Глава 10. Потребительное производство

Чтобы продолжить анализ движения труда, недостаточно ограничиться рассмотрением труда и его средств, взятых только в качестве элементов процесса производства, т. е. только тем, как труд производит. Нужно еще знать, как производится и воспроизводится сам труд. Задача состоит в том, чтобы найти не только первоисточник процесса, которым является труд, но и опосредованные им звенья, связанные с дальнейшим воспроизводством человека, но уже в сфере потребления. Этим диктуется настоятельная необходимость включения потребления, вернее, его социально- экономической формы, в предмет изучения общественных наук, в частности политической экономии.

В них довольно много внимания уделяется анализу деятельности по производству материального продукта, процесса ее опредмечивания, но почти не исследуется противоположный процесс — распредмечивание продукта, реализуемое в его потреблении и движении в качестве потребительной стоимости. Конечно, перед вступлением в процесс производства и во время труда работник нуждается в средствах потребления. Однако в самом процессе труда жизненные средства можно сравнить с топливом или смазочными маслами для функционирования машины, т. е. предметы потребления превращаются в своеобразные средства труда. По-иному реализуется потребительная стоимость жизненных средств за пределами процесса производства—в потребительном производстве, в котором воспроизводятся сам человек и его труд. К сожалению, последнее звено еще не введено в теорию общественного воспроизводства, не включено в механизм взаимодействия производительных сил и производственных отношений. Состояние последних обычно объясняется лишь факторами производственного процесса (трудом и средствами труда), но не его продуктами и их реализацией в потреблении[29]. Переход от предмета (продукта) к субъекту в общественной науке «освоен» намного меньше, чем переход от труда к продукту (от субъекта к продукту).

Трудовая теория стоимости содержит главным образом анализ овеществления труда в продукте, т. е. имеет дело с опредмечиванием труда, а не с его распредмечиванием. Поставленная классиками марксизма задача по разработке теории распредмечивания в значительной мере осталась нереализованной. Не переведено на язык материалистического понимания истории то звено системы Гегеля, которое охватывает движение от объекта к субъективности, хотя идеализм Гегеля в этом вопросе для К. Маркса и Ф. Энгельса был очевиден. У Гегеля превращение предмета в самость, т. е. в человека, тождественно самосознанию человека, а не процессу его реального социального становления. Предметность в системе Гегеля сначала выступает отчуждением идеи, а затем посредством снятия этой отчужденности идея вновь возвращается к самой себе в виде человеческого самосознания. «Поэтому, — отмечал К. Маркс, — всякое обратное присвоение отчужденной предметной сущности выступает как включение ее в самосознание...»[236].

Исходя из превращения предметности в субъективное, как известно, Гегель высказал суждение о возникновении сознания из форм развития живого: чувствительности, раздражимости, воспроизводимости. В рассуждениях Гегеля содержится рациональное зерно и для понимания общества: превращение в самость в результате снятия отчуждения (предметности) предполагает дальнейшее развитие самого человека. «...Дух... отчуждает себя, — писал Гегель, — а затем из этого отчуждения возвращается в себя, тем самым только теперь проявляется в своей действительности и истине...»[237]. В этой связи К. Маркс заметил: «Величие гегелевской «Феноменологии»... заключается, следовательно, в том, что Гегель рассматривает самопорождение человека как процесс, рассматривает опредмечивание как распредмечивание, как отчуждение и снятие этого отчуждения, в том, что он, стало быть, ухватывает сущность труда и понимает предметного человека, истинного, потому что действительного, человека как результат его собственного труда» [238]. Неважно, например, что произведенный в труде продукт не удовлетворяет всех потребностей человека, но из слов Гегеля о том, что индивид тем самым производит себя в своем наличном бытии, следует вывод в пользу материализма: человек порожден своим трудом.

Однако этот вывод, как уже сказано, материалистически переработан и реализован К. Марксом главным образом в форме теории опредмечивания труда, идеи материализации труда в стоимости, т. е. в трудовой теории стоимости. Обратный же процесс — распредмечивание, превращение предмета в свойства человека —он оставил для дальнейшего исследования. Да и для объяснения производства капитала это было не столь необходимо, ибо в буржуазном обществе главенство принадлежит овеществленному богатству (стоимости), а не его распредмечиванию в человеке. Воспроизводство трудящегося человека для К. Маркса тогда имело смысл как аргумент в защиту исторических интересов пролетариата. Задуманное же им специальное исследование о наемном труде, которое он хотел написать после анализа капитала и земельной собственности, не было выполнено (если не иметь в виду его лекции «Наемный труд и капитал» и соответствующие части «Капитала».

Сказанное, однако, не означает, что у К. Маркса нет принципиальных суждений на этот счет. В философском плане —это трактовка предмета не только в качестве объекта созерцания, но и как переходящего в субъективное, в человеческую практическую деятельность. «Главный недостаток всего предшествующего материализма — включая и фейербаховский, — писал К. Маркс, —заключается в том, что предмет, действительность, чувственность берется только в форме объекта, или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, практика, не субъективно»[239]. Но предмет выступает субъективно не только в том смысле, что в нем материализуется человеческая субъективная деятельность, но и в том, что в процессе его потребления он вновь превращается в состояние человеческой субъективности, в свойства человека.