Загадочное дерево или Ботанические ликбезы

 

Из подошедшего к остановке переполненного пассажирами автобуса выскакивает мой знакомый, ветеран новокузнецких шахтостроителей Анатолий Григорьевич Огнев и с ходу задает вопрос:

- Вот скажи, пожалуйста, Федорович, что за дерево рас­тет у моего подъезда? По коре похоже на березу, но с яго­дами...

Я понял, о каком растении идет речь и, зная неуемный характер моего знакомого, с годами неиссякающий живой ин­терес ко всему окружающему, был уверен, что этот вопрос он задает не мне первому. И тем не менее попытался выяснить, пробовал ли он узнать название этого дерева раньше?

- Сколько живу в этом доме, столько и спрашиваю. Но, увы, пока безрезультатно.

- И как же долго ты живешь в этом доме?

- Да вот уже пятнадцатый год...

- Но все-таки хоть как-нибудь называли это дерево?

- Да никак. Просто дерево, и все...

Так что же это за таинственное дерево произрастает в нашем славном Новокузнецке, название которого человек не может выяснить в течение целых пятнадцати лет? И даже ког­да я сказал Андрею Григорьевичу, что дерево, растущее у его подъезда, имеет вполне определенное название «черемуха Мака», то по недоумевающему выражению его лица понял, что он мне не совсем поверил, ибо не ожидал, что растение, внешне так похожее на березу, вдруг окажется черемухой.

А дерево это, между прочим, в нашем городе не одиноко, и растет не только у дома, где живет мой знакомый. Деревья с характерной оранжево-желтой или шоколадного цвета, отс­лаивающейся, как у березы, корой (потому-то многие и склонны думать, что растение это все-таки ближе к березе) можно встретить и в городском парке им. Гагарина, и в сквериках по улицам Транспортной и им. Лазо, возле старого здания горбольницы № 29, у кинотеатра «Березка», во многих дворах по улице им. Тореза. И похоже, что появилось оно в нашем городе одновременно с орехом манчьжурским, где-то в начале 60-х годов. Видно, в те времена у руля новокузнец­кого «Горзеленстроя» находился очень деятельный человек, с этакой новаторской жилкой, решивший испытать новые виды деревьев в условиях сурового сибирского города. И мы сей­час являемся очевидцами того, что старания эти не прошли даром. На улицах, в парках и скверах, во дворах наших до­мов успешно прошел акклиматизацию представитель дальневос­точной флоры – черемуха Мака. К сожалению, новые насажде­ния этого вида черемухи в последние 10-15 лет в нашем го­роде уже не велись. А жаль.

Ведь дерево это очень красиво. Его блестящая, различных оттенков коричневого и оранжевого цветов кора живописно вписывается в зеленый наряд города и очень эффектно выде­ляется среди представителей местной сибирской флоры в лю­бое время года. Весной к этому наряду добавляется еще и белая кипень цветов, осенью и зимой – черный бисер мелких ягод.

Не странно ли, мы давно привыкли к этому живописному дереву, а до сих пор не знаем его названия?..

Может быть, в этом повинны городские озеленители, не оставившие после посадки визитной карточки нового для го­рода дерева. Впрочем, к нашему стыду, не знаем мы названия не только этого пришельца с Дальнего Востока. Порой зат­рудняемся назвать и более привычные для нашего глаза рас­тения, например, липу, вяз или ясень, а уж о такой дико­винке, как лох серебристый, и говорить не приходится. И, наверное, пора бы уж нам сделать первые шаги в вопросе ликвидации ботанической безгра­мотности горожан.

Помнится, будучи лет двадцать назад в Свердловске, об­ратил я внимание, как в обычном городском скверике, непо­далеку от Политехнического института, у каждого дерева, каждого кустика на металлических штырьках были укреплены таблички, на которых указывались названия растений на ла­тинском и русском языках. Подхожу, казалось бы, к уже дав­но знакомой березе и узнаю, что это не просто береза, а береза бородавчатая, а следующая за ней – уже береза пу­шистая. С первого взгляда и не заметишь между ними разни­цы. Ну, а тут, узнав из табличек, что березы эти разных видов, тотчас же стал выискивать между ними различия. И что же? Оказалось, что у березы бородавчатой на молодых красновато-бурых ветвях и впрямь углядел целое множество смолянистых бугорков-бородавок, в то время как ветви бере­зы пушистой обильно покрыты пушком.

Думается, что и нам бы следовало в некоторых зеленых уголках кузбасских городов и рабочих поселков с более-ме­нее разнообразным ассортиментом растений вывешивать таб­лички с полным видовым названием деревьев, кустарников, трав и цветов. Такой работой могли бы заняться в городе Кемерово, например, студенты-биологи университета, в Ново­кузнецке – студенты-ботаники педагогического института, в других городах – учащиеся педагогических, медицинских учи­лищ. И, конечно, везде нужно привлекать к этой интересной и полезной работе школьников.

