Советоваться даже и при наличии учености

 

В Священном Писании и в Священном Предании можно встретить много идей о духовном наставничестве. Например, в курсе лекций архимандрита Тихона (Агрикова) (по некоторым изданиям с учетом пострига в схиму его имя подписывается как схиархимандрита Пантелеимона) по пастырскому богословию для первого курса (духовной академии)[15] есть раздел «Основы пастырства как богоустановленого института». Весь первый курс, фактически – с разных сторон – разбор темы пастырства (в частности, отмечается, что Господь поставил пастырем святого пророка Моисея), поэтому за точными комментариями в отношении каких-то аспектов вопроса любой желающий может обратиться к тексту лекций.

Здесь скорее мы будем разбирать то, что имеет отношение к практической жизни христианина. И для реализации практической духовной жизни духовный отец действительно нужен. Важно эти понятия – «духовный отец» и «духовное чадо» – конкретизировать, чтобы они были предельно ясны, тогда выявится нужда в духовном руководстве.

Сейчас многие люди само обращение к духовнику за советом или за разрешением какого-то вопроса воспринимают как признание собственной слабости, некомпетентности. Именно поэтому они не подходят со своим наболевшим вопросом или недоумением к духовнику, хотя на примерах из Священного Предания мы, конечно, видим, что вопрошание духовного отца отнюдь не является признаком слабости или признаком некомпетентности.   

Например, преподобный Арсений Великий, человек, имевший, по меркам своей эпохи, обширное образование, (настолько обширное, что даже был избран учителем детей императора Феодосия Великого), после того как принял монашество, советовался с египетскими старцами. И однажды некто, увидев, как он спрашивал одного из египетских старцев, спросил его: «Авва Арсений! почему ты, будучи столько сведущ в учености Греции и Рима, вопрошаешь о твоих помыслах этого, чуждого всякой учености?» И на этот вопрос преподобный ответил, что науки Греции и Рима он знает, но еще не узнал алфавита, «который преподается этим, ничего незнающим в учености мира».

Комментируя этот и иной ответы преподобного Арсения в отношении вопрошания египетских отцов, святитель Игнатий (Брянчанинов) отмечал, что познания египетского старца, были «доставлены ему исполнением евангельских заповедей». Эти познания приобретаются в самой душе, в самой душе человек имеет опытное доказательство справедливости этих познаний. Тогда как ученый в светском отношении человек свои познания приобретает извне. Сама по себе земная ученость «не может принимать никакого участия в деле обновления человечества Искупителем».

«Из учений мира мы ничего не черпаем для духовного жительства», – сказал авва Арсений на вопрос аввы Евагрия, когда тот спросил, отчего они при своих учености и развитии не имеют ничего, а «грубые египтяне имеют такое возвышенное духовное делание?» По мнению аввы Арсения, египетские отцы «подвигами стяжали свое духовное жительство»[16].

То есть человек, являющийся ученым по земным меркам, но не имеющий реального духовного опыта, может так и не объяснить, как достичь внутреннего мира. Сможет ли он практически в самом себе представить реализацию стремления к внутреннем миру, может ли он при всех своих знаниях привести себя в состояние внутреннего мира мира (имеется в виду не медитативный анабиоз, а внутренний мир, присутствующий в человеке и при наличии внешней деятельности, о котором нередко рассказывал старец Фаддей (Витовницкий)[17])?

С примером преподобного Арсения Великого можно сопоставить пример архимандрита Макария, основателя Алтайской духовной миссии. Архимандрит Макарий блистательно окончил Духовную академию, изучил языки греческий, латинский, еврейский, немецкий и французский. Будучи магистром богословия и в прошлом – ректором Костромской духовной семинарии, а также – настоятелем Богоявленского монастыря, являясь профессором богословских наук, в сане архимандрита он «переходит в бедную глухую Глинскую пустынь, под руководство неученого, но опытного отца Филарета». Этот ученый архимандрит мог бы по учению святых отцов руководить самим собой, но он пожелал руководства «благочестивого наставника и опытного в духовной аскетической жизни старца Филарета». Ученый архимандрит, по мнению составителя Глинского патерика (откуда и взята эта история) – схиархимандрита Иоанна (Маслова), вполне понимал значение следующих слов преподобнного Иоанна Лествичника: «Обманулись все те, которые, предавая себя Богу, подумали, что не имеют нужды ни в каком руководителе, ибо кто без помощи наставника вступает в борьбу с духами злобы, тот бывает ими умерщвлен» (4-е слово «Лествицы»[18]).