости рабочей силы обнаруживается в том факте, что работник производит больше, чем потребляет, что из производства выходит большее количество потребительной стоимости, чем в нем потребляется. Что же касается избытка труда, доставляемого рабочей силой, над затратами ее собственного воспроизводства, то это достигается тем, что потребительная стоимость рабочей силы увеличивается за счет использования потребительной стоимости материальных средств производства и природных сил, с одной стороны, и умножением собственной производительной субъективной силы работника посредством потребления им материальных и духовных благ в процессе воспроизводства своей рабочей силы. За счет этого происходит замещение, высвобождение малоквалифицированного простого труда высококвалифицированным, сложным трудом, сопровождающееся уменьшением общего количества труда, поскольку большее количество простого труда равняется меньшему количеству сложного. Труд, высвобожденный в результате внедрения более квалифицированного труда, будет большим, чем затраты на подготовку квалифицированных работников.

Таким образом, потребительная стоимость рабочей силы может быть выражена: а) отношением всего количества функционирующего труда к его части, затрачиваемой на собственное воспроизводство рабочей силы; б) отношением высвобождаемого труда к затратам на подготовку квалифицированного труда, замещающего простой труд. Что касается затрат на покупку жизненных средств и их потребление, то они не имеют прямого отношения к процессу самого труда, являются его внешним условием, не входят в него, а если и входят (работник должен принимать пищу во время труда), то лишь как материал для поддержания дееспособности работника. Но это не значит, что за пределами процесса труда отпадает вопрос о потребительной стоимости жизненных средств. Здесь мы можем лишь предварительно сказать, что потребительная стоимость предметов потребления в конечном счете реализуется тоже в высвобождении труда, достигаемом за счет замещения сложным трудом более простого труда. Но это касается уже потребительного производства, в котором осуществляется воспроизводство человека и общества. В нем потребительная стоимость предметов потребления оказывается лишь моментом, а конечным результатом выступает уже не продукт производства, а сам человек и само общество. Закон потребительной стоимости, соответственно, приобретает форму социологического закона, выражающего человеческое развитие.

Превосходить своими результатами свои же затраты —это, как явствует из сказанного, коренное свойство труда и человека как работника. Чем же его объяснить, можно ли принять этот принцип за аксиому так же, как в случае со стоимостным принципом равенства затрат и результатов?

Очевидно, что превышение результатов труда над его затратами достигается в первую очередь за счет использования человеком энергетических сил природы и технико-технологических средств как усилителей сил труда. Этот источник возрастания потенциала труда не нуждается в особых доказательствах, на этом обычно строится теория роста производительности труда. Что же касается возвышения сил самого человека, применяемых им в своем труде, то здесь следует иметь в виду, по крайней мере, два не очень изученных источника, делающих результат труда выше его затрат. Ими являются: а) потребление людьми жизненных средств, повышающих потребительную силу общества и его трудовой потенциал, реализующихся в увеличении конечного результата труда; б) использование дополнительных производительных сил труда, возникающих из способов совместной деятельности людей (силы кооперативного, обобществленного труда).

Относительно первого источника, т. е. как из потребительных жизненных средств может возникнуть превышающий соответствующие затраты результат, в научной литературе сказано очень мало. Можно сослаться на представителей теории потребления, опирающихся на концепции предельной полезности и данные психологии. Так, согласно С. А. Первушину, «экономически целесообразным будет лишь потребление, удовольствие от которого превышает тягостность затрат на него, которое дает известную положительную разницу»[187]. Для обозначения этой разницы вводятся по аналогии с производством понятия «потребительская прибыль», «потребительский доход», «потребительская рента», призванные отразить дополнительный результат от потребительной деятельности. Соответственно, С. А. Первушиным делается поправка ко второму закону Г. Госсена. Вместо предельной полезности продукта ставится предельный доход потребителя: «моментом, определяющим потребление, является не предельная полезность, а предельный доход, предельная рента потребителя»[188]. Определяется предельный доход (как и предельная полезность) на основе ранжирования получаемого удовольствия от потребления последних долей благ, т. е. на основе субъективных предпочтений людей. Определенным шагом вперед в этом вопросе явилась теория потребительского излишка (А. Маршалл, Д. Хикс и другие). Особая заслуга здесь принадлежит французскому экономисту М. Алле («Theorie generale des surplus», Paris, 1989), предложившему концепцию распределяемого излишка, связанного с высвобождением того или иного блага.