В нашем Новокузнецке для организации «ботанических лик­безов» в большей мере подошли бы такие зеленые уголки го­рода, как парк имени Гагарина, скверы по улицам Дружбы, Транспортной (около автовокзала), имени Лазо (как-то про­ходил я по этой улице и насчитал 13 видов деревьев и кус­тарников, хотя и сейчас еще полностью не уверен, что охва­тил все разнообразие представленных здесь растений), прос­пекту Советской Армии. Читатели, очевидно, предложат и другие уголки. Для повышения информативности «ботанических ликбезов» можно специально подсадить некоторые виды расте­ний, вписав их в уже сложившиеся ландшафтные композиции.

Можно не сомневаться: такие своеобразные информацион­но-ботанические центры позволят нам больше узнать и полю­бить свой город.

Деревья под парусами

 

Январь. Вершина зимы. Давно уж отгуляла свое золотая осень. Деревья стоят оголенные. И снег белой шубой надеж­но припрятал опавшую листву. Но...

Но обратите, пожалуйста, внимание вот на эти три дерева с аккуратной округлой формы кроной. Стоят они в каких-то пяти метрах от тротуара по улице Тореза в месте пересече­ния ее с улицей Советской Армии. Броско выделяются среди других деревьев. Ибо, как ни странно для данной поры года, деревья эти все еще покрыты буроватой листвой. При этом листья остались не на какой-нибудь там отдельной ветке, а равномерно распределены по всей кроне, придавая деревьям нарядный кудрявый вид. Листья узкие, продолговатые, длиной 5-7 сантиметров. Похожи на листья ивы. Хотя ива на улицах города – явление довольно-таки редкое. Да и на зиму она обычно свои листья сбрасывает. Так что это за деревья? А давайте-ка попытаемся выяснить это у прохожих. Вот хотя бы у этой женщины, идущей с двумя тяжелыми сумками по тротуа­ру.

- Пожалуйста, передохните маленько и подскажите, как называются эти деревья?

Женщина остановилась, поставила свою ношу на снег, ог­лядела «с ног до головы» интересующие меня деревья: «Так это же клены!»

- Почему так считаете?

- А че тут считать! По самолетикам видно. Самолетики эти и есть семена клена.

- Но я не уверен, что это самолетики. Давайте подойдем поближе к деревьям и посмотрим повнимательнее.

Подошли. Посмотрели. Действительно, оказалось, что это были вовсе не «самолетики», а листочки.

- Ну тогда не знаю, – развела руками женщина.

Мимо пробегают две девочки. Явно школьницы.

- Девочки, скажите, пожалуйста, в каком классе вы учи­тесь?

- В седьмом.

- Значит, знакомы с ботаникой?

- Да, еще в шестом классе изучали.

- Ну тогда вы наверняка знаете, как называются эти де­ревья.

- Гм... Похожи на клены... Нет, все-таки это не они. А может быть, ивы? – вопросом на вопрос отпарировали девочки.

И эти не угадали. Еще у нескольких прохожих пытался вы­яснить названия деревьев. И, к сожалению, безуспешно. В основном, было два ответа: «клены» и «тогда не знаю». Что ж, открываю «тайну»: это были липы.

Почему такая неосведомленность? Может быть потому, что в наших кузбасских лесах липа встречается весьма редко, а в сущности, только в одном месте. На территории Кузедеевс­кого лесхоза, в реликтовой липовой роще – уцелевшем кусоч­ке флоры доледникового третичного периода. Правда, липу не назовешь редким деревом в нашем Новокузнецке. Благодаря стараниям озеленителей это дерево уверено внедряется в городских насаждениях. Липу можно встретить на улицах Орд­жоникидзе и Пирогова, Тореза и Советской Армии, на прос­пекте Металлургов, Бардина, Октябрьском, в парках и скве­рах города. Но горожане почему-то упорно не признают липу. А может быть, еще и потому, что мы плохо обучены (а то и совсем не обучены) определять деревья в их зимнем наряде...

Итак, мы выяснили, что красивые деревья с аккуратными кудрявыми кронами – это липы. Но почему они не сбросили свою листву на зиму? Нет, настоящие листья у липы отпали в положенное время. А оставшиеся на зиму – это всего лишь прицветники, то есть листья при цветах. Они долгое время, вплоть до весны могут оставаться на дереве вместе с плода­ми – орешками, вследствие чего нам и видится липа и в зим­нее время якобы обильно облиственной.

