Красном ковре, который ты всюду с собой возила, и глядела бы на меня

беспощадным взглядом, ожидая... Не успел бы я сказать слово, сделать

Движение, отдышаться, как ты начала бы хмуриться и я сразу почувствовал бы,

Что провинился, сам не знаю в чем. Потом с каждой минутой мои оплошности

множились бы и я был бы кругом виноват...

-- Сколько раз так бывало?

-- Сотни раз.

-- Не меньше! Может, с тех пор ты поумнел, стал проницательней?

-- Нет!

-- Рада, что ты это признаешь. Ну и?..

-- Ну и теперь всего этого нет...

-- Ага! -- восклицает она театральным тоном. -- А он едва решается в

это поверить! -- И продолжает мягко: -- Ну так вот, можешь мне поверить --

Этого больше нет.

-- И совершенных мгновений нет?

-- Нет.

Я ошеломлен. Я настаиваю.

-- И что же, ты не... Значит, кончились эти... трагедии, внезапные

Трагедии, в которых маски, шали, мебель и я сам -- все играли какую-нибудь

Маленькую роль, а ты играла главную?

-- Неблагодарный, -- улыбается она. -- Иногда я предназначала ему роль

Куда более важную, чем моя собственная. А он и не подозревал об этом. Так

Вот -- да, все кончено. Ты удивлен?

-- О, еще бы! Конечно, удивлен! Я считал, что все это частица тебя

Самой и тебя этого лишить -- все равно что вырвать у тебя сердце.

-- Я тоже так считала, -- говорит она без всякого сожаления. И

Добавляет с ноткой иронии, оставляющей у меня тягостный осадок: -- Как

Видишь, я могу жить без этого.

Скрестив пальцы, она придерживает ладонями колено. И смотрит в

Пространство с блуждающей улыбкой, от которой вдруг молодеет все ее лицо.

Сейчас она похожа на толстушку девочку, полную таинственности и чем-то очень

Довольную.

-- Да, я рада, что ты остался прежним. Если бы тебя переставили на

Другое место, перекрасили и вкопали в землю на обочине другой дороги, я

Потеряла бы ориентир. Ты мне необходим: я меняюсь, но ты, таков уговор,

Должен оставаться, каким был. Глядя на тебя, я могу измерить, насколько

Изменилась я сама.

Я все-таки слегка задет.

-- Ну так вот, мерка у тебя неточная, -- живо возражаю я. -- За это

время я как раз переменился, и по сути я...

-- Пфф! -- с уничтожающим презрением фыркает она. -- Подумаешь,

интеллектуальные перемены! Вот я изменилась до мозга костей...

До мозга костей... Что потрясло меня в ее голосе? Так или иначе, во мне

Вдруг совершается перелом -- я перестаю искать исчезнувшую Анни. Меня

Трогает вот эта толстая, потрепанная жизнью женщина, это ее я люблю.

-- У меня появилась странная уверенность... физическая, что ли. Я

Чувствую, что совершенных мгновений не бывает. Когда хожу, я чувствую это

Ногами. Чувствую все время, даже когда сплю. И не могу об этом забыть. И не

То чтобы это меня однажды осенило -- я не могу сказать: вот с такой-то

Минуты или с такого-то дня моя жизнь переменилась. Но отныне у меня всегда

Такое состояние, будто накануне до меня внезапно это дошло. Я ошеломлена, я

Не в своей тарелке, я не могу к этому привыкнуть.

Она произносит все это спокойным голосом, с оттенком гордости из-за

Того, что она так изменилась. Она покачивается на своем сундуке с

Удивительной грацией. Еще ни разу с тех пор, как я вошел, она не была так

Похожа на прежнюю Анни, на Анни, какой она была в Марселе. Она вновь

Покорила меня, вновь погрузила в свой странный мир, за пределами смешного,

Наигранного, за пределами мудрствований. Я даже вновь чувствую тот легкий

Озноб, который всегда охватывал меня в ее присутствии, тот же горький

Привкус во рту.

Анни разомкнула пальцы и выпустила из рук колено. Она молчит. Это

Рассчитанное молчание -- так в Опере сцена остается пустой в течение семи

Оркестровых тактов, не больше и не меньше. Анни пьет чай. Потом отставляет

Чашку и, выпрямившись, опирается кулаками на края сундука.

И вдруг ее лицо становится великолепным лицом Медузы, которое я

Когда-то так любил: исполненное ненависти, перекошенное, ядовитое. Анни

Меняет не выражение, она меняет лицо, как античные актеры меняли маски -- в

Мгновение ока. И каждая из этих масок призвана творить определенную

Атмосферу, задавать тон тому, что последует. Маска появляется и остается