Советский Союз на стороне Китая

Только Советский Союз выражал готовность оказывать Китаю помощь в борьбе против японских агрессоров. Советское правительство не имело перед Китаем каких-либо особых договорных обязательств. И тем не менее, верное своей политике оказания поддержки жертвам империалистической агрессии, оно готово было прийти на помощь китайскому народу в борьбе против иностранной интервенции.

Советское правительство воспользовалось в 1935 году визитом в Москву лорда-хранителя печати Англии [137] А. Идена, для того чтобы обсудить с ним вопрос о Тихоокеанском пакте. Советский Союз предлагал уже заключить не пакт о ненападении, а пакт о взаимопомощи. Народный комиссариат иностранных дел СССР писал накануне визита Идена: «Мы готовы сотрудничать с Англией, как и с другими странами, в деле обеспечения мира на Дальнем Востоке».

«Конкретно мы мыслим себе региональный Тихоокеанский пакт взаимопомощи с участием СССР, Китая, Японии, Великобритании, США, Франции, Голландии...» Суть пакта в том, что «дальнейшей агрессии Японии были бы противопоставлены силы всех остальных участников пакта»^[5].

28 марта 1935 г. нарком иностранных дел СССР в беседе с А. Иденом подчеркнул, что для прочного обеспечения мира на Тихом океане «нужны коллективные усилия всех заинтересованных государств». Однако Иден не поддержал этого предложения. Он выразил сомнение в готовности США активно сотрудничать в деле обеспечения мира и безопасности на Дальнем Востоке^[6].

Английское правительство не было склонно принимать участие в создании системы коллективной безопасности на Дальнем Востоке, но старалось возложить вину за попустительство японской агрессии на Соединенные Штаты Америки. Американское правительство по-прежнему предпочитало иной путь обеспечения своих интересов на Дальнем Востоке.

Об этом откровенно заявил заместитель государственного секретаря США Р. Мур в разговоре с поверенным в делах СССР в США А. Ф. Нейманом. Нужно несколько лет, сказал он, чтобы США получили превосходство над Японией. «Они-де надеялись, — писал Нейман о высказываниях Мура, — что СССР облегчит им положение, начав войну с Японией»^[7].

Председатель исполнительного юаня Китая Кун Сян-си в октябре 1935 г. поставил перед советским полпредом Д. В. Богомоловым вопрос о том, может ли Китай в случае необходимости оказания военного сопротивления Японии рассчитывать на получение из СССР военных материалов. 20 ноября 1935 г. советский полпред сообщил Куну о согласии СССР поставлять Китаю военные материалы^[8]. Чанкайшистское правительство Китая, надеясь путем уступок избежать открытого вооруженного конфликта с Японией, само стало, однако, затягивать переговоры о реализации этой договоренности. [138]

Между тем агрессивность японских милитаристов продолжала усиливаться. Захватнические планы Японии по-прежнему были направлены и против СССР. Германский посол в Японии фон Дирксен докладывал в Берлин 28 декабря 1935 г., что Япония настроена враждебно в отношении СССР и преисполнена решимости разрешить свои противоречия с Советским Союзом «силой оружия, как только она почувствует себя достаточно сильной в военном отношении»^[9].

Японский спрут начал протягивать щупальца и в сторону Монгольской Народной Республики, захват которой мыслился как ступень в подготовке к войне против СССР.

28 марта 1936 г. начальник штаба Квантунской армии генерал Итагаки в беседе с министром иностранных дел X. Арита так оценивал значение захвата МНР для Японии: «Если Внешняя Монголия будет присоединена к Японии и Маньчжурии, то безопасности советского Дальнего Востока будет нанесен сильнейший удар... Поэтому армия планирует распространение влияния Японии и Маньчжурии на Внешнюю Монголию всеми средствами, имеющимися в ее распоряжении»^[10].

В связи с угрозой японской агрессии еще 27 ноября 1934 г. по просьбе правительства МНР Советское правительство заключило с ним джентльменское (устное) соглашение, которое предусматривало «взаимную поддержку всеми мерами в деле предотвращения и предупреждения угрозы военного нападения, а также оказания друг другу помощи и поддержки в случае нападения какой-либо третьей стороны на СССР или МНР»^[11].

Это соглашение имело огромное значение для обеспечения независимости МНР и упрочения мира на Дальнем Востоке.

Поскольку опасность со стороны Японии продолжала усиливаться (дело дошло до настоящих боев у границ МНР), 12 марта 1936 г. между СССР и МНР был подписан протокол о взаимной помощи^[12]. Касаясь значения этого протокола, НКИД отмечал в письме советскому полпреду в Японии, что он «является новым звеном в той цепи последовательных действий, которыми мы обуздываем агрессию против МНР. Теперь Япония уже, конечно, не сомневается в том, что завоевание ею Монголии привело бы к войне с Советским Союзом»^[13]. Подписание этого протокола, как и джентльменское соглашение, было наглядным проявлением верности СССР принципу пролетарского интернационализма. [139]

11 марта 1937 г. М. М. Литвинов поставил вопрос о Тихоокеанском пакте о взаимопомощи в беседе с китайским послом в СССР Цзян Тин-фу. «Я убежден, — сказал он, — что только такой пакт может окончательно прекратить агрессию Японии и обеспечить мир на Дальнем Востоке».