Мне захотелось сорвать один листочек, чтобы поближе рассмотреть замысловатый сетчатый рисунок просвечивающихся жилок. Но не тут-то было. Так как листок третьей частью своей длины напрочь прирос к черенку. Оставшаяся часть листка отогнута от черенка в виде паруса. Он играет значи­тельную роль в распространении плодов липы. Гроздь пло­дов-орешков, оторвавшись от дерева вместе с прицветным листочком, не сразу падает на землю, а продолжительное время парусит в воздухе. А если еще в это время дует вете­рок, то улетает подальше от материнского дерева, благодаря чему площадь реликтового кузедеевского «липового острова» постоянно увеличивается.

Ну а пока что плоды липы держатся на деревьях. Вместе с прицветными листочками-парусами. Тысячи, сотни тысяч, мо­жет быть миллионы (а кто их считал!) парусов на одном де­реве!

И не поэтому ли нам кажется, что деревья липы под мно­гочисленными парусами как бы плывут по безбрежному морю белых (и не совсем белых) снегов на улицах, в парках и скверах, заметно оживляя и обогащая несколько однообразный зимний наряд нашего города.

 

Лесная артиллерия

 

Возвращаясь из очередного похода по грибы, при подходе к станции Полосухино я услышал какое-то пощелкивание, даже больше похожее на легкое постреливание. Что за перестрел­ка?

Остановился, прислушался. Похоже, странные звуки доно­сились из прижелезнодорожной лесозащитной полосы. Спустил­ся с насыпи и по желтеющей отаве подошел к посадкам побли­же.

Оказывается, эти звуки «артиллерийской атаки» раздава­лись из кустов желтой акации. Створки стручков при созре­вании раскрываются с характерным резким треском, похожим на стрельбу. Акация и в самом деле «расстреливает» свои семена. Стручки мгновенно закручиваются, как пружины, и семена разбрасываются далеко в стороны.

Вот и повод задуматься о том, что в природе все несп­роста, все предусмотрено раз и навсегда заведенным поряд­ком.

 

Березовые эскадрильи

 

Очевидно, каждому приходилось наблюдать за полетами са­молетов. И сколько же их было в это время в небе – один, два, от силы десяток? И больше только в том случае, когда смотришь воздушный парад. А видел ли кто одновременно в небе, ну, к примеру, тысячу самолетов? Знаю, скажете: «Да такого и быть не может!». А я вот видел.

...Сотни, тысячи, одним словом, бесчисленное множество маленьких, длиной всего в три-пять миллиметров, самолетиков витало в воздухе, несколько тысяч приземлялось, а десятки, сотни тысяч уже произвели посадку. При желании можете уви­деть такое и сами.

Подобное явление в природе можно наблюдать в тот мо­мент, когда сеет свои семена русская береза. Период семя­нопада у нашей березы обычно очень растянут и длится с на­чала августа и до конца зимы. Новокузнечане, наверное, уже обратили внимание на то, как в ненастную осеннюю пору тро­туары по проспекту Металлургов, улице Кирова, дорожки в парке Гагарина, а короче, везде, где растет береза, бук­вально усыпаны крохотными самолетиками, а в зимнее время белое покрывало заснеженных газонов так и пестрит ими. Ну, а те, кому доведется бывать в это время в лесу, наверняка увидят и вытянутые по ветру рыжеватые шлейфы из тех же крошечных самолетиков, и до краев заполненные ими же лыж­ные следы.

Правда, сами самоле­тики не являются семенами березы, это всего лишь пустые чешуйки, покрывающие в березовых се­режках семена. Само собой разумеется, что и семена в это время сыплются с березы. Но они менее заметны, так как размерами чуть поменьше, и, главное, по окраске намного бледнее, чем трехлопастные чешуйки.

Семена березы представ­ляют собой маленькие ореш­ки, снабженные с боков про­зрачными крылышками (вот отчего они и менее заметны по сравнению с чешуйками), делающими их похожими на бабочек. Миниатюрные кры­латые плоды-бабочки легко переносятся ветром и часто оказываются далеко от ма­теринского де­рева. Благодаря этому береза первой из дре­весных пород захватывает незадернованные участки земли. Не зря же ее так и называют дерево-пионер.

И поэтому спешит-торопится береза, отправляя свои мно­гочисленные эскадрильи, чтобы быть всегда первой на любом свободном клочке земли: будь это гарь или вырубка, забро­шенная пашня или обнаженный откос у дороги, свежеотсыпан­ный отвал вскрышных горных пород или каменистый борт карь­ерной выемки.