Более плодотворным представляется объяснение дополнительной результативности, получаемой трудом от потребления жизненных средств, по объективным критериям, в частности посредством превращения энергии, воплощенной в предметах потребления, в человеческую энергию, позволяющую труду достигать результата, превышающего затраты. В этом отношении можно сослаться на работу С. А. Подолинского «Труд человека и его отношение к распределению энергии», в которой труд представлен процессом, увеличивающим бюджет энергии человека и обладающим, в отличие от механических процессов, коэффициентом полезного действия выше ста процентов. Автор, например, полагал, что энергия, накопленная в земледельческом продукте и реализуемая при его потреблении, в два десятка раз превышает количество энергии, затраченной человеком на земледелие. Можно, конечно, эти «разы» объяснить тем, что человек использует и сохраняет в земледельческом продукте солнечную энергию. Но это не отрицает решающей роли труда в сбережении этой энергии и в увеличении бюджета энергии, находящейся в распоряжении человека. Труд при своей реализации сберегает энергии в десятки раз более, чем он сам заключает. Соответственно, труд им трактуется как «действия, увеличивающие бюджет превратимой энергии человечества»[189].

Безусловно, жизненные средства должны быть включены в состав факторов (кроме природных двигательных сил, технических средств), усиливающих результативность труда. Здесь важно выяснить, какой вид энергии, получаемой человеком от потребления жизненных средств, более всего сберегает затраты труда и тем самым увеличивает его продуктивность. Известно, что мускульная сила человека, используемая в качестве двигательной силы, составляет мизерную долю в производимой для этих целей мировой энергии. Соответствующие расчеты свидетельствуют, что производимая, например, в 2000 г. в мире электрическая энергия способна была бы потенциально высвободить в течение года труд 70 млрд человек, занятых производством двигательной энергии на основе использования мускульной силы, т. е. число лиц, примерно в десять раз превышающее общую численность населения земного шара[190].

Другое дело — физическая и умственная энергия людей, используемая ими при обслуживании технических и технологических процессов и связанная с исполнительными функциями человека при машинах и механизмах. Эта функция, усиливающая продуктивность техники и технологических процессов, является основной формой, в которую превращается энергия потребляемых жизненных средств. И здесь через труд сберегается энергии тоже в десятки раз больше, чем расходуется в процессе труда: при помощи техники высвобождается громадное количество живого исполнительского человеческого труда.

Особая значимость в сбережении человеческого живого труда принадлежит умственной энергии, приобретаемой человеком вследствие потребления жизненных средств и духовных благ, затраты на создание которых не идут ни в какое сравнение с теми результатами, которые дает практическое использование знаний, информации, опыта. Можно еще раз напомнить, что только одно изобретение паровой машины Джемсом Уаттом, по словам Ф. Энгельса, принесло миру в первые пятьдесят лет своего использования больше, чем мир с самого начала затратил на развитие науки[191]. По подсчетам С. Г. Струмилина, результаты, получаемые от работы обученных рабочих, превышают соответствующие затраты на школьное обучение в 27,6 раза[192].

Эффект от потребления человеком материальных и духовных благ лучше всего выразить в обобщенном виде понятием «потребительная сила» труда (соответственно, человека и общества), которая вполне согласуется с подобными же характеристиками труда: «рабочей силой» человека, «производительной силой» труда и т. п. Можно, следовательно, ставить вопрос о превращении потребительной силы в рабочую силу и в производительную силу, и наоборот, а также говорить о возрастании потребительной силы общества и человека, о способах и факторах ее увеличения. Введение в экономический анализ понятия потребительной силы, т. е. способности к потреблению, позволяет более основательно выделить объективное содержание потребительной деятельности, отмежеваться от часто встречаемой психологической ее характеристики, ставящей ее в полную зависимость от субъективных оценок.