Далее он отметил, что необходимо убедить в этом другие державы, в особенности Великобританию и США, и в этом направлении должны быть сделаны усилия как китайской, так и советской дипломатией^[14].

Советскому полпреду в Китае (в Нанкине) Д. В. Богомолову в середине марта были даны обстоятельные директивы, которые должны были лечь в основу переговоров с китайским правительством. В них содержалось предложение о заключении с нанкинским правительством договора о дружбе, предусматривающего «обязательство непринятия одной из сторон мер и незаключения ею соглашений, которые могли бы поставить в выгодное положение третье государство, со стороны которого угрожает опасность нападения другой договаривающейся стороне». Далее предусматривалось принятие обеими сторонами мер «в целях охраны их общих интересов». Советское правительство выразило готовность заключить с нанкинским правительством военно-техническое соглашение, предусматривавшее продажу ему самолетов, танков и другого военно-технического снаряжения с предоставлением в этих целях кредита на сумму 50 млн. долл., а также подготовку в СССР китайских летчиков и танкистов.

Советский Союз предлагал включить в договор о дружбе обязательство обеих сторон всемерно содействовать скорейшему заключению Тихоокеанского пакта о взаимопомощи. 1 апреля Д. В. Богомолов передал эти предложения Кун Сян-си^[15].

Однако китайское правительство продолжало колебаться. 16 июня 1937 г. полпред в Китае сообщал в НКИД, что китайское правительство в настоящее время относится к идее Тихоокеанского пакта отрицательно, так как опасается вызвать недовольство Японии и «окончательно закрыть дверь к двустороннему соглашению с Японией, на что Чан Кай-ши, по-видимому, еще не потерял надежду». Китайцы не дают ответа и на предложения о заключении договора о ненападении и об оказании Китаю помощи военными материалами^[16].

14 мая премьер-министр Австралии Дж. Лайонс также [140] выступил с предложением о заключении Тихоокеанского пакта, правда, пакта о ненападении, а не о взаимной помощи. Советское правительство решило поэтому еще раз попытаться добиться заключения пакта.

Во второй половине мая, находясь в Женеве в связи с сессией Совета Лиги наций, М. М. Литвинов вел переговоры о Тихоокеанском пакте с министром иностранных дел Англии А. Иденом и председателем исполнительного юаня Китая Кун Сян-си^[17]. Советскому полпреду в Лондоне И. М. Майскому было дано указание обсудить этот вопрос с Дж. Лайонсом. Полпреду предлагалось сообщить премьер-министру Австралии о положительном отношении СССР к его предложению, но высказать соображения в пользу пакта о взаимной помощи^[18].

15 июня Майский имел соответствующую беседу с Лайонсом. Последний отнесся положительно к идее заключения пакта о взаимопомощи, но высказал мнение о том, что ни Англия, ни США не готовы заключить столь далеко идущее соглашение^[19].

Полпреду в Вашингтоне А. А. Трояновскому было поручено выяснить позицию США. «Правда, — писал НКИД, — мы имели в виду Тихоокеанский пакт о взаимной помощи, а Лайонс сводит это к обязательству о ненападении»^[20].

Рузвельт не проявил, однако, желания принять участие в таком пакте. Он заявил 28 июня Трояновскому, что США не могут вступать в союзы и другие подобные соглашения. Что касается предложения Лайонса о заключении Тихоокеанского пакта о ненападении, то Рузвельт, ссылаясь на то, что нет смысла заключать пакт, если в нем не будет участвовать Япония, не поддержал и это предложение^[21].

Когда 7 июля 1937 г. началось вторжение японских войск в Китай, советская печать немедленно и решительно осудила действия японских агрессоров. «Речь идет о новом важном этапе в империалистической борьбе в Восточной Азии, на Тихом океане, — писала газета «Известия», — о новом существенном этапе в агрессии японского империализма, стремящегося поработить китайский народ»^[22].

19 июля 1937 г. китайское правительство, наконец, решилось принять советскую помощь. Оно обратилось к СССР через советского полпреда с просьбой поставить ему военные материалы и предоставить соответствующие [141] кредиты^[23]. Советское правительство сразу же откликнулось на просьбу Китая о помощи. 29 июля полпреду в Китае было дано указание сообщить китайскому правительству о согласии СССР удовлетворить его просьбу^[24].

Выражая готовность поставлять Китаю военные материалы, ЦК ВКП(б) и Советское правительство одновременно считали необходимым предварительное заключение между СССР и Китаем договора о дружбе и ненападении, так как надо было иметь гарантию, что «наше же оружие не будет употреблено против нас». Советский полпред неоднократно ставил этот вопрос перед представителями китайского правительства^[25].