 

Ветвепад

 

Тихий осенний день. В ожидании ильинского автобуса у остановки «Березка» любуюсь листопадом. К подножию тополей медленно опускаются лимонного цвета листья, плавно раска­чиваясь в воздухе из стороны в сторону. Временами вместе с листьями падают на землю и ветки.

Сначала я на них не обращал внимания. Думал, что это падают случайные, засохшие на деревьях. Но потом увидел, что под тополями валялись не одна и не две, а довольно-та­ки много таких веток. Были они разной длины. Одни размером с шариковую ручку, другие достигали полуметровой величины. Отдельные веточки залетали даже на проезжую часть дороги и затем пружинисто выскакивали из-под колес лихо мчащихся машин.

Поднял одну из упавших веточек. Как будто и не сухая. Живая. И почки на ней нормальные, здоровые. Осто­рожно раздвигаю чешуйки на верхушечной почке. По всей остановке разносится приятный бальзамический запах. Внутри почки видны были зачатки будущих листьев. Значит, из этой почки на следующий год могли бы распуститься вполне нормальные листья. Конечно, только в том случае, если бы веточки ос­тавались расти на де­реве. Так что же тогда обламы­вает то­полиные ветки? Бросаю взгляд на кроны деревьев. Мо­жет, ду­маю, зверюшки какие хулиганят. Ну белки, к примеру. Забе­гают же они в припоселковые молодые сосняки. Но кроме стайки задиристых воробьишек на деревьях никого не было. А веточки между тем все падают и падают.

Продолжаю осматривать поднятый прутик. Вот еще одна не­ожиданность. На конце сломанного прутика я ожидал увидеть неровный излом. Но поверхность излома, наоборот, была ров­ной, гладкой, словно ее специально шлифовали тонкозернис­той наждачной шкуркой. И кончик ветки был похож на шляпку мебельных гвоздей. Выходит, что ветка не обломилась, а от­делилась. Точно так, как отделяется от дерева пожелтевший лист.

Если повнимательнее приглядеться к нижним веткам топо­лей, обращаешь внимание, что на некоторых из них заметны круговые рубцы, наподобие шрамов. Именно эти рубцы и явля­ются местом будущего отрыва ветки. Может быть, упадет она не в эту осень, а через год-другой, но место отрыва ветки уже заранее определено, как бы запланировано. Значит, де­рево вполне сознательно освобождается от лишних веток. То есть, когда это надо, оно отторгает их точно так же, как и пожелтевшие листья.

Видимо, поэтому и живуч он, наш сибирский тополь, что может быстро приспособиться к любым экологическим услови­ям. Много влаги – он быстро растет. Засуха – тополь не те­ряется, он просто-напросто сбрасывает часть своих веток, чтобы выжили оставшиеся.

 

Безгалстучные синицы

 

В районе КМКовских трамвайных и автобусных остановок бабуськи оживленно торгуют жареными семечками. Тут же пос­тоянно копошатся табунки воробьев и синиц. Воруют охальни­ки семечки у зазевавшихся продавцов. Некоторые бабульки держат в руках специальные прутки, чтобы отгонять назойли­вых клиентов. Но все равно вездесущие птички как-то ухит­ряются обмануть хозяек соблазнительного пропитания и ухва­тить семечко-другое.

Ожидающие городской транспорт пассажиры с интересом наблюдают за поединком старушек с пернатыми разбойниками.

- Что ни говори, а синички все-таки хитрее простодушных воробьев, – комментирует обманные трюки птичек подошедший мужчина в черной суконной куртке металлургов. – Они чаще улепетывают с добычей.

- Потому что синица смелее. А воробьи, хоть и считаются нагловатым народцем, но и трусишки изрядные. Вот и остают­ся чаще с носом, – поддерживает беседу дедок в валенках.

- Смотри, Петрович, какие-то новые птички появились, впервые их в городе вижу. Очень похожие на синичек, но без галстуков.

Я тоже заметил «новичков». Действительно, в городе в зимнюю пору обитает в основном один вид из семейства синицевых – «большая синица», характерной особинкой которой является широкая черная полоса, так называемый «галстук», проходя­щий через желтую грудь и брюшко. Но вот некоторые синич­ки-воришки оказались без оного. Хотя по всем остальным признакам: голова в черной шапочке, желто-зеленая спинка, серо-голубые крылья с белой поперечинкой, черноватый хвост с голубоватым отливом – все это налицо. Словом, все как у большой синицы, но вот галстука почему-то нет. А без галс­тука «большая синица» – уже и не синица, а какая-то другая птица. В то же время безгалстучные синицы в других районах города пока не встречались. Тут что-то не так. Веду опрос людей на автобусной остановке: видели ли они подобных пти­чек в городе или в окрестных лесах. Все говорят, что это не наши синицы, чужие какие-то, залетные, поди из других краев прибыли...