Категория потребительной силы, и это главное в данном случае, позволяет потребительную деятельность объяснить законами движения потребительной стоимости и преодолеть ограничения, накладываемые на нее законом стоимости. Поскольку потребительная стоимость рабочей силы и ее мера заключены не в труде, овеществленном в ней, не в ее стоимости, то обусловленность потребления (спроса) стоимостью (доходами), рабочим временем попадает в ложное положение. При обилии произведенных для рынка товаров человек может оказаться не только за чертой бедности, но и лишиться необходимых средств к существованию. Рынок признает только платежеспособного покупателя, того, у кого есть деньги. Он в этом отношении безразличен к потребителю: товар достается тому, кто может заплатить, а не тому, кто больше всего нуждается, имеет настоятельную «склонность» к потреблению. В рамках закона стоимости для громадной массы трудящегося населения мера потребления обусловливается стоимостью рабочей силы, мерой необходимого по условиям ее воспроизводства труда. В данном случае для определения величины потребления пользуются единицей труда и заработной платой за эту единицу труда — единицей заработной платы в ее денежном выражении. Соответственно, потребности и потребление получают свое выражение в платежеспособном спросе, а их зависимость от меры труда (производства) — в предложении товаров. Спрос и предложение выступают двумя переменными величинами, измеряемыми денежной мерой.

Другой характер носит общественная мера потребления, которая исходит из потребительной силы и базируется не на стоимостной, а на потребительностоимостной основе. Она должна отвечать природе самой потребительной силы. Там, где господствует потребительная стоимость и сами потребности обусловливают пределы рабочего времени, необходимого для их удовлетворения, рабочее время теряет свое значение меры потребления, ибо оно само удлиняется или сокращается в зависимости от того, сколько нужно доставить того или иного количества потребительных стоимостей. Смысл общественного прогресса в этом отношении сводится к тому, чтобы потребление не определялось минимумом времени, необходимым для производства, поскольку само «рабочее время перестает и должно перестать быть мерой богатства, и поэтому меновая стоимость перестает быть мерой потребительной стоимости»[193].

Сокращение рабочего времени, обусловленное научно-техническим прогрессом, не может приниматься за признак уменьшения потребления. Наоборот, экономия рабочего времени должна вести к увеличению богатства общества и свободного времени. Последнее, превращаясь в мерило развития человека как истинного богатства, тем самым становится и мерой развития способности к потреблению, мерой потребительной силы общества. Это соответствует требованиям закона потребительной стоимости, согласно которому высвобождаемое в результате реализации потребительной стоимости время превосходит затраченное рабочее время и, следовательно, потребление, совершаемое в свободное время, должно измеряться последним. Когда же в качестве меры используется рабочее время, то такое потребление свидетельствует по существу о бедности. Рабочее время, в том числе прибавочное, поглощая почти все время трудящихся масс, лишает их свободного времени, которое становится временем для немногих. Они и получают простор для своего развития, в том числе и для потребления.

При характеристике потребительной способности общества нельзя ограничиваться ее рассмотрением только «в-себе», т. е. в рамках взаимоотношения численности потребителей и величины их потребности в тех или иных благах, выраженных, например, в единицах этих благ или потребительской корзины. Потребительная сила должна быть определена не только как сущее «в-себе», но и в своем «для-себя» бытии, в зависимости от факторов, влияющих на нее. К этим факторам относится прежде всего производительная сила общества, а также состояние пропорций распределения продукта на части, предназначенные для личного и производительного потребления, пропорциональность распределения труда по подразделениям производства, соответствие этого распределения структуре потребностей общества. Потребительная сила общества в общем и целом, в конечном счете, представляет собой функцию его производительной силы. Еще классиками политической экономии было установлено, что чем больше производится потребительных стоимостей, тем выше уровень удовлетворения потребностей людей. Впоследствии, в частности, в работах Дж. М. Кейнс эта концепция была подвергнута критике. Она, по мнению Дж. М. Кейнса, была построена на основе натурального обмена, не учитывала самостоятельной роли денег[194]. Дж. М. Кейнс предложил исходить не из производства, не из предложения, а из спроса, объективные факторы которого лежат на стороне дохода и его различных компонентов.

Нельзя, конечно, недооценивать влияния потребления на величину производства, но оно не отменяет решающей роли производства в удовлетворении потребностей, т. е. не следует пренебрегать общей зависимостью потребительной силы от производительной силы общества. Более того, многие проблемы спроса и предложения, не решаемые с позиции опосредствующих их стоимостных механизмов, легко могут быть решены, если исходить из взаимодействия производства и потребления в потребительностоимостной плоскости. Ф. Энгельс был прав, видя истинный смысл конкуренции (соревнования) во взаимоотношениях потребительной и производительной сил. В будущем строе, достойном человечества, по его мнению, не будет иной конкуренции, кроме этой. Общество должно будет рассчитывать, что можно произвести при помощи находящихся в его распоряжении средств и сообразно с отношением своей производительной силы к массе потребностей определять уровень удовлетворения потребностей[195].