Между тем Китай усиленно стал добиваться заключения советско-китайского договора о взаимопомощи. 16 июля этот вопрос поднимал перед советским полпредом председатель законодательного юаня Китая Сунь Фо. Три дня спустя в беседе с полпредом настойчиво выступал за подписание такого договора Чэнь Ли-фу, ведший переговоры с ним по поручению Чан Кай-ши^[26]. Раскрывая суть этих предложений, советский полпред писал в Москву: «Ставка на японо-советскую войну остается у Чан Кай-ши по-прежнему идеей фикс»^[27].

В условиях, когда Китай уже находился в состоянии фактической войны с Японией, ЦК ВКП(б) и Советское правительство, естественно, не считали возможным заключать в двустороннем порядке договор о взаимопомощи с Китаем^[28]. М. М. Литвинов писал советскому полпреду, что «форсирование китайцами этого вопроса в настоящий момент сводится ведь к тому, чтобы мы теперь же ввязались в войну с Японией»^[29].

21 августа 1937 г. между СССР и Китаем был подписан договор о ненападении^[30], имевший в тех условиях важнейшее значение для укрепления международных позиций Китая. В редакционной статье газеты «Правда», посвященной договору, подчеркивалось, что этот договор является новым выражением дружественных чувств, которые народы СССР питают по отношению к китайскому народу, борющемуся за свою свободу и независимость. Советско-китайский договор, указывалось в статье, практически подтверждает и закрепляет принцип неделимости мира, необходимость защиты мира как на Западе, так и на Востоке. «Конкретно осуществляя принцип коллективной безопасности, советско-китайский договор дает наглядный пример практического применения этого [142] принципа в бассейне Тихого океана. Советско-китайский договор показывает всем странам путь борьбы с военной угрозой... Он является новым инструментом мира и коллективной безопасности»^[31].

Заключение советско-китайского договора о ненападении, как отмечал полпред СССР в Японии М. М. Славуцкий, произвело в Японии «огромное впечатление»^[32]. В Токио расценивали договор как дипломатическое поражение Японии^[33].

Уже 14 сентября была достигнута договоренность о конкретных поставках в Китай военных материалов за счет предоставляемого Советским Союзом долгосрочного кредита. По просьбе китайской делегации сроки доставки первой партии самолетов были сокращены до минимума. Первые 225 самолетов, в том числе 62 средних бомбардировщика и 155 истребителей, советская сторона обязалась подготовить и отправить в Китай за период между 25 сентября и 25 октября 1937 г.^[34]. Китайский посол в СССР Цзян Тин-фу заявил в беседе с заместителем наркома Б. С. Стомоняковым, что китайцы исключительно довольны духом и результатом переговоров, которые дали Китаю даже больше того, что они ожидали^[35].

К середине 1938 года Советский Союз поставил Китаю 297 самолетов, 82 танка, 425 пушек и гаубиц, 1825 пулеметов, 400 автомашин, 360 тыс. снарядов, 10 млн. патронов и другие военные материалы^[36]. Помощь Советского Союза дала Китаю возможность выстоять, избежать разгрома и капитуляции, продолжать оказывать сопротивление японским агрессорам.

В связи с советской помощью Китаю усилилась опасность нападения Японии на СССР. Министр иностранных дел Франции И. Дельбос заявил американскому послу в Париже У. Буллиту 26 августа 1937 г., что он получил от посла в Японии телеграмму о том, что «Япония, по-видимому, намерена объявить Советскому Союзу войну». Английский посол в Японии Р. Крейги также отмечал, что японцы считают необходимым свести счеты с СССР. Помощник американского военного атташе в Японии Векерлинг писал в Вашингтон, что японская армия «своим главным врагом считает Советскую Россию», и существует уверенность, что «предотвратить новую русско-японскую войну невозможно»^[37]. Полпред СССР в Японии М. М. Славуцкий также отмечал, что японская военщина всеми силами старалась привить японскому народу [143] сознание «неизбежности близкой войны с Советским Союзом»^[38].

Международное положение Советского Союза усугублялось и тем, что в случае войны на Дальнем Востоке он должен был считаться также с серьезными осложнениями на своих западных рубежах. Японский посол в Берлине сообщил французскому послу А. Франсуа-Понсэ, что германское и итальянское правительства обещали Японии «активную военную помощь в том случае, если СССР окажется в дальневосточном конфликте на стороне Китая»^[39].

Серьезные опасения вызывала также позиция Польши. Японский военный атташе в Польше генерал Савада, обратившись 24 августа 1937 г. к польскому правительству с просьбой поддержать японцев при обсуждении вопроса о японо-китайском конфликте в Лиге наций, особенно подчеркнул, что Китай сотрудничает с СССР, а у Японии и Польши «общие интересы» в отношении Советского Союза. Польское правительство охотно откликнулось на эту просьбу, считая, что «Япония является естественным союзником Польши»^[40].

Япония не решилась, однако, на войну против СССР. Вместе с быстрым экономическим развитием Советского государства росла также его оборонная мощь. К началу 1936 года Советские Вооруженные Силы насчитывали 1 300 000 человек, а к 1937 году их численность была доведена до 1 433 000 человек^[41]. К тому же Советское правительство постоянно уделяло самое серьезное внимание укреплению обороны своих дальневосточных рубежей. Все это не могло не действовать отрезвляюще на японских агрессоров.