Осторожно подходим к теплотрассовскому колодцу, крышку которого облепили синицы и воробьи, согреваясь от матерых 30-градусных морозов. А крышка обильно покрыта КМКовской индустриальной пылью, которую и принимали на свою желтую грудь распушившиеся от холода синички. И поэтому разукра­шенные в приятный желто-зеленый цвет грудь и брюшко уже не смотрятся таковыми, а грязно-черными и сливаются по цвету с черным галстуком до такой степени, что уже четкой грани­цы между двумя контрастными цветами не просматривается.

Вот таким образом в нашем городе и появляются в зимнюю пору новые виды птиц – безгалстучные синицы.

 

Трава у лыжни

 

Многообразен мир природы. Две тысячи видов деревьев и кустарников, около 20 тысяч видов трав произрастает только в пределах бывшего СССР. А сколько из них мы знаем, как говорится, в лицо? Кто сколько. Но в основном, надо честно признаться, наши познания в этой области весьма и весьма скудные. С десяток деревьев, еще меньше кустарников, де­сятка полтора травянистых растений. Даже те травы, которые растут рядом с нами, в нашей деревне, в нашем городе, в нашем дворе, под нашими окнами – и те порой нам неизвест­ны. Не знаем, да, может быть, особенно и знать не хотим.

Конечно, изучать растения и тем более травянистые их виды, надо весной или летом в пору вегетации, в пору цве­тения. Но не исключается процесс знакомства с травами и зимой. А в нашей Новоильинке этим можно заниматься прямо на улицах, во дворах, так как отдельные виды трав достига­ют такой высоты, что их не в состоянии прикрыть даже самые глубокие снега.

Когда мы жили в центральной части города Но­во­кузнецка, свои семейные лыж­ные вылазки зачастую совер­шали по городс­кой лыж­не, проложенной по дамбе вдоль Абушки и начинающей­ся чуть ли не от самого порога бывшего здания горсовета. И вот даже здесь вдоль городской лыжни насчитывали около двух десятков выглядывающих из-под снега видов травянистой растительности, узнавая в них знакомые нам по лету травы. Правда, некоторые травы мы так и не смогли распознать зи­мой. Но особенно не пережи­вали из-за этого, запоминали их местообитание, дожидались вес­ны-лета, наве­ды­вались к ним в гости, когда показывались листья, если же листьев для опознания было недостаточно, то навещали их еще раз, а то и другой, но во время цветения. Вот таким образом и прохо­дили мы своеобразный ботанический ликбез прямо на живой траве.

А сейчас зимние ботанические экскурсии на лыжах совер­шаем в ближайших окрестностях Новой и Старой Ильинок, пы­таемся распознать местные травы в их, так сказать, зимнем наряде. Особенно удобны для распознавания высокостебельные травянистые растения. Вот взять хотя бы эти четырехгранные стебли с нитевидными пучками, представляющими собой остат­ки цветочных колосков, чередующимися через каждые 3-5 сан­тиметров, так похожими на козлиные бородки. Выбрал самое высокое растение, стал считать, сколько же бородок на нем навешено. Двадцать пять! И это только на части стебля, расположенной выше снежного покрова. А если учесть наши многоснежные зимы, то представляете, сколько еще бородок упрятано в снегу.

Так что же это за сверхбородатое растение? Уверен, что почти все знают эту траву, даже дети. Правда только в ее летней одежке. И что удивительно, что даже те люди, кото­рые и не знали ее название и, вполне возможно, что и не видели ее ни разу, но и они при первом же соприкосновении с ней, пусть и чисто случайном, сразу же вскрикивают: «Кра-пи-ва-а-а!»

Да, вот эта зимняя сухая былина с бесчисленными бород­ками и есть крапива. Правда, она уже не жжется, как летом, хотя волоски, в которых пряталась жгучая кислота, и оста­лись, но они зимой безвредные. Поэтому даже не все завзя­тые лыжники узнают ее в зимнем наряде, а ильинская детво­ра, идущая через заснеженный пустырь с полутора-двухметро­выми зарослями крапивы кататься на санках и лыжах с крутой припрудовой горы так и называют эти сухие бодылья с ните­видными пучками – «козлиными бородками».

Вот так, совершенно другой неузнаваемой стороной повер­нулась к нам всем известная сверхжгучая крапива в своем зимнем облачении.

 

Концерт на... фонарном столбе

 

Тишину морозного апрельского утра разбудила барабанная дробь, доносившаяся в одном из дворов дом по проспекту Ме­таллургов. Прерывистый перестук предвещал начало очередно­го весеннего дня. А виновником утренней побудки была ма­ленькая, чуть побольше воробья, пестренькая птичка с крас­ной шапочкой на голове, стучавшая клювом в трещину на фо­нарном столбе. Оказывается, в гости к горожанам пожаловал малый пестрый дятел – самый крошечный из наших дятлов.

В перерывах между барабанным перестуком крошка-дятел перебирался все выше и выше по столбу вдоль трещины. Вот, наконец, он добрался и до самой макушки столба, где на ме­таллическом кронштейне под жестяным рефлектором укреплена элек­трическая лампочка. Пернатый «музы­кант», перелетев на метал­лическую осна­стку столба, по­сле недолгого раздумья вдруг также энергично начал колотить клювом по кронштейну. Звук с глухого – по де­реву – сменился звонким – по метал­лу. Двигаясь дальше по кронштейну, дятел перекочевал на рефлектор и стал отбивать на дребезжащем жестяном отража­теле свою дробь, правда, уже в другой тональности.

Действительно ли дятел находил для себя что-то лакомое в металли­ческой оснастке столба, или же просто захотел дать сольный концерт на фонарном столбе для изумленных прохожих, жителей двора, с удивлением выглядывающих из окон окружающих домов?

 

Обманные цветки

 

Мы уже привыкли считать, что коль цветет какое-либо растение, значит, должны в определенное время на месте цветков появиться и плоды. Но не тут-то было. Взять, к примеру, известную всем нам калину. Белопенным цветом бу­шует она в начале лета на опушках березовых и осиновых околков, в подлеске тайги, в поймах кузбасских рек и ре­чек...

Приглядитесь при случае в щитковидные, похожие на белые медальоны, соцветия калины, и, наверняка, обратите внима­ние, что в них раскрыты только крайние цветки с колесовид­ными пятило­пастными венчиками. Они-то и придают особый на­ряд всему соцветию. Внутренняя же часть медальона соцветия еще не расцвела. Можно подумать, что это бутоны. Но прохо­дит день, другой, а картина та же самая: крупные колесо­видные цветки виднеются только по периметру соцветия, а срединная часть так и остается в закрытом виде.

Оказывается, калина имеет два типа цветков. Краевые крупные нарядные цветки бесплодны. Они служат всего лишь приманкой для насекомых-опылителей. Нектара они не дают и плодов из них не получается. Краевые цветки – это лишь на­рядные, броские пустоцветы. Одним словом, обманные цветки. Откуда же берется калина красная – ягода, воспетая в наро­де?

Плоды как раз дают те внутренние невзрачные цветки, ко­торые мы ошибочно принимали за нераспустившиеся бутоны. Здесь природа наглядно демонстрирует своего рода разделе­ние труда: одни цветки привлекают насекомых-опылителей, другие же, давая плоды, служат для продления рода.

Обманно-нарядная функция краевых цветков калины была учтена городскими озеленителями. Они для украшения наших городов и поселков создали даже специальную бесплодную форму калины под названием «бульдонеж», что в переводе с французского означает «снежный шар».

Бульдонеж – калина в момент цветения – очень красива своими многочисленными, вначале зеленовато-белыми, затем снежно-белыми и под конец розовыми шаровидными соцветиями, свисающими с побегов. Зато осенью она лишена красных ягод. Но и задача ее другая – чисто декоративная.

 

Ранеточный спуск

 

В свое время мне довелось побывать в Одессе. Правда, было это лет тридцать назад. Однако и сейчас хорошо помню и знаменитую Дерибасовскую, и не менее известную Потем­кинскую лестницу, и памятник Дюку де Ришелье – основателю города. Не забывается и популярный на Украине одесский ры­нок «Привоз», катакомбы... Конечно, эти памятные места из­вестны всем, кто когда-либо посещал Одессу. Но есть и еще одна примечательность, на которую не каждый обратит внима­ние. Это - утопающие в садах улочки, крутые, витиевато спускающиеся к Черному морю. И называются они не улицами, а спусками. Каштановый спуск. Вишневый спуск. Рыбачий спуск. Спуск Жанны Лябурб...

До сих пор эти спуски стоят у меня перед глазами. И ка­кую же радость я испытал, когда однажды в Новокузнецке на­шел нечто подобное одесскому чуду. Когда часть пассажиров с автобусов спускается к станции Островская, они невольно любуются деревьями, обступившими убегающую вниз дорогу с обеих сторон. Деревья усыпаны (буквально усыпаны) неболь­шими краснобокими яблочками, яблочками-ранетками. Их так много, что аж рябит в глазах. Ну а что тогда можно гово­рить о поре цветения ранеток? Бело-розовая кипень и благо­уханный запах цветов прямо-таки очаровывают прохожих. А впервые сюда попавшие пешеходы во время цветения ранеток даже теряются поначалу. Ведь сразу и не сообразишь: то ли это обычная дорога, то ли парадный вход в какой-то сад?

У меня же, в очередной раз оказавшемуся в этом живо­пис­ном уголке, всегда перед глазами встает южная красави­ца-Одесса с ее круто спускаю­щимися к морю улочками, уто­па­ющими в садах и удачно именуемыми спусками. Вишне­вый спуск... А у нас вот Ранеточный спуск! Как в знаменитой Одессе! И я очень благодарен новокузнецкому Ранеточному спуску за то, что он периодически оживляет в моей памяти воспоминания об этом солнечном, теперь уже очень далеком, зарубежном городе Одессе. И если кто из читателей будет на Островской, не поленитесь спуститься к станции. Уверен, любители природы испытают истинное наслаждение от нашего Ранеточного спуска...

 

Яблоки на снегу

 

Бульвар по улице Советской Армии. Деревья в белых шап­ках снега стоят как завороженные. Не шелохнутся. Иду по узкой и глубокой тропинке, недавно проложенной в свежевы­павшем снеге. Вдруг чуть ли не под ноги с дерева упало яб­локо. Ядреное такое, краснобокое яблоко...

Вот так сюрприз! Разгар зимы, полуметровый слой снега, двадцатиградусный мороз, а с дерева, как ни в чем ни быва­ло, падает яблоко. Да, я еще не сказал, с какого именно дерева оно упало. Думаете, с яблони? Никак нет! С клена! Возможно ли подобное? Если только в сказке или во сне. А тут все творится прямо у тебя на глазах. Вот оно, румяное, зарылось где-то здесь в пушистом снегу.

Я уже грешным делом подумал: «А не выбросил ли кто яб­локо из окна?» Ведь высотную восьмиэтажку от бульвара от­деляет лишь пешеходный тротуар.

Но что это? Очередная неожиданность? «Яблоко» вдруг «оживает», взмахивает крыльями и оказывается вновь на де­реве.

Ба! Да это же снегирь! Красавец наш красногрудый! Как же подвела меня его пылающая жаром грудь. На дереве сидело еще с пяток этих необыкновенных птиц, похожих на крупные наливные яблоки. Правда, в яркие красные рубахи были «оде­ты» только лишь самцы, снегирихи же носили наряды поскром­нее. Грудка у них буровато-серого цвета.

Зато снегирь – загляденье! Темно-серый кафтан нараспаш­ку! Алая рубаха навыпуск! Голова в шикарном черном шлеме! Кра-са-вец! Он словно создан для зимы, эффектно гармониру­ет с пушистым снегом.

Это они, снегири, приносят в наш город зиму, появляясь на кустах рябины, ранетки, калины, на кленах, ясенях вмес­те с первым снегом. Недаром же в народе говорят: «Зима на пороге – снегирь у крыльца». И поэтому каждая, порой слу­чайная, может быть, единственная встреча с этой красивой птицей для нас, горожан, как неожиданный, надолго запоми­нающийся подарок!

 

Топольники-Водопадные?

 

Отдыхал я как-то в одном из сочинских санаториев. Что и говорить. Сочи есть Сочи. Город солнца, здоровья, интерес­ного отдыха... Признанная всесоюзная здравница. В любое время года полно народу. И экскурсионная служба работает бесперебойно.

Повезли нас однажды смотреть Агурский водопад. Сначала ехали автобусом, затем около часа шли пешком по горной тропе. Но вот добрались и до самого водопада. Настроились любоваться картиной падающей воды. Прямо перед нами много­метровый перепад русла горной речки. Именно здесь и должен быть водопад. Но вот незадача: вода-то не падает. Нет во­ды. Экскурсовод, конечно, извинился перед нами за такой казус природы. «Это, – говорит, – здесь не в диковинку. Просто сейчас в горах нет осадков...»

Можете спросить, почему это я так пространно говорю о водопаде. Да дело в том, что у нас в Новокузнецке, можно сказать почти в центре города (в 150-200 шагах от станции Топольники), имеется свой водопад. Однако мало кто о нем знает в Кузбассе. И даже многие новокузнечане остаются в неведении, что у них буквально под боком имеется такой уникальный памятник природы.

И функционирует-то наш водопад, в отличие от Агурского, круглый год. В теплое время года с него, как и должно быть, говорливо ниспадает вода, а зимой, замерзая, он тоже выглядит весьма эффектно, образуя своеобразный «ледопад».

Мы с дочерью во время лыжной прогулки в парке Топольни­ки решили еще раз полюбоваться этим водопадом и заодно из­мерить его размеры. Специальных инструментов у нас с собой не было, поэтому воспользовались лыжными палками. И когда уже дома «перевели» их в метры, то оказалось, что высота «ледопада» равняется 3,2 метра, а ширина ледяной стены достигает 5 метров.

К сожалению, он не занесен ни на физическую карту, ни на туристскую схему Кемеровской области, не нашлось ему почему-то места даже на туристской схеме Новокузнецка.

Может быть, надо каким-то образом повысить информатив­ность о месте расположения водопада? Самый простой способ – назвать в его честь станцию, возле которой он находится.

Но у станции уже имеется звучное название – Топольники. А если дополнить его? Ведь Топольники-Водопадные тоже зву­чит неплохо. А главное, такое название станции сделает этот редкий и интересный природный объект Кузбасса более известным.

«Взрывы» на поляне

 

Лыжная прогулка удалась на славу. С электрички сошел у тоннеля, взобрался на хребтину, разделяющую бассейн речек Есаулки и Абашевки, и уже по горе взял курс на Новокузнецк.

Погода прекрасная. Сверкает, поскрипывает под лыжами снежок. Во все стороны, куда глаз хватает, простирается тайга. Правда, уже сильно пощипанная человеком. Если пос­мотреть вправо, в сторону станции Курегеш, то здесь от бы­лой тайги осталась лишь только одна осина. Перестоявшая изрядно. Сплошные завалы из упавших гниющих деревьев. Зато слева еще часты остроконечные вечнозеленые пихты. Стоят под нависями белого снега, как солдаты в маскхалатах.

Иду вдоль дороги. Напротив села Есауловки выбрал хоро­ший березовый пень, убрал с него огромную боярскую шапку из снега и, не снимая лыж, уселся передохнуть да переку­сить чуток. Запив обед глотком горяченького (из термоса) чая, двинулся дальше. Лесная дорога рассекает большую по­ляну на две разновеликие части. Вдруг на дальнем конце по­ляны неожиданно поднимается облако снежной пыли, а из него черной торпедой вырывается косач. Через секунду-другую еще один взрыв снега – и очередная «торпеда» устремляется на восток. Затем такие же взрывы пошли и в другом конце поля­ны. Я не успевал поворачивать голову, так как они раздава­лись то справа, то слева. И березы, окружавшие со всех сторон поляну, смотрелись сквозь слившееся облако снежной пыли, как через пелену белого тумана.

Оказалось, я ненароком разбудил мирно спавшую под «теплым» снегом стаю тетеревов. Когда «взрывные» работы прекратились, решил подойти поближе к воронкам, образовав­шимся после взлета косачей. И только вошел в эту «кратер­ную» зону, как буквально под ногами раздается такой же взрыв и между лыж с трудом прорывается, неистово хлопая крыльями, крупный тетеревище. От неожиданности отпрянул назад, едва устояв на ногах.

Когда рассказываю своим знакомым об этом случае, меня все упрекают: «Да что же ты не хватал свалившуюся на тебя добычу?» Куда там хватать, я даже глаза зажмурил от удар­ной снежно-перьевой волны, да и от испуга тоже. А когда открыл их, то увидел летящую через глубокий лог черную птицу и витающие в снежной пыли перья...

Очевидно, тетерева как кормились с вечера сережками на березах, да так и нырнули прямо с деревьев в снег на но­чевку. Опускаясь на снег, косачи обычно грудью пробивают углубление в виде пещеры и затем, сделав несколько шагов, проталкивают себя в толщу снега, засыпая за собой ход. Но какой бы величины ни был снежный покров, потолок над пти­цей, как правило, не бывает более 10 сантиметров, что поз­воляет ей одним сильным вертикальным толчком выбросить се­бя на поверхность. Иногда, правда, бывают случаи, когда после оттепели наступают сильные морозы и снег покрывается твердой коркой, из-под которой птицы не могут выбраться и погибают. Но в этот раз птицы, слава Богу, выбрались из-под снега благополучно.

Ну а для меня эта встреча – как неожиданный подарок природы – останется в памяти на всю жизнь...

 

 

И красны от вишен Осинники...

 

Подъезжая на электричке к Осинникам со стороны Новокуз­нецка, обращаешь внимание на зеленые деревья и кустарники с вкраплинами светло-красных, просто красных и темно-крас­ных, почти черных, бисерин. Это ягоды созревающей и совсем зрелой вишни. Кстати, такую картину можно здесь наблюдать ежегодно, ежедневно в течение всей второй половины лета. Едешь на трамвае от вокзала до шахты «Капитальная». Смот­ришь влево, глядишь вправо, бросаешь взгляд вверх по скло­ну Фрицевой горы, вдоль распадков, логов и ложков – везде твой взор задерживается на темно-зеленых деревьях с нали­вающимися сладким соком ягодами...